Из доклада делегата северного рабочего союза II очередному съезду РСДРП
ИЗ ДОКЛАДА ДЕЛЕГАТА СЕВЕРНОГО РАБОЧЕГО СОЮЗА
II ОЧЕРЕДНОМУ СЪЕЗДУ РСДРП
В район действия Северного рабочего союза до последнего времени входила большая часть местностей Ярославской, Владимирской и Костромской губ. с их комитетами; в самое же последнее время (конец 1902 г.) вследствие причин главным образом технического свойства – временно и Тверской комитет (см. об этом доклад делегата Тверского комитета). В этой части нашего доклада мы будем касаться характеристики сплошного района, лишь первоначально входившего в поле действий Северного рабочего союза, как района, представляющего много общего в характере промышленных условий и в характере своей революционной жизни. Центральным пунктом описываемого нами района, – и территориальным и революционным, – является гор. Ярославль со своим более чем 20-тысячным рабочим населением (считая только работающих на фабриках и заводах) *, от него на близком расстоянии (10–20 верст) находится несколько других фабричных местностей (Норский посад, Гаврилов-Ям, Романово-Борисо-глебск, Рыбинск, Ростов и др.) с 10–15 тыс. рабочих; в остальной части Ярославской губ. можно считать до 5 тыс. фабрично-заводских рабочих. Вообще всего в Ярославской губ. не менее 40 тысяч.
- Корзинкинская льнопрядильная мануфактура – около 16 тыс. (всего рабочих до 25 тыс.), Дунаевская табачная – 700 человек, Вахрамеевская табачная – 400 человек и е г о же – 100 человек, Дунаевская спичечная – 300 человек, Ганшина ткацкая и механическая – 1 тыс., валяльный завод – до 200 человек и пр. (свинц. белил, и др.) – до 300 человек. Норская (10 верст), льнопрядильная и ткацкая – около 25 тыс., села Великое, Гав-рилов-Ям (20 верст) бр. Локаловых льнопрядильная и ткацкая – до 5 тыс., Клас1сена льнопрядильная в г. Романове-Борисоглебске (около 40 верст) – до 1 /2 тыс., Рыбинский сер. и порох. [далее одно слово не разобрано. Ред.] завод, Углический писчебумажный, Заозерье – кожевенный и др.
В расстоянии 2–3 час. езды от Ярославля находится Кострома с не менее чем 15 тыс. рабочих и соседние Кинешма и Нерехта с окрестностями – до 25 тыс. (село Наволоки,… и др.). Всего следовательно в этом районе тоже до 40 тысяч . Вблизи же Ярославля, около 4 часов езды по железной дороге, богатый фабриками Иваново-Вознесенский район со своим многотысячным рабочим населением – Иваново-Вознесенск – 40 тыс., соседнее фабричное местечко Шуя (30 верст от Иваново-Вознесенска) – 16–17 тыс., Кохма – до 9 тыс., Тейково – 10 тыс., Лежнево – 3 тыс., Середа – до 3 тыс., Горбуново – 5 тыс., Вичуга, Тезино – 10 тыс., Ермолино – около 1 тыс. и много мелких фабрик, разбросанных по деревням. Всего больше 100 тыс. Это все местечки, раскинутые на небольшом друг от друга расстоянии. В более отдаленных от этого района местах Муром, Меленки, Судогда, Ковров, Юрьев-Польский, наконец, Орехово-Зуево, Александров – Барановых фабрика ближе находятся к Москве или же представляют собой отдельные оазисы. Муром, Ковров, Орехово-Зуево были связаны с Северным союзом. Всего в пределах Владимирской губ. не менее 200 тысяч. - Далее одно слово не разобрано. Ред.
** Льнопрядильная мануфактура Кашина – до 8 тыс., Зотовых – 5 тыс., Бельгийское анонимное общество (льнопрядильная и бумагопрядильная) – 1100 челочек, паровая мельница Жукова – 300 человек, Аристова – 100 человек, табачная фабрика Чумакова – 200 человек, котельно-слесарный завод Прянишникова – 300 человек и другие.
*** Ткацкая – Павлова, прядильная – Терентьева, ситценабивная – Моргунова, литейный завод – Муравьева и другие.
Преобладающим типом промышленности в описываемом районе является текстильный, частью прядильный (Ярославль, Кострома и Орехово-Зуево) и ситценабивной (частью в Иваново-Возне-сенске, Александрове – Барановых), главным же образом ткацкий и набивной (особенно Иваново-Вознесенский район). Производство существующих в районе механических заводов (литейных и механическо-слесарных) зависит непосредственно от положения дел в текстильной промышленности.
Кроме того, район отпускает значительное количество строительных рабочих (до 14 тыс. в одной Ярославской губ. и не менее из Костромской губ.); число их, работающих в пределах района, хотя и значительно, но все же много меньше.
В Рыбинске и Ярославле в летнее время скапливается не менее тысячи грузовых рабочих – местных крестьян.
Фабрично-заводское население района в своей массе * в главных фабричных центрах совершенно утратило связь с деревней и носит, таким образом, профессионально-рабочий характер. Менее заметно это на рабочих ситценабивных фабрик. - Контингент рабочих в описываемом районе преимущественно местный, главным образом, костромичи и владимирцы, частью ярославцы.
Однако же влияние пришлых рабочих элементов, уходящих на лето в деревни и возвращающихся обратно с осени на фабрики, дает о себе знать и заметно мешает борьбе профессиональных рабочих из-за понижения летних расценок и др. Особенно это заметно в Иваново-Вознесенском районе.
Наилучшее знакомство с особенностями местного фабрично-заводского пролетариата, поскольку они характеризуют его боевую готовность и способность вести неустанную борьбу со своими врагами – самодержавным порядком и капиталистами (первое, как увидим, меньше проявлялось в первое время благодаря отсутствию соответствующей агитации и более заметно позднее, в самое последнее время), дает уже, хотя бы схематическое, знакомство с историей стачек и волнений. Наша революционная литература полна описанием стачек, имевших место в нашем районе.
О первых стачках начала и первой половины 80-х годов, носивших чисто стихийный и очень бурный характер, сопровождавшихся часто усмирением войсками и избиением рабочих, у нас в литературе имеется не много указаний. Из имеющихся у нас данных, однако, вполне очевидно, что рабочие в это время не умели еще бороться, не умели даже выставить определенные требования; это были стихийные волнения людей, доведенных нищетой до отчаяния.
Начиная с конца 80-х годов, мы имеем более или менее обстоятельное описание более 30 стачек («Работник», «Рабочее дело», «Искра»). Прилагаем сводку имеющихся в литературе данных. Подробно останавливаться на их истории не будем, так как главнейшие данные для этого можно найти в нашей революционной литературе. Отметим только, что стачки позднейшего периода носят более организованный мирный характер, в них нередко заметно участие сознательных и умелых агитаторов, в последнее же время, начиная с половины 90-х годов, так называемых организованных рабочих. Однако до самого последнего времени рабочее движение у нас не выходило из сферы чисто экономической. Рабочие боролись в начале 90-х годов главным образом за уничтожение ночной работы, против штрафов и различных систем эксплуатации и частью за повышение расценок и т. д., с середины 90-х годов – за повышение расценок понижающейся здесь системы с 1 октября. И они большей частью добивались своего, хотя и не в такой степени, как хотелось. Большей частью стачки продолжались до двух недель, не больше, и если фабрикант за это время не уступал, то стачка проигрывалась. Из 27 стачек с известными результатами в 14 большая часть требований рабочих была удовлетворена, в 3 – частично удовлетворена и в 8 – не удовлетворена. Количество рабочих, принимавших участие в стачках, очень велико.
