Обсуждение программы РСДРП на съездах партии

ИЗ СТЕНОГРАММЫ СЪЕЗДА:
ЗАСЕДАНИЕ ВОСЬМОЕ
(присутствуют 42 делегата с 51 решающим голосом и восемь лиц с совещательным голосом)
В начале заседания продолжается обсуждение вопроса о месте БУНДа в партии и принимается решение отложить рассмотрение до решения вопроса об уставе партии (№6 порядка дня съезда).
Съезд переходит к обсуждению третьего пункта порядка дня:
программа РСДРП.
Мартынов. Предлагаю из нескольких проектов остановиться на проекте программы «Искры» и «Зари». Что касается самого способа обсуждения, то следует сначала обсуждать принципиальную часть общей программы en bloc, а затем уже – остальную часть. При обсуждении принципиальной части программы, за генеральной дискуссией должно следовать обсуждение отдельных пунктов этой части, а в заключение поправки к отдельным пунктам принципиальной части программы.
Мартов. До выбора программной комиссии должен производиться общий разбор программы, а поправки вносить при обсуждении проекта в комиссии.
Съезд решает взять за основу программу «Зари» и «Искры» и приступает к обсуждению общей части. *

• Вместо этой фразы в секретарской записи значится: «Съезд приступает к обсуждению общей части программы. По прочтении ее т. Троцким слово берет Мартынов». Ред.
  Мартынов. В принципиальной части проекта программы «Искры» есть одна характерная особенность, отличающая ее от всех других европейских социал-демократических программ. Во всех этих программах указывается в той или другой форме, в строгом согласии с принципами марксизма, – что развитие капиталистического общества необходимо создает не только материальные, но и духовные условия осуществления социализма, т. е. содействует развитию классового сознания пролетариата, обостряет его борьбу против всего капиталистического строя. В проекте программы «Искры» это положение нигде не высказывается.
  В принципиальной части гедистской программы, составленной очень сжато, сказано только в общей форме:
  «Considerant que la forme collective, dont les elements materiels et intellectuals sont constitutes par le developpement meme de la classe capitaliste»… *** и т. д.
  *** – «Принимая во внимание, что коллективная форма, материальные и духовные элементы которой заложены самим развитием капиталистического класса…». Ред.
  В австрийской гайнфелъдской программе мы читаем:
  «Wahrend gleichzeitig fur die Form des gemeinsamen Besitzes die nothwendigen geistigen und materiellen Vorhedingungen geschaifen werden»…****
  ***** – «Носителем этого (исторически необходимого) развития может быть только осознавший себя как класс и организовавшийся в политическую партию пролетариат». Ред.
  Затем дальше : «Der Trager dieser (geschichtlich nothwendingen) Entwicklung kann nur das klassenbewusste un в als politische Partei organisierto Proletariat sein» *****.
  **** – «Между тем как одновременно для формы общего владения создаются необходимые духовные и материальные редпосылки…». Ред.
  В эрфуртской программе мы читаем:
  «Он (т. е. общественный переворот) может быть делом только рабочего класса… Борьба рабочего класса против капиталистической эксплуатации есть по необходимости борьба политическая. Рабочий класс не может вести своей экономической борьбы и развивать своей экономической организации без политических прав. Он не может произвести перехода средств производства в общественную собственность, не достигнув предварительно обладания политической властью».
  В этом абзаце определяется содержание понятия «борьба рабочего класса против капиталистической эксплуатации». Оно включает в себя и борьбу профессиональную, обусловливающую борьбу за известные политические права, и борьбу за экономическое освобождение, обусловливающую завоевание политической власти; оно, стало быть, означает борьбу за социализм.
  В следующем абзаце указывается, что задачей социал-демократической партии является именно развитие этой неизбежной тенденции пролетариата – бороться за социализм. «Организовать эту борьбу рабочего класса, объединить ее, сделать ее сознательной и указать ей необходимую ее конечную цель – это задача социал-демократической партии». Базисом деятельности партии здесь является таким образом объективно неизбежная политическая борьба пролетариата.
  Наконец, в новейшей венской программе австрийской социал-демократической партии читаем:
  «В то же время пролетариат приходит к сознанию, что он должен содействовать этому развитию и ускорять его, что переход средств производства в общественную собственность всего народа должен быть целью, а завоевание политической власти – средством его борьбы за освобождение рабочего класса».
  Итак, во всех социал-демократических программах указывается на духовные предпосылки социализма, на неизбежную тенденцию рабочего класса к борьбе за социализм.
  В проекте программы «Искры» этого положения нет.
  В том месте, где по смыслу программы должно было бы говориться о духовных предпосылках социализма, об активной роли пролетариата, сказано только:
  «Растет число и сплоченность пролетариев и обостряется их борьба с их эксплуататорами».
  Но очевидно, что «борьба пролетариев с их эксплуататорами» не покрывает понятия «борьба рабочего класса с капиталистической эксплуатацией». В то время как последнее выражение, употребляемое эрфуртской программой, охватывает все содержание классовой борьбы пролетариата, первое выражение означает скорее всего одну ее элементарную форму – профессиональную борьбу. Проект утверждает лишь то, что сам по себе пролетариат неизбежно вступает в профессиональную борьбу с капиталистами.
  Такое толкование этого места тем более основательно, что в проекте программы нигде не говорится о развитии классового сознания пролетариата, как о необходимом последствии развития капиталистического общества.
  Чем же объяснить то, что в проекте программы «Искры» умалчивается принципиальное положение, которое так или иначе высказано по всех социал-демократических программах?
  Несомненно, что тут отразилось влияние недавней борьбы с так называемым экономизмом и в частности влияние того основного теоретического аргумента, который выдвинул в этой борьбе т. Ленин, автор брошюры «Что делать?».
  Посмотрим же, какова научная ценность этого тезиса.
  Тов. Ленин пишет:
  «Стихийное развитие рабочего движения идет именно к подчинению его буржуазной идеологии.., ибо стихийное рабочее движение есть тред-юнионизм, есть Nur-gewerkschaftlerei *, а тред-юнионизм означает как раз идейное порабощение рабочих буржуазией… История всех стран свидетельствует, что исключительно своими собственными силами рабочий класс в состоянии выработать лишь сознание тред-юнионистское, т. е. убеждение в необходимости объединяться в союзы, вести борьбу с хозяевами, добиваться от правительства тех или иных необходимых для рабочих законов и т. и.».
• – только цеховщина. Ред.
  Такова скромная, более того, отрицательная роль, которую т. Ленин уделяет пролетариату в выработке его собственной социалистической идеологии. По его мнению, «о самостоятельной, самими рабочими массами в ходе их движения вырабатываемой идеологии не может быть и речи…». Социал-демократическое сознание «могло быть принесено только извне… Учение социализма выросло из тех философских, исторических и экономических теорий, которые разрабатывались образованными представителями имущих классов, интеллигенцией. Основатели современного научного социализма Маркс и Энгельс принадлежали и сами, по своему социальному положению, к буржуазной интеллигенции…».
  Если это верно, если пролетариат стихийно стремится навстречу буржуазной идеологии, если социализм вырабатывается вне пролетариата, то распространение социализма в рабочей среде должно вылиться в форму борьбы между идеологией пролетариата и его собственными стихийными стремлениями, и т. Ленин этот вывод делает:
  «Наша задача, задача социал-демократии, состоит в борьбе со стихийностью, состоит в том, чтобы совлечь рабочее движение с этого стихийного стремления тред-юнионизма под крылышко буржуазии…».
  Тов. Ленин констатирует антагонизм между идеологией пролетариата и миссией пролетариата; я же хочу констатировать антагонизм между тезисом Ленина и тем, что неоднократно высказывали Маркс и Энгельс.
  Послушаем, что говорит Маркс в «Нищете философии»:
  «По мере того, как подвигается вперед история, а вместе с тем и яснее обнаруживается борьба пролетариата, для них (социалистов) становится излишним это искание науки в собственных головах; им надо только отдать себе отчет в том, что совершается на их глазах, и стать выразителями действительных событий».
  Энгельс в «Научном социализме» говорит еще определеннее: «Современный социализм есть не что иное, как умственное отражение этого фактического противоречия (между производительными силами и способом производства), идеальное отражение его в головах прежде всего того класса, который страдает от него непосредственно, т. е. класса рабочих…
  Научный социализм является теоретическим выражением рабочею движении».
  В «18 брюмера» Маркс высказывает общее положение об отношении между идеологами всякого класса и самим классом:
  «Их (демократов) делает представителями мелкой буржуазии то, что их мысль не выходит за пределы жизненной обстановки мелкой буржуазии, что они поэтому теоретически приходят к тем же задачам и решениям, к которым мелкий буржуа приходит практически, благодаря своим материальным интересам и своему общественному положению. Таково вообще отношение между политическими и литературными, представителями класса и представляемым классом» .
  Так говорят Маркс и Энгельс. Но т. Ленин нас уверяет, что «опыт всех стран доказывает» и т. д.
  Остается предположить одно из двух: либо, что опыт всех стран свидетельствует против приведенных слов Маркса, либо, что т. Ленин не сумел осветить «опыт всех стран» с точки зрения Маркса. Я склоняюсь к последнему мнению. Мне опыт всех стран говорит, что современный социализм возник, как продукт движения пролетариата и что «стихийное рабочее движение идет к подчинению » не буржуазной идеологии, а современному научному социализму. Чтобы найти подтверждение этому взгляду в истории, не следует, прежде всего, давать ему наивного толкования, не следует представлять себе, что пролетариат вырабатывает свою идеологию только на основании опыта своей внутренней жизни, независимо от унаследованных им традиций и от современной окружающей его социальной обстановки, не следует представлять себе, что он вырабатывает свою идеологию подобно тому, как паук вытягивает свою паутину из собственной спины.
  Оспаривая мнение Прудона, что все предшествующие столетия провиденциально были предназначены для осуществления идеи равенства, Маркс тем не менее нe находит возможным утверждать, что эта идея выросла, как Минерва из головы Юпитера:
  творческая роль современного поколения, по его мнению, выражается в том, что оно преобразовывает результаты, добытые предшествующими поколениями. «Экономисты», говорит он, «очень хорошо знают, что та же самая вещь, которая является окончательным продуктом труда одного лица, другому служит лишь сырым материалом для нового производства».
  Ту же мысль высказывает Энгельс в своем «Фейербахе»:
  «Во всех вообще областях идеологии предание является великой консервативной силой. Но изменения, происходящие в этом запасе представлений, определяются классовыми, т. е. экономическими отношениями людей, делающих эти изменения. И этого для нас достаточно».
  Итак, если мы, марксисты, утверждаем, что пролетариат самостоятельно вырабатывал свою социалистическую идеологию, то мы этим хотим сказать, что пролетариат самостоятельно преобразовывал идеологию, заимствованную им из его окружающей среды, сообразно со своими классовыми интересами.
  Выделившись и обособившись в отдельный класс из массы «демократии», пролетариат вместе с тем преобразовал прежнюю борьбу демократии с феодальным строем в новую борьбу рабочего класса с буржуазным строем.
  Следя за историей возникновения современного социализма, мы видим легко, как пролетариат перерабатывал экономическую и политическую борьбу, социальные идеалы и философское мировоззрение демократии начала XIX века в соответственные элементы современного социалистического движения.
  Во время великой революции экономическая борьба демократии была борьбой бедного потребителя против привилегий, монополий, ростовщичества и пошлин. С выделением из массы демократии пролетариата, эта форма экономической борьбы преобразуется в борьбу труда с капиталом. В Англии первая четверть XIX века наполнена борьбой пролетариата за свободу стачек, которую он, наконец, завоевывает в 1825 году; затем наступает период образования «великих национальных рабочих союзов» (1825 – 1850 годы). Во Франции, в 1831 г. вспыхивает восстание лионских ткачей; в Германии в 1844 г. – восстание силезских ткачей.
  Параллельно с этим европейский пролетариат, составлявший раньше арьергард буржуазии в ее политической борьбе с аристократией, путем опыта доходит до сознания необходимости самостоятельной политической борьбы, и притом против всех господствующих классов. В Англии парламентская реформа 1831 г., давшая преобладание буржуазии над землевладельцами, была завоевана при содействии пролетариата, угрожавшего неплатежом податей. Обманутый реформой и озлобленный законом 1834 г. о бедных, пролетариат порывает с средней буржуазией и в союзе с радикалами вступает в политическую борьбу за хартию. Это первый шаг в развитии политического сознания пролетариата; за ним вскоре следует второй шаг. Дальнейший опыт показывает пролетариату, насколько мелкая буржуазия неспособна к решительной революционной борьбе и насколько различны их экономические интересы (пролетариат требует 10-часового дня, мелкая буржуазия – отмены хлебных законов). Таким образом, в 1843 г. в чартистском движении происходит разрыв между пролетариатом и мелкой буржуазией. Пролетариат как самостоятельная политическая партия с девизом «социальное благополучие – наша цель, политическая свобода – наше средство». То же самое происходит во Франции. Во время июльской революции пролетариат еще помогает буржуазии одержать верх над землевладельцами. Предательство крупной буржуазии дает урок пролетариату; оно толкает его на союз с радикальной мелкой буржуазией. В парижском восстании 1832 г ., в лионском и парижском восстаниях 1834 г . и в восстании 1839 г . пролетариат выступает как революционная сила, а полурадикальные, полусоциалистические общества «Societe des droits de l’homme», «Societe des Saisons» («Общество прав человека», «Общество времен года» -Ред.) являются его политическими вождями. Но и этот союз непрочен. Перипетии февральской революции, а особенно июльское восстание, открывают пролетариату глаза на мелкую буржуазию. Десятого декабря Гора делает последнюю попытку выступить самостоятельно наряду с пролетариатом.
  В тот же день голосование за Распайля и против Ледрю-Роллена было, говоря словами Маркса, «первым актом отделения самостоятельной политической партии пролетариата от демократической». Таков был первоначальный процесс развития политического сознания пролетариата. В то время, как европейский пролетариат, выделяясь из демократии в отдельный класс, вырабатывал формы своей классовой экономической и политической борьбы, передовые слои его преобразовывали усвоенные ими идеи буржуазного социализма в новую идею пролетарского революционного коммунизма. Социализм как проблема естественно возник до того, как выросла революционная сила пролетариата, способная решить эту проблему. Быстрое распространение социализма было неизбежным следствием противоречия между тем, что великая революция сулила демократии, и тем, что она ей дала.
  Но пока на историческую арену не выступил пролетариат – истинный носитель социализма, – социализм имел и неизбежно должен был иметь характер либо утопический, либо мелкобуржуазный.
  Но вот наступают тридцатые годы, пролетариат повсюду поднимает голову, и мы ясно видим, как под его напором и при его участии идеи социализма быстро начинают менять свое содержание. Лабораторией для этого преобразования служит серия французских тайных обществ, к которым аффилиируются (присоединяются) немецкие. «Association pour la defense de la presse patriote» («Общество защиты отечественной печати») и «Deutscher Bund zur Verteidigung der Pressefreiheit» («Германский Союз защиты свободы слова») уступают место «Societe des Droits de l’homme» «(Общество прав человека») и «Bund der Geachteten» («Союз изгнанных»). Их заменяют «Societe des Saisons» («Общество времен года») и «Bund der Gerechten» («Союз справедливых»). Серия эта завершается Союзом коммунистов, издавшим Коммунистический Манифест Маркса и Энгельса. Эти общества первоначально чисто радикальные, постепенно пополнились членами из рядов пролетаризированных ремесленников. В зависимости от этого они меняли свой характер. Из замкнутых заговорщических обществ они превращаются в общества открытой пропаганды, а господствующие в них идеи буржуазного радикализма и мелкобуржуазного социализма уступают место идее пролетарской социальной революции. В «Bund der Geachteten» эти два мировоззрения еще борются в лице Венедея и Шустера, в «Bund der Gerechten» идея социальной революции получает, наконец, свое яркое выражение в произведениях Вейтлинга, под впечатлением которых Маркс сказал: «Германский пролетариат является теоретиком европейского пролетариата, как английский – является его экономистом, а французский – его политиком».
