Из стенограммы III съезда РСДРП (5 заседание)
ИЗ СТЕНОГРАММЫ III СЪЕЗДА РСДРП
ЗАСЕДАНИЕ ПЯТОЕ
В начале заседания продолжается обсуждение вопроса о конституировании съезда.
Председатель предоставляет слово первому докладчику – по вопросу о вооруженном восстании и отношении к нему с.-д. партии – т. Воинову.
Воинов [Луначарский]. «Революции не делают, революция – явление стихийное, не зависящее от воли каких бы то ни было вождей или политических партий». Эта фраза повторяется очень часто, и, конечно, она выражает собой известную истину. Однако, несмотря на это, она может принести в ближайшем будущем столько же зла, сколько пользы принесла в прошлом. Когда стихийной революции нет налицо, т. е. когда общественно-политические формы не являются стеснительными и хрупкими рамками созревшего для новых форм социального содержания, тогда «фабрикация революций», из каких бы святых побуждений она ни исходила, как бы героически-самоотверженно ни проводилась, является не более как бессознательной провокацией масс. Нет сомнения, что при энергии частичный бунт всегда может быть организован, революция же есть удавшийся бунт, разросшееся в благоприятной атмосфере столкновение народа с отжившими господами положения. Но тот, кто сознательно стремится вызвать восстание, безусловно страшно рискует, так как, в случае его неудачи, никакой личный героизм не может спасти организаторов восстания от ответственности за бесплодную растрату драгоценных сил. Несомненно, что воля организаторов, даже в том случае, если они представляют из себя широкую партию, может быть по отношению к революции лишь поводом, а не причиной, и все дело в том, имеются ли уже налицо достаточные социальные причины для коренного переворота.
В течение последних 50 лет в Западной Европе, а также и в России до последнего времени объективные условия для широкого народного движения отсутствовали, и было важно путем трезво-научного освещения обстоятельств, путем строгой критики всякого «революционно-романтического субъективизма», т. е. веры в могущество сознательной воли «мыслящих личностей», – положить предел порою титаническим, но бесплодным, а потому крайне вредным попыткам непосредственной организации восстания. С.-д. партия и на Западе и в России боролась с романтиками-революционерами. В соответствии с этим профессиональный революционер из организатора восстания и боевого руководителя, каким он по преимуществу был раньше, превратился в просветителя, будящего пролетарские массы, освещающего пролетариату его классовое положение, руководящего его борьбой в рамках легальности на Западе, конспиративности в России. В то органическое время это было не только самое нужное, но и единственно нужное. Романтики часто упрекали с.-д., например, в слишком осторожном отношении к вооруженным демонстрациям. Но с.-д. были совершенно правы: приходилось крайне бережно относиться к немногочисленному в то время сознательному авангарду пролетариата, сохраняя его, как могучее бродило в недрах рабочей массы. О революции можно было говорить в то время лишь как о чем-то более или менее далеком. С.-д. сознавали и в то время, что роль инициатора и вождя грядущей русской революции, несмотря на ее несомненно буржуазный характер, должна будет принадлежать пролетариату, как самому передовому классу, притом же наиболее способному к широкой организации. Но, вместе с тем, необходимой предпосылкой для возможности непосредственного призыва русских рабочих к революционной борьбе с самодержавием социал-демократия всегда считала наличность широкого стихийного брожения в народных массах и в так называемом «обществе».
Со времени объявления русско-японской войны обстоятельства резко изменяются. Стихийное революционное брожение охватило почти все население России. Военный разгром официальной России дал могучий толчок, и один класс за другим стал выходить на борьбу с самодержавием, каждый со свойственными ему приемами. Все громадное движение, которое мы наблюдаем сейчас в России: земские протесты, либеральные банкеты, резкие резолюции съездов всевозможных профессионалов*, аграрные волнения, – все это, в целом, конечно, явление чисто стихийное; таким же более или менее является и грандиозное выступление русского пролетариата, ознаменовавшееся трагическими событиями в Петербурге, Риге, Польше и на Кавказе и стачкою миллиона пролетариев. До сих пор с.-д. пропаганда и агитация сыграла лишь роль одной из многочисленных подземных сил, результаты влияния которых теперь проявились. Революция имеется налицо; вернее, имеется та атмосфера, совокупность тех условий, при которых восстание легко разрастается из частного в общенародное, т. е. в революцию в конкретном смысле этого слова.
- Вероятно, следует читать профессий. Прим. ред.