Остановимся на данных с конца 80-х годов.
В стачке шуйских ткачей 1888 г. – 5 тыс. и 1893 г. – 5 тыс. Те же данные в 4 стачках 1895 г. (Ярославская большая мануфактура, Иваново-Вознесенская, Гандурина, Товарищество Иваново-Вознесенской мануфактуры, не считая большой стачки в Орехово-Зуеве) – 18 тыс.; в 11 стачках 1896–1898 гг., кроме Иваново-Вознесенска, – 20 тыс. (Дербеневская, Зотовская, Наволоки, Горки, Суджа, Норская, Маракушина, Нечаева-Мальцева). Иваново-Вознесенская 14-дневная стачка всех ткачей и прядильщиков – 30 тыс.
Начало 900-х годов сопровождалось рядом волнений и протестов все по тем же поводам, не выливавшихся в стачки отчасти благодаря тому, что наученные хозяева и администрация сами не доводили дело до стачек. Начиная с нынешнего года опять наступает эра стачек.
Характерной особенностью почти всех наиболее значительных стачек является, как можно видеть из их литературных описаний и на что указывают сами же сознательные рабочие, это, с одной стороны, проглядывающая в них тенденция выйти из рамок движения стачечного характера и, с другой, – благодаря отсутствию или слабости сильной революционной организации, их главным образом профессиональный характер.
Уже из описания главных стачек (большей части иваново-вознесенских, ярославских, костромских, последней стачки в Норском) можно видеть, что нередко простая мирная стачка тактикой самой же власти превращалась в настоящее восстание против нее. Как это обстоятельство, так и суровые приговоры стачечникам, нередко приравниваемым к политическим преступникам (например, 9 ткачей норской стачки 1898 г. и др.), могли бы служить прекрасным поводом для политической агитации и способствовать воспитанию политического сознания рабочей массы. Однако вначале (до половины 90-х годов) полное отсутствие на местах социал-демократических организаций, а позднее, до конца 90-х годов, отчасти слабость возникших с половины 90-х годов социал-демократических организаций и отсутствие революционной литературы, а отчасти отсутствие революционного социал-демократического элемента в их программе не позволяли рабочему движению этого периода выйти из сферы чисто стачечного характера.
Только в самое последнее время более широкое распространение социал-демократической литературы революционно-политического характера, соответственное отношение к задачам рабочего движения среди социал-демократов рабочих в районе Северного рабочего союза и, что очень важно, ход самих событий, имевших место в России за последнее время, стали приводить стачки к другим результатам. История костромской стачки, превратившейся затем в демонстрацию, как нельзя лучше это доказывает. Эта стачка-демонстрация костромских рабочих является первым этапом новой истории рабочего движения Северного района, вышедшего из рамок стачечного характера.
В дальнейшем нашем изложении мы пока отступим от программы, предложенной Организационным комитетом, и перейдем к истории революционного движения в нашем районе. Мы будем кратки и здесь, так как и по этому вопросу для Иваново-Вознесенска и Костромы имеются уже печатные исторические очерки (изд. Союза русских социал-демократов); первый из них доведен до конца 1900 г., второй – до 1902 года. Насколько полно составлен первый из них, настолько же неполон и в то же время загроможден мелочами второй. Однако и первый из них страдает одним существенным недостатком – отсутствием критического отношения к сужению задач рабочего движения, чем характеризована эпоха, описываемая в брошюре «Рабочее движение в Иваново-Вознесенском районе за последние 15 лет». Знакомясь с историей революционной жизни нашего района, придется нам для удобства говорить порознь о Ярославле, Костроме и Иваново-Вознесенске – главных центрах революционной жизни нашего района.
Иваново-Вознесенский район.
Попытка революционной работы здесь положена еще в 1875 г. А. Фигнер и Александровой *, членами московского кружка, затем Перовской. Последняя, по словам некоторых помнивших ее рабочих, работала в качестве ткачихи. Приезжали еще какие-то интеллигенты и раздавали рабочим книжки. Однако о результатах их работы ничего не известно. Неизвестно также, простирал ли свою деятельность на этот район основанный 23 декабря 1878 г. Халтуриным и Обнорским Северный рабочий союз, насчитывавший в числе своих членов несколько сот рабочих. - В книге «Доклады соц.-демократических комитетов Второму съезду РСДРП » (Госиздат, 1930 ) имеется следующее примечание О. А. Баренцевой: «Первый кружок (Слуховского) был исключительно кружок самообразования, не ставивший себе никаких политических задач. Второй же кружок с самого возникновения был социал-демократическим кружком, поставившим себе задачу пропаганды научного социализма среди рабочих и их организацию. Вообще преемственности между старыми народническими кружками и социал-демократическими, возникшими в начале 9 0 — х годов, никакой не было». Ред.
Образование первого местного кружка интеллигентов и рабочих относится к началу 90-х годов. Однако вскоре после арестов он распался. Этот кружок определенной программы не имел, и работа его носила чисто кружковой характер пропаганды внутри самого себя. Образовавшийся затем в 1892 г. рабочий кружок, из которого постепенно и вышел Ивановский комитет партии, до 1895 г. мало чем отличался по характеру работы от первого кружка. В 1895 г. этот кружок, преобразованный в Иваново-Вознесенский союз, значительно расширил свою деятельность и круг лиц, находившихся под его влиянием, однако все же еще не решался приняться за агитацию. Он не шел дальше пускания литературы (тогда еще немногочисленной, доставлявшейся из Москвы,– «Штрафы», «Рабочее дело») по рукам и небольших загородных собраний рабочих и интеллигентов.
Легальная литература как в это время, так и в последующее играла большую роль. Открыто выступать с листками и принимать открытое участие в стачках Иваново-Вознесенский рабочий союз не решался, боясь провала. Стачка Иваново-Вознесенского товарищества 1895 г., хотя и проходила при участии членов этого кружка, но не как официальных лиц. Программа этого кружка носит двоякий характер: одна – социалистический характер для ближайших последователей кружка, другая – чисто профессиональная (ближайшие требования и стачечные кассы) для массы рабочих. Центр тяжести практически-организационной программы – устройство стачечных касс *. - В книге «Доклады соц.-демократичееких комитетов Второму съезду РСДРП» (Госиздат, 1930) имеется следующее примечание О. А. Варенцовой: «Членские взносы собирались только для нужд социал-демократической организации, и никакой стачечной кассы не было. Листок с требованием 10-часового рабочего дня был получен из С.-Петербурга еще в 1897 году». Ред.
