Конец татарского ига

КОНЕЦ ТАТАРСКОГО ИГА
В лето 6988 . Прииде к великому князю весть, яко до полна идет царь Ахмат со всею ордою своею, и со царевичи, уланы и князми, еще же и с королем Казимером в одной думе; король бо и повел его на великого князя, хотя разорите христианство. Князь же велики иде на Коломну и сам став на Коломне, а сына своего великого князя Ивана в Серпухове постави, а князь Ондрей Васильевичь меншой в Торусе, прочий же князи и воеводы по иным местом у Оки по брегу. Слышав же царь Ахмат, что князь великий стоит по берегу со всеми силами, и поиде к Литовской земли, обходя реку Оку, а обжидая к себе короля на помочь или силы, и знахари ведяху его ко Угре реце на броды. Князь же великий сына и брата и воевод своих на Угру посла со всеми силами; и пришед сташа на Угре, и броды и перевозы отняша. А сам князь великий еха с Коломны на Москву, ко всемилостивому Спасу и пречистой госпожи богородици и ко святым чюдотворцем, прося помощи и заступления православному христианству, на совет и думу к своему отцю к митрополиту Геронтию, и к своей матери к великой княине Марфе, и к своему дяде ко князю к Михаилу к Андреевичю и к духовному своему отцу архиепископу Ростовскому Васиану и ко всем своим бояром: вси бо то тогда быша во осаде на Москве. И молиша его великим молением, чтобы стоял крепко за православное дристияньство против бесерменству, князь же велики послуша моления их и взем благословение поиде на Угру; и пришед ста на Кременсце с малыми людми, а людей всех отпусти на Угру…
Царь же со всеми своими татары поиде по Литовской земли мимо Мченеск , и Любутеск, и Одоев, и пришед ста у Воротынска, ожидая к себе королевы помощи, король же не поиде к нему, ни посла; быша бо ему свои усобици, тогда бо воева Мингирей царь Перекопский Волынскую землю, служа великому князю. Ахмат же прииде ко Угре со всеми силами, хотя реку перейти, и приидоша татарове и начаша наших стреляти, и наши на них, инии же приидоша против князя Ондрея, а инии против великого князя мнози, а овии против воевод вдруг приступишь; наши стрелами и пищалми многих побиша, а их стрелы межь наших падаху и никогоже уязвляху; и отбиша их от брегу, и по многи дни приступаху быощеся и не взмогоша, ждуще, егда река станет: быша мрази велици тогда, река бо нача ставитися тогда, бысть же страх на обоих , единии других бояхуся. Приидоша же и братия тогда, князь Ондрей и князь Борис , с Лук к великому князю на помочь на Кременець; князь же великий с любовию прият их. И егда ста река, тогда князь велики повеле сыну своему, великому князю Ивану, и брату своему, князю Ондрею, и всем воеводам своим со всеми силами приити к себе на Кременець; боящеся татарьского нахождения, яко да совокупльшеся брань створят с противными…
Егда отступиша от брега наши, тогда татарове страхом обдержими побегоша, мняще, яко берег им даяху Русь и хотят с ними битися; и наши мнеще за ними татар реку перешедших, за ними не женяху и приидоша на Кременеск. Князь же велики с сыном и с братьею и со всеми воеводами поидоша к Боровску, глаголюще, яко на тех полях с ними бой поставим, и слушающи злых человек сребролюбець, богатых и брюхатых, и предателей хрестьянскых, а норовников бесерменьскых, иже глаголют побежати, и «не мози с ними стати на бой»; сам бо диавол, их усты глаголаше, той же, иже древле вшед в змию и прелсти Адама и Евву. И ужас найде на нь и восхоте бежати от брегу, а свою великую княгиню Римлянку , и казну с нею посла на Белоозеро, а мати же его великая княини не захоте бежати, но изволи в осаде сидети… Да сиде туто владыка Ростовский Васиан; слыша, что хощет князь великий бежати от берега, написа грамоту к великому князю на берег…
Князь же велики не послушая того писания владычня Васиянова, но советников своих слушаше Ивана Васильевича Ощеры, боярина своего, да Григорья Ондреевича Мамона, иже матерь его князь Иван Ондреевичь Можайской за волшество сжег. Те же бяху бояре богата, князю великому не думаючи против татар за крестьянство стояти и битися, думаючи бежати прочь, а крестьянство выдати… Те же бояре глаголаху великому князю, ужас накладываючи, воспоминаючи еже под Суздалем бой отца его с татары, како его поимаша татарове и биша ; такоже егда Тахтамышь приходил, а князь велики Дмитрей Ивановичь бежал на Кострому, а не бился с царем. Князь же велики повинуся их мысли и думе, оставя всю силу у Оки на березе, а городок Коширу сам велел сжечи, и побежа на Москву; а князя великого Ивана Ивановича там же остави у Оки, а у него остави князя Данила Холмского, а приказа ему: как приедет на Москву и пришлет к нему, ин бы с сыном часу того приехал к нему.