Спрашивается, уместно ли в настоящее время повторять, что «революций не делают». Мы, пожалуй, ничего не имели бы против термина «развязать революцию», если бы только этот термин употреблялся с полной сознательностью. В самом деле, кто может развязать революцию, кто может способствовать сознательному переходу скрытой революционной энергии в открытое восстание? Конечно, эту задачу может выполнить лишь революционер-агитатор. Вряд ли хоть кто-нибудь в революционной среде может усомниться в том, что обязанность всякого революционера в настоящий момент способствовать всеми мерами успеху революционной агитации. Что касается агитатора – с.-д., то он не может просто призывать пролетариат к революции, он, несомненно, должен сразу же становиться на точку зрения того класса, интересы которого он представляет. Только буржуазный демократ может свести революционную агитацию к простому призыву рабочих бросать работу и выходить на улицу. С.-д., наоборот, должен во всякой агитационной речи, во всяком агитационном листке, обращенном к рабочим массам, разъяснять, что может выиграть от революции именно пролетарий, как может пролетариат добиться наибольших и самых прочных результатов именно для себя, как носителя идеи социализма, притом с наименьшей затратой сил и крови. Поэтому для всей с.-д. партии ясно, что она должна не только стремиться развивать революцию, но и политически руководить тем классом, сознательным авангардом которого она является.
В этих пределах каждый с.-д. может остаться тем, чем он был вплоть до последних дней, т. е. по преимуществу революционным просветителем (агитатор, пропагандист, публицист); в этих пределах он отнюдь не прибавляет новых существенных черт к обычному типу своей работы.
Но действительно ли при этом вся обязанность партии будет исполнена? Действительно ли, исходя из общего, абстрактного положения, что революций не делают, мы можем утверждать, будто в революционное время организаторы, сознательные руководители в самом акте восстания не нужны, так как революция – стихия? Подобный вывод явился бы ужасной ошибкой. Пролетариат, – класс, наиболее революционный по самому своему положению, – призван стать вождем общенационального демократического движения в России. Только блестяще выполнив эту роль в течение революции, пролетариат сможет завоевать и упрочить за собой наиболее выгодные позиции для грядущей борьбы за социализм. Но выполнить такую роль может лишь пролетариат, организовавшийся с возможной полнотою в могучую силу, способную к выдержанной и планомерной борьбе. Оставить пролетариат, как боевую силу и как класс, могущий дезорганизовать общественную жизнь путем широкой стачки, без возможно более совершенной организации, значило бы для социал-демократии отказаться от положения авангарда рабочего класса. Организация удесятеряет силы. Если в переживаемую нами эпоху мы, по общему признанию всех с.-д., не можем не звать пролетариат к прямому восстанию, не можем не «развязывать» его революционных сил, то отсюда совершенно неминуемо вытекает наша прямая обязанность – организовывать эти силы, организовывать их именно для той определенной цели, которую мы вполне конкретно выставляем в нашей теперешней агитации, как ближайшую, т. е. для революционного натиска на правительство.
Для выполнения этой огромной задачи с.-д. партия должна выделить, наряду с революционными «просветителями», другой тип революционера, более приближающийся к тому, который порожден был эпохой великих буржуазных революций и является совершенно необходимым для революционной партии в острореволюционный период. Революционера организатора, революционера боевого руководителя, центральный штаб революции со всей относящейся сюда агентурой, – вот что должна создать с.-д. и чего она до сих пор еще не имеет. Если с.-д. партия окажется не в силах создать сколько-нибудь удовлетворительный осведомляющий и руководящий революционный аппарат, то таковой неминуемо создастся помимо нее, если вообще русской революции суждено победить. В этом последнем случае никакая призывающая и развязывающая агитация, никакая политически-просвещающая публицистика не обеспечит за с.-д. роль руководительницы рабочего класса, а тем самым не убережет русский пролетариат от роли орудия в руках буржуазной революционной организации.
Мало того. Партия, которая ничем не может помочь в деле непосредственного столкновения с силами старого режима, не имеет нравственного права и «развязывать революцию»: кто призывает к бою – должен уметь идти впереди, и не как героический волонтер только, а как руководитель. Что-нибудь одно: или с.-д. должна призывать рабочие массы при благоприятных обстоятельствах к забастовкам к вооруженным демонстрациям, а в таком случае организовывать их, подготовляя их единовременность и широкую распространенность, – или мы вовсе не должны звать к открытой борьбе, потому что вряд ли социал-демократия может при каких бы то ни было обстоятельствах согласиться играть роль революционера, который, «развязав революцию», заявляет: «Революция – стихия, поэтому, ребята, справляйтесь, как сами знаете! Может быть, вам поможет какой-нибудь священник, чиновник или генерал, я же ограничусь тем, что буду давать вам общеполитические советы».