  Итак, история первой половины XIX века наглядно показывает, как пролетариат, доходя путем опыта до сознания своих классовых интересов, преобразовывал все старые формы демократического движения в новые формы классового рабочего движения.
  Ко времени появления «Коммунистического манифеста» элементы современного социалистического движения – борьба труда с капиталом, политическая борьба пролетариата под собственным знаменем и идея социальной революции – уже были налицо; но яти элементы, выработанные различными слоями пролетариата, не были еще связаны между собою. Экономическая борьба пролетариата была оторвана от его политической борьбы: профессиональные союзы в Англии, например, относились несочувственно к чартистскому движению. Политические движения пролетариата, в свою очередь, не стояли еще в ясной связи с идеей социальной революции. Социальные идеалы чартистов и французских, так называемых, «социал-демократов» были весьма смутные. Первые мечтали о частичной национализации земли, о развитии мелкой аренды, о государственной помощи ассоциациям.
  У вторых бродили неясные идеи о «праве на труд», об «организации труда». Они мечтали осуществить социализм рядом с буржуазным строем, а не на развалинах его. Наконец, те пролетарии, которые сознали необходимость социальной революции (вейтлингианцы), не умели связать с этой идеей сознания необходимости политической борьбы. Таким образом, главные элементы современного социалистического движения, хотя и были готовы, но не были координированы, а пока они не были координированы, пролетариат не мог освободиться окончательно от буржуазного влияния, не мог идти твердой поступью к своему полному освобождению.
  Для увенчания здания социализма необходимо было свести в одно стройное целое указанные его элементы и дать теоретическое обоснование всему движению. Эта великая работа была выполнена основателями научного социализма Марксом и Энгельсом.
  Подобно тому как экономические, политические и социалистические элементы пролетарского движения были преобразованиями соответствующих форм радикально-демократического движения, и высшая идеологическая надстройка пролетарского движения – теория научного социализма – явилась результатом переработки теорий буржуазных философов и ученых. Но в то время, как выработка вышеуказанных форм была преимущественно продуктом опыта и мысли тех или других слоев пролетариата, создание теории научного социализма предполагало такую обширную научную подготовку, которой могли обладать только профессиональные интеллигенты – выходцы из имущих классов.
  Таковыми и были творцы научного социализма Маркс и Энгельс.
  Все-таки мы и их творения не уступим буржуазной интеллигенции.
  Для того чтобы совершить революционный переворот в общественной науке, они предварительно должны были покинуть точку зрения буржуазного радикализма и стать на точку зрения пролетариата, не абстрактного, а действительного пролетариата своего времени. Другими словами, они должны были предварительно примкнуть идейно и нравственно к исторически сложившемуся уже движению пролетариата. Их великая революционная работа не могла быть и не была плодом одного кабинетного мышления.
  Энгельс говорит в своем Фейербахе:
  «Когда заходит речь об исследовании тех причин, от которых сознательно или бессознательно зависят побуждения исторических деятелей,.. то надо иметь в виду не побуждения отдельных лиц, хотя бы самых замечательных, а те побуждения, которые приводят в движение большие массы: целые народы или целые классы народа».
  Биографии Маркса и Энгельса вполне это подтверждают. Эти биографии показывают нам, как революционное движение пролетариата вырвало Маркса и Энгельса из рядов буржуазной демократии и дало повое направление их теоретической мысли.
  Еще и 1843 г. они были в значительной степени буржуазными радикалами, стояли на идеалистической точке зрения и смотрели на коммунизм, как на догматическую абстракцию. Маркс писал тогда Руге: «Я не желаю, чтобы мы выставили какое-нибудь догматическое знамя… К догматическим абстракциям относится в особенности коммунизм… Мы желаем влиять на своих современников и прежде всего на современных нам немцев. Не подлежит сомнению, что теперешняя Германия главным образом интересуется, во-первых,– религией, во-вторых, – политикой! Эти-то два предмета, каковы бы они ни были сами по себе, мы должны взять исходной точкой, а не противопоставлять им какую-либо готовую систему вроде. «Voyage en Icarie»» *.
• — «Путешествие в Икарию». Ред.
  Так рассуждали в то время Маркс и Энгельс. Им нужно было главнее всего найти революционную силу, которая бы опрокинула старую политическую систему Германии. Но уже и в то время единственным истинно революционным классом был пролетариат, и это для них обнаружилось, как только они переехали границу своей родины. Естественно, что Маркс в своих революционных поисках пришел в соприкосновение с движением французского пролетариата, а Энгельс – с движением английского, с чартизмом. Энгельс принял даже участие в чартистском движении, как сотрудник «Northern Star»*. В результате этого-то соприкосновения и совершилось быстрое и глубокое преобразование по взглядах Маркса и Энгельса. Уже в 1845 г. они издают «Die Heilige Familie» **, сочинение, в котором впервые заложены основы экономического материализма, в котором вместе с тем ярко сказывается пролетарская точка зрения.
  ** – «Северная звезда» — газета издавашаяся чартистамив Англии.
  *** – «Святое семейство».
  Итак, история дает нам право сказать: во-первых, весь современный социализм есть продукт рабочего класса, хотя материалы для него были изготовлены еще буржуазной демократией; во-вторых, при выработке современного социализма различные по степени сознательности слои рабочего класса доходили практически, ощупью до отдельных задач и решений, которые их идеологи открыли, синтезировали и обосновали теоретически. Эти положения имеют огромное принципиальное значение. Они стоят в противоречии с тезисом, выставленным т. Лениным в его брошюре «Что делать?», но они вытекают из основ марксизма; они и том или в другом виде формулированы во всех социал-демократических программах. Они должны быть также ясно выражены и в нашей программе. Ввиду этого я предлагаю приведенное выше место в проекте программы видоизменить следующим образом; «Растет число, сплоченность и сознательность пролетариев и обостряется борьба рабочей массы с эксплуатацией».
  О других соответственных, по менее важных поправках к принципиальной части программы я сейчас говорить не буду. Здесь я только замечу, что основной взгляд, который я до сих пор развивал, со мной разделяют все мои товарищи по организации. Относительно же выводов из этого взгляда мы не все согласны. Поэтому я в дальнейшем буду говорить только от своего имени.
  Я уже говорил, что указанный много пробел в программе «Искры» является отражением ее недавней борьбы со «стихийностью», с «экономизмом» и с «кустарничеством». Теперь я спрашиваю, может ли это практическое соображение служить оправданием для такого теоретического пробела в программе? Безусловно, нет. Та правильная марксистская формулировка вопроса, которую я предлагаю, никоим образом не открывает двери ни преклонению перед стихийностью, ни экономизму, ни кустарничеству. Она не открывает двери преклонению перед стихийностью.
  Утверждая, что современный социализм является лишь наиболее полным и сознательным выражением стихийной тенденции классовой борьбы пролетариата, мы не только не умаляем активной роли сознания и теории в нашем движении, мы, напротив, доводим ее до maximum’a. Именно благодаря нашей уверенности, что развитие пролетариата идет со стихийной силой законов природы навстречу осуществлению наших теоретических принципов, мы можем твердо и непоколебимо отстаивать эти принципы и отвергать всякие теоретические компромиссы из мимолетных практических соображений. Странно мне доказывать редакции «Искры» то, что доказывал нам Бельтов; странно мне доказывать, что maximum свободы, активности и личной инициативы там, где maximum необходимости. Для того, чтобы предохранить движение от преклонения перед временными настроениями тех или других слоев пролетариата или интеллигенции, социал-демократия располагает только одним средством: она согласует свою деятельность с общими тенденциями борьбы всего рабочего класса.
  Предлагаемая мною, обычная в международной социал-демократии, формулировка вопроса не открывает также дверь «экономизму ». Я знаю, и я говорил уже, что та или другая отдельная форма классовой борьбы пролетариата сама по себе, оторванная от других форм его классовой борьбы, неспособна освободить пролетариат от буржуазных влияний. Поэтому-то буржуазные партии и идеологи буржуазии так стараются затушевать необходимую связь между социальной революцией, политической и экономической борьбой пролетариата. Но я, конечно, и не утверждаю, что современный социализм выражает тенденцию одной какой-либо обособленной формы классовой борьбы пролетариата, например изолированной профессиональной борьбы. Напротив того, я говорю, что научный социализм является синтезом и теоретическим выражением всех основных форм классовой борьбы пролетариата. Такая формулировка, очевидно, обязывает нас к решительной борьбе против всякой попытки сузить содержание и уменьшить размах исторически неизбежного движения пролетариата в целом.
  Наконец, предлагаемая мною формулировка не может также служить прикрытием для федерализма и местного кустарничества. Если современный социализм синтезирует различные формы движения пролетариата и отражает лишь общую его историческую тенденцию, то очевидно, что с этой точки зрения организация социал-демократической партии должна быть достаточно централистической, чтобы обеспечить преобладание общих интересов социал-демократического движения в целом над его местными интересами.
  Итак, никакие практические соображения не давали составителям программы основания для отступления от общепринятой формулировки разбираемого вопроса. Но они, очевидно, были другого мнения; они, очевидно, считали, что общепринятая формулировка не дает достаточных гарантий против стихийности, экономизма и кустарничества. Поэтому они дали такую неясную формулировку, которая легко может быть истолкована в смысле положения, защищаемого в брошюре «Что делать?», в смысле антагонизма между социал-демократией и стихийным развитием рабочего движения. Что же практически достигается этой теорией Ленина? Она, правда, дает очень острое оружие против указанных тактических ошибок и пробелов. Но зато она открывает двери другим опасным тактическим ошибкам, проводя глубокую борозду между руководящими элементами движения и рабочей массой, между деятельностью замкнутой партии и широкой борьбой рабочего класса.
  Об этих ошибках не приходится говорить гадательно, потому что они уже достаточно обнаружились, особенно в течение одного-полутора лет революционного подъема России, начавшегося с мартовских событий.
  Если раньше слишком недостаточно обращали внимания на теоретическое развитие руководящих элементов движения, то с этого момента стали слишком пренебрегать средствами для развития классового сознания широких кругов рабочих; популярная литература и политическая самодеятельность относительно широких слоев рабочих были взяты под подозрение, как явления, способные вульгаризировать наше движение.
  Если раньше движение страдало экономической узостью, то в этот момент оно стало страдать политической расплывчатостью.
  Усиление политической агитации и расширение ее содержания были, конечно, громадным шагом вперед. Но, во-первых, на беду, в нашей политической агитации слишком сильно стало подчеркиваться то, что объединяет пролетариат с другими оппозиционными элементами общества, слишком слабо стало подчеркиваться то, что его отделяет от них, как самый революционный класс.
  Во-вторых, на беду, политическая агитация у нас стала отрываться от социально-экономической. Читая прокламации и листки того времени Киевского комитета, а особенно Одесского южного революционного союза, сплошь и рядом затрудняешься определить, что в них специфически социал-демократического, почему их с равным правом не могли бы издать политические радикалы.
  В них, очевидно, кое-что существенное не досказывалось. Это было тем большим недостатком, что в то же время с разных концов России получались сведения, что у кружковых рабочих остывает интерес к вопросам чисто социалистическим, вроде, например, вопроса о прибавочной стоимости, о рабочем дне и т. д. Об этом писалось в «Arbeiterstimme», об этом нам писали из Саратова и из других мест.
  Если раньше наше движение страдало разбродом и кустарничеством, то в этот период, в противовес ему, был выдвинут и нашел себе сочувствие заговорщический, якобинский план организации, который по существу своему пригоден не для классовой партии пролетариата, а для радикальной партии, опирающейся на разношерстные революционные элементы.
  Несомненно, что в общем социал-демократическое движение рассматриваемого периода сделало громадный шаг вперед в сравнении с прошлым. Но и социал-демократию этого периода стихийный рост революционных сил России застал врасплох, и потому брошюра Ленина отразила в себе в большей или меньшей степени указанные недостатки данного момента, поскольку она занималась не критикой, а строила теории и давала положительные проспекты.
  К счастью, жизнь сама вскоре стала вносить коррективы в нашу критику. Быстро сложившиеся партии «Освобождения» и социалистов-революционеров заставили нас размежеваться с ними не только теоретически, но и практически. С другой стороны, разлившиеся широкой волной революционные движения рабочих масс заставили нас вновь искать укреплений своей связи с ними. И я должен признать, что «Искра» с большой чуткостью откликнулась на эти запросы жизни, что в последний год она освободилась от многих недостатков, которыми она страдала и период борьбы с экономизмом. Но пусть же это дело будет доведено последовательно до конца и пусть оно будет принципиально закреплено.
  Наше движение выходит окончательно из своего младенческого возраста. Оно начинает освобождаться от односторонности и скачков. Поэтому я полагаю, что и наша принципиальная программа не только должна, но и может не носить следов прошлых крайностей. Она должна служить прочным базисом всей нашей будущей тактики и должна быть формулирована так же объективно, как и программы передовых европейских социал-демократических партий.
  Мартов. Меня удивляет, что все те соображения, которые привел т. Мартынов, не дали в результате ничего, кроме предложения вставить слово «сознательность» и заменить слово «эксплуататоры » – «эксплуатацией». Не могу усмотреть связи между одним местом из книги Ленина и пропуском слова «сознательность». Против вставки этого слова я ничего не имею. Соображения т. Мартынова против фразы Ленина основаны на смешении двух вопросов, лежащих в различных плоскостях. Цитаты, приведенные т. Мартыновым, именно это и доказывают. Что говорит, например, Маркс и «18 брюмера»? Он устанавливает отношение между идеологами определенного класса и этим классом. Но Маркс ничего не говорит о том, каков тот процесс, которым совершается выработка рабочим классом того мировоззрения, которое выражает собой условие исторического существования рабочего класса.
  Горин. Мы знаем две серьезные формы воззрений на исторический процесс: материализм и идеализм. Комбинация их, как эклектическая форма, должна считаться вульгарной. К вульгарному же типу нужно отнести тот идеализм и материализм, которыe понимаются в грубом, непосредственном их смысле. Представителем вульгарного идеализма у нас является социал-революционизм, вульгарный материализм представлен экономизмом. По воззрениям последнего, ни идея, ни личность, ни сознательность не имеют никакого значения. Рабочедельчество является четвертым типом – эклектикой с большим приближением к экономизму.
  Тов. Мартынов, испытанный в дискуссиях об экономизме, заявляет себя враждебным ему, но он только несколько изящнее хочет выразить этот четвертый тип. Я не стану допытываться, для чего ему нужно было цитировать бесконечно Маркса, Энгельса, Каутского и др. на разных языках, среди которых, я боялся, окажется и испанский. Якобы, видите ли, упущен идеальный момент. Употребляются только экономические термины: эксплуататоры, эксплуатация, и нет терминов, касающихся другого.
  Для восполнения т. Мартынов предлагает прибавить слово: «сознательность». Далее, он ополчается на тов. Ленина за то, что тот приписывает самостоятельной идеологии пролетариата стихийное происхождение. Положение т. Ленина, что сознательный элемент вносится лишь идеологами, он считает неверным и доказывает, что, наоборот, теории идеологов вырабатываются под влиянием пролетариата, и этим он в сущности пытается доказать, что теории эти стихийного происхождения. А на самом деле факт состоит лишь в том, что теории эти не свалились с неба, а представляют некоторую индукцию из объективного процесса.
  Я не решаюсь утверждать, насколько верны положения т. Ленина. Вопрос слишком сложен и слишком мало разработан. Но в общем, думаю, намечен верный путь процесса. Сам т. Мартынов не выдержал своей точки зрения о самостоятельности пролетариата и заявляет, что, предоставленный самому себе, он, пролетариат, подпадает под влияние буржуазии. Этим он нехотя признал, что пролетариат неспособен без воздействия идеологов подняться над чисто инстинктивной оппозицией.
  Либер. Товарищи! Я полагаю, что задача нашего пункта порядка дня сводится не только к тому, чтобы вносить некоторые изменения в проект программы, но также и к тому, чтобы требовать некоторых разъяснений. Не все мы достаточно компетентны, чтобы разрабатывать программу, но всем нам, конечно, необходимо иметь ясное и одинаковое представление о каждом пункте программы. Вот с просьбой о подобного рода разъяснении я и обращаюсь.
