Земледелие, скотоводство, промыслы

Земледелие, скотоводство, промыслы и ремесло

Леонард Недашковский

Традиционно Улус Джучи оценивался историками как кочевое государство со слабо развитым земледелием. Но в свете новых археологических данных это мнение представляется неверным.
В состав Золотой Орды наряду с кочевыми степями входили и такие старые земледельческие регионы, как Булгар, Хорезм, Крым и Северный Кавказ.
На Булгарском городище в золотоордынский период были известны мягкая пшеница, пшеница-двузернянка (полба), пшеница карликовая, просо, ячмень (голозерных и пленчатых форм, а также бутылковидный), овес, рожь, горох, вика, чечевица, огурцы, яблоки, лен, конопля [18, с. 218]. На Селитренном городище были найдены при раскопках косточки винограда и семечки арбузов [40, с. 231]. При исследованиях Увекского городища зафиксированы рис, нут, инжир, виноград, барбарис, кориандр, грецкий орех, просо, пшеница [19], а также рожь (Национальный музей Республики Татарстан (НМ РТ), сборы Ф.В. Духовникова 1893 г., № 5365-35, ОАIII-66, ст. № 12799, 202).
На поселениях Багаевское, Колотов Буерак, Хмелевское I и Широкий Буерак в Саратовском районе Саратовской области в ходе раскопок автора в 2001-2003 гг. впервые на золотоордынских памятниках была проведена флотация культурного слоя и заполнения исследованных сооружений. Из нижнего, нераспаханного горизонта культурного слоя и из заполнения сооружений на поселении Широкий Буерак были взяты 39 образцов, на Багаевском селище – 66 образцов, на поселении Колотов Буерак – 17 образцов, из предматериковых напластований раскопа III на Хмелевском I селище – еще шесть образцов. Анализ был проведен в лаборатории естественнонаучных методов Института археологии РАН старшим научным сотрудником, кандидатом исторических наук Е.Ю. Лебедевой. На поселении Широкий Буерак было обнаружено 209 определимых зерен культурных растений, на Багаевском селище – 370 зерен, на поселении Колотов Буерак – 20 зерен, на Хмелевском I селище – 15 зерен. На поселениях Широкий Буерак, Багаевское и Хмелевское I отмечены находки колосовых фрагментов – следов обмолота злаков; таким образом, удалось задокументировать факт возделывания культурных растений на месте населением исследованных памятников, а значит, и исключить версию об импортном характере зерна, так как необмолоченное зерно не транспортировалось на продажу. Нельзя не учитывать культурно-хронологическое и территориальное единство исследованных нами памятников, поэтому корректно говорить о едином па-леоэтноботаническом комплексе второй половины XIII-XIV в. Зафиксированное абсолютное преобладание в образцах проса (53,4% из всех остатков культурных растений), превосходящего рожь (20,1%), пшеницу (19,6%), ячмень (5,9%), овес (0,7%) и горох (0,3%), взятые вместе, на наш взгляд, не является случайным. Зернышки проса были зафиксированы нами на Хмелевском I селище в заполнении ямы 2 раскопа I–1999, представлявшей собой хозяйственное сооружение сложной подвосьмеркообразной формы; восточная часть ямы, где были найдены зерна, являлась наиболее глубокой и, видимо, служила колоколовидным в сечении погребом со ступенчатым спуском в него.