Несомненно, что партия, зовущая пролетариат к борьбе путем политических стачек и демонстраций, берет на себя огромную ответственность, но ответственность эта только возрастает в том случае, если партия скромно отказывается от непосредственного технического руководства возгоревшейся борьбой. Наоборот, партия, «развязывающая» революцию, уменьшает свою ответственность пропорционально той энергии, которую она вкладывает в дело организации вооружения народных масс, или, по меньшей мере, в дело самоорганизации и самовооружения, обеспечивающих за нею возможность составить в предстоящих столкновениях, повсюду, где таковые будут происходить, сплоченное и стойкое ядро.
Недоверие к своим силам было бы неизгладимым грехом социал-демократии. Скромность – далеко не всегда похвальное качество для революционной партии, а в особенности скромное желание оставаться в задних рядах. Что такое наша партия? Разве это – данные лица и данные организации? Нет, – это принцип, это идейное знамя, вокруг которого, если оно движется по правильной дороге, завтра же могут сплотиться миллионы. В революционной атмосфере все зреет быстро, и если бы наша партия была мала, как горчичное зерно, то, тая в себе могучие организующие силы, она все же могла бы со сказочной быстротой развернуться в огромное дерево, и очень ошибся бы тот пессимист, который бы взвешивал ее на метафизических весах «реалиста», не умеющего исследовать явления в их развитии. В настоящий момент нам, пожалуй, не столько важна даже величина партии, какова она есть, сколько чистота ее принципов и единство ее тактики. Нам надо быть смелыми, потому что тогда-то мы и вырастем. Сейчас работа по организации всеобщей стачки и единовременных вооруженных демонстраций во всех промышленных городах России кажется безусловно превосходящей наши силы, по силы наши будут расти именно на этой работе: она сама будет давать нам все новых товарищей, все новые методы, все новые средства.
Быть может, однако, самая успешность нашей организационной работы чревата для нас бедствиями? Быть может, организованный и вооруженный пролетариат сможет оказывать столь могучее влияние на революционное правительство, которое придет на смену монархии для завершения революции и гарантии свободного созыва учредительного собрания, что это временное правительство – из представителей демократических классов – вынуждено будет разделить свою временную революционную власть с руководителями пролетарского движения, т. е. представителями с.-д. партии? Не попадет ли партия при таких условиях в тяжелое положение: она будет у власти, лишенная, однако, возможности проводить в жизнь свою социалистическую программу.
На наш взгляд, такие опасения чрезмерного успеха пролетарского восстания совершенно неосновательны и отнюдь не могут служить серьезным аргументом против необходимости для социал-демократии создания руководящего революционного аппарата. Если бы революционно-организаторская работа нашей партии увенчалась вступлением во временное революционное правительство с.-д. трибунов вооруженного пролетариата, мы могли бы только торжествовать по поводу такого успеха. Конечно, с.-д. во временном правительстве, если бы они приобрели там даже руководящую роль, отнюдь не могли бы приступить к осуществлению социалистической программы-максимум. Но они могли бы и должны бы были позаботиться о всех мерах упрочения завоеванной свободы и демократического строя, а также о принятии всех мер для непосредственного улучшения положения рабочих, которое, несомненно, будет особенно тяжелым ввиду кризисов, всегда сопровождающих революции. С.-д. никогда не обманывалась относительно буржуазного характера предстоящей революции и потому не обещала немедленного осуществления социализма, но она всегда обращала внимание на те несомненные политические и экономические приобретения, которые рабочий класс может получить при демократическом перевороте. Требования, удовлетворение которых вполне возможно в рамках буржуазного строя, перечислены в программе-минимум РСДРП. Чем полнее будут они осуществлены уже в революционный период, тем, конечно, лучше. Появление русских Мильеранов во временном правительстве ничуть не менее возможно, чем появление Брианов и Зеваесов в грядущем русском парламенте, – такого рода опасения, разумеется, не могут заставить социал-демократию отказаться от парламентской борьбы. Для того, чтобы у нас не были возможны ни Мильеран, ни Зеваес, нам нужно одно: власть партии над отдельными членами, контроль ее над выбранными вождями. Если партийность восторжествует в РСДРП, то никакие ереси частных лиц не будут нам опасны.
Резюмируя все вышесказанное, мы находим, что никакие соображения не могут и не должны заслонять от партии ее прямую обязанность – организовать силы пролетариата для борьбы за демократическую республику путем массовых политических стачек и вооруженного восстания для завоевания и упрочения за собой широкой возможности энергичной борьбы за конечную цель пролетариата – социализм.
Я предложил бы съезду обсудить следующий проект резолюции по вопросу об отношении РСДРП к вооруженному восстанию.