  В третьем абзаце, на третьей странице сказано, что «социал-демократы разных стран вынуждены себе ставить неодинаковые ближайшие задачи как потому, что этот (капиталистический) способ (производства) не везде развит в одинаковой степени, так и потому, что его развитие в разных странах совершается в различной социально-политической обстановке». Возникает вопрос, одинакова ли социально-политическая обстановка по всех частях такой, например, страны, как Россия, где одна часть ее, именно Польша, развивалась в прошлом совсем особым путем, а потому может ли быть этот пункт общим для программы всей страны? Далее, в том абзаце, где говорится об остатках докапиталистического строя, говорится о таких пережитках, как остатки крепостного права. Но, например, еврейскому пролетариату приходится бороться против таких пережитков, как посредничество и т. и. Эти пережитки налагают резкий отпечаток на всю борьбу еврейского пролетариата. Здесь опять возникает вопрос: может ли быть та общая характеристика России, которая дается в этом абзаце, приложена ко всем частям страны? Вот на этот вопрос я и хотел бы получить разъяснение.
  Лядов. Я взял слово, чтобы ответить т. Либеру. Он просил разъяснить тот пункт программы, который говорит о необходимости особой организации социал-демократов в различных странах. Он полагает, что в соответствии с этим пунктом еврейский пролетариат имеет право на самостоятельную организацию, так как взаимные отношения классов среди евреев совершенно иные, чем в остальной России. Я полагаю, что нельзя согласиться с т. Либером. Русский политический строй является отражением всего комплекса экономических условий различных частей России.
  Соотношение классов среди евреев составляет одну из частиц того, что составляет всю классовую физиономию России. Я думаю, что пролетариат, живущий по всей России, одинаково страдает от остатков докапиталистических отношений, защитником которых является одно и то же правительство. Враг у всего пролетариата общий, поэтому и борьба с ним должна быть общей.
  Что касается специальной якобы борьбы еврейского пролетариата против особого якобы вида эксплуатации, то я должен заявить, что буквально тот же вид эксплуатации проявляется всюду, где только имеется домашняя форма промышленности, где имеется кустарный способ производства. Особый вид эксплуатации, который, по словам т. Либера, является особенностью еврейского пролетариата, буквально в той же форме существует в Московском, Владимирском, Павловском районах.
  Вслед за тем съезд приступает к выбору комиссии для обсуждения программы. В комиссию избраны: Плеханов, Ленин, Аксельрод, Старовер, Юдин, Мартынов и Егоров.
  Заседание закрывается.
  ИЗ СТЕНОГРАММЫ СЪЕЗДА:
  ЗАСЕДАНИЕ ДЕВЯТОЕ
  (присутствуют 42 делегата с 51 решающим голосом и 8 лиц с совещательным голосом)
  По прочтении и утверждении протокола четвертого заседания съезд продолжает общую дискуссию о программе.
  Горин. Я не имею никакого намерения заниматься критикой предложенного проекта программы. Последний хорошо формулирует принципы социал-демократии. Но я нахожу в нем некоторые неточности. Желательно, чтобы наша программа отличалась по возможности не только принципиальной выдержанностью, но и редакционными достоинствами, чтобы не дать лишнего оружия а руки досужей критики. В третьем абзаце вместо слов: «на основе капиталистических производственных отношении», я предлагаю читать: «на основе господства капиталистических производственных отношений». Эта редакция будет более подходящей для характеристики современного буржуазного общества, внутри которого сохранилось мелкое производство. В четвертом абзаце после слов: «крупных предприятий», я прибавляю: «и одновременный рост объема общественного капитала, делая каждый раз тесными прежние сферы приложения последнего». Одно только «хозяйственное значение крупных предприятий» само по себе есть необходимое, но недостаточное условие вытеснения мелких производителей.
  Последнее имеет место, лишь поскольку одновременно рост капитала делает тесными прежние собственные сферы его и гонит его в сферы, занятые мелким производством.
  К четвертому абзацу в конце я прибавляю: «помимо прямой к этому тенденции, зависящей от постоянного удешевления средств воспроизводства товара – рабочей силы». Ведь рост уровня эксплуатации прежде всего зависит от удешевления средств существования рабочих. И только добавочным является влияние в том же направлении, создаваемое падением спроса относительно предложения рабочих рук. С признаваемым в этом абзаце законом падения спроса относительно предложения рабочих рук я согласен, поскольку здесь предполагается рост резервной армии рабочих над регулярной и поскольку этот последний рост ставится в зависимость от того, что рекрутируется вся армия рабочих в момент абсолютного производства, т. е. предельного напряжении производительных сил общества, а потом отпускается часть в резерв в момент, когда производство ставится в нормы, определяемые общественным потреблением. Дальнейшие редакционные поправки я имею в виду внести в специальную комиссию.
  Мартынов. Мне возражали т.т. Мартов и Горин. Тов. Мартов защищает положения, которые я подвергал критике, т. Горин критиковал те положения, которые я развивал. Начну я с возражений т. Мартова. Прежде всего он утверждает, что я произвольно истолковал цитируемое место программы в смысле тезиса, выставленного т. Лениным в брошюре «Что делать?». Он говорит, что цитируемое мною выражение следует понимать в широком смысле классовой борьбы пролетариата, а не в смысле одной лишь профессиональной борьбы, тем более, что в программе даже всей трудящейся массе приписывается недовольство существующим порядком. На это я отвечу. Во-первых, недовольство мелкой буржуазии существующим порядком не может иметь ничего общего с классовым сознанием пролетариата. Во-вторых, в пользу моего толкования говорят не только процитированное мною место, но и некоторые другие места программы, на которых я сейчас останавливаться не буду.
  Затем т. Мартов пытается защитить тезис т. Ленина. Он пытается использовать цитированное место из «18 брюмера» в духе т. Ленина. При этом он доказывает на основании слов Маркса, что идеологи одного класса могут но своему общественному положению принадлежать другому классу. Против этого я, конечно, и не думал спорить. И почему же т. Мартов не объяснил нам, как с точки зрения т. Ленина можно согласиться со второю частью цитируемой фразы Маркса: «Общественный класс приходит практически к тому, к чему его идеологи»… и т.д.?
  Затем т. Мартов говорит, что у т. Ленина вопрос рассматривается не в той плоскости, как в программе: в последнем случае речь идет о тенденции рабочего класса, в первом – о внутреннем процессе выработки этой тенденции. Признать, что рабочий класс имеет неизбежную тенденцию к социализму, не значит еще отвергнуть, что эта тенденция осуществляется путем воздействия интеллигенции на рабочую массу. Я согласен с этим.
  Но я утверждаю, что т. Ленин именно ложно изображает процесс выработки тенденции рабочего класса к социализму. Чтобы отстоять теорию т. Ленина, т. Мартов ее предварительно подправляет. Он говорит: в массе пролетариата имеются противодействующие тенденции – к социализму и буржуазности, – и вот, дескать, интеллигенция совершает искусственный подбор в этих тенденциях. Я утверждаю, что и в этом исправленном виде теория т. Ленина ложная. Тенденции к буржуазной идеологии рабочее движение вообще не имеет. Оно постольку носит буржуазный отпечаток, поскольку оно еще не освободилось от влияния буржуазной атмосферы, в которой оно выросло и в которой оно развивается. Тов. Ленин же утверждает, что стихийное рабочее движение не то, что исходит, а идет к подчинению буржуазной идеологии, а это безусловно неверно.
  Плеханов. Я хочу обратить ваше внимание вообще и т. Мартынова, в частности, что он перевел спор на ту почву, на которой спорить неудобно, на которой спор становится непроизводительной тратой сил. Замечание, сделанное им против программы, имеет в виду одну фразу в одном из произведений одного из редакторов проекта программы. Предположим даже, что эта фраза была неудачна. То и тогда, следовательно, это доказывало бы, что все остальные наши идеи превосходны.
  Прием т. Мартынова напоминает мне одного цензора, который говорил: «Дайте мне «Отче наш» и позвольте мне вырвать оттуда одну фразу – и я докажу вам, что его автора следовало бы повесить». Но все упреки, направленные против этой злополучной фразы, и не одним т. Мартыновым, а многими и многими другими, основаны на недоразумении. Тов. Мартынов приводит слова Энгельса: «Современный социализм есть теоретическое выражение современного рабочего движения». Тов. Ленин также согласен с Энгельсом, а если бы он не был согласен с ним, то его, действительно, следовало бы повесить. Но ведь слова Энгельса – общее положение.
  Вопрос в том, кто же формулирует впервые это теоретическое выражение. Ленин писал не трактат по философии истории, а полемическую статью против экономистов, которые говорили: мы должны ждать, к чему придет рабочий класс сам, без помощи «революционной бациллы». Последней запрещено было говорить что-либо рабочим именно потому, что она – «революционная бацилла », т. е. что у нее есть теоретическое сознание. Но если вы устраните «бациллу», то остается одна бессознательная масса, в которую сознание должно быть внесено извне. Если бы вы хотели быть справедливы к Ленину и внимательно прочитали бы всю его книгу, то вы увидели бы, что он именно это и говорит. Так, говоря о профессиональной борьбе, он развивает ту же самую мысль, что широкое социалистическое сознание может быть внесено только из-за пределов непосредственной борьбы за улучшение условий продажи рабочей силы.
  Акимов. Я внесу в комиссию поправки к проекту программы, а теперь хочу изложить те общие соображения, которыми я руководствуюсь, внося каждую из них.
  Я вполне согласен с т. Мартыновым, что в том пункте проекта, о котором он говорил, целиком отразились своеобразные взгляды т. Ленина на антисоциалистичность пролетарской идеологии, как таковой, и вытекающие из них выводы.
  Мне кажется ошибочным мнение т. Плеханова, что ссылка на книжку Ленина неосновательна; невозможно, говорит он, критиковать программу по поводу одной фразы в одной книге одного из составителей проекта. Фраза т. Ленина, которую критиковал т. Мартынов, является не отдельной фразой, но выражает основную мысль книжки «Что делать?», и эта мысль, как мне кажется, нашла себе выражение в проекте программы. Эта мысль совершенно не совпадает с тем, что писал Плеханов в своих комментариях.
  И я убежден, что Плеханов не согласен с Лениным. (Смех.) И я думаю, что т. Ленин сам не откажется подтвердить, что это его мнение, а не отдельное место, не случайная фраза.
  Вот, например, еще одна выдержка из брошюры «Что делать?». Обратите внимание на слова, что теория научного социализма выросла «совершенно независимо от рабочего движения». Да, конечно, не стачечники выработали теорию научного социализма.
  (С м е х.)
  Я не согласен с т. Мартыновым, что нужна только одна или две поправки в указанном им абзаце проекта. Мне кажется, что ошибочная мысль очень последовательно и цельно проведена во всей принципиальной части проекта, от первого его слова до последнего. Исторические условия, при которых возникла эта программа, наложили на нее резкую печать. Это был период сильного подъема политического радикализма во всех слоях русского общества. Это выразилось в том, что специфически пролетарские формы борьбы были отодвинуты на второй план, роль других слоев угнетенного населения в нашей партии была преувеличена, и самые методы борьбы выдвигали действующим лицом не класс, а организацию его, партию, у которой от этого сгладились, затушевались ее классовые черты и массовый характер ее деятельности.
  В общей дискуссии я не могу указать все поправки, которые я намерен внести, укажу только несколько, чтобы комментировать то, что я сказал.
  Проект говорит о том, идет или не идет абсолютное ухудшение положения рабочего класса с развитием капитализма. Этот вопрос связан с вопросом о методах деятельности партии. В западноевропейской литературе указывалось, что «теория обнищания» противоречит существующим приемам агитации. Наша программа должна ответить на этот вопрос совершенно определенно и тем дать руководящее начало для партии в ее руководительстве политической и экономической борьбою пролетариата. В проекте же этот вопрос разрешен уклончиво и, в конце концов, в том смысле, по которому борьба за улучшение положения пролетариата становится для партии посторонним делом и интересует ее лишь как конъюнктура, в которой она действует. Таким образом, в этом пункте программы проявилась тенденция обособить нашу партию и ее интересы от пролетариата и его интересов.
  Еще ярче это проявилось в абзаце о задачах партии. Там понятия – партия и пролетариат – совершенно обособлены и противопоставлены, первая, как активно действующее коллективное лицо, второй, как пассивная среда, на которую воздействует партия.
  Поэтому в предложениях проекта имя партии везде фигурирует как подлежащее, а имя пролетариата, как дополнение.
  (Смех.)
  Точно также абзац о завоевании политической власти получил по сравнению со всеми другими социал-демократическими программами такую редакцию, что может быть истолкован, и действительно толковался Плехановым, в том смысле, в котором роль руководящей организации должна будет отодвинуть назад руководимый ею класс и обособить первую от второго. И формулировка наших политических задач поэтому совершенно такая же, как у «Народной воли».
  Зато пункт о непролетарских слоях населения, если бы он был проведен в жизнь, сделал бы нашу партию не пролетарской, а партией всех угнетенных и эксплуатируемых слоев, т. е. партией, которая и не революционна, и не социалистична.
  Поэтому все мои поправки будут иметь целью изменить самый дух программы. Многие из них в отдельности представляются мелочными, но в сумме, если бы они были приняты, внесли бы существенные перемены.
  Мартов. Совершенно непонятно, где в нашем проекте Акимов мог усмотреть тенденцию к умалению значения рабочего движения. Не этот ли проект, напротив, упрекали в том, что он в своей теоретической части слишком мало говорит о частных задачах данного политического момента в России и главным образом трактует об общих задачах мирового движения пролетариата?
  Странная идея усматривать в положении о других слоях трудящихся приближение к социалистам-революционерам. Последние, напротив, говорили, что этот пункт они бы приняли, если бы вместо «точки зрения пролетариата» стояло: «точка зрения социализма». Классовый характер партии здесь выражен достаточно ясно. Слова «рабочего класса» здесь поставлены для того лишь, чтобы избежать повторения в одной фразе дважды слова «пролетариата».
  Не знаю, что имеет в виду Акимов, когда говорит, что в программе получило свое выражение пренебрежительное отношение к экономической борьбе рабочих. И хочет ли он, чтобы вместо борьбы за общую экономическую цель всего рабочего движения — социальную революцию, мы говорили о частных задачах разных групп пролетариата? Место о так называемой «теории обнищания» указывает, в каких пределах при капиталистическом строе мыслимо улучшение положения рабочего класса, оно показывает, что задача этой борьбы за непосредственное материальное улучшение есть противодействие деградирующим тенденциям капиталистического развития, а часть программы, перечисляющая фабричные реформы, служит лучшим ответом на упрек в игнорировании борьбы за непосредственное улучшение.
  Где усмотрел Акимов наше излишнее упование на другие общественные движения? О них говорится лишь в конце проекта, где сказано, что мы будем поддерживать всякое оппозиционное и революционное движение, направленное против царизма. Разве против этого выступает т. Акимов? Что же касается до его мнения, что «Искра» теперь отказалась от задачи агитации среди всех слоев населения, то он ошибается: мы, напротив, надеемся, что именно с восстановлением партии мы сможем расширить сферу своего воздействия, и я не теряю надежды, что в будущем именно т. Акимов будет отряжен партией вести пропаганду среди пресловутых «предводителей дворянства», которые некогда были поставлены «Искре» в особую вину.
  Карский [Топуридзе]. Для меня является совершенно непонятным: каким образом только один пролетариат, рабочий класс в своей повседневной борьбе, в борьбе за свои ближайшие интересы мог доработаться до создания стройной философской системы – научного социализма, охватывающего всю философию социального развития?! Для меня является совершенно непонятным: каким образом та часть общества, поле зрения которой ограничено и замкнуто в известных рамках, не охватывающих все разнообразие общественных явлений, в состоянии выполнить такую задачу? В таком положении находится рабочая масса, которая своими силами, на основании знакомства только с собственным положением не может создать теорию научного социализма.
  Она могла быть создана на известной стадии развития капитализма гением, изучившим и уяснившим себе законы этого развития.