О возделывании проса в Золотой Орде сообщают средневековые авторы. Еще Иоанн де Плано Карпини и Гийом де Рубрук в середине XIII в. указывали на употребление в пищу этой культуры в Монгольской империи, упоминая при этом из других злаков только рис и ячмень, служившие для приготовления напитков [8, с. 36, 95, 124, 138, 146, 148, 154; 55, с. 10, 62, 68, 132, 166, 173, 183, 186]. Просо («tari»), овес («ous»), пшеница («coptaluc»), полба («suulu»), ячмень («arpa»), рис («tuturgan», «brinč», «bri[ng]»), горох («brizac», «noghuc») и чечевица («maruimac») упоминаются в половецкой части [47, с. 107, 130-131; 48, с. 96, 109] словаря «Codex Cumanicus» (первоначально написанного в 1303 г. на материалах конца XIII в.), составленного для итальянцев, приезжавших в Улус Джучи. «История Вассафа» повествует о мешке проса, отправленном ханом Токтой хулагуидскому ильхану Газану в 702 г.х. (1302/1303 гг.) как символ многочисленности ордынского войска [35, с. 83]. В географической работе ал-Омари (700-749 гг.х. / 1300/1301-1348/1349 гг.) сообщается о земледелии в Золотой Орде: «Посевов у них мало, и меньше всего пшеницы и ячменя, бобов же почти нельзя отыскать. Чаще всего встречаются у них посевы проса; им они питаются и по части произведений земли в нем (заключается главная) еда их» [34, с. 230]. По словам того же ал-Омари, пшеница, ячмень, просо двух видов – говорится о просе (дохн) и «джаверсе (род проса), похожем на зерно трилистника» – и чечевица продавались на базарах Сарая [34, с. 242]. Иосафат Барбаро также упоминает об употреблении ордынцами проса в пищу и для жертвоприношений; кроме проса он называет только пшеницу и овес, которыми кормили лошадей [2, с. 142, 146, 149–150]. Амброджо Контарини, проезжавший через Нижнее Поволжье в 1476 г., упоминает уже только о рисе и сухарях «из довольно хорошей пшеничной муки», а также о луке и чесноке [2, с. 221, см. также с. 224].
Итальянские и византийские купцы закупали в Золотой Орде различные виды зерна: пшеницу, просо и ячмень, в порядке значимости по объемам вывоза [2, с. 52–53, 57, 66; 5, с. 442, 447; 6, с. 39–43; 9, с. 100-101, 103-104, 108-116, 118, 146, 149; 11, с. 27-34; 12, с. 145; 13, с. 191; 14, с. 156, 175-176, 183; 17, с. 122-123, 131-133; 51, с. 250-251, 259-260; 53, с. 24, 42, 54-55]. Франческо Пеголотти сообщает о высоких качествах пшеницы, вывозившейся из Каффы и Монкастро [53, с. 42]. Однако не все регионы Улуса Джучи были в состоянии полностью обеспечивать себя продукцией земледелия: известный арабский путешественник Ибн Баттута приводит сведения о доставке пшеницы и ячменя из Термеза в Хорезм по Амударье на судах [34, с. 309; 56, с. 542].
Гийом де Рубрук упоминает о виноградниках и вине на Северо-Восточном Кавказе [8, с. 186; 55, с. 262]. «Codex Cumanicus» содержит названия апельсина («nainč», «nouma»), лимона («limon»), персика («saftalu»), граната («nardan»), абрикоса («mismis»), сливы («eric»), инжира («ingir»), винограда («xuxun»), крупноплодного мускатного винограда («churu xuxun»), черешни («chiras»), финика («ghorma»), огурца («chear»), дыни («coun»), репы («salghan», «samuc»), капусты («laghan»), свеклы («čagundur»), тыквы («cabuc»), лука («sorgan», «youa»), чеснока («sarmisac»), шпината («yspanac»), петрушки («mangdan»), салата («marul»), укропа («raxiana»), груши («armut», «chertme») и яблока («alma») в половецком варианте [47, с. 125-127; 48, с. 106-107]. Ал-Омари приводит любопытные данные о фруктах, орехах, овощах и дыне, повествуя о Золотой Орде: «В ней (растут) разные деревья, разные плоды (как то): виноград, гранаты, айва, яблоки, груши, абрикосы, персики и орехи. В ней (есть) плод, который на языке кипчацком зовется батенк (баденджан?) [т.