Союз имел свой устав. В 1896 г. Союз расширил свои связи на счет Шуи и Кохмы. К концу этого года, несмотря на бывшие в этом же году два раза массовые аресты, деятельность Союза продолжала развиваться. По вновь выработанному проекту принят был план кружковой организации (на каждой фабрике) с выделением представителей последних в Центральный комитет Союза.
В 1897 г. удается отпраздновать довольно многолюдную маевку. Ближайшим последствием ее были многочисленные аресты. Ослабленный после арестов Союз опять не мог открыто выступить в больших иваново-вознесенских стачках 1897–1898 гг., хотя отдельные члены его и принимали в них деятельное участие. В начале 1898 г. была попытка завязать сношения с Московским рабочим союзом (главным образом для получения литературы), но ничего не дала, кроме нового и сильного урона.
Осенью 1898 г. в рабочих кружках происходило горячее обсуждение манифеста 1898 г.; под влиянием его местный Союз вскоре преобразовался в Иваново-Вознесенский комитет партии. Уже в 1899 г., затем в 1900 г. местный комитет выступил на путь агитации; так, в 1900 г. распространены были в большом количестве майские листки, полученные из С.-Петербурга (правда, неудачного содержания: требование 10-часового дня – хотя 9-часовой уже был завоеван иваново-вознесенскими рабочими), и листки местного комитета. Перед этим были изданы местным комитетом листки с призывом к объединению рабочих кружков (за подписью «Комитет социал-демократического союза рабочих Иваново-Возне-сенска – выборный орган»). (Листок этот хорош, см. № 6 «Рабочего дела» и № 8 «Рабочей мысли».) После значительных арестов, имевших место в этом году (вызванных майскими листками), – привлечены Носков, Бубнов * и др. 35 чел., – комитет возобно вил свою деятельность лишь в конце 1900 года. - Руководителем социал-демократической организации в Иваново-Вознесенке в 1901 г. был член Северного союза Н. Н. Панин (рабочий).
В это время (с весны 1901 г. до начала следующего 1902 г.) им выпускались листки очень часто, например: 1) по поводу волнений на фабрике Бакулина (№ 3 «Искры»); 2) по поводу забастовок и протестов на ткацких фабриках Зубкова, Бурылина, Горелина, заводе Калашникова (листки обращены к рабочим Анонимного общества с требованием не принимать заказов от Калашникова – удачно, см. № 6 «Искры»); 3) майский листок (листки С.-Петербургского комитета отказались распространять, – в них было требование суда присяжных над стачечниками, см. № 6 «Искры»); 4) три листка по поводу дурных условий труда на фабрике Гандурина и Бурылина (один из них политического характера); 5) листки по поводу усиленной охраны; 6) листки по поводу приговора по местному делу 1900 г. и другие. Последние листки вызвали опять аресты и обыски (30 + 70 человек, – см. «Искра» № 18). В это время выходит первый листок политического характера и находит обширное распространение социал-демократическая литература (главным образом, «Искра»). Столь деятельным проявлением Иваново-Вознесенский комитет обязан одному энергичному интеллигентному рабочему, посланному туда центральной организацией Северного союза. В этот же период, в 1901 г., комитет вошел в Северный рабочий союз и этому обстоятельству обязан как расширенной постановкой дела (с широким распространением литературы), так и изменением внутреннего содержания агитации*. - К этому месту на полях сделана вставка: «Аресты в Кохме в январе 1902 г. вызваны провокацией (см. «Искра» № 18)».
Наконец, он систематически получал от Союза людей, средства и литературу. Про последние дни этого периода нужно сказать, что в Иваново-Вознесенском районе наряду с агитационной работой шла работа и кружковая. С весны 1902 г. и до самого начала 1903 г. имели место многочисленные аресты, – Панина, бывшего рабочего Путиловского завода, и др. (всего до 100 человек). Однако уже и многочисленные аресты теперь не страшны социал-демократической работе в Иваново-Вознесенском районе. Уже ничто не может остановить роста сознания рабочих этого района, и после такого провала работа быстро была восстановлена. Однако же благодаря недостатку местных организационных сил и отсутствию на месте достаточно энергичных и опытных революционеров, положение дел в Иваново-Вознесенске не позволяет образоваться в настоящее время достаточно сильной организации, которая решилась бы выпускать от своего имени листки и прочее. Местная социал-демократическая группа, усилившаяся лишь за самое последнее время новыми силами, распространяет литературу только за общепартийной надписью и подписью Северного союза. Здесь же уместно будет заметить, что Иваново-Вознесенск за все время играл роль центра для своего района, откуда агитационная работа распространялась в другие места; таким образом возникали и существующие теперь рабочие организации в Шуе, Кохме, оттуда же шла и идет литература через имеющиеся связи в Тейково, Ви-чугу, Горки и т. д. и в такие отдаленные местности, как Юрьев-Залесский*, и т. д. - Так в подлиннике; речь идет, по-видимому, о Переяславле-Залесском.
Мы ничего здесь не сказали о работе в Орехово-Зуеве. Собственно говоря, Орехово-Зуево как благодаря своему географическому положению (близость Москвы), так и количеству в нем рабочих (в одном Никольском 25 тыс., всего насчитывается до 40 тыс.) должно войти или в район действий Московского комитета или же образовать собственную организацию. У Северного союза до сих пор не было достаточно сил, чтобы правильно поставить там связи. Однако работа там с весны 1901 г. и до конца этого года (бывших там арестов) велась. Инициатором был один энергичный бывший петербургский рабочий. В это время там широко распространялась «Искра» и существовала рабочая организация.
Костромской комитет.
Первые следы революционной пропаганды среди рабочих Костромы могут быть отнесены к концу 80-х годов. Однако все сколько-нибудь значительные движения рабочих – стачки и т. и. – проходили стихийно, без участия организации. Вся роль народовольцев, пытавшихся в то время завязать сношения с рабочими, ограничивалась только кружковой работой. Главные усилия их были направлены на интеллигенцию и так называемое общество. После провала (90-е годы) сабунаевского интеллигентского кружка небольшой рабочий кружок остался. Он разросся до нескольких кружков, носивших характер кружков самообразования благодаря целям, ставившимся организаторами кружков*, – несколькими приехавшими сюда народовольцами. - Занимались даже, например, арифметикой и только на третий год дошли до социализма.
В дальнейшем, после провала их в 1894 г., эти кружки приняли уже совершенно замкнутый, аристократический характер; они вырабатывали из своих членов тип мелких буржуа, стремившихся выйти из рабочей массы, завести свои мастерские и т. и. Покровительствующие этим кружкам местные радикалы-народники (потомки бывших народовольцев) отрицательно относились ко всякому введению в эти кружки революционного и широко агитационного элемента (попытки Красовского). Попытки эти не пропали бесследно. Однако зарождение социал-демократической работы в Костроме может быть отнесено к более позднему времени, именно к началу возникновения широкой агитационной работы социал-демократов в наших крупнейших центрах (Москве и С.-Петербурге).
