Из книги В. Согрина «Политическая история современной России. 1985-1994 гг. От Горбачева до Ельцина»

ИЗ КНИГИ В. СОГРИНА «ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ. 1985-1994 ГГ. ОТ ГОРБАЧЕВА ДО ЕЛЬЦИНА»
<…> Развитие событий свидетельствовало, что Президент СССР не мог противостоять требованиям Ельцина ни по одному из принципиальных политических вопросов. Одним из главных актов Ельцина, которому глава СССР не осмелился возразить, был указ российского президента о департизации, обнародованный 20 июля. Указ, объявлявший о “прекращении деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР” был прямо направлен против КПСС, поскольку только она и располагала такими структурами. Это был мощнейший удар по компартии, лишавший ее по сути станового хребта. Созвучными указу российского президента оказались акции против КПСС, предпринятые и в некоторых других республиках СССР. И им Горбачев противостоять был не в состоянии.
<…>В конце июля, накануне своего отъезда на отдых в Крым, Горбачев провел секретную встречу с Ельциным и президентом Казахстана Н.Назарбаевым. Согласно фактам, обнародованным через год после августовских событий Генеральным прокурором России В.Степанковым, на этой встрече было достигнуто соглашение, прямо направленное против консервативного ядра политического руководства СССР. В частности после подписания союзного договора, намеченного на 20 августа, предполагалось отстранить от должностей премьер-министра СССР В.Павлова, министра обороны Д.Язова и председателя КГБ В.Крючкова. Как явствует из данных, приводившихся Степанковым, в кабинете, где состоялась встреча, были вмонтированы подслушивающие устройства, и о ее содержании “знал Крючков”. 5 августа, после убытия Горбачева в Крым, консервативные руководители СССР приступили к подготовке заговора, направленного на пресечение реформ, восстановление в полном объеме власти центра и КПСС.
<…> Факты, как и последующий скорый провал путча, дали некоторым журналистам и политическим наблюдателям повод утверждать, что “странный” заговор вообще не заключал в себе реальной политической угрозы. М.Соколов, политический обозреватель газеты “Коммерсант” назвал его “дурацким путчем”, а некоторые комментаторы даже выдвинули версию, что истинным сценаристом драматических событий был Ельцин, который весьма малой ценой извлек для себя максимальную политическую выгоду, став благодаря перипетиям трех дней политическим властелином не только в России, но и на всем пространстве СССР.
Эти и другие подобные версии при некоторой внешней правдоподобности все же находятся в явном противоречии с реалиями трех августовских дней и не раскрывают главных причин быстрого краха путча. Безусловно, что как политический стратег Ельцин, уже утром 19 августа заклеймивший действия ГКЧП, как “самое тягчайшее государственное преступление”, а его участников, как “государственных преступников”, и предпринявший решительные и четкие меры по организации сопротивления, оказался на голову выше путчистов. Именно в августовские дни он приобрел известность гроссмейстера экстремальных ситуаций. Но главные политические просчеты путчистов были все же связаны отнюдь не с недоучетом “фактора Ельцина”.
Среди главных просчетов на первом месте оказалась неспособность ГКЧП реалистически оценить возможную реакцию на его действия большинства российского населения. Эта реакция характеризовалась решительным неприятием заговора и твердой поддержкой российского правительства. Особенно ярко это проявилось в Москве, ставшей эпицентром драматических событий. Уже утром 19 августа центр Москвы оказался запруженным людьми, вставшими на пути танков и выказавшими решимость защищать российскую власть ценой собственных жизней. Большая часть введенных в Москву войск перешла на сторону Ельцина, а другая часть заняла выжидательно нейтральную позицию. Использование ГКЧП в такой ситуации силовых методов означало бы развязывание кровопролитной, с катастрофическими последствиями гражданской войны, на что путчисты не решились.