  Этот переворот в социальной философии мог совершить только тот, который стал на точку зрения пролетариата и в то же время имел возможность построить свое здание на изучении условий современного капитализма исторически. В этом смысле, конечно, теория социализма привнесена в рабочий класс извне. И странно слышать против этой точки зрения возражение. Но мне кажется, что на несогласных с нами оказывает влияние известное представление о «стихийности» и о «стадиях». Конечно, кто защищает «стихийность», тот тем самым защищает стихийную выработку теории социализма и наоборот.
  В связи с вышеуказанным вопросом безусловно находится другой вопрос, о противопоставлении партии рабочему классу.
  Тов. Акимов полагает, что партия не должна быть поставлена выше рабочего класса. Такая постановка вопроса мне кажется и неправильной, и неуместной. Из среды рабочего класса выделяется борющаяся, сознательная сила — партия, которая является носительницей и проводником социалистических идеалов, и, как таковая, партия не может не стоять выше «рабочего класса» постольку, поскольку сознательная часть является руководителем бессознательной или малосознательной.
  Третьим чрезвычайно важным пунктом я считаю возражение т. Акимова по поводу «теории обнищания». Эта теория в нашем социалистическом миросозерцании должна занимать центральное место.
  Мартынов. Тов. Карский сказал, что мой взгляд на отношение рабочего класса к социалистической идеологии сводится к тому, что рабочий класс сам дорабатывается до теории научного социализма. Я ничего подобного не говорил. Я только указывал, что разные слои пролетариата вырабатывали самостоятельно формы экономической и политической классовой борьбы и преобразовали идеи буржуазного социализма в коммунистические.
  Роль же идеологов заключалась в том, что они синтезировали эти элементы классовой борьбы – теоретически обосновали эту борьбу.
  Эта работа была совершена, понятно, не рабочими, а Марксом и Энгельсом, и заключалась она в преобразовании прошлых философских и научных теорий в теорию научного социализма. Но и эту теоретическую работу Маркс и Энгельс могли выполнить лишь после того, как они порвали с радикализмом и стали на точку зрения пролетариата, т. е. примкнули к его движению.
  До этого пункта мы сходимся во взглядах с т. Акимовым. Но выводы мы делаем из них различные. Я не отрицаю ни теории обнищания, ни диктатуры пролетариата. Это я считаю необходимым подчеркнуть. Затем т. Акимов, ссылаясь на меня, указал, что период, наступивший после эпохи экономизма, обладал крупным недостатком – политическим радикализмом. В освещении этого момента мы не совсем сходимся. Движение, по моему мнению, сделало шаг вперед в этот момент и именно потому, что оно вылилось в политическую форму. Но при этом в движении обнаружились крупные пробелы: политическая агитация на практике мало связывалась с социализмом, слишком подчеркивалось то, что объединяет наши политические интересы с интересами буржуазной оппозиции, слишком мало подчеркивалось, что их разъединяет.
  Аанге [Стопани] вносит предложение голосовать программу en bloc и для окончательной редакции передать ее в комиссию.
  Троцкий предлагает закрыть список ораторов.
  Акимов высказывается категорически против вотирования en bloc. Программа в таком случае потеряла бы все ее важное значение. Вероятно, у каждого из делегатов найдется какой-нибудь пункт, в котором он не согласен с проектом программы. Вотируя за всю программу, он будет считать этот пункт необязательным для себя.
  Мартов находит возможным вотировать программу on bloc после того, как в нее будут внесены поправки и она будет провотирована по отдельным пунктам.
  Акимов против закрытия списка ораторов по такому важному вопросу, как программа.
  Мартов не видит неудобства в закрытии списка ораторов:
  по возвращении программы из комиссии вновь начнутся дискуссии
  по отдельным пунктам.
  Мартынов требует, чтобы ему было предоставлено, как докладчику, последнее слово.
  Мартов . Реферат т. Мартынова касается только одной поправки, и теперь при общей дискуссии его заключения не имеют значения. Гораздо удобнее предоставить докладчику последнее слово по окончании прений.
  Мартынов. Последнее слово не зависит от содержания реферата, и регламент съезда никаких ограничений в этом отношении не делает.
  Б р у к э р [Махновец] против закрытия списка ораторов. В списке ораторов значатся Ленин и Плеханов. Им, вероятно, захотят возразить.
  Троцкий. Я не имел в виду совершенного закрытия дебатов.
  После возвращения программы из комиссии дебаты возобновятся, но будут носить более планомерный характер.
  Предложение Троцкого принято. Предложение т. Ланге отвергнуто.
  Плеханов. Воззрения т. Акимова на теорию обнищания логически и неизбежно должны привести к оппортунизму. По мнению т. Акимова, если я его правильно понял (Акимов: «Вот именно, вы меня не поняли»), положение рабочего класса в буржуазном обществе не только не ухудшается абсолютно, но не ухудшается и относительно. Тов. Акимов полагает, что уже в современном обществе возможно улучшение материального положения пролетариата в его целом и что эти постепенные улучшения в материальных условиях существования рабочего класса могут привести к социализму.
  Из этих заявлений т. Акимова логически вытекает отрицание «увеличения зависимости наемного труда от капитала», отрицание «повышения уровня эксплуатации»; из заявлений т. Акимова логически вытекает отрицание роста общественного неравенства, необеспеченности существования, роста безработицы и пр. В самом деле, если современный капитализм, существование института частной собственности не ведут к относительному и даже к абсолютному ухудшению положения трудящихся масс, если они не ведут, с одной стороны, к концентрации капиталов в немногих руках и, с другой, – к пролетаризации масс все в более и более широких размерах, если это так, то, спрашивается, почему должен расти дух недовольства, революционное настроение среди рабочего класса, почему должен развиваться антагонизм среди классов, почему должны обостряться классовые противоречия?
  Отрицание теории обнищания равносильно молчаливому признанию теории оппортунизма. Буржуазные экономисты в духе Бастиа, например, Гиффен или Леруа-Болье и их ученики в борьбе против революционного социализма прежде всего доказывают то самое, что доказывает нам т. Акимов, т. е. отрицают теорию обнищания и уверяют нас в прогрессивном улучшении положения трудящегося класса и пр. Буржуазные писатели правильно поняли, какое значение имеет эта теория. С другой стороны, отрицание этой теории привело Бернштейна и его сторонников к бернштейнианизму и жоресизму, т. е. к оппортунизму. В самом деле, если положение рабочего класса постепенно улучшается, если это улучшение и теперь достижимо для все более и более широких масс, то естественно, что социалисты-реформисты имеют все шансы и все права явиться истинными выразителями и защитниками интересов пролетариата, а революционной социал-демократии остается только стать под знамя оппортунизма. Но нет, т. Акимов, мы туда не пойдем; нас зовет беспрерывно совершающееся и относительное и абсолютное ухудшение положения все более и более широких масс пролетариата под знамя революционной социал-демократии. Мы и стоим и останемся под этим знаменем.
  Горин. Собственно экономизм исчез. Но осталось направление, которое можно назвать федеративным отношением к экономизму.
  Это направление неспособно понять нашу точку зрения.
  Делавшееся заявление, что русский социал-демократизм возник независимо от рабочего движения, они поняли, как наше утверждение в абсолютном, метафизическом смысле, и делают нам соответственный упрек. Наше утверждение касалось факта, но выражая никакой специальной философско-исторической точки зрения. Мы просто утверждали, что русский социал-демократизм был вначале лишь импортированным учением и предшествовал рабочему движению в России. Но он, русский социал-демократизм, не свалился с неба. Возникши, как народолюбивое учение, рядом с другими русскими революционными учениями, он принял социал-демократическую форму под давлением западноевропейского рабочего движения и западноевропейского научного социализма, и только впоследствии русский социал-демократизм связал себя и практически с русским рабочим движением. Важно отмежеваться от вульгарной формы материализма, понимающего зависимость идеологии революционеров от внешней обстановки и смысле зависимости ее от самопроизвольной идеологии пролетариата.
  Если иметь в виду не вульгарных революционеров, то их идеология вырабатывается по другим нормам. Объяснимся. Средний человек может быть приравнен к близорукому, который видит лишь узкий круг около себя и об остальном пространстве судит по аналогии от своего пункта. Человек, по уму исключительный, дальнозорок и видит все в пространстве более или менее одинаково. Вот почему гениальные люди способны отрешиться от идеологии своего класса и стать на общечеловеческую точку зрения, находясь лишь под давлением объективных фактов и состояния науки. Истинные идеологи пролетариата занимают среднее положение между исключительными людьми и человеком массы.
  Они в значительной степени объективны, но окончательно вырабатывают пролетарскую идеологию, поскольку они, до известной степени, приближаются экономически к пролетариату. Пролетариат еn masse * не способен к этому. Как же обстояло бы дело, если бы пролетариат был предоставлен самому себе? Дело было бы аналогично тому, что имело место накануне буржуазной революции. Никакой научной идеологии не было у буржуазных революционеров.
  И тем не менее буржуазный строй возник. Пролетариат без идеологов, конечно, в конце концов работал бы в сторону социальной революции, но инстинктивно. Крупные хозяйства растут. В борьбе с кризисами буржуазия в каждой отрасли сливается в один синдикат с монопольными ценами на производимые ими товары. Синдикатам приходится вступать в соглашение относительно норм обмена. Исчезают обмен и товарные отношения между капиталистами. С другой стороны, синдикат капиталистов противостоит синдикату всех рабочих. Приходится раз навсегда установить отношение рабочей платы к прибавочной стоимости. Исчезает товарный характер рабочей силы. Понятно, что синдикат капиталистов может быть заменен синдикатом рабочих.
  Пролетариат и инстинктивно практиковал бы социализм, но у него не было бы социалистической теории. Процесс был бы лишь медленный и более мучительный, чем при содействии революционных идеологов, ставящих определенные цеди и провидящих, куда мы идем.
  Либер. Я тоже не согласен с разбираемой здесь идеей, высказываемой т. Лениным. Я полагаю, что в ряду объективных причин, под влиянием которых слагается идеологии социал-демократических интеллигентов, выходцев из буржуазии, т. Ленин недостаточно оценивает влияние пролетарской психологии. Но так как я не могу проследить в предложенном нам проекте влияние этой мысли т. Ленина, то я на ней подробнее и не останавливаюсь.
  Перехожу к разбору двух мест в предложенном нам проекте, в которых, как мне кажется, недостаточно резко проведена демаркационная линия между нашей точкой зрения на пролетариат и точкой зрения «социалистов-революционеров». В одном месте говорится, что социал-демократия должна разоблачать перед пролетариатом «противоположность интересов эксплуататоров интересам эксплуатируемых».
  В капиталистическом строе эксплуатируется не только пролетариат; что же отличает пролетариат от других эксплуатируемых слоев, – это специфический характер той эксплуатации, которой он подвергается. Далее, в конце этого же абзаца говорится: «Партия рабочего класса, социал-демократия, зовет в свои ряды все слои трудящегося и эксплуатируемого населения, поскольку они переходят на точку зрения пролетариата». Мне кажется, что этот тезис может вызвать недоумение.
  В самом деле, могут ли непролетарские слои населения, как целые слои, переходить на точку зрения пролетариата? Мне кажется, что никогда. Конечно, в борьбе за свою минимальную программу социал-демократия сможет привлекать на свою сторону симпатии и других слоев населения, которые в ней видят наиболее решительную сторонницу демократии, но за максимальную программу, за социализм может бороться и будет бороться только пролетариат и лишь отдельные лица из других слоев могут решительно переходить на точку зрения пролетариата.
  Ленин. Прежде всего я должен отметить чрезвычайно характерное смешение т. Либером предводителя дворянства с слоем трудящихся и эксплуатируемых. Это смешение знаменательно для всех дебатов. Везде смешивают отдельные эпизоды нашей полемики с установлением принципиальных базисов.*
• В собственноручной записи речи Ленина начало речи изложено следующим образом: «Возражение Липову [Либеру] сначала. Его, смешение предводителей дворянства с слоем трудящихся и эксплуатируемых знаменательно для всех дебатов. Везде смешивают отдельные эпизоды полемики с установлением принципиальных базисов». Ред.
  Нельзя отрицать, как это делает т. Либер **, что возможен переход и слоя (того или иного) трудящегося и эксплуатируемого населения на сторону пролетариата.
  ** В собственноручной записи речи Ленина слова: «как это делает т. Либер» отсутствуют. Ред.
  Вспомните, что в 1852 г. Маркс, имея в виду восстания французских крестьян, писал (в «18 брюмера»), что крестьянство выступает то представителем прошедшего, то представителем будущего; к крестьянину можно апеллировать, имея в виду не только его предрассудок, но и его рассудок.
  Припомните дальше, что Маркс признавал позднее совершенно правильным утверждение коммунаров, что дело Коммуны есть также дело крестьянства. Повторяю, нельзя сомневаться в том, что при известных условиях переход того или иного слоя трудящихся на сторону пролетариата отнюдь не невозможен. Все дело в том, чтобы точно определить эти условия. И в словах «переходят на точку зрения пролетариата» условие, о котором идет речь, выражено с полной точностью. Именно эти слова отграничивают нас, социал-демократов, самым решительным образом от всяких якобы социалистических течений вообще и от так называемых социалистов-революционеров в особенности.
  Перехожу к тому спорному месту из моей брошюры «Что делать?», которое вызвало здесь столько толкований. Кажется, после всех этих толкований вопрос выяснился уже настолько, что мне остается добавить немногое. Очевидно, что здесь смешивалась принципиальная установка крупного теоретического вопроса (выработка идеологии) с одним эпизодом борьбы против экономизма.
  И притом эпизод этот передавался совершенно неверно.
  В доказательство этого последнего положения я могу сослаться прежде всего на говоривших здесь товарищей Акимова и Мартынова. Они показали наглядно, что именно об эпизоде борьбы с экономизмом идет здесь речь. Они выступили с воззрениями, которые были уже названы (и справедливо названы) оппортунизмом.
  Они дошли и до «опровержения» теории обнищания, и до оспаривания диктатуры пролетариата, и даже до «Erfiillungstheorie» *, как выразился т. Акимов.
• – теории наполнения, Ред.
  Правда, я не знаю, что это значит. Не хотел ли т. Акимов сказать об «Aushohlungstheorie», о «теории опорожнения» капитализма, т. е. об одной из самых популярных, ходячих идей бернштейнианской теории.
  Тов. Акимов в защите старых базисов экономизма выступил даже с таким, невероятно оригинальным, доводом, что у нас в программе слово пролетариат не стоит ни разу в именительном падеже. Самое большее, восклицал т. Акимов, что пролетариат стоит у них в родительном падеже. Итак, оказывается, что именительный падеж самый почетный, а родительный стоит на втором месте по почетности. Остается только передать это соображение – может быть через посредство особой комиссии – т. Рязанову, чтобы он свой первый ученый труд о буквах дополнил вторым ученым трактатом о падежах…
  Что же касается до прямых ссылок на мою брошюру «Что делать?», то мне очень не трудно доказать их вырванность из связи.
  Говорят: Ленин ни о каких противоборствующих тенденциях не упоминает, а абсолютно утверждает, что рабочее движение всегда «идет» к подчинению буржуазной идеологии. В самом деле? А не сказано ли у меня, что рабочее движение влечется к буржуазности при благосклонном содействии Шульце-Деличей и им подобных? И кто разумеется здесь под «подобными»? Не кто иной, как экономисты, не кто иной, как люди, говорившие, например, тогда, что буржуазная демократия в России есть фантом. Теперь легко так дешево говорить о буржуазном радикализме и либерализме, когда образцы их все видят перед собой. Но то ли было прежде?
  Ленин не принимает вовсе во внимание, что и рабочие участвуют в выработке идеологии. – В самом деле? А не говорится ли у меня много и много раз, что именно величайшим недостатком нашего движения является недостаток вполне сознательных рабочих, рабочих-руководителей, рабочих-революционеров? Не говорится ли там, что выработка таких рабочих-революционеров должна стать нашей очередной задачей? Не указывается ли там на важность развития профессионального движения и создания специальной профессиональной литературы? Не ведется ли там отчаянная борьба против всяких попыток принизить уровень передовых рабочих до уровня массы или до уровня середняков?
  Закончу. Все мы знаем теперь, что экономисты согнули палку в одну сторону. Для выпрямления палки необходимо было согнуть палку в другую сторону, и я это сделал. Я уверен, что русская социал-демократия всегда будет с энергией выпрямлять палку, изгибаемую всяческим оппортунизмом, и что наша палка будет всегда поэтому наиболее прямой и наиболее годной к действию.