«Принимая во внимание:
1) что пролетариат, будучи по самому положению своему наиболее передовым и последовательным революционным классом, тем самым призван сыграть роль вождя и руководителя в общедемократическом революционном движении в России;
2) что только выполнение такой роли во время революции обеспечит за пролетариатом наиболее выгодную позицию для дальнейшей борьбы за социализм против имущих классов готовой родиться буржуазно-демократической России;
3) что роль эту пролетариат может выполнить, лишь будучи организован под знаменем социал-демократии в самостоятельную политическую силу и выступая в стачках и демонстрациях с возможно более законченным единством, –
III съезд РСДРП постановляет, что задача организовать силы пролетариата для непосредственной борьбы с самодержавием путем массовых политических стачек и вооруженного восстания и создание для этой цели осведомляющего и руководящего аппарата – является одной из главных задач партии в настоящий революционный момент, а потому съезд поручает как ЦК, так и местным комитетам и союзам приступить к подготовке массовой политической стачки, а также к организации особых групп для приобретения и распределения оружия, выработки плана вооруженного восстания и непосредственного руководства таковым. Выполнение этой задачи может и должно идти не только без всякого ущерба для общей работы по пробуждению классового самосознания пролетариата, но, напротив, способствуя ее глубине и успешности».
В заключение должен добавить несколько слов по поводу упомянутой в резолюции массовой политической стачки.
Идея массовой политической стачки, а также и тактика ее все шире распространяются в Европе и приобретают все более сторонников среди ортодоксальных с.-д. Для нас, русских, выяснилось с полной несомненностью, что пролетариат в России прибегает и будет впредь прибегать к массовым забастовкам, как к орудию борьбы за свободу. Европейские и русские экономисты-стачкисты не могут скрыть по этому поводу своего ликования. Но радость эта совершенно неосновательна.
Массовая политическая забастовка есть орудие политической борьбы, а отнюдь не нечто, долженствующее заменить собою, как думают анархисты, политическую борьбу, – лишь рядом со всеми другими методами борьбы за политическую власть может она иметь значение. Массовая политическая забастовка, как ее понимают тт. Каутский, Цеткина, Парвус, не имеет ничего общего с революцией «скрещенных рук». Равным образом, выдвигая подготовку и организацию массовой политической забастовки как общие и важные задачи РСДРП, мы не делаем ни малейшей уступки нашим экономистам-стачкистам рабочедельческого типа. Стихийная стачка, выдвигающая частные экономические требования, есть оружие классовой борьбы, свойственное, главным образом, еще темному пролетариату, и никакая теория стадий не может заставить нас видеть в таких стачках какое-то совершенство. Московский комитет, подвергшийся нападению «Искры» за то, что он удерживает в настоящее время рабочих от дезорганизованного стачкизма, действует, на наш взгляд, в этом отношении совершенно правильно. Массовая политическая забастовка есть оружие более или менее политически развитого пролетариата и мыслима, па наш взгляд, лишь в связи с вооруженным восстанием.
Каутский полагает, что массовая политическая забастовка может привести к победе лишь при следующих 4 условиях: 1) если она начинается неожиданно для правительства; 2) если за правительством не стоят сплоченной массой все буржуазные классы и группы; 3) если правительство не отличается энергией, единством и героической решимостью; 4) если в армии и среди государственных служащих и рабочих имеется большее или меньшее недовольство и брожение.
В России, несомненно, имеются налицо все эти условия, и ничто не говорит против возможности победоносного восстания в форме массовой стачки и уличного боя.
Я полагаю не лишним познакомить съезд с мнением о вооруженном восстании нашего великого учителя Карла Маркса. Вот маленькая историческая оправка на этот счет (цитирую книгу Маркса: «Революция и контрреволюция»): «Восстание есть искусство, совершенно такое же, как военное или всякое другое. Это искусство, по примеру прочих, имеет свои особые правила, которыми пи одна партия не может пренебрегать безнаказанно… Прежде всего, никогда нельзя играть в восстание, если не решился идти на все его последствия. Восстание – это расчет, основанный на крайне неточных величинах, варьирующихся со дня на день. Силы, против которых приходится бороться, имеют на своей стороне все преимущества строгой организованности, дисциплины и веками установившегося авторитета; если партия не может противопоставить им достаточной мощи, она будет разбита и уничтожена. Во-вторых, раз восстание вспыхнуло, нужно действовать как можно решительнее и как можно скорее переходить в наступление. Оборонительная тактика – это смерть для вооруженного восстания. Оно гибнет, не измеривши даже, сильны ли противники. Захватить противника врасплох, пока войска его рассеяны; каждый день добиваться успеха, хотя бы незначительного, поддерживать то нравственное преимущество, которое дадут такие первые успехи неожиданного натиска; привлекать к себе колеблющиеся элементы, которые всегда идут за тем, кто толкает сильнее, и дерутся в рядах тех, кто наиболее уверен в себе; принудить врага отступить прежде, чем он сконцентрирует силы. Надо действовать, согласно словам Дантона, величайшего из когда-либо существовавших тактиков революции: «Смелость, смелость и еще раз смелость!»».