Другой главный просчет путчистов заключался в явной переоценке власти центра над союзными республиками. Большинство последних достигли уже той степени суверенитета, которая, безусловно, исключала в их глазах легитимность действий ГКЧП. Они заняли в отношении акций путчистов позицию или осуждения или непризнания. Только республики Средней Азии и Азербайджана проявили лояльность в отношении ГКЧП, хотя и не признали его официально. С точки зрения возможностей подчинения республик указам ГКЧП путч безнадежно запоздал, он в условиях августа 1991 года мог только ускорить процесс их “разбегания” из СССР. Это и стало одним из главных следствий августовских событий, начавшихся, как заговор с целью сохранения СССР, КПСС, власти старой партийно-государственной элиты, но закончившихся уже “бархатной революцией”, которая разрушила Советский Союз, КПСС и утвердила у власти новые элиты.
<…> 22 августа Ельцин и российские радикалы стали пожинать плоды своей политической победы. 23 августа во время встречи с депутатами Верховного Совета РСФСР Горбачеву было предъявлено требование немедленно подписать указ о роспуске КПСС. Президент СССР принял этот и другие ультиматумы Ельцина и радикалов. На следующий день он распустил союзный кабинет министров, отказался от поста Генерального секретаря ЦК КПСС, ЦК же КПСС заявил о самороспуске. В результате пал не только коммунистический режим, но и рухнули государственно-партийные структуры, цементирующие СССР.
Вслед за этим начался обвальный распад всех других государственных структур: Съезд народных депутатов СССР был распущен, а на переходный период до заключения нового союзного договора между республиками высшим представительным органом власти стал радикально реформированный Верховный Совет СССР; вместо кабинета министров создавался аморфный и явно безвластный межреспубликанский экономический комитет, большинство союзных министерств ликвидировалось. Республики Прибалтики, добивавшиеся независимости в течение двух лет, наконец-то получили ее. Другие республики приняли законы, упрочивавшие их суверенитет и делавшие их фактически не подвластными Москве.
Сам Ельцин еще в дни путча принял указ о прекращении деятельности КПСС и РКП на территории России. Обосновывая правомерность действий российского президента, его советник С.Шахрай доказывал, что компартия ни по каким меркам не являлась политической партией, она была государством в государстве, а посему ее ликвидация находилась в полном соответствие с духом и буквой демократии. Вся союзная собственность на территории РСФСР указом Ельцина была подчинена России. Российской стала основная часть центрального телевидения и радиовещания. Назначения на оставшиеся союзные посты осуществлялись по прямому указанию Ельцина. Горбачев превратился в “царствующего, но не правящего” союзного президента.
<…> Соглашение обсуждалось во время периодических встреч Государственного Совета СССР, в который входили руководители республик. Последнее их совещание состоялось в середине ноября. На нем обсуждалось три варианта будущего Союза: 1) Союз суверенных государств, не имеющий вообще централизованной государственной связи; 2) Союз с федеративной или конфедеративной формой государственной связи;
3) Союз, выполняющий некоторые государственные функции, но без статуса государства и названия. В конце концов участники сошлись в том, что должен быть создан Союз Суверенных Государств — конфедеративное государство, выполняющее делегированные ему государствами-участниками договора функции. Б. Ельцин, Н. Назарбаев, С. Шушкевич, А. Акаев, другие лидеры республик выразили твердую уверенность, что соглашение будет подписано.
<…> 8 декабря во время встречи в Белоруссии, проведенной в тайне от советского президента, лидеры трех славянских республик заключили сепаратное межгосударственное соглашение. <…>
Центрально-азиатские республики и Казахстан уже через несколько дней изъявили готовность присоединиться к Содружеству. Горбачев отреагировал на новый и неожиданный для него политический поворот драматическим заявлением. <…>
Так, накануне 69-летней годовщины образования СССР была подведена черта под его существованием. Без крови и без истерик, росчерками перьев одиннадцати руководителей независимых республик. Под декларацией не было подписей четырех бывших республик — Грузии, Литвы, Латвии, Эстонии. Но не потому, что они были против роспуска СССР, а потому что считали свое давнее включение в Советский Союз незаконным и не хотели участвовать ни в каких альянсах с недавними “сестрами”. Под декларацией отсутствовала и подпись Горбачева. Он оказался единственным высшим государственным деятелем бывшего СССР, который был против его ликвидации. Но его мнения по этому вопросу никто не захотел даже выслушивать. Советский президент был лишен государства и государственной власти в унизительной форме.