е. баклажан – Авт.], похожий на винную ягоду … Что касается дыни, то она потребляется (?) у них чрезвычайно, и более других желтая порода. Она сохраняется и имеется у них в продолжение (целого) года. Она имеет чрезвычайную сладость и приятный вкус, а вместе с тем рассказывается много об изобилии и дешевизне ее. Некоторые из них выжимают сок ее и вываривают из нее халву (сладость). В их городах разводится много овощей, как то: брюква, репа, капуста и другие» [34, с. 233–234]. Ибн Баттута, лично побывавший в Хорезме, восторженно отзывается о хорезмских арбузах: «Подобия хорезмской дыни нет на свете, ни на востоке, ни на западе … Кожа ее зеленая, внутренность красная. Она (дыня) чрезвычайно сладка; при этом она тверда. Удивительные свойства ее (заключаются) в том, что она разрезывается, сушится на солнце, укладывается в корзины … и везется из Хорезма в самые крайние земли Индии и Китая. Между всеми сушеными фруктами нет лучше их (этих дынь)» [34, с. 313]. О виноградниках, садах, мельницах и земледельцах в окрестностях Судака в Крыму, а также об амбарных пошлинах, плате за гумно говорится в тарханном ярлыке Тимур-Кутлука 1398 г. [31, с. 21, 33].
В словаре «Codex Cumanicus» встречается название плуга («saban»), а также ряд слов и выражений, связанных с его употреблением и устройством: плугарь («sabanci»), пахать плугом («saban surarmen», «saban surdum», «saban sur»), лемех («saban temir»), пахотная земля («tarlov», «saban ieri») [47, с. 8, 90, 180; 48, с. 40, 87, 127]. Египетский историк Рукн-ад-дин Бейбарс (ум. 1325) при описании конфликта Токты с Ногаем упоминает также соху [34, с. 110].
Судя по археологическим данным [18, с. 213–214; 32, с. 8–10], плуг имел железные чересло и тяжелый лемех (симметричный или с правосторонней асимметрией). Соха в золотоордынское время, судя по имеющимся материалам [18, с. 211-213; 32, с. 10-11], была двузубой и снабжалась асимметричными сошниками и полицей (приспособлением для отвала земли). Для обработки почвы применялись также мотыги; при уборке урожая пользовались серпами и косами-горбушами [32, с. 11-12]. Земледельческие орудия в золотоордынском Поволжье найдены на многих памятниках; очевидно, с земледелием связаны также находки в низовьях Волги дигирных сосудов, служивших для водоподъемных колес.
Иосафат Барбаро, живший с 1436 по 1452 г. в Тане, венецианской колонии в устье Дона, приводит в своем «Путешествии в Тану» интересные данные о земледелии в степной части Золотой Орды:
«Около февральского новолуния устраивается клич по всей орде, чтобы каждый, желающий сеять, приготовил себе все необходимое, потому что в мартовское новолуние будет происходить сев в таком-то месте, и что в такой-то день такого-то новолуния все отправятся в путь. После этого те, кто намерен сеять сам или поручить сев другим, приготовляются и уговариваются между собой, нагружают телеги семенами, приводят нужных им животных и вместе с женами и детьми – или же с частью семьи – направляются к назначенному месту, обычно расположенному на расстоянии двух дней пути от того места, где в момент клича о севе стояла орда. Там они пашут, сеют и живут до тех пор, пока не выполнят всего, что хотели сделать. Затем они возвращаются в орду.
Хан поступает со своей ордой так же, как мать, пославшая детей на прогулку и не спускающая с них глаз. Поэтому он объезжает эти посевы – сегодня здесь, завтра там, не удаляясь [от своих людей] больше чем на четыре дня пути. Так продолжается, пока хлеба не созреют. Когда же они созреют, то он не передвигается туда со всей ордой, но уходят туда лишь те, кто сеял, и те, кто хочет закупить пшеницу. Едут с телегами, волами и верблюдами и со всем необходимым, как при переезде в свои поместья.