  Троцкий. Наиболее принципиальные соображения по поводу проекта программы «Искры» и «Зари» были здесь высказаны тт. Мартыновым и Акимовым. Но относительно первого уже указывали на полное несоответствие его общего размаха и его конечных выводов; говоря словами Щедрина, он обещал большие кровопролития, а вместо того чижика съел. Размах т. Акимова был тоже очень широк, но, к сожалению, совершенно не связан с проектом программы. Только в одном пункте т. Акимов вполне ясно и принципиально противопоставляет себя разбираемому проекту, – это в пункте о диктатуре пролетариата. Ошибка проекта в том, что он незаконно переносит центр тяжести с повседневной борьбы на революционную диктатуру, с класса – на партию…
  Что это значит? Разбираемый проект заключает в себе минимальную программу, не меньшую – по сумме реформ – минимальных программ других социал-демократических партий. Но революционная социал-демократия, борясь за реформы, совершает свою основную реформу – реформу в головах пролетариата, подготовляемого к революционной диктатуре. Мы не можем достаточно энергично подчеркивать момент пролетарской диктатуры, – ибо самые реформы, представляющие не свободное политическое творчество пролетариата, а уступки господствующих классов в его пользу, делаются лишь под угрозой социальной революции.
  Тов. Акимов делал попытки сближения разбираемого проекта с программной позицией социалистов-революционеров.
  Его упрек можно возвратить ему сторицей. Именно социалисты-революционеры «переносят центр тяжести» с социальной революции, которую они объявляют «фантастическим прыжком», на ежедневную борьбу, которая фигурирует у них, как «планомерное восхождение» в царство социализма. Я мог бы привести для сведения т. Акимова соответствующие цитаты. Его пугает диктатура пролетариата, как якобинский акт. Он забывает, что эта диктатура будет возможна лишь тогда, когда социал-демократическая партия и рабочий класс – противопоставление которых его так смущает – будут наиболее близки к отождествлению.
  Диктатура пролетариата будет не конспираторским «захватом власти», а политическим господством организованного рабочего класса, составляющего большинство нации. Отрицая диктатуру, т. Акимов впадает в обычный социал-реформизм.
  Плеханов. Тов. Либер спрашивает, может ли какой-нибудь общественный слой целиком перейти на сторону пролетариата.
  Это как бы возражение против того, что сказано в нашей программе.
  Но она не затрагивает этого вопроса; она говорит условно: мы, партия пролетариата, приглашаем в свои ряды все другие, слои трудящегося населения, поскольку они переходят на нашу точку зрения. Тов. Либер думает, что тут мы выражаемся недостаточно точно. Но так говорит и «Манифест коммунистической партии»: все другие слои становятся революционными лишь постольку, поскольку они переходят на точку зрения пролетариата. Тов. Либер захотел быть ортодоксальнее самого Маркса.
  С отдельными людьми это бывает, но целой партии в этом нет ни малейшей надобности. Мы выразились достаточно точно, чтобы отмежевать свой взгляд, например, от взгляда социалистов-революционеров. Эти последние хотят привлечь к себе крестьян, не переводя их на точку зрения пролетариата; мы же говорим, что крестьянство может идти с нами только в том случае, если оно покидает свою крестьянскую точку зрения. Это составляет главную черту, отличающую нас от социалистов-революционеров.
  Что касается т. Акимова, то я замечу вот что. Он утверждает, что весь наш проект пропитан духом столько раз цитированной здесь фразы Ленина. Но говорить так может только тот, кто не понял ни этой фразы Ленина, ни нашего проекта. В самом деле, какая мысль лежит в основе нашей программы? В ее основе лежит коренная мысль исторической теории Маркса: та мысль, что развитие производительных сил определяет собою развитие производственных отношений, которые в свою очередь определяют собою все развитие общества. Причем тут фраза Ленина? Вообще т. Акимов удивил меня своею речью. У Наполеона была страстишка разводить своих маршалов с их женами; иные маршалы уступали ему, хотя и любили своих жен. Тов. Акимов в этом отношении похож на Наполеона, – он во что бы то ни стало хочет развести меня с Лениным. Но я проявлю больше характера, чем наполеоновские маршалы; я не стану разводиться с Лениным и надеюсь, что и он не намерен разводиться со мной. (Тов. Ленин, смеясь, качает отрицательно головой.) Перехожу, наконец, к т. Мартынову. Он говорит: социализм вырабатывается всем пролетариатом, включая сюда и сознательную его часть, т. е., – поясняет он, – всех тех, которые перешли на его сторону.
  Если т. Мартынов хочет сказать это, то я не вижу основания разводиться не только с Лениным, но и с ним. При такой формулировке пролетариат охватывает и знаменитую бациллу – а тогда не о чем и спорить. Тогда остается только обратиться к т. Акимову, чтобы он окончательно выяснил нам, в каком падеже следует говорить о пролетариате вообще, и о бацилле в частности.
  Заседание закрывается.

ИЗ СТЕНОГРАММЫ СЪЕЗДА:
ЗАСЕДАНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ
30 июля (12 августа), утреннее
На очереди прения о программе партии, а именно, об общеполитической ее части.
Докладчик программной комиссии т. Юрьев [Егоров] читает § 1 проекта программы.
Параграф 1 в редакции комиссии гласит: «Самодержавие народа, т. е. сосредоточение всей верховной государственной власти в руках законодательного собрания, образующего одну палату и составленного из представителей народа».
Троцкий предлагает стилистическую поправку, а именно – читать конец § 1 так: «в руках законодательного собрания, составленного из представителей народа и образующего одну палату».
Лядов предлагает оставить формулировку комиссии, вставив в нее слова: «в руках единого и нераздельного законодательного собрания».
Страхов [Тахтарев] предлагает заменить слова: «самодержавие народа» словами: «верховенство народа», потому что «верховенство народа» лучше определяет ту мысль, которую необходимо выразить в данном случае. Здесь идет речь, конечно, о самодержавии парламента или, вернее, о верховенстве народа при посредстве самодержавия парламента. Поэтому термин «самодержавие народа» в применении к данному случаю является неудачным и юридически неправильным.
Гусев поддерживает поправку т. Страхова, хотя исходит из других мотивов. Мы во всех своих прокламациях восклицаем: «Долой самодержавие!», и этим как бы хотим самое слово «самодержавие» сделать ненавистным народу.
Ленин находит поправку Страхова неудачной, так как формулировкой комиссии подчеркивается именно воля народа.
Горин предлагает формулировать § 1 так: «Самодержавие… в руках однопалатного законодательного собрания… народа».
Мартов возражает против мотивировки т. Гусева, указывая на то, что, наоборот, выставление принципа самодержавие народа против принципа царское самодержавие имеет агитационное значение.
Поставлены на вотирование поправки:
1) т. Лядова – отвергнута громадным большинством.
2) т. Троцкого – принята большинством 20* против 7.
3) т. Горина – отвергнута большинством против 1.
4) т. Страхова – отвергнута 25 голосами против 8.

• В секретарской записи, а также в тексте протокольной комиссии и тексте, предназначенном к набору, вместо «20» значится: «25» . Ред.
  Голосуется весь параграф в формулировке комиссии с поправкой Троцкого. Принят.
  Докладчик комиссии, Егоров [Левин], читает § 2: «Всеобщее, равное и прямое избирательное право при выборах как в законодательное собрание, так и во все местные органы самоуправления для всех граждан и гражданок, достигших 20 лет; тайное голосование при выборах; право каждого избирателя быть избранным во все представительные учреждения; пропорциональное представительство; жалованье народным представителям».
  Мартов предлагает выкинуть пункт о пропорциональном представительстве.
  Муравьев [Мишенев] считает лучше вместо слов: «граждан и гражданок» читать: «граждан обоего пола».
  Кольцов [Гинзбург] предлагает прибавить слова: «двухгодичный парламент», так как это есть повод к частой агитации.
  Карский [Топуридзе] предлагает прибавить после слова «гражданок» слова: «без различия нации и религии».
  Егоров поддерживает пункт о пропорциональном представительстве, как наиболее точное выражение соотношения общественных сил. Что касается двухгодичного парламента, то он находит, что нельзя принципиально доказать целесообразность именно двухгодичного парламента. Могут быть условия, при которых партии невыгодно связывать себе руки именно двухгодичным парламентом.
  Попов [Розанов] поддерживает предложение т. Кольцова, указывая на то, что социал-демократия Европы борется за укорочение срока парламента, так как это лучше обеспечивает ответственность депутатов перед народом.
  Троцкий. Поддерживаю предложение Мартова об исключении требования «пропорционального представительства», ибо это требование непринципиальное. Могут быть условия – при однородных избирательных округах, – когда мы не будем требовать пропорционального представительства, ибо это последнее обеспечивало бы за всяким оттенком партийного течения возможность иметь свое представительство и тем поддерживало бы политику групп и нюансов, препятствуя образованию больших политических партий.
  Старовер [Потресов] находит необходимым для социал-демократии бороться за короткий срок парламента, но полагает нецелесообразным устанавливать срок.
  Фомин [Крохмаль]. Я не могу согласиться с возражениями т. Троцкого против пропорционального представительства. Опыт тех стран, где оно существует, совершенно не оправдывает опасений, высказанных Троцким. Так, в Бельгии, где действует система пропорционального представительства, хотя и искаженная множественными вотами, наблюдается почти полное отсутствие мелких политических групп и фракций, в то время как в Германии, где нет пропорционального представительства, такие фракции очень многочисленны.
  Гусев говорит, что в Бельгии существование множественного вота сильно затемняет значение пропорционального представительства. Поэтому пример Бельгии неудачен и ничего не доказывает.
  Посадовский [Мандельберг]. Заявления, сделанные здесь за и против поправок, представляются мне спором не из-за деталей, а серьезным разногласием; несомненно, что мы не сходимся по следующему основному вопросу: нужно ли подчинить нашу будущую политику тем или другим основным демократическим принципам, признав за ними абсолютную ценность, или же все демократические принципы должны быть подчинены исключительно выгодам нашей партии? Я решительно высказываюсь за последнее. Нет ничего такого среди демократических принципов, чего мы не должны были бы подчинить выгодам нашей партии. (Восклицания: «И неприкосновенность личности?») Да! и неприкосновенность личности! Как партия революционная, стремящаяся к своей конечной цели – социальной революции, – мы исключительно с точки зрения скорейшего осуществления этой цели, с точки зрения выгоды нашей партии должны относиться к демократическим принципам. Если то или другое требование будет невыгодно нам, мы его не будем вводить.
  Поэтому я высказываюсь против внесенных поправок, как могущих в будущем сузить свободу наших действий.
  Плеханов. Вполне присоединяюсь к словам т. Посадовского. Каждый данный демократический принцип должен быть рассматриваем не сам по себе в своей отвлеченности, а в его отношении к тому принципу, который может быть назван основным принципом демократии, именно к принципу, гласящему, что salus populi supreme lex *. В переводе на язык революционера это значит, что успех революции – высший закон.
• – благо народа – высший закон. Ред.
  И если бы ради успеха революции потребовалось временно ограничить действие того или другого демократического принципа, то перед таким ограничением преступно было бы останавливаться. Как личное свое мнение, я скажу, что даже на принцип всеобщего избирательного права надо смотреть с точки зрения указанного мною основного принципа демократии. Гипотетически мыслим случай, когда мы, социал-демократы, высказались бы против всеобщего избирательного права. Буржуазия итальянских республик лишала когда-то политических прав лиц, принадлежавших к дворянству. Революционный пролетариат мог бы ограничить политические права высших классов, подобно тому, как высшие классы ограничивали когда-то его политические права. О пригодности такой меры можно было бы судить лишь с точки зрения правила: salus revolutionis suprema lex. И на эту же точку зрения мы должны были бы стать и в вопросе о продолжительности парламентов. Если бы в порыве революционного энтузиазма народ выбрал очень хороший парламент – своего рода chambre introuvable, то нам следовало бы* стараться сделать его долгим парламентом, а если бы выборы оказались неудачными, то нам нужно было бы стараться разогнать его не через два года, а если можно, то через две недели.
  ** – «незаменимая палата». Ред.
  *** В собственноручной записи речи Плеханова далее следует: «стоять за удлинение времени его полномочий; нам надо было бы». Ред.
  (Рукоплескания, на некоторых скамьях шиканье, голоса: «Вы не должны шикать!» Плеханов: «Почему же нет? я очень прошу товарищей не стесняться!» Егоров встает и говорит : «Раз такие речи вызывают рукоплескания, то я обязан шикать».)
  Егоров. Тов. Плеханов не принял во внимание, что законы войны одни, а законы конституции – другие. Мы пишем свою программу на случай конституции.
  Гольдблат [Медем] находит слова т. Плеханова подражанием буржуазной тактике. Если быть логичным, то, исходя из слов Плеханова, требование всеобщего избирательного права надо вычеркнуть из нашей программы.
  Голосуются поправки: 1) Муравьева – отвергнута огромным большинством. 2) Мартова – принята большинством 16 против 10. 3) Кольцова – принята 22 против 14.
  Весь §2 с поправками Мартова и Кольцова принят огромным большинством.
  <……….>
  Параграф 7 в редакции комиссии гласит: «Уничтожение сословий и полную равноправность всех граждан, независимо от пола, религии, расы, национальности и языка».
  Либер находит нелепым внесение слова «языка» в этот параграф и требует выделения его в отдельный пункт; преследуется не гражданин за употребление языка, а самое его право говорить на своем языке.
  Ленский [Виленский] предлагает прибавить к § 7: «Право всякого гражданина изъясняться на своем языке повсюду: в государственных учреждениях и школах».
  Гольдблат присоединяется к т. Либеру насчет выделения вопроса об языке в отдельный пункт.
  Егоров соглашается, что прибавка к формулировке комиссии слова «языка» не говорит ничего о равноправности языка. Раз в Польше, Малороссии и проч. существует запрещение говорить на родном языке в собраниях, на суде, в почтовых учреждениях, то мы должны выставить ясное и положительное требование равноправности языков.
  Внесено предложение о прекращении дебатов и отклонено. Предложение закрытия списка ораторов принято.
  Мартов считает фетишизмом, когда ораторы настаивают на равноправности национальностей и переносят неравноправность в область языка. Между тем вопрос следует рассматривать как раз с другой стороны: существует неравноправность национальностей, которая выражается, между прочим, и в том, что люди, принадлежащие к известной нации, лишены прав пользоваться родным языком.
  Львов [Мошинский] считает вопрос об угнетении языков, выдвинутый окраинами, очень серьезным. Важно, чтобы мы, поставивши пункт об языке в нашей программе, удалили всякое предположение о руссификаторстве, в котором могут подозревать социал-демократов.
  Костич [Зборовский] полагает, что ограничениями языка урезывается равноправность граждан и пользовании конституционными правами, а не то, что урезывается только право употребления языка.
  Либер предлагает выбросить из § 7 проекта комиссии слова: «и языка» и создать особый абзац к § 7 – о равноправности языка.
  Троцкий (к порядку) просит сначала вотировать вопрос о желательности особого пункта о равноправии языков.
  Голосование дает 23 за и 23 против. Поименное голосование дает те же результаты.
  Троцкий спрашивает, можно ли результаты голосования считать отрицательными, раз голосуется совершенно новое предложение и голосование дает равное число голосов за и против.
  Либер протестует против подобного толкования и требует равноправия сторон.
  Происходит вотирование внесенных поправок:
  1) Тов. Либера (см. выше). За – 17, против – 23. Отвергнута.
  2) Тов. Ленского – «Право всякого гражданина изъясняться на своем языке повсюду: в государственных учреждениях, школах…». Отвергнута огромным большинством.
  3) Тов. Егорова – «Равноправие всех языков, не исключающее существование государственного языка». За – 21, против – 24. Перебаллотировка. За – 22, против – 24. Отвергнута.
  4) Тов. Кострова – «Равноправие языков во всех школах, учреждениях и собраниях». За – 24, против – 24.
  При баллотировке по именам предложение Кострова принимается 24 голосами, против – 23.