Вы видите, как отличается тон Маркса от тона некоторых нынешних русских с.-д. По всему тексту видно, что Маркс обращается к партии, сознательно и активно подготовляющей восстание. Он говорит ей, что она должна противопоставить «мощь» – правительственной армии, и сейчас же разъясняет, что сила заключается в организованности и дисциплине. Он далек от мысли, что колеблющихся можно в революционное время привлекать на свою сторону изобличительными статьями и шахматными ходами. И «Вперед» указывал также в свое время, что именно наибольшей решимостью, уверенностью и отвагой может пролетариат привлечь на свою сторону мелкую буржуазию. Нечего и говорить, конечно, о том, что для того, чтобы такая фактическая гегемония была учтена в политических приобретениях, необходима социал-демократическая сознательность пролетариата. Обращаю также внимание товарищей на то, что величайший социал-демократ ничуть не побоялся провозгласить учителем в революционной тактике величайшего якобинца Дантона. Я полагаю, что мы можем многому научиться у великих буржуазных революционеров, не в том, конечно, что делало их буржуазными, а в том, что делало их великими революционерами.
Затем председатель предоставляет слово т. Максимову, второму докладчику по вопросу о вооруженном восстании (о практической стороне его).
Максимов. Исходя из того убеждения, что задачей с.-д. партии по отношению к народному восстанию против существующего порядка является всесторонняя планомерная подготовка этого восстания и организованное руководство им в интересах пролетариата, мы должны соответственным образом выработать нашу тактику и приспособить нашу организацию. Ту и другую надо стараться развить в таком направлении и до такой степени, чтобы партия была в силах придать стройность и единство народному движению, если оно разразится стихийно в такой момент, когда его не ожидали, чтобы сделать восстание всеобщим, если оно вспыхнет в одном или немногих центрах, при наличности всех основных его условий в других местах, наконец, чтобы даже, в случае надобности, по собственной инициативе начать его, если имеются все объективные данные для успешного его проведения.
На основании наличного опыта партии едва ли возможно сомневаться, что исходной точкой восстания должна явиться всеобщая стачка. Дезорганизуя общественную жизнь, она неминуемо ведет к острому революционному конфликту господствующей политической силы с бастующими рабочими и всеми, кто их поддерживает; а в то же время она дает для революции громадные кадры всецело отдающихся ей бойцов и в корне подрывает возможность сопротивления со стороны реакции, дезорганизуя ее силы и сношения. Но все это достигается лишь в том случае, если стачка имеет действительно всеобщий характер, настолько, что действительно останавливает всю общественную машину.
Здесь представляется особенно важным, чтобы в самом начале забастовки, – если возможно, даже первыми, – в ней приняли участие работники тех отраслей производства, от которых ближайшим образом зависит непрерывность производственной жизни вообще (как, например, каменноугольные копи, доменные печи и т. п.), и особенно – работники путей сообщения и путей сношения (ж. д., почта, телеграф, порты и пристани и т. д.). По отношению к этим последним отраслям то, что не доделано стачкой, должно быть дополнено непосредственным, планомерно организованным разрушением – порчей полотна дороги, телеграфных и телефонных проводов, мостов и т. п. Специально в городах такое же значение имеют способы освещения, может потребоваться разрушение газовых и электрических проводов, и, наконец, при известных условиях большое значение может иметь даже перерыв водоснабжения, но это, разумеется, лишь по отношению к аристократическим и буржуазным районам больших городов.
Тут стачка почти логически переходит в революционные действия и приводит к вооруженной борьбе, в которой затем, становясь на ту или другую сторону, должны принять участие и другие классы населения. Стойкость в общей борьбе и ее успех возможны только при определенности и единстве лозунгов, которые должны быть даны именно организующим авангардом восстания – пролетарской партией, и должны охватывать собою демократически-революционное содержание борьбы. Выступление на арену борьбы других демократических классов, ремесленников и особенно крестьян, есть не только неизбежный момент революции, по и необходимое условие ее победы. Поэтому перед выступлением па путь восстания надо строго учитывать и взвешивать не только настроение пролетариата, но и настроение других общественных слоев, особенно тех, которые по своей многочисленности и психологической неустойчивости могут иметь для революции наибольшее положительное и отрицательное значение: крестьян, ремесленной и торговой мелкой буржуазии городов. Настроение именно этих классов – наиболее чувствительный барометр общей революционности атмосферы.