Сам же князь велики еха ко граду к Москве, а с ним князь Федор Палецкой. И яко бысть на посаде у града Москвы, ту же гражане ношахуся в град в осаду, узреша князя великого и стужиша , начаша князю великому обестушився глаголати и изветы класти , ркуще: «егда ты государь князь велики, над нами княжишь в кротости и в тихости, тогды нас много в безлепице продаешь ; а нынеча, разгневив царя сам, выхода ему не платив, нас выдаешь царю и татаром». Приеха, же князь велики во град Москву и срете его митрополит, а с ним владыка Васиян Ростовский. Нача же владыка Васиан зле глаголати князю великому, бегуном его называя, сице глаголаше: «вся кровь на тебе падет хрестьянская, что ты выдав их бежишь прочь, а бою не поставя с татары и не бився с ними: а чему боишися смерти? не безсмертен еси человек, смертен; а без року смерти нету ни человеку, ни птице, ни зверю, а дай семо вой в руку мою, коли аз старый утулю лице против татар» – и много сице глаголаше ему, а гражане роптаху на великого князя. Того ради князь велики не обитав в граде на своем дворе, бояся гражан мысли злыя поимания, того ради обита в Красном селце , а к сыну посылая грамоты, чтобы часа того был на Москве, он же мужество показа, брань прия отца, а не еха от берега , а крестьянства не выда. Он же уже некак грамот сын не слушает, и посылаше к князю к Данилу, веля его силно поймав привести к себе; князь же Данило того не сотвори, а глаголаше ему, чтобы поехал ко отцу, он же рече: «леть ми зде умрети, нежели ко отцу ехати»…
А татарове искаху дороги, куды бы тайно перешед, да изгоном ити к Москве, и приидоша к Угре реке, иже близь Колуги, и хотяще пребрести, и, устерегше, сказаша сыну великого князя; князь же велики, сын великого князя, подвинувся с вой своими шед ста у реки Угры на березе, не дасть татаром на сю страну преити. Князь же велики стоя в Красном селце 2 недели, а владыка глаголаше ему возвратитися опять к берегу, и едва умолен бысть возвратися и ста на Кременце, за далеко от берега.
В ту же пору приидоша немци ко Пскову ратью и много повоеваша, мало града не взяша. Слышавше же братия великого князя, Ондрей да Борис, послаша к брату своему к великому князю, ркуще: «уже ли исправишся к нам, а силы над нами не почнешь чинити и держати нас как братью свою, и мы ти прийдем на помощь». Князь же велики во всю волю их даяся, они же поехаша к великому князю на помощь; и слышавше, что немци подо Псковом воюют, и идоша псковичем на помощь; и слышавше немци идущю братью на помощь псковичем отъидоша прочь в свою землю, братья же великого князя слышавше немець отступивших от Пскова поидоша к великому князю.
А ко царю князь велики послал Ивана Товаркова с челобитьем и с дары, прося жалования, чтобы отступил прочь, а улусу бы своего не велел воевати. Он же рече: «жалую его добре, чтобы сам приехал бил челом, как отци его к нашим отцем ездили в орду». Князь же велики блюдашеся ехати, мня измену его и злаго помысла бояся. И слыша царь, что не хощет ехати князь велики к нему, посла к нему, рек: «а сам не хочешь ехати, и ты сына пришли, или брата». Князь же велики сего не сотвори. Царь же посла к нему: «а сына и брата не пришлешь, и ты Микифора пришли Басенкова» – той был Микифор в орде и много алафу татаром дасть от себя, того ради любляше его царь и князи его. Князь же велики того не сотвори. Хваляшеся царь лето все, рек: «дасть бог зиму на вас и реки все станут, ино много дорог будет на Русь». С Дмитреева же дни стала зима, и реки все стали, и мрази велики, яко не мощи зрети: тогда царь убояся и с татары побежа прочь, ноября 11; бяху бо татарове наги и босы, ободралися. И пройде Серенеск и Мченеск, и слыша князь велики посла опытати; еже и бысть. И приехаша к нему братья его, он же смирися с ними; и дасть князю Ондрею Можаеск, а князю Борису села Ярославичевы все… Царь же приехав в орду и там ногаичи убиен бысть…
Тое же зимы прииде великая княгиня Софья из бегов, бе бо бегала от татар на Белоозеро, а не гонял никтоже; и по которым странам ходили, тем пущи татар от боярьскых холопов, от кровопивцев христианских. Воздай же им, господи, по делом их…
О храбрии мужествении сынове Русьстии! потщитеся сохраните свое отечество, Русьскую землю, от поганых; не пощадите своих голов, да не узрят очи ваши пленения и грабления святым церквем и домом вашим, и убиения чад ваших, и поругания женам и дщерем вашим. Якоже пострадаша инии велиции славний земли от турков, еже Болгаре глаголю и рекомии Греци, и Трапизонь, и Амория, и Арбанасы, и Хорваты, и Босна, и Манкуп, и Кафа и инии мнозии земли, иже не сташа мужествени, и погибоша и отечьство свое изгубиша и землю и государьство, и скитаются по чюжим странам бедни во истинну и странни, и много плача и слез достойно, укоряеми и поношаеми и оплеваеми, яко не мужествении; иже избегоша котории со имением многим, и с женами и с. детми, в чюжие страны, вкупе со златом душа и телеса своя изгубиша и ублажают тех, иже тогда умръших, неже скитатися по чюжим странам, яко бездомком.