Земли там плодородны и приносят урожай пшеницы сам-пятьдесят – причем она высотой равна падуанской пшенице, – а урожай проса сам-сто. Иногда получают урожай настолько обильный, что оставляют его в степи» [2, с. 150].
Судя по приведенной цитате, в степной зоне господствовала переложная система земледелия, в Среднем Поволжье применялись «также в известной степени пестропо-лье и двуполье, сочетающиеся с перелогом» [18, с. 223].
Наряду с земледелием одной из экономических основ золотоордынского государства являлось скотоводство. Из числа кочевников-скотоводов комплектовалась вся армия Джучидов вплоть до второй половины – конца XIV в.
Скотоводство развивалось не только в кочевом хозяйстве, основой которого оно являлось, но и в среде оседлого населения.
В питании населения Нижнего Поволжья в золотоордынское время, судя по остеологическим данным, преобладали говядина, баранина и конина. Причем в сельской местности потребляли в среднем больше говядины и меньше баранины и конины, чем в городах, куда скот, очевидно, в большей степени поступал от кочевников. Помимо костных остатков коров, быков, волов, овец, коз и лошадей на золотоордынских поселениях Нижней Волги найдены кости верблюдов, свиней, собак, кошек, домашних кур, гусей и уток. Мелкий рогатый скот забивался в возрасте от 2 месяцев до 8 лет; крупный рогатый скот – от 3 месяцев до 6 лет и старше; лошади – 1-12 лет и старше; свиньи – 1-2 лет и старше. Скот разводили с целью получения не только мяса, но и молока, шерсти, кож; значима была и роль навоза – единственного удобрения в земледельческом хозяйстве средневековья. Быки и волы служили для перевозки грузов (для этого также использовались верблюды и лошади) и для пахоты [24, с. 258-259; 42, с. 117, 129].
Иоанн де Плано Карпини повествует о монголах: «Они очень богаты скотом: верблюдами, быками, овцами, козами и лошадьми. Вьючного скота у них такое огромное количество, какого, по нашему мнению, нет и в целом мире; свиней и иных животных нет вовсе» [8, с. 28]. Иосафат Барбаро замечает относительно количества скота в Улусе Джучи в XV в.: «Что же рассказать о великом, даже бесчисленном множестве животных в этой орде? Поверят ли мне?» [2, с. 149].
Разведение лошадей в степи имело важное военное значение: каждый воин при выступлении в поход обязан был иметь с собой несколько лошадей. Помимо этого из кобыльего молока изготавливали кумыс – традиционный напиток степных кочевников. Скотом и кумысом номады платили налоги [37, с. 39–40]. В летнее время кочевники преимущественно употребляли в пищу различные молочные продукты (запасая на зиму масло, сушеные творог и сыр, вяленое мясо), а в зимнее время – мясные [8, с. 95–96]. Ал-Омари (700-749 гг.х. / 1300/1301-1348/1349 гг.) сообщает о мясной пище и об обычае дарения мяса у кочевников Улуса Джучи: «Питание их составляют животные их: лошади, коровы и овцы .… У тех из них, которые живут в степи, мясо не продается и не покупается .… Когда у одного из них начинает хиреть скотина, как то: лошадь или корова или овца, то он закалывает ее и вместе с домочадцами своими съедает часть ее, и (часть) дарит своим соседям, а когда у них (соседей) также портится овца, или корова, или лошадь, то они закалывают ее и дарят (часть ее) тем, кто их одарил. По этой причине в домах их (никогда) не бывает недостатка в мясе. Это (обыкновение) так установилось между ними, как будто дарение мяса обязательное постановление» [34, с. 230-231].