Высланные из этих мест молодые социал-демократы первые – в 1895 г. – положили начало организации социал-демократических кружков. Кружок этот в 1896 г. расширил свою деятельность и в этом году сумел уже организовать и провести стачку зотовских ткачей. Кроме руководства, его участие в этой стачке выразилось в сборе значительных сумм денег стачечникам и в выпуске для этой цели листка к обществу, в распространении сведений о только что бывшей стачке петербургских ткачей. Однако как участие в стачке, так и выпуск листка этот кружок пока еще конспирировал, полагая, что открытое заявление о себе может повести к разгрому. С раскассированном после бывшей стачки (несмотря на упомянутые выше меры конспирации) лучшего элемента из рабочих и отъездом бывших руководителей социал-демократического кружка руководство в нем переходит отчасти к молодежи с революционным настроением, ограничивавшейся передачей рабочим нелегальной литературы, отчасти к радикалам-народникам, только тормозившим дело.
Впоследствии, после арестов 1898 г., испуганные радикалы совершенно ушли от дела, молодые же силы (все еще не определившие своей революционной программы) расширили свою деятельность и завязали связи с социал-демократическими организациями других городов («Рабочее знамя»). Ими издавались как чисто народнические издания, так и социал-демократические (Степняка – «Биография С. Перовской», «Нужно ли бояться русской революции?», майский листок С.-Петербургского «Союза борьбы»). Этот кружок, между прочим, занялся организацией рабочей кассы. Он принимал некоторое участие в стачке, имевшей место в 1897 г. в селе Наволоки (деньги, литература). Однако работа и этого кружка носила преимущественно кружковой характер. Чтению литературы, и легальной и нелегальной, в пределах тех кружков и отводилось первое место. Затем некоторые из организаторов кружка отстранились от него, и рабочие остались одни. Они сами принялись за дело, устроили несколько рабочих касс и кружков, в которых читалась нелегальная литература и происходило обсуждение ее.
Однако в конце 1898 г, и в 1899 г. связи рабочих с внешним миром прекратились, и только с конца (октябрь) 1899 г. случайно попавшим в Кострому социал-демократам удалось восстановить связи с распропагандированными ранее рабочими. В начале 1900 г. ими было положено начало социал-демократической организации, к концу года (октябрь) объявившей себя социал-демократической группой РСДРП и выпустившей за этой подписью листок к рабочим завода Прянишникова.
Весной 1901 г. среди рабочих г. Костромы и Костромского района замечается сильное возбуждение, вызванное отчасти бывшими в этом году студенческими и рабочими демонстрациями. Однако местный комитет вследствие недостатка сил не мог ничего организовать, хотя среди рабочих, как и по городу, ходили упорные слухи о готовящейся демонстрации, и группой за подписью «Группа интеллигентов» были разбросаны листки (№ 7 «Искры»). Отчасти благодаря этому, отчасти же благодаря агитации в рабочих кварталах трех неизвестных приезжих лиц напуганные жандармы произвели нападение на показавшихся им почему-либо подозрительными лиц. В результате – массовые аресты и обыски, однако почти не задевшие комитет, который продолжал расширять свои связи с рабочими (№ 6 – 7 «Искры»). Лишние обыски и аресты среди рабочих возбудили среди рабочих много толков и сильно подняли спрос и интерес к нелегальной литературе*, которая читалась нарасхват (№ 7 «Искры»). В это же время Костромской комитет вошел в состав Северного рабочего союза, делегат его присутствовал на обоих съездах союза **. - По этому поводу была выпущена прокламация.
** В книге «Доклады соц.-демократических комитетов Второму съезду РСДРП» (Госиздат, 1930 ) имеется следующее примечание О . А . Варенцовой: «Делегата от Костромы на Воронежском съезде не было».
К осени 1901 г. Костромская социал-демократическая группа реорганизовалась в Костромской комитет РСДРП, существующий и поныне. В ноябре Костромской комитет выпускает воззвание к интеллигенции и прокламацию по поводу усиления охраны, а на новый 1902 г. раскидывает и распространяет среди костромских рабочих воззвание к рабочим (до 500 экземпляров). Это был первый опыт широкой агитации, и опыт, как показали результаты, удачный. Листок был принят рабочими очень хорошо. Вскоре затем 10 и 19 февраля снова широко были распространены среди рабочих прокламации комитета. Они вызвали среди рабочих сильное возбуждение. Власти готовились уже к усмирению. Но комитет не считал себя достаточно сильным, чтобы как-нибудь использовать настроение рабочих. Следующий листок был выпущен 11 апреля по поводу стачки рабочих Бельгийского общества (если не считать перед ним выпущенного 1 марта листка к обществу о денежной помощи арестованным в это время разным лицам, однако стоящим вне комитета) *. - Другие издания Костромского комитета: брошюра «Как держать себя на допросах», оттиск из «Листка «Рабочего дела»» – «Исторический поворот».
Хорошо было окрепший Костромской комитет вскоре, в начале мая, был разгромлен благодаря провокатору, называвшемуся Иваном Алексеевичем (№ 28 «Искры»), и только к осени этого года оказалось возможным Северному союзу возобновить правильную работу в Костроме, восстановив связи с рабочими всех главных фабрик и заводов. В это время, главным же образом с конца 1902 г. и в начале 1903 г., начинается среди рабочих сильно усиливающийся рост спроса на нелегальную литературу (главным образом на «Искру»). В мае были разбросаны по фабрикам и фабричным предместьям Костромы значительное количество майских листков Организационного комитета и «Искры», листки Северного союза «К товарищам – памяти погибших», листки Организационного комитета по поводу ростовского движения и отдельные номера «Искры». Это обстоятельство вызвало среди рабочих сильное возбуждение (стачка у Кашина, 500 прядильщиков). Происшедшая вскоре демонстративная стачка у бельгийцев и сочувствие к ней, выраженное, и активно, рабочими других фабрик, как и отношение их к выпущенным в это время листкам комитета (главным образом политического характера) и раздававшейся им литературе (например брошюра «Самодержавие колеблется»), показали, что костромские рабочие вполне доросли до понимания современных задач рабочего движения и борьбы. Эта вначале простая стачка с помощью незначительной группы организованных рабочих и нескольких интеллигентов была легко превращена в политическую манифестацию. Однако обстоятельства*, о которых говорить открыто пока еще несвоевременно, помешали комитету в его целом принять с самого начала энергичное участие в происшедшей демонстративной стачке. - Далее зачеркнуты следующие слова, поясняющие ату фразу: «Первомайские аресты, вырвавшие».
Как видно из прилагаемого описания («Искра» №№ 42, 43, 45), при наличности больших сил в комитете, кажется, можно бы использовать создавшееся настроение рабочих в агитационном отношении более значительно и создать положение вещей более серьезное, чем то получилось. Следует добавить, что в других фабричных местах Костромской губ., например, значительном промышленном центре Кинешме с окрестностями, Нерехте, специальной работы не велось и если и попадала туда литература, то лишь случайно и в незначительных размерах. Виной, конечно, – слабость местной организации.
Ярославский комитет.
