Из «Лейденской брошюры» о восстании в Москве, 1648 г.

ИЗ «ЛЕЙДЕНСКОЙ БРОШЮРЫ»
(О ВОССТАНИИ В МОСКВЕ 1648 г.)
Года 1648 второго июня, по старому стилю, в пятницу, до полудня, его величество царь всея Руси, Алексей Михайлович, со всей торжественностью совершал, вместе с патриархом, ежегодную процессию или паломничество в сопровождении знатных бояр, иначе называемых советниками государства, а также высшего духовенства, каковым обстоятельством воспользовался народ, чтобы подать его царскому величеству некие челобитные о невыносимо больших податях, пошлинах и поборах, коими они были обременены несколько лет… а также о чрезвычайных несправедливых тяготах и притеснениях, которые они каждодневно претерпевают от бояр и далее не могут сносить; да и скорее желали бы тотчас умереть вместе с женами и детьми, нежели стенать далее под бременем подобных тягот; и бояре [окружавшие особу его царского величества], заполучив в свои руки челобитные, не только разорвали их в клочки, но и швырнули эти клочки в лицо [подателям] и ругали народ язвительными словами; да и некоторых велели своим холопам или крепостным слугам немилосердно побить; а иных заточить в темницу, что сделало народ весьма нетерпеливым и до чрезвычайности ожесточило против бояр; и по окончании процессии народ всем скопом пошел к Кремлю. Стрельцы [или его царского величества лейб-гвардия] [числом в несколько тысяч] чье жалованье также было уменьшено и убавлено, так что они не могли им себя прокормить, пристали к народу, и тотчас после обеда напали на двор Бориса Ивановича Морозова – главнейшего посла его царского величества, правителя всей России, обвенчавшегося прошедшей зимой с сестрой нынешней царицы, и его двор был в конец расхищен, различные найденные ими драгоценные вещи они порубили в куски топорами и саблями; все золотые и серебряные изделия расплющили, драгоценный жемчуг и другие каменья истолкли в порошок, потоптали ногами, пошвыряли за окно, не позволяя никому что-либо унести с собою, крича во все горло: «То наша кровь»… От этого двора народ поспешно устремился ко двору Назара Ивановича Чистова – великого канцлера государства и начальника над всеми иноземцами, чей двор они также в конец разграбили и забрали там неимоверно большую казну золота и серебра; он же [будучи болен] отлучился в баню… когда он вышел из бани, они встретили его и избили дубинами, топорами и саблями. Первый, ударивший его топором по голове, сказал ему: «Изменник, то за соль» [он ведь и был тем, кто наложил высокую подать на соль], и полумертвого его протащили… [и] …бросили… на навозную кучу, где и прикончили.
Оттуда они с необычайным шумом напали на двор Леонтия Степановича Плещеева, правителя города [или начальника над всеми городами], чей двор они также в конец расхитили, а сам он бежал к его царскому величеству. Оттуда они всем народом и силой устремились на двор Петра Тихоновича Траханиотова, начальника надо всей артиллерией, чей двор они также в конец разорили, а он сам бежал из города в некий монастырь.
Оттуда они с адской злобой напали на дворы различных других бояр, где [сокрушая все] не оставили в целости и малейшей безделицы, меж тем наступила ночь, и разбой несколько поутих, но с раннего утра снова принялись разорять и грабить дворы многих других знатных господ и русских торговых людей, которые так или иначе зависели от прежде помянутых [бояр] – всего числом примерно тридцать шесть.
Учинив это, они всем скопом устремились в Кремль и вызывали на суд бежавшего Морозова, бежавшего Плещеева вместе с бежавшим Траханиотовым, а также его царское величество, и домогались, чтобы выдали им в руки [беглецов], того ради его царское величество тотчас выдал им Плещеева, дабы ему публично отсекли топором голову, однакож народ был до чрезвычайности ожесточен против него и не мог так долго терпеть [пока приведут в исполнение приговор], но потащили его [Плещеева] на большую рыночную площадь и там палками и дубинами избили его так, что он стал синим как легкое, и топорами и саблями изрубили, как рыбу, и так оставили лежать нагого в назидание и на позорище.
Народ, еще не удовольствованный тем, стал далее единодушно и громко взывать и весьма настойчиво добиваться Морозова, а также Траханиотова; тогда его царское величество сам, своей особой, вышел к народу и, видя, что нельзя унять народ, стал настойчиво упрашивать: дать ему не более двух дней сроку, он хочет за это время справедливо поразмыслить и даровать им во всем удовлетворение. И тем стечение народа перед полуднем было утишино, и все тихо разошлись по домам. Но что за тем воспоследовало? Тотчас после обеда в пяти различных местах города учинился большой и ужаснейший пожар, который за тринадцать или четырнадцать часов опустошил половину Москвы, обратив ее в груду пепла. В этом пожаре сгорело всего [как насчитывают некоторые] около десяти тысяч дворов; и так как на различных дворах стояло много различных домов, то можно счесть, что погорело примерно пятнадцать тысяч домов… число людей, которые сгорели, задохлись и задушились в дыму, которые известны, исключая тех, которые остались неизвестны, исчисляют примерно в тысячу семьсот… во время этого ужасного большого пожара в другие кварталы города, где проживали все мы, иноземцы, а также многие другие русские, схватили несколько негодяев поджигателей… и они откровенно признались, что были к тому подкуплены многократно упомянутым Морозовым, дабы отомстить народу, а также другим вельможам, его противникам. Народ, узнав об этом, еще более ожесточился против Морозова и требовал, чтобы его выдали без всякого промедления, и его царское величество прилежно просил сохранить ему [Морозову] жизнь… того ради [царь] обещал всему народу, целуя в том [по русскому обычаю приносить клятву] золотой крест, который держал в руках патриарх… что он сошлет Морозова на крайний рубеж государства, на вечную опалу, или велит удалить его в монастырь и постричь там в монахи.
Другой [боярин], Петр Тихонович Траханиотов, который бежал в один из монастырей, был по повелению его царского величества выдан [народу], и ему отрубили голову на плахе…