Чем меньше соответствие между грандиозностью исторических задач, которые вынуждена поставить себе наша партия, и теперешней суммой ее сил, особенно если принять во внимание степень их дезорганизованное, тем большее значение приобретает подготовительный период работы для организации восстания. Только целесообразность и единство тактики в этом периоде может создать почву для целесообразности и единой тактики во время восстания.
Что касается военно-технической стороны подготовительной работы, то здесь надо прежде всего категорически и без колебаний признать, что дело вооружения рабочих масс и дело организации ядра революционной армии, а также дело выработки стратегического и тактического плана революционных битв есть прямая и существенная обязанность с.-д. организаций. Никакие отговорки, основывающиеся на фактическом недостатке сил у партии для выполнения всего этого в широких размерах, не должны иметь места. Даже выполненная частично, такая работа имеет громадное значение для успешности самого восстания. По отношению же специально к делу вооружения масс надо добавить, что частичное фактическое его осуществление с несравненно большим успехом должно возбудить самодеятельность масс в этом направлении, чем самая энергичная пропаганда словом, не говоря уже о том, что приток средств на вооружение как со стороны рабочего класса, так и со стороны буржуазных слоев общества всецело зависит от того, насколько интенсивно будет вестись эта работа. Кроме того, во время начинающегося восстания надо иметь оружие; чтобы достать оружие, требуется организовать разграбление оружейных лавок, а где можно – арсеналов. Для этого, во-первых, необходима хотя небольшая вооруженная сила, во-вторых, нужно, чтобы были люди, которые тут же сумели бы распределить оружие, показать всем способ его употребления. Нечего и подчеркивать, насколько важна в этом деле связь с солдатами и офицерами, а также оружейными мастерами и рабочими. Что касается тактической и стратегической подготовки восстания, то «местная организация должна, во всяком случае, заранее выяснить себе стратегическую картину расположения города и путей к нему, чтобы знать, где имеет смысл оказывать сопротивление и строить баррикады, где было бы это безнадежно, где удобнее всего с самого начала прервать пути сообщения и сношений, железные дороги, телеграфы и телефоны, – где расположены оружейные магазины и склады, где квартиры различных начальствующих лиц, какими способами все это охраняется и т. д. В выяснении всех этих вопросов желательно в высшей степени участие компетентных офицеров» (см. «Вперед», № 9).
ЦК и местным центрам придется выработать специальные организационные формы, в которых должна выполняться военно-техническая подготовка восстания.
Совершенно несомненно, что соответственные функции, ввиду их специального характера и особенной конспиративности, должны быть в организационном отношении выделены из других функций и возможно более централизованы. Но было бы нецелесообразно пытаться всецело их сосредоточить при ЦК и его агентурах; главную роль тут должны играть местные центры – комитеты, близкое знакомство которых с местными условиями борьбы, с личным составом организованной части рабочих, с их настроениями и условиями их жизни позволит всего лучше организовать дело. Этим не исключаются ни систематическое содействие и контроль со стороны ЦК, ни даже его инициатива в отдельных случаях. Напротив, представляется необходимым, чтобы в каждом крупном районе России имелись его специальные ответственные агенты по этому делу, обязанные стоять в курсе работы местных центров и доставлять им недостающие связи и средства, а также осведомлять их обо всех приемах и методах данной работы, какие практикуются в других местах.
Вопрос об идейной, агитационно-пропагандистской подготовке восстания имеет не меньшее, если не большее значение. Помимо общей с.-д. агитации и пропаганды, рядом с нею и вместе с ней, должно вестись специально выяснение и широкое распространение взглядов с.-д. партии по вопросу о вооруженном восстании, его значении и формах, его программе, его организации. Сюда должно войти все, что будет выработано в данной области как самим съездом, так и, в последующем, Центральным Комитетом и его агентами-специалистами, разумеется, с теми необходимыми ограничениями, какие вызываются условиями конспирации.
Революционная атмосфера подготовительного периода способствует не только накоплению революционных сил, но и их рассеянию. Это мы непременно должны иметь в виду при своей агитации и пропаганде. Стихийно-возбужденное настроение легко порождает помимо целесообразных форм протеста в очень нецелесообразные: массу частных стачек и столкновений при неблагоприятных условиях, причем в результате получается лишь бесплодная растрата энергии, а иногда и крови. После январской революционной недели в Петербурге развился такой анархический стачкизм, что на многих фабриках достаточно было кому-нибудь из рабочих крикнуть: «ребята, бросай работу!», и стачка начиналась, а всякий, кто высказывался против нее, получал от других эпитет «провокатора». В результате это привело к значительному ослаблению сил местного пролетариата и сделало его неспособным провести всеобщую стачку, назначенную его представителями, выборщиками в комиссию Шидловского. Оружие, попадая в руки пылких и недисциплинированных людей, порождает не мало анархических проявлений революционаризма: с одной стороны, ненужные мелкотеррористические акты, с другой – акты бессознательной провокации при встрече с полицией и войсками, когда отдельные вооруженные лица, пуская в ход свое оружие, дают врагам повод и предлог расстреливать и избивать безоружную толпу. Против всяких такого рода анархических форм борьбы с.-д. должны энергично бороться в своей агитации и пропаганде, всюду разъясняя и подчеркивая значение дисциплины для сбережения и концентрирования революционных сил, не смущаясь неразумными обвинениями в том, что они задерживают развитие революционного настроения масс, обвинениями, раздающимися нередко даже из среды малосознательных с.-д. в ответ, например, на предложения высказаться против несвоевременных стачек и демонстраций.