Из социал-демократического прошлого Ярославля и губернии мало что известно, как и о других местах края. Самые последние указания относятся ко времени 1887 г ., когда был арестован кружок народовольцев Минора, Чумаевского, Гедеоновского и К о , и об одном поселении народовольцев, еще более раннее – у помещика Писарева-Иванчина. Известно только, что Минор и К о направляли свою деятельность в среду учащихся и, как кажется, в среду ярославских рабочих. Однако каких-нибудь воспоминаний относительно этого не сохранилось. То же можно сказать и про небольшую кучку их, арестованных в начале 90-х годов в связи с костромским делом Сабунаева. Вообще местным социал-демократам от прошлого не осталось никакого наследства.
Переходя к социал-демократическому прошлому Ярославского района, следует предварительно заметить, что как в силу специфических полицейских и общественных условий города, так и той роли, которую занимали тамошние социал-демократы по отношению к общей революционной работе на севере (они должны были заботиться о постановке работы не только у себя), основание правильной работе среди ярославских рабочих было положено позже, чем в других местностях нашего района, да и размах ее все время отставал от размаха этих других мест (например, Костромы, Иваново-Вознесенска).
Первая попытка ярославских социал-демократов завязать связи с рабочими может быть отнесена к середине 1895 г. (уже после знаменитой стачки на Ярославской большой мануфактуре; последняя, как известно, руководилась самими рабочими, хотя у некоторых из них, по-видимому, и были кое-какие связи с московскими социал-демократами). Несколько позднее, в 1896 –1897 гг., были завязаны сношения с ростовскими (уездный город Ярославской губ.) рабочими. Однако все это может быть названо только попыткой (хотя нелегальная литература – «Штрафы», «Рабочий день», «Что нужно знать», – начинавшая тогда издаваться, хоть и в небольшом количестве – распространялась среди рабочих), так как связи плохо расширялись. Мешала этому отчасти неопытность первых ярославских социал-демократов, а главным образом недостаток у них достаточно тоже умелых и незапятнанных сознательных рабочих и литературы. Последнее обусловливалось тогдашней оторванностью Ярославля от центров. В силу некоторых случайных обстоятельств и эти небольшие связи были потеряны. Такую же неудачу и по тем же причинам потерпела попытка завязать сношения с рабочими через одного иваново-вознесенского рабочего, специально выписанного для этой цели (он был арестован по иваново-вознесенскому делу). Работа же социал-демократов по организации кружков среди учащихся (женской и мужской гимназии и духовной семинарии) в продолжение всего этого времени велась более или менее правильно. Однако вскоре же товарищем Вл. Ал. Носковым (много потрудившимся по организации Иваново-Вознесенского комитета и затем впоследствии Северного рабочего союза) был организован кружок рабочих с помощью одного петербургского рабочего. Кружок этот просуществовал, однако, недолго. В конце 1899 г . благодаря провокации одного втеревшегося туда рабочего, многие из его участников были арестованы (аресты 1899 и 1900 гг. Носкова, Горна, Тикстона и др.). В это же время Ярославской социал-демократической группой поддерживались тесные сношения с другими местами севера; вызывалось это необходимой взаимопомощью по части литературы и всяких связей.
В 1900 г . попытка восстановить в г. Ярославле работу делается снова через петербургских рабочих, Короткина и Семенухина. Быстро были завязаны связи с рабочими, и быстро же стали они расширяться, но благодаря провокации другого провокатора Дорофеева (рабочий), втеревшегося в образованное ядро, в скором уже времени (12 января 1901 г .) снова следуют аресты (дело Доливо-Добровольского, Вас. Носкова, Бабенко, Ярославцева, Короткина, Семенухина) (№№ 4, 9 «Искры»). В промежуток, пока не была восстановлена работа в Ярославле, возникла в марте 1901 г . неудавшаяся стачка на Норской мануфактуре двух третей норских рабочих с попыткой двинуться в Ярославль и с выпуском листков местного характера. То же было произошло и по тем же причинам (предполагалось понижение расценок) на Большой ярославской мануфактуре, но вовремя требования рабочих последней были удовлетворены (№ 4 «Искры»). Однако уже к концу 1901 г . связи с рабочими были восстановлены и завязаны с большей частью ярославских фабрик. Образовавшийся комитет партии вошел в состав Северного союза. За свое существование им выпущены в конце 1901 г . листки к рабочим по поводу введения усиленной охраны (вызвавшие аресты рабочих), проведена удачная забастовка на Вахрамеевской табачной фабрике, выпущен новогодний листок к рабочим, листок к рабочим по поводу 19 февраля (последние два – в 1902 г .) и другие.
Еще раньше под непосредственным влиянием ярославских социал-демократов, обративших внимание на местных студентов Демидовского лицея, среди последних возникает студенческая организация во главе с студенческим комитетом, выпускавшим тоже листки (к студентам, к офицерам). В это время Ярославским комитетом были распространены в довольно значительном количестве среди рабочих и учащихся «Искра» и другая литература. Так хорошо было развившаяся работа комитета вскоре (в конце апреля 1902 г .) опять была приостановлена громадным провалом по всему Северному союзу, вызванному провокацией так называемого Ивана Алексеевича, объехавшего весь район с помощью связей, добытых в Воронеже (аресты Дебюка, Гавемана, Варенцовой, Локтина, Новицкой, двух сестер Дидрикиль и др. и аресты до 100 рабочих; №№ 29, 30 «Искры»). После провала работа начинает восстанавливаться, и очень медленно, только в начале 1903 г ., с большим трудом удалось добыть совершенно порванные связи с рабочими. Связи эти развиваются как с рабочими ярославских фабрик, так и окрестных городов и фабрик.
За это время до июня Ярославским комитетом выпущены и распространены листки: к обществу (разъяснялась сущность социал-демократической программы и общеосвободительная роль социал-демократии), 19 февраля к рабочим, печатные листки Северного союза «Памяти погибших» (к товарищам, – по поводу бывших арестов), по поводу голодовки в тюрьме и обращения с заключенными товарищами; два раза были широко распространены московские листки Организационного комитета и «Искры» и Организационного комитета и перед этим листки Организационного комитета по поводу ростовской демонстрации от 15 марта, по поводу возникших в Костроме волнений среди рабочих. Были завязаны связи с учащимися большей части учебных заведений Ярославля, менаду прочим, с студенческой организацией «Свобода», – с ней установлены правильные сношения на почве помощи ее работе комитета, – связи со всеми слоями местного общества.
Организовано правильное получение литературы и ее распространение. Однако следует заметить, что при восстановлении связей с рабочими Ярославскому комитету приходится испытывать большие трудности благодаря отсутствию в его рядах и в организации рабочей группы (подкомитет) рабочих достаточно энергичных и сознательных, поэтому эта сторона дела заставляет еще желать многого. И за это время работе Ярославского комитета мешали частые аресты, однако они не задели комитета, хотя, несомненно, и ослабляли его. Последовали они вслед за первым массовым распространением листков Северного союза о реформе 19 февраля и листка «Памяти погибших». Аресты и обыски обусловливались недостаточной конспиративностью постановки дела и отсутствием принципов централизации у молодых социал-демократов, бывших до восстановления комитета; жандармы исходили из того материала, который им был доставлен сыском.