  Заседание закрывается.
  ЗАСЕДАНИЕ СЕМНАДЦАТОЕ
  30 июля (12 августа), вечернее
  <……>
  Съезд переходит к обсуждению § 8 общеполитической части программы, который в редакции комиссии гласит:
  «Право на самоопределение за всеми нациями, входящими в состав государства».
  Гольдблат [Медем]. Против «права на самоопределение» ничего возразить нельзя. В случае, если какая-либо нация борется за самостоятельность, то противиться этому нельзя. Если Польша не захочет вступить в законный брак с Россией, то ей «нельзя мешать», как выразился т. Плеханов. Я соглашаюсь с таким мнением в этих пределах. Но «право на самоопределение» еще не предотвращает тех трений и столкновений, которые могут возникнуть. Нам говорят: достаточно тех пунктов нашей программы, которые обеспечивают демократическую конституцию. Я думаю, что нет.
  Демократическая конституция лишь развязывает руки для борьбы, потому необходимо еще, чтобы были специальные требования, обеспечивающие права национального меньшинства. В параграфе об областном самоуправлении съезд признал их необходимость для приспособления государственного строя к специальным местным условиям. Но понятие «областное самоуправление» не совпадает с тем, о чем говорится в § 8, ибо нация не всегда совпадает с территорией; потому областное самоуправление может лишь обеспечить самоуправление всех наций, живущих на известной территории, но не обеспечивает свободное развитие национального меньшинства. Я считаю необходимым создание особых учреждений, которые обеспечивали бы свободу культурного развития национальностей, и потому предлагаю прибавить к §8 – «и создание учреждений, гарантирующих им полную свободу культурного развития».
  Мартынов указывает на то, что общие учреждения должны быть устроены так, чтобы они обеспечивали и частные интересы. Невозможно создать никакого особого учреждения, обеспечивающего свободу культурного развития национальности.
  Егоров. В вопросе о национальности мы можем принять лишь отрицательные предложения, т. е. мы против всяких стеснений национальности. Но нам, как социал-демократам, нет дела до того, будет ли та или другая национальность развиваться как таковая. Это – дело стихийного процесса.
  Кольцов [Гинзбург]. Делегаты Бунда всегда обижаются, когда заходит речь об их национализме. Между тем, та поправка, которая внесена товарищем из Бунда, чисто националистического характера. От нас требуют чисто наступательных мер для поддержания даже тех национальностей, которые вымирают.
  Либер. Раз жупел национализма выплыл на сцену, то мы вместо того, чтобы его бояться, должны поставить себе вопросы: существует ли национальный гнет? должны ли мы его устранить? или мы предоставляем той или другой национальности выселяться? Конечно, если какая-либо национальность не в состоянии жить в пределах России, то ей партия препятствовать не будет. Но в России есть целый ряд национальностей, которые не желают уходить, однако они страдают от гнета. Как мог бы русский пролетариат развиваться, если бы интеллигентные классы русского общества не давали бы ему ничего от своей культуры? Между тем еврейский пролетариат не получает никаких благ от своей угнетенной интеллигенции. Следовательно, ради блага пролетариата необходимо гарантировать каждой национальности право на культурное развитие в рамках государства; иначе у нее явится желание выйти из его пределов.
  Принято предложение о закрытии списка ораторов.
  Мартов. Тов. Либер хотел бы видеть в нашей демократической конституции гарантии свободы национального развития. Но эти гарантии не даются одной фразой, а т. Либер не указал конкретно, каковы должны быть те учреждения, которые могли бы обеспечить эти права.
  Костич [Зборовский]. Каждая нация должна иметь такие учреждения, говорит т. Либер, и эти учреждения находятся в тесной связи с тем организационным планом, который предлагает Бунд.
  Съезд переходит к голосованию. Поправка Гольдблата отвергнута большинством против трех. Предложение Либера формулировать §8 так: «Признание за всеми нациями, входящими в состав государства, права на самоопределение и на свободу их культурного развития» – отклонено большинством против четырех.
  Параграф восьмой в редакции комиссии принят подавляющим большинством при нескольких воздержавшихся.
  Параграф девятый в редакции комиссии совпадает с § 8 старого проекта.
  «Предоставление всякому гражданину права преследовать всякого чиновника пред судом без жалобы по начальству»
  Фомин [Крохмаль] вносит поправку: после слова «гражданину» прибавить: «равно как и иностранцу».
  Ленин находит прибавление слова «иностранцу» излишним, так как само собой подразумевается, что социал-демократическая партия будет отстаивать распространение этого параграфа и на иностранцев.
  Либер. Тов. Ленин говорит, что «само собой подразумевается», что социал-демократия будет отстаивать закон, по которому всякий иностранец может привлекать к суду чиновников. Нет, это не «само собой подразумевается»; как на пример, можно указать на то, что наши немецкие товарищи, когда происходили случаи ареста русских революционеров в Германии, заковывание их в кандалы и т. п., протестовали лишь против отдельных случаев, а никогда не вносили в парламент проекта подобного закона. ( Троцкий. Прошу занести слова т. Либера в протокол.)
  Мартов. Так как слова т. Либера будут занесены в протокол и, быть может, опубликованы и станут известны за границей, то я считаю нужным протестовать против заключающейся в них мысли, будто немецкие товарищи безучастно относятся к судьбе русских социал-демократов. Дело не в нежелании немецких товарищей, а в германской конституции. Я протестую против заявления т. Либера, считая его шовинистической выходкой. *
• В секретарской записи далее следует: «Либер просит слова для ответа, но по решению бюро было решено дать ему слово в конце заседании для личного объяснения».
  Царев [Локерман] предлагает придать § 9 такую формулировку: «Непосредственную ответственность перед судом присяжных всех чиновников по жалобе всякого лица».
  Плеханов предлагает в редакции комиссии заменить слово «гражданину» словами: «всякому потерпевшему».
  Страхов [Тахтарев] желал бы формулировать весь параграф так: «Право каждого лица преследовать в обычном порядке перед судом присяжных всякого чиновника».
  Герц [Ульянов] дает другую формулировку: «Предоставление права каждому преследовать всякого чиновника перед судом присяжных без жалобы по начальству».
  При голосовании предложение Фомина получает 3 голоса, предложение Царева – 12 голосов, предложение Плеханова – 8 голосов, предложение Страхова – 30 голосов и предложение Герца – 13 голосов.
  Принята, поэтому, формулировка Страхова.
  Комиссия затем предлагает §11 следующего содержания:
  «Выборность судей народом».
  Брукэр [Махновец] предлагает прибавить: а) уничтожение специальных судов; б) подсудность всех лиц общему суду в общем порядке; в) отмену смертной казни; г) бесплатную юридическую помощь.
  Либер поддерживает пункт об отмене специальных судов; он приводит в пример Францию, где социалистам приходится бороться против специальных военных судов.
  Троцкий считает этот пункт излишним, так как, требуя выборных судей, мы требуем тем самым уничтожения всяких специальных судов.
  Мартов. Мы требуем отмены постоянного войска; а не будет войска, – не будет и военных судов, равно, как не будет судов дворянских при уничтожении сословий. Не следует вводить мелких требований об уничтожении военных судов, раз мы против милитаризма.
  Плеханов разъясняет, что введение милиции еще не уничтожает военных судов, чему пример мы видим в Швейцарии.
  Махов [Калафати]. Недостаточно выборных судей; необходимо определить самый характер судов; на примере Англии мы знаем, что и выборные судьи могут быть буржуазными.
  Лядов против всяких специальных пунктов, раз принимается пункт о выборности судей.
  Горин предлагает в редакции комиссии выбросить слово «народом».
  Кольцов предлагает в той же редакции прибавить «и присяжных».
  Съезд переходит к голосованию.
  Предложение Брукэра голосуется в четыре приема: пункт а) отвергнут 24 голосами, против 17; пункт б) – большинством против одного; пункт в) (восклицание из среды делегатов : «А для Николая II») отклонен большинством против десяти и пункт г) – большинством против одного. Поправка Горина отклонена большинством против пяти и поправка Кольцова – большинством против десяти.
  Параграф 11 в редакции комиссии принят единогласно.
  Либер (для личного замечания). Считаю необходимым заявить следующее. Истолкование, данное т. Мартовым моим словам, и его определение моего заявления, как «шовинистической выходки», я не могу иначе назвать, как выходкой демагогической и притом с самыми скверными целями. ( Председатель останавливает оратора, но Мартов просит «предоставить оратору свободу языка».) Я замечаю, что мои слова вызывают волнение нашего бюро. Напрасно только оно не реагировало подобным же образом на оскорбление, брошенное по моему адресу т. Мартовым; тогда оно было спокойно. Конечно, если т. Мартов заявит, что он сказал эти слона лишь в раздражении, – я, в свою очередь, возьму свои слова обратно; если же т. Мартов скажет, что он употребил выражение «шовинистическая выходка» вполне сознательно, то я еще раз повторяю: я иначе не могу назвать его образ действия в данном случае, как демагогической выходкой и притом с самыми скверными целями.
  Мартов (для личного замечания). Объяснение, данное т. Либером, по поводу его слов о германской социал-демократии, не разубедило меня в том толковании, которое я дал его словам. Мою речь он назвал демагогической выходкой. Я не совсем понимаю, где тот «народ», перед которым я упражнялся в этой демагогии. Ввиду попытки так характеризовать мои слова, я не могу их взять обратно.
  Заседание закрывается.
  ЗАСЕДАНИЕ ВОСЕМНАДЦАТОЕ
  31 июля (13 августа), утреннее
  В секретарской записи отмечен следующий факт, имевший место в самом начале восемнадцатого заседания:
  «Председателем [Лениным] читается заявление т. Мих. Ив. [Медведева] об инциденте между товарищами Мартовым и Липовым [Либером]: «Признавая несомненно оскорбительную форму замечания т. Мартова во вчерашнем заседании («шовинистическая выходка») не соответствующей достоинству съезда, съезд предлагает товарищам воздерживаться от подобных выражений. Мих. Ив.»
  По поводу этою заявления бюро сообщило, что вчера инцидент уже закончился так именно, как обыкновенно заканчиваются такие инциденты, И поднимать его снова не следует. Со своей стороны бюро заявляет, что всегда следует воздерживаться от оскорбительных выражений.
  Toв. M. И., считая себя удовлетворенным, берет свое заявление обратно».
  Читается § 12 общеполитической части программы, совпадающий в редакции комиссии с § 9 старого проекта (редакции «Искры» и «Зари»).
• » 9) Замену постоянного войска всеобщим вооружением народа «
  Либер. У нас нет термина «милиция». Всеобщее вооружение и милиция не одно и то же. Всеобщее вооружение может быть обычным, оно может быть объявлено во время войны, но это не то, что существует в Швейцарии. Предлагаю заменить слона «всеобщее вооружение» словом «милиция», а первые слова поставить рядом в скобках.
  Ленин. Слово «милиция» ничего нового не дает и вносит путаницу. Слова «всеобщее вооружение народа» ясны и вполне русские. Я нахожу поправку т. Либера излишней.
  Поправка Либера большинством отклонена и § 12 и редакции комиссии принят.
  Затем принимается без прений § 13, соответствующий § 10 старого проекта.
• «10) Отделение церкви от государства и школы от церкви»
  Докладчик комиссии читает § 14, совпадающий с § 11 старого проекта, и заявляет, что предложенные в комиссии поправки не получили там большинства.
• «11) Даровое и обязательное общее и профессиональное образование для всех детей обоего пола до 16-ти лет. Снабжение бедных детей пищей, одеждой и учебными пособиями за счет государства».
  Либер. Предлагаю второй абзац этого пункта выбросить. В понятие дарового и общеобязательного образования само собой входят и учебники, так как без них учиться нельзя. Затем, деление детей на богатых и бедных обидно, на что указал верно и Поссе.
  Лядов. Я согласен с Либером, но по другим мотивам. Я нахожу, что это – детализация, несогласная с духом нашей программы.
  Егоров [Левин]. Я и в комиссию вносил ту же поправку. Здесь часто ссылаются на «само собою разумеется». Если мы введем в демократическом государстве обязательное образование, то постараемся, чтобы вое и учились. Нельзя обязать, если нет средств. Это само собою разумеется. Не вносим же мы, например, пункта о даровой юридической помощи.
  Мартов. Я советовал бы осторожнее соглашаться с пустомелей Поссе, иначе легко попасть в дурную компанию. Для социалиста и революционера не может быть обидно, что есть бедные и богатые. Для слезоточивых демократов этот факт нужно замазать. Дети бедных рабочих все равно будут знать, что они бедные. Социалистические партии Запада, вводившие этот пункт в свои программы, не боялись подчеркивать, что есть бедные и богатые, и не считали его деталью. Для социал-демократов особенно важен вопрос о народной школе. Нужно, чтобы и эти детали оставались, как и детали фабричного законодательства. Я предлагаю только сделать к этому пункту одно добавление: «на родном языке». Это облегчит работу комиссии. Вопрос о школе уже «равноправия» языков, но очень важен. Преподавание страдает от непонимания детьми языка, на котором учат в школе.
  Плеханов. После Мартова мне остается только прибавить, что если обидно напоминание о бедных, то и подоходный налог надо стесняться вводить. Всеобщее образование вовсе не предполагает даровых учебников, что видно на примере Швейцарии. Это одно из противоречий, свойственных капиталистическому обществу. Я жил в Швейцарии; отсутствие даровых учебников доставляет там беднякам массу унижений. Относительно же пищи укажу на свидетельство швейцарского инспектора Шулера. По его словам, дети бедных должны часто идти в школу голодными. Вопрос об образовании я считаю основным вопросом, это гарантия прав пролетария.
  Карский [Топуридзе]. После слов т. Плеханова мне нечего повторяться. Замечу только, что не все, что подразумевается, выполняется буржуазными правительствами. Я против прибавления в этом параграфе слов «на родном языке». Я нахожу это добавление излишним, так как тем самым упраздняется особый параграф. Мы хотим для этого отдельный параграф. Замечание т. Мартова о дурной компании неуместно.
  Председатель просит т. Карского воздержаться от таких выражений.
  Егоров. Я категорически высказываюсь против прибавления Мартова. Это значило бы разменять на мелочи серьезный вопрос и создало бы затруднение в согласовании § 7 с этой добавкой. Я вижу здесь ясно выраженное желание подвести большинство съезда.
  Председатель просит т. Егорова взять последние слова обратно.
  Егоров. Я их беру, но замечу, что всякий вносящий поправку должен подумать.
  Председатель. Это общее правило.
  Мартов. Если дали второй раз слово т. Егорову, то я тоже должен возразить: моей поправке придано не то значение.
  Троцкий находит предложение Мартова целесообразным и присоединяется к нему.
  Мартов. Внося свое предложение, я исполнял поручение комиссии. Я долга думал, какую найти формулировку, чтобы удовлетворить все желания. Я нашел возможным по логическим соображениям внести сюда этот пункт. Он формулирован резко и определенно. Я никак не ожидал, чтобы мое желание удовлетворить ту сторону было истолковано как политический прием. Я поставлю на вид т. Егорову, что при излишней подозрительности и дипломатичности можно попасть впросак.
  Гольдблат [Медем]. С этой поправкой мы не можем согласиться. Из общего пункта выхвачена часть и вносится сюда. Тем самым идет насмарку все остальное. Из заявлений Мартова и Троцкого выходит, что большинство должно удовлетвориться «языком» в школе. Подобное предложение клонится к тому, чтобы раздробить пункт и выбросить большую часть существенного.
  Ленин. Я против предложения Мартова. Поправки в различных пунктах будет удобнее внести после работ в комиссии.
  Русов [Кнунянц]. Вчера мы говорили о равноправии языков, имея в виду не школы, а вое местные общественные* учреждения. Говорить о равноправии языков в школе не имеет смысла, так как в каждой школе должен быть один господствующий язык, иначе выйдет не школа, а черт знает что! Удобное выражение этого пункта есть признание необходимым преподавания на родном языке. Что же касается равноправия языков, то оно должно быть признано во всех местных правительственных учреждениях, т. е. должно быть признано за населением право требовать ведение дел в местных правительственных и общественных учреждениях на родном языке наряду с государственным. Вот почему я думаю, что поправка Мартова не исключает возможности признания равноправия языков.