Золотая Орда в огромных количествах экспортировала скот. Так, в Индию в массе вывозились лошади для использования их в хозяйственных целях. Ибн Баттута, повествующий о вывозе лошадей из Улуса Джучи в индийские земли, сообщает о степной зоне золотоордынского государства: «Лошадей в этой земле чрезвычайно много и стоят они безделицу … Ими они (тюрки) питаются; в их крае они (столь же обильны), как в нашей земле овцы, пожалуй, и больше. Бывает их у одного тюрка по (нескольку) тысяч. Один из обычаев тюрок коневодов, населяющих этот край, (заключается в том), что на арбах, в которых ездят жены их, помещают кусок войлока, длиною в пядь, привязанный к тонкому шесту, длиною в локоть в углу арбы; на каждую тысячу коней полагается один (такой) кусок. Видел я, что у некоторых из них бывает по 10 кусков, а у иных и больше этого» [34, с. 286]. Иосафат Барбаро также подробно повествует о торговле скотом: «Среди этого народа есть торговцы лошадьми; они выводят лошадей из орды и гонят их в различные места … Мне случалось встречать в пути купцов, гнавших лошадей в таком количестве, что они покрывали пространство целых степей … Второй вид животных, которых имеет этот народ, – прекрасные крупные быки, причем в таком количестве, что их вполне хватает даже на итальянские бойни. Их гонят в Польшу, а некоторую часть направляют через Валахию в Трансильванию; кроме того – в Германию, а оттуда уже ведут в Италию. … Третий вид животных, которых держит этот народ, – высокие мохнатые двугорбые верблюды. Их гонят в Персию и продают там по двадцать пять дукатов за каждого» [2, с. 149]. Крупный и мелкий рогатый скот в большом количестве поставлялся кочевниками в соседние оседлые регионы, например в Среднее Поволжье [24, с. 258, 260, 271; 25, с. 103-104, 106-107] и на Русь, где скот отличался гораздо меньшими размерами: так, средний рост крупного рогатого скота Золотой Орды почти на 10 см выше, чем скота, разводившегося на территории Руси [1; 42, с. 120].
Система перекочевок в золотоордынское время была строго регламентирована ханской властью. Все пастбища и кочевья в государстве были распределены в соответствии с его военно-административным делением. Каждый вышестоящий начальник указывал территории и маршруты кочевания нижестоящему. Иоанн де Плано Карпини сообщает: «Никто не смеет пребывать в какой-нибудь стране, если где император не укажет ему. Сам же он указывает, где пребывать вождям, вожди же указывают места тысячникам, тысячники – сотникам, сотники же – десятникам» [8, с. 45]. Господствовала меридиональная система перекочевок – параллельно течению крупных рек на золотоордынской территории. Летом кочевники в поисках оптимальных условий двигались вдоль бассейнов рек к северу, а зимой – к югу. Гийом де Рубрук писал, что «всякий начальник (capitaneus) знает, смотря по тому, имеет ли он под своей властью большее или меньшее количество людей, границы своих пастбищ, а также где он должен пасти свои стада зимою, летом, весною и осенью. Именно зимою они спускаются к югу в более теплые страны, летом поднимаются на север, в более холодные. В местах, удобных для пастбища, но лишенных воды, они пасут стада зимою, когда там бывает снег, так как снег служит им вместо воды» [8, с. 91].