В заключение следует добавить, что Ярославскому комитету за все время своего оформленного существования и даже до него, равно и до официального возникновения Северного рабочего союза, приходилось брать на себя обязанность помощи товарищам, работающим в Костроме и Иваново-Вознесенске. Он, как таковой, и в лице части своих сил, входивших в состав Центрального комитета Союза, должен был заботиться об устройстве в разных местах северного района людей, доставке литературы, средств для этого, техники, заботиться об объединении работы и прочее. Все это придавало Ярославскому комитету, конечно, особое значение, но вместе с тем ослабляло его как местный орган партии. Последнее особенно важно по отношению к самому последнему времени, когда исчезли организации Северного рабочего союза, существовавшие вне данного района.
ОРГАНИЗАЦИЯ
Прежде всего, мы коснемся вопроса, связанного как с историей возникновения Северного рабочего союза, так и тех мотивов, которыми руководились его организаторы. К сожалению, того исторического документального материала, который имеется по этому вопросу (устав организации, протоколы съездов, доклады и пр.), у нас не имеется под руками; затем лицам, составлявшим настоящий доклад, как позднее вошедшим в Северный рабочий союз, неизвестны все детали вопроса. Поэтому приходится касаться только существа вопроса.
Как уже можно видеть из краткого исторического очерка жизни социал-демократических организаций Иваново-Вознесенской, Костромской и Ярославской, они за все время своего существования нуждались в помощи извне и фактически, вследствие близости их и общности условий работы, эта помощь нередко была взаимной (помимо того, что давали случайные связи с Москвой, с Петербургом и др., в последнее время с Тверским комитетом). Кроме того, как показывает и все прошлое этих организаций, особенно Иваново-Вознесенской, Шуйской и отчасти Костромской, трудно в этих небольших городках, почти исключительно, как Иваново-Вознесенск, заселенных рабочими, существовать достаточно сильным комитетам. Затем, как показало это прошлое, в силу преобладающего в комитетах этих городов (и особенно опять-таки Ивановского) или рабочего недостаточно профессионально-революционного элемента, или случайного (например, студенты с экономической закваской, как то было в Костроме), работа комитета принимала нежелательный характер: она или замыкалась в кружковщину, или же агитация не выходила за пределы экономики, или же выходили листки не совсем грамотного содержания, иронически встречаемые и самими рабочими. Все это, вместе взятое, побудило товарищей, старых северян, объединить три комитета в одну организацию – Северный рабочий союз, что и было сделано в 1901 г ., когда состоялся первый съезд его.
Первые организаторы Союза стояли на неправильной точке зрения, желая придать Союзу характер какой-то особой партии*; это доказывается уже тем, что в его устав входила в виде особой части особая программная часть, на которую, между прочим, были сделаны весьма важные замечания товарищем Лениным (к сожалению, и эти документы не могут быть приложены к докладу). Эта программа грешит против принципов социал-демократической партии очень многим, как и вообще большая часть литературы как того, так и более раннего времени, например искусственным разделением борьбы политической и экономической, неправильной оценкой профессионального движения и т. д. Но здесь сказалась, конечно, ошибка времени. - В книге «Доклады соц.-демократических комитетов Второму съезду РСДРП» (Госиздат, 1930) имеется следующее примечание О.А.Баренцевой: «Неверно, что основатели Северного союза претендовали придать ему характер особой партии. Наоборот, примыкая к организации «Искры», они стремились объединением комитетов создать наиболее прочную опору на севере для искровского течения. На совещании в Кинешме в июне 1901 г . был поднят вопрос о том, чтобы заявить свою солидарность с «Искрой» и признать ее партийным органом. Принятие этого предложения было отсрочено лишь потому, что Северный союз не был еще окончательно сформирован и официально не выступал. Кстати, программа Северного союза была выработана в Воронеже только «американцами» и на рассмотрение местных комитетов не была своевременно представлена. Программа была принята на Воронежском съезде, а не на Кинешемском совещании, как это утверждает Меньшиков. Некоторые делегаты были против выработки особой программы для Союза».
Вскоре же, кажется, уже на следующем съезде, бывшем в том же году, вскоре после появления на свет «Искры», северяне приняли резолюцию, свидетельствующую о своей с ней солидарности, и с обещанием оказывать ей возможное содействие. Насколько удалось последнее выполнить, известно из доклада редакции. Здесь же только заметим, что с тех пор до последнего времени в комитетах, объединенных Северным союзом, программа революционной социал-демократии, проводимая «Искрой», была положена в основание их деятельности (см. «Открытое письмо» в редакцию в № 34). Затем, по соглашению с остатками организации Северного рабочего союза, один из товарищей-северян был уполномочен принять участие в конференции по поводу созвания съезда для организации партии. Свое отношение как к партии, так и к Организационному комитету Северный рабочий союз выразил в том же «Открытом письме».
Перейдем непосредственно к организационным вопросам внутри организации Северного рабочего союза.
Одно время Центральный комитет Северного союза находился вне своего района*. - В книги «Доклады соц.-демократических комитетов Второму съезду РСДРП» (Госиздат, 1930) имеется следующее примечание О.А.Баренцевой: «В Центральный комитет на Воронежском съезде были выбраны работники с мест, и все избранные члены тотчас после съезда разъехались по местам, так что утверждение, что Центральный комитет Северного союза находился вне своего района, не относится к избранному на съезде Центральному комитету, а только к группе так называемых «американцев».
Объясняется это скоплением бывших северян в одном из городов после разгрома. Эта позиция представляла удобства как в полицейском отношении, так и вследствие местонахождения города. В последнее время все члены, входящие в нашу организацию, работают на месте. До последнего времени (до последнего большого провала) во главе Северного союза стоял частью выбранный, частью кооптированный Центральный комитет, обязанности которого заключались в организации работы, ее направлении (доставал людей, средства, литературу и пр., между прочим налаживал технику, но довести до конца не удалось вследствие арестов). В последнее время при возобновлении после провала 1901 г . работы официального Центрального комитета не было, а сама собой выделилась группка из представителей отдельных комитетов, которая и заправляла делом (вследствие близости их друг от друга свидания были очень часты и на них решались все главнейшие вопросы; вопросы же менее принципиальные решались частью этой группки, сконцентрированной в одном из комитетов).
На последних совещаниях представителей отдельных комитетов было решено более точно определить как состав районного Центрального комитета, так и его права и обязанности; нужно заметить, что речь идет о совещании представителей Ярославского, Костромского комитетов и иваново-вознесенской социал-демократической организации (до последнего времени правомочного комитета там не было). Как этот вопрос, так и вопрос о типе местных (нерайонных) организаций и другие организационные вопросы, как, например, о постановке агитации и пропаганды, вопросы ближайших задач ее, – решено было выдвинуть на ближайшем съезде, предполагавшемся уже в мое отсутствие.
Предварительно же все эти вопросы были намечены и рассмотрены в общих чертах. Пожелания большинства сводились: 1) прежнюю организацию комитетов в союз было бы практичнее и целесообразнее видоизменить в том направлении, какое подсказывалось, особенно в последнее время, и самой жизнью, именно: из наличных сил выдвинуть одну центральную небольшую группу, образующую единый Северный комитет. Северный комитет сосредоточивает в своих руках все нити движения в районе, все нити для сношений с внешним миром. Отдельные члены этого комитета распределяют свои функции по главным частям района и специальностям (один ведает Костромой, другой – Иваново-Вознесенском и пр.). Этой центральной группе должно быть оказано полное доверие и даны широкие полномочия. Она через своих членов находится в самой тесной связи с отдельными местными социал-демократическими организациями. Редакция листков принадлежит комитету, кроме случаев исключительных.