• В собственноручной записи речи Русова вместо слова «общественные» значится «правительственные».
  Попов [Розанов]. В общей формулировке подразумевалось преподавание на родном языке не только в первоначальной школе, а и в университете. Я выражаю сожаление, что но поводу пустяков создается такая атмосфера. Желательно, чтобы она прекратилась.
  Старовер [Потресов] говорит по поводу заявления т. Гольдблата, что, как член программной комиссии, он может заявить, что предложение Мартова, разбиравшееся в комиссии, отнюдь не имело в виду поставить насмарку вопрос о равноправии языков.
  Троцкий предлагает в данный параграф прибавить: «Преподавание на родном языке, по требованию населения».
  При голосовании предложение Либера («выбросить второй абзац») отклонено, поправка Троцкого принята 30 против девяти. *
• В секретарской записи далее следует: «Голосуется поправка Исари [Карского]: «Право населения получать образование на родном языке». Отклонена».
  Весь § 14 с поправкой Троцкого принят единогласно 143.
  Принимается затем абзац об отмене косвенных налогов и т. д.
  Затем ставится на обсуждение съезда часть программы, касающаяся охраны рабочих.
  Дебатируются сначала: введение и §§ 1 и 2.
  1) Ограничения рабочего дня 8-ю час. в сутки для всех наемных рабочих;
  2) Установления законом еженедельного отдыха, непрерывно продолжающегося не менее 36 часов, для наемных рабочих обоего пола во всех отраслях народного хозяйства;
  Лядов требует непрерывного отдыха в 42 часа, так как 36-часовой отдых и теперь существует на многих заводах.
  Егоров. В комиссии это было отвергнуто. В иных производствах, в виде исключения, существует шестичасовой рабочий день, но мы требуем восьми часов.
  Либер находит, что в программе ничего не говорится о надзоре в мелком производстве.
  Егоров. В комиссии говорилось об этом, но пришлось бы очень расширить программу по разнообразию условий. Как быть с теми производствами, где работают не наемные рабочие, а родные дети.
  Ленин ничего не имеет против 42-часового отдыха, а Либеру замечает, что в программе говорится о надзоре за всеми производствами. Если указать размер, то это только ограничит смысл. Когда наша программа будет законопроектом, тогда внесем детали.
  Либер предлагает добавить слова: «без отношения к размеру производства».
  Троцкий предлагает продлить воскресный отдых до 42 часов.
  Махов [Калафати]. В Николаеве уже существует отдых в 40 часов.
  Царев [Локерман]. На юге в механических заводах отдых больше 36 часов.
  Костров [Жордания]. В Батуме 37-часовой отдых.
  Муравьев [Мишенев] предлагает в § 2 выбросить слова: «во всех отраслях народного хозяйства».
  Съезд переходит к голосованию: введение и § 1 приняты. Поправка к § 2 Либера – отвергнута, Муравьева – отвергнута и принята поправка Лядова о 42-часовом отдыхе. Весь § 2 с поправкой Лядова затем принят.
  Принимаются также §§ 3 и 4 (с поправкой: вместо «5 часов» читать: «6 часов утра»).
  3) Полного запрещения сверхурочных работ;
  4) Воспрещения ночного труда (от 9 ч. вечера до 5 ч. утра) во всех отраслях народного хозяйства, за исключением тех, где он безусловно необходим по техническим соображениям, одобренным рабочими организациями;
  Обсуждается § 5.
  5) Воспрещения предпринимателям пользоваться наемным трудом детой до 16-летнего возраста
  Глебов [Носков] предлагает запретить нанимать детей в школьном возрасте. Такое требование заинтересует культурные элементы.
  Кольцов [Гинзбург] за запрещение также и родителям эксплуатировать детей. На Цюрихском конгрессе (1897 г.) клерикалы были против вмешательства в домашний труд, а социал-демократы воевали с ними за надзор за домашним трудом.
  Махов присоединяется к Кольцову, но находит, что и родители бывают предпринимателями, и за такими семьями надо учредить надзор. Нянчить же запретить нельзя. Надо исключить слово «наемным».
  Лядов и Царев требуют для подростков шести часов работы, а не четырех, ибо последнее усилило бы власть родителей.
  Гольдблат возражает т. Глебову: нельзя одурачить Земский собор, либералы заметят. Они временно согласятся; когда же дело дойдет до конкретизирования школьного возраста, то тут-то его и ограничат.
  Егоров. Я не против предложения т. Глебова, но не согласен с его мотивировкой: понятие «школьный возраст» показывает, что цифры взяты не произвольно.
  Съезд переходит к голосованию. Поправка Махова (исключить слово «наемным») принята; поправка Кольцова (выбросить слова: «предпринимателям» и «наемным») отклонена; поправка Царева (шестичасовой рабочий день для подростков) принята; ** поправка Кострова (совершенное запрещение ночной работы для лиц обоего иола, не достигших 18-летнего возраста») отклонена. Весь § 5 с принятыми поправками принимается.
  ** В секретарской записи далее следует: «принята поправка Б. Н. [Глебова]».
  Параграф 6 комиссией изменен: вместо слова «рожениц» вставлено «женщин»; вместо «двух недель до и четырех после родов» принято: «четырех недель до и шести недель после родов» и прибавлено: «с сохранением заработной платы в обычном размере за все это время».
  6) Воспрещения женского труда в тех отраслях, где он вреден для женского организма; освобождение рожениц от работы в течение 2-х недель и до 4-х недель после родов
  Со всеми этими поправками § 6 принимается.
  Один из делегатов («Юрьев [Егоров]). Между 6 и 7 параграфами в комиссии решено вставить параграф о яслях для грудных и малолетних детей и об их кормлении. Я был против этой детали. Я думаю, что этот пункт предрешает обязательное устройство фабричных больниц и увеличит приложение женского труда и тем сыграет в руку фабрикантам. Кроме того, этот вопрос требует обсуждения и потому должен быть отдан в комиссию и отложен до будущего съезда. Я, как врач, думаю, что смертность детей не увеличивается от прекращения кормления грудью. Это вопрос спорный, и так думают от пристрастия к «естественности».
  Либер находит, что в яслях, устроенных при фабриках, не будет применена гигиена. В Швейцарии, например, ясли устроены при специальных гигиенических условиях. – Предлагаю этот пункт выбросить.
  Другой делегат («Бюлов [Посадовский]»). Мотивы, заставившие меня предложить дебатируемый сейчас пункт, я излагал в комиссии. Здесь отвечу на сделанные сейчас товарищами (Юрьевым [Егоровым] и Липовым [Либером]) возражения. Они сводятся к следующему. Во-первых, говорят, что это – деталь. Я решительно не согласен с этим. Дело идет о целом многочисленном слое пролетариев, о всех детях грудного возраста и первых годов жизни. Наша программа, так тщательно детализирующая все требования в интересах охраны рабочих взрослых и подростков, совершенно игнорирует детей пролетариата в этом возрасте, а между тем в этот период этот самый многочисленный слой пролетариата наиболее нуждается в охране. Ужасающая детская смертность давно уже обратила на себя внимание пауки, и статистические исследования, предпринятые для выяснения причин этой смертности, доказали, что главной причиной является неправильное питание. Товарищ Юрьев [Егоров], высказавшийся против моего предложения, основывает свои возражения на данных медицинской науки, и мне приходится пойти за ним в область медицины. Я утверждаю, что товарищ совершенно неправ, когда говорит, что в настоящее время не доказано, что самая подходящая пища для детей – это молоко матери. Я утверждаю, что это в медицине уже твердо установленный факт, это не фетишизм перед естественностью, как думает товарищ, а факт, установленный статистикой, наблюдением и вполне согласный с нашими научными познаниями. Господа профессора давно уже проповедуют со своих кафедр, что всякая мать должна кормить своего ребенка грудью, так как лучшая пища для ребенка – молоко женщины. Те суррогаты, которые так щедро предлагаются техникой, никогда не могут заменить женского молока. И это даже при той педантической тщательности, которая необходима при искусственном вскармливании и которая, попятно, может быть проведена только в относительно состоятельных семьях, а не в семьях пролетариев. Господа профессора в своих лекциях забыли о тех женщинах, которых нужда вырывает из семьи, отрывает от ребенка и гонит на фабрики. Если профессора о них забыли, то не должна забыть о них рабочая партия. И это тем более важно, что с каждым годом увеличивается потребление женского труда в производстве, с каждым годом все большее число женщин ввергается в фабрики и заводы и все большее число детей лишается этим единственно пригодной для них нищи. Я считаю поэтому необходимым, чтобы в нашей программе нашло себе место следующее требование: чтобы ни одна мать не могла быть лишена возможности кормить своего ребенка грудью. Исходя из этого, я предлагаю регламентировать условия труда женщин, кормящих грудью своих детей. Тов. Либер указывает, что я, сказав в своем проекте «при заводах и фабриках должны быть устроены ясли и т. д.», помещаю ясли в негигиеническое место, так как, мол, известно, что на фабриках и заводах неблагоприятны гигиенические условия. Но я, говоря «при заводах» и т. д., не имел в виду топографическое определение, я хотел сказать, что там, где применяется труд женщины, там должны быть приняты указываемые меры. Место же, где построят ясли, понятно, должно быть выбрано удовлетворяющее требованиям гигиены. Вот почему я продолжаю настаивать на внесении в программу предлагаемого мною пункта.
  Лядов подтверждает правильность выводов говорившего перед ним товарища о детской смертности, но, вследствие неразработанности вопроса, предлагает его сдать в (комиссию и отложить до будущего съезда.
  Брукэр [Махновец]. Ясли уменьшают смертность, это вещь известная.
  Егоров. Предлагаю оставить вопрос об яслях до следующего съезда.
  Предложение первое отклонено. Пункт об яслях принят и входит в программу, как § 7.
  <……….>
  ИЗ СТЕНОГРАММЫ СЪЕЗДА:
  ЗАСЕДАНИЕ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЕ
  1 августа (14 августа), вечернее
  <……..>
  Читается первый абзац заключительной части программы.
  Стремясь к достижению своих ближайших политических и экономических целей, Российская социал-демократическая рабочая партия поддерживает всякое оппозиционное и революционное движение, направленное против существующего в России общественного и политического порядка, решительно отвергая в то же время все те реформаторские проекты, которые связаны с каким бы то ни было расширением или упрочением полицейско-чиновничьей опеки над трудящимися классами.
  Махов. Что значит «поддерживать оппозиционное и революционное движения»? Если это значит способствовать развитию, то я решительно против; у нас единственный революционный класс – пролетариат, остальные – так себе: с боку припека… (Общий смех.) Да, с боку припека, и хотят только попользоваться. Я против того, чтобы их поддерживать. Мы будем вытаскивать для них каштаны из огня.
  Аксельрод. У нас нет революционных партий, но есть оппозиционные элементы, и мы должны эксплуатировать их в своих целях.
  Либер. Меня смущает неточность в одном месте: «всякое оппозиционное движение». Не всякое оппозиционное движение идет по линии пролетариата. Пример – Шарапов. Относительно таких реакционных элементов имеются, правда., достаточные оговорки. Но есть другой вид реакционеров, говорящий об опеке помещиков, о «добром старом времени». О нем ничего не сказано. Кроме того в этом абзаце не указано, что рекомендуемое отношение к известным течениям должно относиться только к периоду до завоевания политической свободы. После падения самодержавия окажутся другие течения, например, аграрии, которые в известных случаях пойдут по той же линии, что и пролетариат.
  Плеханов. Выражение, о котором шла речь, почти буквально взято из «Манифеста коммунистической партии» 168. И мы считали полезным повторить его в нашей программе. Мы считали это полезным потому, что хотели оттенить различие своих взглядов от взглядов народников и социалистов-утопистов. Народники и социалисты-утописты высказывались против политической борьбы буржуазии, будучи убеждены, что торжество политической свободы упрочит экономическое господство буржуазии. Мы готовы поддерживать это движение потому, что оно облегчает нашу собственную борьбу с существующим политическим порядком.Но поддерживая его, мы, согласно тому, что говорится в том же «Коммунистическом манифесте», ни на минуту не перестаем развивать в умах рабочих сознание враждебной противоположности их интересов с интересами буржуазии. И вот почему наша поддержка его не заключает в себе ничего опасного для нас.
  Старовер [Потресов]. Тов. Либер жестоко ошибается, полагая, что в проекте нашей программы не указано точно и ясно, какое оппозиционное или революционное движение мы будем поддерживать. Нет, в этом проекте говорится, что мы поддерживаем «всякое движение, направленное против существующего в России общественного и политического порядка»; другими словами, что нашу поддержку встретит только движение, которое поставит себе целью низвержение самодержавного строя. Таким образом отпадают все ссылки т. Либера на немецких аграриев или на г. Шарапова у нас в России. Будирующие аграрии могут быть очень резки в своей критике, они могут решительно нападать на того или иного министра, на тот или иной предложенный правительством законопроект, наконец, на все направление в данный момент правительственной политики, но они стоят на почве существующего политического порядка. Они – консерваторы. «Славянофилы», говорит т. Либер, но славянофилы нападали только на то бюрократическое «средостение», которое залегло между царем и народом, которое искажает идею самодержавия, самодержавие же было для них неприкосновенно.
  Глебов [Носков] предлагает вместо «полицейско-чиновничьей» сказать «полицейско-сословной опеки».
  Либер предлагает вставить «всякое прогрессивно-оппозиционное и революционное движение».
  Обе поправки ставятся на голоса и отклоняются.
  Махов вносит предложение выбросить слово «оппозиционное» и мотивирует его так: мы должны поддерживать всякое революционное движение, тогда как, например, крестьянские войны времен реформации носили реакционный характер, хотя и были оппозиционным движением, равно как и наши крестьянские волнения. Кажется, у Маркса не говорится об «оппозиционном движении», так что мое предложение соответствует духу учения Маркса.
  Старовер. Зачем нам связывать так себе руки во отношению к оппозиционным течениям, идущим в том же направлении, которому следует и революционный пролетариат?
  Лядов. Единственный революционный класс – пролетариат; крестьянские войны не были революционными.
  Мартынов. Я согласен со Старовером. Но какие же движения имеют революционный характер? – только демократические. Если же движение только будирует, его не надо поддерживать. Поэтому я вношу поправку: перед словом «оппозиционное» вставить «демократическое». В этом смысле высказывается и «Искра» в статье «О городском самоуправлении». Если же оппозиционеры хотят компромисса в смысле, например, цензового ограничения, то мы не должны их поддерживать.
  Плеханов. Я не понимаю, о чем, собственно, мы спорим. Тов. Мартынов говорит, что мы должны поддерживать только демократические движения. Ну, а как быть с либеральными движениями? Выступать против них? Этого мы не можем, не уподобляясь тем немецким «истинным социалистам», над которыми так едко смеется Маркс в «Манифесте коммунистической партии». Тов. Мартынов говорит, что мы не должны поддерживать либералов, и поясняет это. Мы должны критиковать их, разоблачать их половинчатость. Это верно. Но это мы должны делать также и по отношению к * так называемым социалистам-революционерам. Мы должны разоблачать их узость, их ограниченность; мы должны показать пролетариату, что истинно революционно теперь только социал-демократическое движение.
  Но, разоблачая узость и ограниченность всех других движении, кроме социал-демократического, мы обязаны разьяснить пролетариату, что по сравнению с абсолютизмом даже конституция, не дающая всеобщего избирательного права, есть шаг вперед и что поэтому он не должен предпочитать существующий порядок такой конституции. Повторяю, поддерживать движение, направленное против существующего порядка, не значит говорить пролетариату, что оно достаточно широко, и этого отнюдь не говорит наша программа.
• В собственноручной записи речи Плеханова далее следует: «демократам и не менее того по отношению к».
  Мартынов. Не подлежит сомнению, что мы в отношении к либералам расходимся в двух существенных пунктах со старыми народниками: во-первых, мы не боимся буржуазной конституции, а, напротив, считаем ее огромным и неизбежным шагом вперед; во-вторых, мы не игнорируем силы либералов, потому что мы видим в них представителей известных слоев буржуазии, которая будет неизбежно господствовать в освобожденной России.