<…> Если следовать исторической логике и фактам, то распад СССР следует признать результатом воздействия целой суммы субъективных и объективных факторов. Было бы нелепо отрицать, что политическое поведение и воля тех или иных лидеров не имели к нему отношения. Политический выбор Б. Ельцина, Л. Кравчука и С. Шушкевича в начале декабря придал процессу ликвидации СССР мощное ускорение. Личная неприязнь Ельцина к Горбачеву была важным фактором, склонившим чашу весов в пользу такого выбора. Нельзя не говорить и о “факторе Горбачева”, как также способствовавшем печальному для Советского Союза исходу его истории.
<…> Признавая значение субъективных факторов, просчетов и амбиций тех или иных лидеров в процессе распада СССР, нельзя сбрасывать со счетов объективные его причины. Одна из них по своему характеру универсальна: мировой опыт свидетельствует, что многонациональные государственные образования, подобные СССР, рано или поздно разрушались, рок распада висел над теми из них, которые управлялись “железной рукой”, и над теми, в которых использовались либеральные методы. Неизменно рушились империи рабовладельческие, феодальные, капиталистические и, наконец, настал черед социалистических.
<…> То, что произошло в начале 1990-х гг. в СССР, можно рассматривать как реванш, взятый историей у революционно-интернациональной политической партии, и свидетельство того, что “обвал” российской империи в 1917 г. отнюдь не был случайностью.
Мировой опыт свидетельствует также, что империи могли удерживаться только в условиях деспотических, тоталитарных режимов и унитарных государств, что империи и политическая свобода несовместимы. Горбачев, провозгласивший в 1987 году курс на политическую демократизацию был, кажется, в полном неведении относительно этой исторической истины. По крайней мере, ни он, ни его окружение, одобряя демократические реформы в середине 1988 года на XIX Всесоюзной партконференции, и не подозревали, что выносят смертный приговор и КПСС, и СССР. Сама КПСС являлась главным цементирующим элементом СССР, поэтому ее ослабление, а затем и утрата партийно-политической монополии способствовали тому, что распад Советского Союза приобрел “галопирующий” характер.
<…> В политической науке можно обнаружить не одну теорию, помогающую глубже и всестороннее понять и объяснить причины распада СССР. Среди таковых убедительна теория “циркуляции” и “революции элит”. Она, в частности, гласит, что в обществах, где длительное время господствуют замкнутые политические элиты, наглухо закрывающие доступ в свои ряды для подавляющего большинства населения по идейным, социальным, национальным соображениям, неизбежно формируются оппозиционные неформальные элиты, ставящие целью радикальное переустройство государственной власти.
Советская номенклатурно-коммунистическая верхушка относилась к элитам самого жесткого типа. Неудивительно, что как только в СССР была легализована возможность создавать и участвовать в выборах “неформальным” политическим группам и объединениям, дни ее были сочтены. Не случайно то, что среди новых элит доминирующую позицию во многих случаях заняли националистические и даже крайне националистические группировки. Быстро найдя для себя массовую опору, умело апеллируя к реальным фактам национальной дискриминации и эксплуатируя иррациональный национализм, они смогли оттеснить от власти старую элиту. Власть новых элит могла стать по настоящему прочной только при условии ликвидации СССР и обретения республиками полной независимости, что стало одной из главных целей лидеров национальных движений.
Крушение СССР подвело черту под горбачевским периодом современной отечественной истории. Деятельность этого политика еще в годы пребывания его у власти вызвала ярые политические дискуссии, полярные интерпретации и оценки. Для исторической науки в политической деятельности Горбачева, помимо всего прочего, заключен благодатный материал для осмысления классической проблемы “личность и история”. Каковы возможности и пределы воздействия личности на историю, когда и почему эта личность берет верх, а в каких случаях и почему терпит поражение в противоборстве с историей?