Уже из знакомства с историческим очерком Северного рабочего союза можно видеть, что тип организации, на котором в конце концов остановились местные социал-демократы, вызван был прежде всего местными условиями. Если мы примем во внимание крайне неравномерное распределение организационных и революционных сил в нашем районе, меньшее их количество в Костроме, почти полное отсутствие в Иваново-Вознесенске, Шуе, Кинешме, Рыбинске и т. д. и большее сосредоточение их или в одном месте, или же в двух соседних (Ярославль и Кострома), то нам уже отчасти и будут ясны те мотивы, которыми мы руководились в нашем плане централизации этих сил. В виде иллюстрации можно привести, например, тот факт, что в Иваново-Вознесенске не мог образоваться свой комитет только потому, что на самом месте было недостаточно для этого подходящих элементов, и все его функции выполнял Ярославль. Те листки, которые одно время ивановцы выпускали сами, отличались малограмотностью и т. д. Поселиться же в Иваново-Вознесенске, как и других местах района, не рабочему почти невозможно (нужны особо счастливые условия). Поселяться, особенно нелегальному интеллигенту, в Костроме тоже нелегко (очень мал город – его нефабричная часть), еще – легче в Ярославле. Фактически и получалось, что как материальные средства, так и устройство техники, доставку литературы, людей и пр. для Иваново-Вознесенска, отчасти и Костромы, брала на себя одна небольшая группочка лиц*. Все это побудило стремиться прежний тип союзной организации видоизменить в организацию одного комитета. Кроме того условия трудности восстановления работы после провалов местных комитетов при отсутствии такой централизации. - Далее в подлиннике зачеркнуто: «большая часть ее находилась в Ярославле и другая часть в Костроме».
Перейдем к дальнейшему разветвлению нашего организационного плана.
Как показывает уже история большей части провалов, бывших у нас, с другой стороны, недостаток пропагандистских сил и сохранение их, – все это убедило нас в необходимости придать нашей работе главным образом агитационный характер и только в незначительной степени – пропагандистско-кружковой. Мы здесь не касаемся мотивов внутреннего характера. В кружке группируются рабочие, уже хорошо известные в смысле надежности, и если не с достаточной подготовкой, то с революционными задатками. С этим небольшим кружком обязательно ведутся правильные занятия. Состав его должен состоять по возможности из рабочих разных фабрик. Этот кружок (как бы подкомитет) сосредоточивает в своих руках значительную часть дел, соприкасаясь непосредственно с рабочей массой, воздействуя на нее. Главная задача его – расширять связи и изыскивать пути для распространения литературы и своего влияния. В этот кружок обязательно входит один из членов комитета, ведущий работу в данном месте. В случае надобности (размеры кружка, конспиративные условия) он может быть разделен на несколько частей. Члены этого кружка уже сами по возможности организуют кружки на отдельных фабриках, поскольку в силах, ведут в них беседы, дают литературу и т. д. Состав их предварительно, насколько возможно, контролируется членом комитета. Только при наличности свободных пропагандистских сил из отдельных выборных членов этих кружков составляются отдельные кружки, с которыми пропагандист ведет занятия. Листки распространяются как через имеющиеся связи, по рукам, так и через особую группу из студентов и пр. и частью рабочих-метальщиков. Последний способ в последнее время преобладал. Необходимо, чтобы члены ее не занимались другой работой и держались изолированно. Как комитет (обязательно), так и по возможности местные социал-демократические организации имеют в своем распоряжении л группу пропагандистов, с которой один из членов комитета ведет занятия. Часть пропагандистов должна быть разъездной (зимой в Иваново-Вознесенске, может быть, и в Костроме может не быть пропагандистов). То же самое – кассовая, техническая группы.
Должен быть организован особый летучий отряд для организации возникающего движения в новых местах и для усиления местной организации, в случае возникновения в ее районе какого-нибудь движения. Этот отряд состоит из двух-трех агитаторов, метальщиков, техников, литераторов.
Для парализования замкнутости, правильности освещения положения дел в известной местности местным социал-демократическим организациям и даже (по мнению некоторых членов) «подкомитетам» должна быть предоставлена возможность непосредственных сношений с Центральным комитетом и центральным органом, для этой цели им должны быть даны соответствующие адреса. В местах с более установившейся историей и потому более уцелевших от погрома (Кострома, Иваново-Вознесенск) сохранилась еще прежняя кружковая группировка – «подкомитеты» (особенно в Иваново-Вознесенске), но не были так оформлены, как это следовало бы. К этому мы стремимся. До половины июня после бывшего в мае погрома, вызванного демонстрацией, велись занятия в пяти-шести кружках, состоящих каждый из пяти-шести лиц. Эти кружки были и ячейками организации. В Иваново-Вознесенске таких кружков (кроме тех, которые ограничивались одним чтением и получением литературы и состояли из прежде принимавших участие в движении рабочих) – до десяти. Один кружок (ядро) возник в Шуе, один существует в Кохме. Занятия ведут сами же рабочие – мало подготовленные – и студенты, приехавшие на лето. На последних совещаниях обсуждалась программа занятий (некоторыми товарищами принята в принципе программа «Северянина» № 34 «Искры»). В Костроме – члены комитета и несколько человек студентов, приехавших на лето.
В Ярославле, где работа началась только недавно и где пришлось снова находить связи, несмотря на то, что попали очень скоро на рабочих, желающих заниматься, их сразу разделили: небольшое число их выделили в организационную группу, ведающую и все связи с рабочими; с ней систематически и занимался член комитета; с остальными пока имеют дело уже эти рабочие, дают им литературу, беседуют и т. и. Особое внимание здесь обращено теперь на самое больное место – расширение связей. Последние хотя и завязаны с главнейшими фабриками, но не в таких размерах (кроме одной фабрики, где связи прочные), чтобы их можно было широко использовать.
Около группы, игравшей роль для нашего севера центра, правильно организована уже касса, положено начало организации группы пропагандистов, метальщиков и технической группы. Местная студенческая организация и некоторые слои молодежи (бывшие учащиеся и пр.), другие общественные слои, связи с которыми в некоторых местах поставлены сносно, уже были использованы в этих отношениях и используются.
Вообще нужно признать, что работа в северном районе находится еще в организационном периоде, и еще очень многое нужно, чтобы вывести ее на путь широких результатов. Для этого прежде всего нужно больше сил, помощь извне.