С агитацией за вооруженное восстание народа с-д. должны обращаться не только к пролетариату, но и к другим классам, по своей общественной природе способным воспринять эту идею и принять участие в ее осуществлении, особенно же к крестьянам и мелкой буржуазии городов. При этом содержание агитации должно приноравливаться к пониманию этих групп, концентрируясь главным образом на политической стороне восстания, а для крестьян, кроме того, на идее борьбы с остатками крепостного строя. Вместе с тем, необходимо постоянно подчеркивать роль пролетариата как передового бойца демократической революции, самым своим положением вынуждаемого к наиболее последовательному и неуклонному проведению ее в жизнь. Социалистические стремления пролетариата не должны, разумеется, замалчиваться при этом, но необходимо подчеркивать, что их осуществление с.-д. относит не к нынешней революции, всецело демократической и буржуазной, а к другой, более поздней.
Подготовка народного восстания требует уже сама по себе громадного расширения кадров агитаторов и пропагандистов. Еще больше их потребуется в самый момент восстания, когда от наличности достаточного их штаба будет зависеть в значительной мере степень широты и сознательности самого движения. Необходимо, чтобы ЦК, при содействии других партийных организаций, разбирал вопрос о способах ускоренной выработки из партийных работников умелых агитаторов, пригодных и для теперешнего подготовительного периода и для момента восстания. При этом сам собою выступает и должен быть во что бы то ни стало разрешен вопрос о таких формах организации агитаторских групп, которые обеспечивали бы максимальную их подвижность в решительные минуты борьбы.
Вопрос о воздействии на армию представляет самостоятельную, очень важную сторону вопроса о подготовительной работе. Что касается рамок этой работы, то здесь мы должны присоединиться к соображениям БКБ о том, что, кроме безгранично расширяющейся листковой агитации, необходимо более интенсивное, личное и устное воздействие, которое должно не разбрасываться при малом количестве сил, а концентрироваться на отдельных частях армии, по своему положению или по своей интеллигентности наиболее приспособленных к восприятию революционных идей. «В вопросах о способах воздействия на армию надо иметь в виду прежде всего следующее. Рассчитывать на особенную широту этого воздействия, в общем, было бы трудно; только листковая агитация может расширяться без всяких пределов. Для личной же агитации, пропаганды и организации сил у нас пока немного, и здесь лучше заменить широту работы ее интенсивностью. Гораздо важнее добиться, чтобы во время восстания один полк стал на сторону народа, чем чтобы несколько полков были отчасти затронуты революционной волной. Железная дисциплина армии легко справится с отдельными вспышками в ней «крамолы», но сражение войска за народ против войска морально решает дело, сразу разрушая не только эту дисциплину, но и самую веру в нее, в ее силу» (см. «Вперед», № 9). Что касается идейного содержания агитации и пропаганды в этой среде, то в основу их должен быть положен тот пункт нашей программы-минимум, который требует уничтожения постоянной армии с заменой ее народной милицией. В эпоху демократической революции наша страна может оказаться в таких исключительно благоприятных условиях для проведения этой реформы, какие очень редко встречаются в истории.
Вместе с тем, чтобы поставить нашу пропаганду и агитацию возможно ближе к непосредственным конкретным условиям жизни, следует выработать для армии программу частных улучшений экономического и политического характера. Выработку такой программы должна исполнить комиссия опытных специалистов под Контролем ЦК. Как особый и очень важный агитационный прием должно быть систематически использовано указание на практикуемый правительством способ размещения войск – как можно дальше от места их родины, от их личных и социальных связей.
Всякий акт насилия войск над народом должен быть использован в связи с этим, как материал для агитации среди войск не только там, где он совершился, но по возможности повсюду.