  Так как мы обязаны развивать политическое сознание пролетариата, то мы, очевидно, должны знакомить его с характером предстоящей революции и с соотношением общественных сил этой революции, а, стало быть, должны знакомить его и с либеральным движением. Но поддерживать оппозиционные движения мы должны лишь, поскольку они революционны, или поскольку они преследуют общую с нами ближайшую цель – завоевание демократической свободы.
  Но, поскольку либеральное движение уже теперь становится в лице Евреиновых между революцией и реакцией, поскольку оно стремится путем компромисса остановить развитие революционного движения, мы должны с ним бороться. Если мы хотим стоять во главе всего революционно-демократического движения, мы должны бороться с либеральной партией за сферу нашего влияния, за влияние на демократию.
  Ввиду всего этого я предлагаю в разбираемом абзаце перед словом «оппозиционное» вставить слово «демократическое».
  Троцкий. Несомненен тот факт, что развивающийся и революционизирующийся пролетариат чисто стихийным путем революционизирует другие общественные классы и слои… Несомненен тот факт, что и возникновение широкого политического движения студенчества, и появление так называемых «социалистов-революционеров», и подъем либеральной оппозиции,– все эти явления, характеризующие последнее пятилетие нашей жизни, выросли на почве движения русского пролетариата, Но поддержка, которую оказывал и оказывает пролетариат другим оппозиционным движениям, определялась голым фактом существования рабочего движения. Теперь эта поддержка должна стать орудием нашей партийной тактики. То, что делалось стихийно, должно делаться сознательно… ( Мартынов: «Но как, каким образом?») А вот я сейчас приведу пример.
  Когда Мартынов – не вы, а ваш однофамилец, Мартынов, Воронежского сельскохозяйственного комитета – высказался за конституцию, он был арестован. Этот факт мы должны были сделать всеобщим достоянием. Мы должны были оповестить народные массы о смысле и характере требований, выставленных оппозиционными Мартыновыми. Этим самым мы придаем заявлениям этих Мартыновых политический вес. Конституционные требования земской оппозиции таким образом оказываются минимальной частью общенародных требований. Провести эту идею в сознание пролетариата – значит одновременно и отмежевать свою партию от всех других оппозиционных и революционных движений и в то же время поддерживать эти последние. Такова задача поддержки, которую Мартыновы революционные должны оказывать Мартыновым оппозиционным.
  Закрывается список ораторов.
  Либер. Троцкий так разъяснил вопрос, что с ним ни один социал-демократ не согласится. В нашей прокламационной литературе замечается, что, нападая на самодержавие, мы забываем о рабочем движении, о его классовом характере. Да, нужно поддерживать движение против самодержавного строя, но самая лучшая поддержка состоит в том, что мы придаем классовому движению пролетариата более резкий характер.
  Не тем, что мы печатаем произнесенную однофамильцем тов. Мартынова в земстве речь, мы способствуем развитию классового движения пролетариата, а тем, что сообщаем об его незаконном аресте, о том, как он себя держал. Нужно поддерживать либералов, подгоняя их критикой. Непосредственная же поддержка оппозиционных движений вредна. Почему бы тогда не распространять «Освобождения»? Обращать всякий протест в революционный протест – вот наша поддержка.
  Страхов [Тахтарев]. Одно из двух: либо социал-демократическое движение должно встать во главе революционного движения, либо нет. Если да, то мы должны оказывать поддержку всяким враждебным полицейско-чиновничьей опеке движениям. Для меня поэтому пункт вполне ясен. Я предложил бы только вставить: «которые мирятся с полицейско-чиновничьей опекой, так сильно стесняющей самостоятельность рабочего класса».
  Махов. Слова «революционное» вполне достаточно. Лядов неправ, говоря о революционности только пролетариата. Будучи реакционной по существу, буржуазия часто бывает революционной, когда, например, идет речь о борьбе с феодализмом и его остатками. Но есть группы, которые всегда реакционны – таковы ремесленники. Я возражаю против аграрной программы и опасаюсь выступления огромной массы крестьянства. Есть известные группы, идеалом которых является цезаризм.
  Плеханов. Я могу быть краток, потому что последние возражения дали нам не много нового. Тов. Мартынов указывает на существование таких оппозиционных слоев, которые могут стать между революцией и настоящим порядком вещей. Он указывает нам на то, что мы должны разоблачать эти слои в глазах пролетариата. Я спрашиваю, стоит ли говорить столь известные вещи на съезде, который обязан дорожить своим временем? Первым словом пропаганды, разъясняющей пролетариату необходимость существования нашей партии, должна быть критика всех других, не социал-демократических, революционных и оппозиционных партий. Отказаться от такой критики значило бы для нас подписать себе смертный приговор.
  Если бы теперь встали из гроба монтаньяры 1793 г., то мы и их должны были бы критиковать с точки зрения наших принципов. Но это не значит, что мы не должны были бы их поддерживать в их борьбе с существующим порядком. Тов. Мартынов говорит, что мы должны противопоставить себя буржуазным партиям. Это неоспоримо. Весь вопрос в том, каким образом мы станем делать это.
  Социалисты-утописты, например, так называвшиеся «истинные» немецкие социалисты, противопоставляли себя буржуазным партиям, доказывая пролетариату, что ему не нужна буржуазная политическая свобода. Говорить так значило противопоставлять себя либеральной буржуазии, поддерживая не ее, а полицейское государство. И точно таким же образом противопоставляли себя либеральной буржуазии наши народники и субъективисты. Мы противопоставляем себя ей иначе. Мы поддерживаем ее, доказывая пролетариату, что ему не бесполезна, а недостаточна та политическая свобода, которую дает ему либеральная буржуазия, и что поэтому он сам должен ополчаться ради завоевания нужных ему прав. Поясню мою мысль примером.
  Вообразите квартального, олицетворяющего полицейское государство; рядом с ним вообразите буржуа, вступающего в борьбу с квартальным и желающего отвоевать у него некоторые права для себя, но не для рабочего класса, и, наконец, представьте себе пролетария, который смотрит на борьбу буржуа с квартальным и спрашивает себя: «Что же мне делать?»
  Социалисты-утописты отвечали: «Не вмешивайся в эту борьбу, это семейная ссора твоих врагов, кто бы из них ни победил, ты ничего не выиграешь или даже много потеряешь». Мы, стоящие на точке зрения современного научного социализма, скажем пролетариату: «Исход этой борьбы не безразличен для тебя; каждый удар, получаемый квартальным от буржуа, есть шаг вперед по пути прогресса, и потому он принесет тебе пользу. Но, борясь с квартальным, буржуа думает не о тебе, а о себе, к тому же он не справится с квартальным; поэтому ты должен сам вмешаться в борьбу, вооружившись, по французскому выражению, до зубов для того, чтобы не только повалить квартального, но и быть в состоянии дать отпор буржуа, когда тот захочет лишить тебя плодов победы». Вот и все.
  Если, по словам т. Либера, в прокламациях нашей партии недостаточно оттенялась противоположность интересов буржуазии и пролетариата, то об этом мы поговорим, когда речь пойдет о нашей партийной прессе. К программе этот упрек не имеет ни малейшего отношения. И уже во всяком случае не редакцию «Искры» и «Зари», составившую проект программы, можно подозревать в стремлении замалчивать различия, существующие между нами и другими партиями. В чем обвиняли нас так часто и в печати, и в письмах, и на собраниях? В том, что мы слишком падки на полемику. Но почему же мы были так падки на нее? Потому что мы дали себе слово бить, по выражению Лассаля, умственной дубиной всякого, кто станет между пролетариатом и ясным пролетарским самосознанием. Ввиду того нет основания бояться нашей будто бы склонности к компромиссам. От первого до последнего слова наш проект программы является истинно революционным в духе Маркса и Энгельса, и вот почему вы можете принять его с совершенно спокойной совестью.
  Голосуются и отклоняются поправки Страхова, Мартынова, Махова и Либера, предложившего, во-первых, прибавить «прогрессивно» оппозиционные… и, во-вторых, после слова «порядка» вставить: «противопоставляя вместе с тем этой оппозиции революционное движение пролетариата и отвергая»…
  Весь абзац принят большинством голосов при нескольких воздержавшихся.
  Читается последний абзац программы.
  С своей стороны, Российская социал-демократическая рабочая партия твердо убеждена в том, что полное, последовательное и прочное осуществление указанных политических и социальных преобразований достижимо лишь путем низвержения самодержавия и созыва Учредительного собрания, свободно избранного всем народом.
  Страхов предлагает после слов «низвержения самодержавия» читать «и заменой его народовластием. Поэтому своим первым * политическим требованием РСДРП ставит созыв Учредительного собрания, свободно избранного всем народом». Мотивирует свое предложение тем, что созыв Учредительного собрания еще не обеспечит нам наших стремлений, и лишь народовластие гарантирует нам их торжество.
• В собственноручной записи выступления Страхова далее следует: «и ближайшим».
  Мартов. Считаю поправку излишней, так как все положения программы будут проведены обязательно лишь при условии Учредительного собрания.
  Старовер предлагает вместо слов «твердо убеждена» вставить слово «полагает».
  Плеханов предлагает вставить «и заменой его самодержавием народа».
  Мартов высказывается против поправки Плеханова: повторять еще раз «самодержавие народа» здесь странно.
  Акимов. Я просил бы мне разъяснить, что подразумевается под выражением «самодержавие народа»? Та ли власть, которая нами будет завоевана в ближайшую революцию, или та, которая явится в результате социальной революции. Если первое – я думаю, что именно первое, – то как совместить с этим требование диктатуры пролетариата. Будем ли мы ее добиваться для того, чтобы отменить самодержавие народа?
  Гусев. Весь пункт ничего не говорит нового по сравнению со всей программой. Если некоторые мысли подчеркнуты, то для этого есть достаточные мотивы.
  Страхов. Я хотел указать, что формулировка Плеханова «народное самодержавие» неудобна, – отдает народничеством.
  Троцкий. Я хочу дать объяснение Акимову. При самодержавии «народа» диктатура принадлежит буржуазии. Когда же социалисты получат большинство, тогда настанет эпоха диктатуры пролетариата.
  Горин. Нахожу, как и Мартов, в высшей степени неудобным говорить здесь о «самодержавии народа».
  Плеханов берет свою поправку обратно.
  Голосуются поправки Страхова и Старовера.
  Съезд отклоняет обе.
  Принимается последний абзац программы.
  Далее слово предоставляется докладчику программной комиссии, Егорову, но поводу возвращенного в комиссию седьмого пункта общей программы.
  Егоров [Левин]. Комиссия постановила следующее: 1) в конце § 6 оставить слова: «и языка»; 2) вставить новый параграф: «Право населения получать образование на родном языке; право каждого гражданина объясняться на родном языке в собраниях, общественных и государственных учреждениях» и 3) из §11 вычеркнуть фразу относительно языка.
  <…….>
  Пункт принимается съездом в таком виде, как он формулирован комиссией, с некоторыми поправками (см. § 8 общеполитических требований программы). Предложение 1) комиссии отвергнуто, и предложение 3) принято.
  Затем съездом, путем поименного голосования принимается вся программа. В голосовании принимают участие и лица, присутствующие на съезде с совещательным голосом.
  Программа принята всеми присутствующими, за исключением т. Акимова, который воздержался и по этому поводу вносит следующее заявление:
  «При голосовании программы в целом я воздержался от голосования и желаю мотивировать это воздержание. Возражая в общих дискуссиях о программе на мою речь, т. Плеханов сказал, что я ошибочно считаю основною мыслью проекта взгляд Ленина на пролетариат, лишь как на среду, в которой действует социал-демократия; что на самом дело основною мыслью проекта является взгляд Маркса на законы развития общества, который Плеханов резюмировал в выражениях предисловия к «Zur Kritik».
  Это было, на мой взгляд, несерьезное возражение, так как я не отрицаю, что проект программы является социал-демократической программой, и, поскольку в нем проведены основные положения социал-демократии, я разделяю его и потому не могу вотировать против него. Но я также не могу вотировать за, ввиду того, что проект в нескольких очень важных своих частях отступает от западноевропейских программ социал-демократии, между тем съезд санкционировал эти отступления, почти не обсуждая принципиальную часть программы и не дав возможности делегатам, не солидарным с проектом, защищать свои взгляды.
  Вопреки регламенту съезда, вопреки заявлению председателя, после которого было принято съездом прекращение общих дискуссий, у членов съезда было отнято право обсуждать поправки при голосовании программы по пунктам.
  В самом деле, было дано каждому члену всего пять минут для каждого пункта и притом брать слово можно было лишь один раз но каждому пункту. Чтобы показать, что в этот промежуток времени не было физической возможности изложить свое мнение, я укажу хотя бы на вопрос о «наполнении» пролетариата социализмом (Erfiillungstheorie). Съезд принял формулировку проекта (абзац девятый) и тем стал на точку зрения ультра-Каутского, отклонив взгляды Адлера, поддержанные австрийским партейта-гом и нашедшие себе выражение в венской программе.
  Товарищи в России не могли достаточно ознакомиться с протоколами венского партейтага и с рядом статей в «Neue Zeit», «Vorwarts» и «Leipziger Volkszeitung», подготовивших и резюмировавших решения наших австрийских товарищей по этому вопросу, и было бы легкомысленно пытаться изложить этот вопрос в пять минут.
  Точно также вопрос «об обнищании» (Verelendungstheorie) разрешен в нашей программе в противоречие с венской программой и с новейшими сочинениями западноевропейской социал-демократической литературы и, в частности, с трудами Каутского и Бебеля. Решение этого вопроса в ту или иную сторону кладет резкую печать на все проявления деятельности социал-демократии, ее политической и экономической борьбы. Изложить свои соображения против проекта в этом пункте опять-таки невозможно в пять минут.
  Но этого мало. Ни один убежденный человек не может удовольствоваться кратким резюме своего мнения, он нуждается в праве защищать свой взгляд. Между тем, съезд лишил возможности брать слово второй раз для ответа на возражения, часто искажавшие мысль говорившего. Насколько бесполезно было при подобных условиях излагать свои взгляды, показывает следующий пример.
  Тов. Либер обратил внимание съезда на негодность выражения «поскольку» в тексте проекта об отношении социал-демократии к другим слоям народа. Тов. Плеханов ответил ему, что это выражение употреблено в соответствующем месте «Манифеста коммунистической партии». На самом деле это не так. Этого выражения нет в «Манифесте» и оно употреблено лишь в неточном переводе Плеханова «Манифеста» на русский язык 176. Но т. Либер не мог отвести это решающее вопрос возражение Плеханова, так как не мог говорить вторично. Зато съезд покончил с принципиальной частью программы чрезвычайно быстро; он уделил всего одно заседание на общие дискуссии и одно на голосование, т. е. в сумме, – один день.
  При таких обстоятельствах я не мог принять участия в обсуждении программы, а потому не могу и голосовать за нее.»
  Председатель. Это неверно. Тов. Акимов в комиссию внес целых 21 поправку – считайте по 5 минут на каждую – и то выйдет немало времени. Что касается остальной части программы, которая комиссией не рассматривалась и разбиралась in pleno, то условия обсуждения ее всем известны. Каждый делегат имел право говорить по каждому пункту три раза по десяти минут. Тов. Акимов же ни разу не взял слова. Регламент был принят большинством съезда.
  После принятия решения о выражении благодарности редакции «Искры» за выработку проекта программы, слово берет председатель.
  Плеханов. Товарищи, партия сознательного пролетариата, российская социал-демократическая партия, отныне имеет свою программу. Против некоторых ее частей было сделано довольно много возражений. Тем товарищам, с возражениями которых съезд не согласился, остается подчиниться большинству. Члены нашей партии обязаны признавать ее программу. Это не значит, конечно, что раз принятая программа не может подвергаться критике. Мы признавали, признаем и будем признавать свободу критики. Но кто желает оставаться членом партии, должен даже и в своей критике оставаться на почве программы. Как бы там ни было, но вопрос, так долго нас занимавший, окончен, и мы можем с законной гордостью сказать, что принятая нами программа дает нашему пролетариату прочное и надежное оружие в борьбе с врагами.
  Заседание закрывается.