Важной составляющей хозяйства Орды был охотничий промысел. На золотоордынских памятниках были найдены костные остатки диких животных – зайца, перевязки, лисицы, волка, медведя, барсука, кабана, бобра, куницы, суслика, хомяка, лося, благородного оленя, северного оленя, косули, кулана, сайгака, тура (?), нерпы, черепахи, – а также птиц (серый гусь, тетерев, серая куропатка, кряква, серая цапля, дрофа, чайка, грач, сизый голубь, сорока, галка), свидетельствующие, наряду с письменными источниками, о вспомогательной роли охоты в хозяйстве населения. Но доля костей диких млекопитающих на поселениях, если они вообще присутствуют, не является значительной. Судя по количеству мяса, которое может быть получено от одной особи различных животных, в питании населения Нижнего Поволжья в золотоордынское время абсолютно преобладали говядина, баранина и конина. Об охоте в восточной части джучидского государства на горностаев, соболей, белок, черно-бурых лисиц и сурков имеются сведения у Марко Поло [15, с. 225-226; 54, с. 481]. «Они прекрасно умеют охотиться, употребляя преимущественно луки», – сообщает о населении Улуса Джучи Иосафат Барбаро [2, с. 142]. Пушнина (меха соболя, горностая, куницы, ласки, лисицы, рыси, белки, зайца, бобра, выдры, сурка, белого медведя), поступавшая в основном из северных районов, являлась одной из важнейших статей золотоордынского экспорта [см. 2, с. 51, 57-58, 66, 217; 8, с. 88; 9, с. 23-28, 34, 64, 80, 84, 97, 147, 149; 12, с. 152-154; 13, с. 191; 14, с. 183; 34, с. 297-298; 49, с. 386; 53, с. 24, 150; 55, с. 44].
По традиции, установленной еще Ясой, облавная охота [8, с. 99; 55, с. 71] являлась своеобразной школой военной тренировки, своего рода войсковыми маневрами. Охота была и одним из традиционных развлечений джучидской аристократии. В ярлыках Менгу-Тимура 1267 г., Бирдибека 1357 г., Тюляка 1379 г. и Тимур-Кутлука 1398 г. в перечне золотоордынских чиновников упомянуты сокольники и барсники [7, с. 64, 74, 82-84, 102; 31, с. 21, 25; 45, с. 465, 467, 469]. Ловчие соколы, кречеты и беркуты (?) упоминаются Гийомом де Рубрук [8, с. 98, прим. 59; 55, с. 69]. Русские летописи под 1283 г. сообщают, что ордынские сокольники промышляли лебедей [26, с. 177; 27, с. 154-155; 28, с. 62, 222; 30, с. 340-341]. Послы Токты в 702 г.х. (1302/1303 гг.) поднесли ильхану Газану в числе подарков охотничьих соколов, шкурки «белок киргизских, ласок (фенек) карлукских, горностаев славянских и соболей булгарских» [35, с. 83]. Соколы упоминаются в числе подарков посольства 717 г.х. (1317/1318 гг.) хана Узбека к египетскому султану [34, с. 325–326, 438]. Кречеты посылались Узбеком в Китай великому каану династии Юань [46, с. 238]. Послы Джанибека, прибывшие в Египет в шаабане 758 г.х. (20 июля – 18 августа 1357 г.), передали подарки, среди которых были собольи меха и хищные птицы [34, с. 441]. 30 января 1385 г. посольство Ток-тамыша к египетскому султану поднесло ему в числе подарков семь соколов [34, с. 441]. Об охоте с соколами и кречетами, а также об охоте на оленей, гусей, щеглов сообщает Иосафат Барбаро [2, с. 147-148].