Систематический переход войск во время восстания на сторону народа может быть гарантирован только устройством прочных конспиративных организаций в военной среде. Организации эти, кроме того, в высшей степени важны по громадному содействию, которое они могут оказать во всей военно-технической подготовке восстания…* - В рукописи протокольной комиссии далее следовал текст, который а женевском издании протоколов не был опубликован по конспиративным соображениям:
«Но кроме организаций социал-демократических теперь возникает и все это время будет возникать еще масса организаций других оттенков и просто неопределенно оппозиционных. Такие организации мы должны приветствовать и поддерживать, но не должны ограничиваться этим. Памятуя, что по мере развития и осложнения революционных конфликтов общественных групп организации эти могут выступить против нас и своим моральным влиянием упрочить враждебность войска по отношению к нам, мы должны в среде их стараться устраивать свои отдельные конспиративные организации, которые могли бы в решительные моменты парализовать и дезорганизовать такое влияние этих более широких организаций». Прим.ред.
Переходим к самому восстанию. Что касается его технической стороны, то она определяется всей работой подготовительного периода плюс конкретные условия, в которых оно возникает. Поэтому здесь мы должны остановиться главным образом на его социально-тактической стороне.
Уже по отношению к непосредственному врагу восстающего народа, к войску, защищающему старый порядок, необходимо менять способы действия соответственно социальному положению противника. Офицеров – сознательных организаторов борьбы против народа – надо всеми способами устранять и уничтожать, не останавливаясь и перед целым рядом частных террористических актов. По отношению же к солдатам надо пускать в ход всякие способы убеждения и непосредственного воздействия на чувство, особенно если замечаются какие-нибудь симптомы колебания; тогда женщины и дети в первых рядах народа могут верней победить солдат, чем сила оружия. Но, разумеется, такие общие правила могут иметь лишь самое приблизительное значение и всего больше приходится считаться прямо с наличностью конкретных условий.
Столь же существенным является вопрос о границах революционного права по отношению ко всему населению. Здесь мы присоединимся к соображениям, высказанным по этому поводу в тактическом листке БКБ: «Не надо забывать, что сила революции по преимуществу моральная, а не материальная (кажется, никогда почти в XIX веке во время народных революций силы восстающих материально не равнялись, хотя бы приблизительно, силам их врагов). Опора этой моральной силы – сочувствие и поддержка всех классов общества, кроме горсти реакционеров. Поэтому даже среди самой отчаянной борьбы не следует окончательно забывать об интересах и психологии этих классов и остерегаться всего, что может подорвать их сочувствие. Надо охранять частную собственность от бесполезного разрушения и разграбления и старательно взвешивать те акты борьбы, которые болезненно затрагивают эти классы. Конечно, безусловной границы для революционной самозащиты указать нельзя; при известных условиях все становится допустимым: и пожар, как способ преграждения пути врагам, и террористические акты по отношению к их начальникам и агентам и т. п. Но все же некоторые действия должны предприниматься лишь с величайшей осторожностью и в самых крайних случаях; таковы особенно те, которые сильно вредят многочисленной мелкой буржуазии городов или которые могут запугать ее. Сюда можно отнести разрушение водопроводов и разграбление лавок со съестными припасами, боен и т. д., а также насильственное принуждение к участию в революционной борьбе и т. п. Как общее правило, такие действия должны избегаться» (см. «Вперед» № 9).
Прибавим еще следующее. На революционной партии, стоящей во главе восстания, лежит обязанность общей организации порядка (употребляю это выражение за неимением лучшего) как во время самого восстания, так и после него, пока еще не сложились определенные общественные власти. В эту задачу входит не только организация охраны населения от ненужных насилий, но также охрана населения от голода, который, естественно, ему угрожает при остановке всей общественной жизни. Склады продовольствия, принадлежащие правительству и прежним властям, например, земству, при этом могут быть конфискованы для распределения припасов между нуждающимся населением, а в случае надобности и оклады, принадлежащие частным лицам.
Те исключительные условия, которые создаются восстанием, должны быть как можно полнее использованы в интересах силы и влияния пролетариата среди других классов и с.-д. партии среди пролетариата. С одной стороны, временные революционные власти могут провести целый ряд экономических улучшений для рабочих, особенно для тех, которые работают в правительственных и общественных предприятиях. С другой стороны, в это же время всего удобнее и всего легче организовать пролетарскую милицию, единственную надежную защиту революции, тем более необходимую, что буржуазия тоже, наверное, не упустит случая организовать свою национальную гвардию, она и теперь уже делает попытки в этом направлении.
Наконец, та исключительная свобода агитации, какая существует в это время, и тот исключительный подъем революционного настроения, который делает возможным необычайно быстрое усвоение революционных идей, дадут социал-демократии возможность, если она сумеет полностью воспользоваться всем этим, сразу во много раз увеличить ее активные силы. Без этого она представила бы в будущем учредительном собрании сравнительно небольшую и маловлиятельную группу, так как пролетариат городов составляет все еще лишь небольшую часть населения России.
Заседание закрывается.