Из других ближайших вопросов, намеченных для совещания, имевшего быть в мое отсутствие, должен был обсуждаться вопрос об использовании осеннего времени, когда кризис, и теперь дающий себя знать (особенно в Иваново-Вознесенском районе), особенно обострится. Ожидают с первого октября сильного понижения расценков, массовых сокращений и т. и. Уже и теперь рабочие в Иваново-Вознесенске волнуются, на всяческий лад разбирая, что делать осенью. Уже во время и после Костромской стачки можно было ожидать, что она отзовется и в других местах (Ярославль, Иваново-Вознесенск), как отозвалась в Томне, Пучеже. Чтобы не остаться совершенно позади возможных массовых движений осенью, необходимо усилить Иваново-Вознесенскую организацию несколькими рабочими – хорошими и опытными организаторами, необходимо усилить Ярославскую и Костромскую организации, так как к осени возможны изъятия нужных лиц по приговорам, а может быть вследствие арестов, – это возможно, так как наличные силы уже проработали там, по местным условиям достаточно
Есть надежда, что северянам удастся найти часть сил, но это не наверное.
Техника. Необходима хорошая техника, – до сих пор комитеты работали на гектографах. Уже приобретен станок и часть шрифта и заказаны рамки для небольших листков. Делается попытка поставить к осени технику, но это еще не закончено.
Средства (без Тверского комитета). В первый год существования (месяцев 7 работы) – 1000 руб., второй год (приблизительно такое же время) – 1050 руб., с половины февраля 1903 г . по июль – 850 руб. (наличность – 150 руб.). Эти цифры далеко не «счерпывают всего бюджета; это – Ярославский комитет и большая часть общих расходов – далеко не вся.
Отсюда на литературу более 200 руб.
На разъезды около 200 руб.
На помощь заключенным (бывшим северянам и местным) – около 100 руб.
Остальное – техника (приобретение) 150 руб., содержание людей, техники и пр.
Средства пополнялись: рублей 50 в месяц регулярных сборов, рублей 25 экстраординарных сборов, остальное – из более или менее значительных пожертвований.
Постановлено: 25% на помощь заключенным,
25% на Организационный комитет (литература), 50% на местные дела.
Кроме своих листков и листков Организационного комитета (см. выше) и брошюр, изданных самими, литературы получено с 3 февраля около 3 1 / 2 –4 пуд., из них «Искры» на 2 / 3 . В агитационной (брошюрной) литературе недостаток чувствуется постоянно. Был опрос на литературу для крестьян и в последнее время – для солдат.
ДОБАВЛЕНИЕ К ГЛАВЕ ОБ ОРГАНИЗАЦИИ
Мы полагаем, что для нашего севера, состоящего главным образом из рабочих текстильного производства, масса которых в своем целом отстает по уровню своего индивидуального развития от рабочих юга, Питера и др., – для рабочих нашего района не скоро (по крайней мере, не в ближайшем будущем) наступит то время, когда он будет насчитывать тысячи так называемых «организованных» рабочих, как они понимаются, например, Бундом, южанами. Но масса рабочих этого вида промышленности в описываемом районе, как показало уже прошлое, характеризуется своей восприимчивостью к агитации (если она ведется широко и с помощью доступной для нее литературы и особенно на больших собраниях) и своей, – что особенно важно, – способностью и готовностью к массовым действиям. Все это объясняется в значительной степени той эксплуатацией в самом грубом виде, какой подвергается рабочий в текстильном производстве нашего района и к которой у него имеется уже вполне непримиримое (если не вполне сознательное) отношение. Наряду с этой эксплуатацией обычно для нашего района самое грубое и бестактное отношение администрации (фабричные инспектора, полиция, войска) ко всем рабочим массовым действиям. Все это создает самые благоприятные условия не только для стачек, но и политических манифестаций, хотя бы первоначально им начало было положено простой стачкой.
Последнее, конечно, при условии мало-мальски организованной агитации.
Все только что сказанное, как и охарактеризованные нами отвратительные полицейские условия для работы позволяют нам еще раз подчеркнуть целесообразность и жизненность типа организации, к которому мы пришли: с одной стороны, сильный, хотя и небольшой центр, состоящий из в полном смысле революционеров, и с другой, – агитационное ядро (одно или несколько), концентрирующее и себе все нити, связывающие центр с рабочей массой. Это ядро, при нашей бедности в сознательных социал-демократах из рабочих (все такие входят или в центр, или стоят близко к нему), состоит и будет состоять еще немалое время из рабочих, хотя и надежных, но не удовлетворяющих тем требованиям, какие мы предъявляем к социал-демократам.
Все остальное – рабочие пропагандистские кружки и пр.– есть нечто посредствующее и не столь обязательное, с создания чего мы должны начинать работу и на что должны тратить свои главные силы.
При наличности таким образом организованных связей с рабочей массой и при наличности небольшого числа агитаторов-рабочих и агитационной литературы и даже при отсутствии подвергающейся учету массы организованных рабочих возможна организация у нас массовых вполне организованных манифестаций. Поэтому мы и направляем теперь главное внимание на расширение достаточного количества связей и концентрацию их в этом подкомитете, с другой стороны, – на постановку хорошей техники для печатания листковой литературы и, если будет можно, – брошюрочной.
ОТНОШЕНИЕ К РАЗЛИЧНЫМ ОППОЗИЦИОННЫМ И РЕВОЛЮЦИОННЫМ ФРАКЦИЯМ
В последнее время социалисты-революционеры появились и у нас. Они стремились проникнуть к учащимся (среди некоторых классов средних учебных заведений они пользовались успехом, но незначительным, вследствие того, что еще до них учащиеся находились под влиянием социал-демократической литературы и социал-демократов). Затем – к сельским учителям. Об успехах среда последних ничего не слышно. Но едва ли социалисты-революционеры будут пользоваться успехом и в нашей промысловой деревне.
Различные земские и другие либеральные слои Ярославля и Костромы , несомненно, вне их влияния, – среди «их социалисты-революционеры выступают то в качестве «радикалов», скрывая и заменяя свой «революционизм» из «тактических» соображений: таким образом эта часть социалистов-революционеров с ними сливается. Другие – более молодые и горячие – не пользуются успехом вследствие хаотического содержания своей программы и нашего противовеса. Попытки социалистов-революционеров войти в переговоры с нами, конечно, не увенчались успехом; подход к нам был сделан с ссылкой на программу «Воли», но лишь только выяснилось для них, что местные социал-демократы еще и «искристы», то после двух слов разговоры прекратились (социалисты-революционеры сочли обидным для себя, что с ними кто-нибудь из местных социал-демократов и не в качестве партийного лица может соединиться только для устройства склада и т. и., а не для общей работы).
«Освобождение». Отдельным лицам из нас приходилось принимать участие в беседах со знакомыми освобожденцами, стремившимися создать свою организацию. Беседы эти носили, конечно, частный характер. Мы держались позиции – привить осво-божденцам мысль о необходимости ввести в их программу как особый пункт признание, что они без развитого революционного социал-демократического движения ничего не сделают и что необходима поддержка последнего со стороны оппозиционных слоев. С этим соглашались, но открыто ввести в программу – отказались. Попытка освобожденцев собрать публику для пропаганды своей программы удалась, но после первого же собрания – даже не революционные речи о необходимости свободы и средствах, как ее получить, – многие испугались, и больше собрания такого уже не было. Вообще все эти слои помогают нам же, но выступить со своей организацией, конечно, боятся, как и с каким-нибудь открытым протестом.