О развитии рыболовного промысла на крупных и мелких реках говорят находки рыболовных крючков, лодочных скоб, грузил, а также костные остатки и чешуя рыб, найденные на золотоордынских памятниках. Судя по типам грузил и крючков, был известен лов волоковыми (как небольшими, так и крупными) и ставными (как типа неводов, так и многостенными) сетями, снастями-переметами и с помощью удилища (в том числе на «живца»); волоковой сетевой лов был гораздо более популярен, чем ставной [20]. На золотоордынских поселениях были найдены кости осетров, белуг, севрюг, стерлядей, щук, судаков, сомовых и карповых рыб. На некоторых памятниках доля костей рыб очень значительна (от 0,1% до 54,7% всех костных остатков); можно считать, что рыба играла заметную роль в рационе питания населения. Интересно, что потребление рыбы в городах было в среднем несколько выше, чем на селе. Вяленая и соленая рыба (в том числе осетры и осетровые балыки), а также икра вывозились из Золотой Орды итальянскими купцами [2, с. 50-52, 57-58; 9, с. 79, 100-102, 104, 122-124, 146, 149; 12, с. 149; 13, с. 191, 195, 210; 14, с. 183; 36, с. 803; 44, с. 218; 49, с. 416, 676, 701; 53, с. 24, 102, 380]. Гийом де Рубрук сообщает о закупке купцами из Константинополя (т.е., очевидно, итальянскими, так как речь идет о периоде, когда город был столицей Латинской империи) сушеных осетров, лещей «и других рыб в беспредельном количестве» [8, с. 88] в устье Дона, обитателей берегов которого путешественник описывает как имеющих сушеную рыбу в больших количествах [8, с. 109; 55, с. 97]. Иоганн Шильтбергер характеризует Азак как город «на берегу Дона, изобилующего рыбой, которую вывозят на больших судах и галерах в Венецию, Геную и острова Архипелага» [43, с. 44-45]. Иосафат Барба-ро, рассказывая о Волге и Каспийском море, сообщает, что «в реке, как и в море, неисчислимое количество рыбы» [2, с. 157]. Контарини повествует о промысле рыбы (в том числе осетров, белуг) и тюленей на Каспии [2, с. 216,218].
С заготовкой рыбы тесно связана также добыча соли. Наличие этого промысла в Золотой Орде и экспорт соли на Русь подтверждаются сообщениями Барбаро, Контарини [2, с. 157, 219] и Гийома де Рубрук, повествующего о значительных доходах ханской казны от контроля над солеварением [8, с. 90-91, 107; 55, с. 52, 92]. На карте космографа Фра-Мауро 1459 г. у р. Урал изображена гора с припиской «соляная гора» [50, с. 56, XXXIII].
Имел определенное значение и бортный промысел. Мед и воск экспортировались Улусом Джучи; мед, травы, коренья собирались и употреблялись в пищу населением [2, с. 51-52, 57, 66, 142, 153, 220; 8, с. 95; 9, с. 32-33, 79, 84, 95-97, 104, 111, 128-129, 147, 149; 12, с. 131; 13, с. 195, 210; 34, с. 234; 53, с. 24, 43, 150; 55, с. 62]. «Codex Cumanicus» в половецкой части содержит названия ореха («cox»), лесного ореха («čatlauc»), миндаля («badam»), фисташки («pistac»), каштана («castana»), руты («sadaf»), мяты («gischic») и шалфея («salg») [47, с. 125-126; 48, с. 106], следовательно, они могли также собираться. Производился сбор трав и для лечебных целей – так, соцветия цитварной полыни вывозились из Причерноморья и Приазовья в Западную Европу и на Ближний Восток [2, с. 147, прим. 69; 9, с. 84, 119; 53, с. 69, 138, 429–430].
Некоторые историки высказывали мнение о недостаточной развитости золотоордынского ремесла [33, с. 76-78]. Однако даже для XV в., когда основные городские центры Улуса Джучи уже пришли в упадок или прекратили свое существование, мы имеем следующее сообщение Иосафата Барбаро о золотоордынской армии: «В их войске есть ремесленники – ткачи, кузнецы, оружейники и другие, и вообще есть все необходимые ремесла» [2, с. 147]. Подробно охарактеризовать ремесло Золотой Орды позволяют данные археологии.
Несмотря на синкретизм материальной культуры (имеющей отдельные параллели практически на всех соседних территориях) и ремесленных традиций в государстве Джучидов, своеобразие продукции золотоордынского ремесла таково, что позволяет отличать ее от изделий производственных центров других средневековых государств. Ремесленники в городах Улуса Джучи жили по кварталам, где было развитым и усадебное ремесло.
Постараемся кратко охарактеризовать основные виды ремесленных производств и их продукцию.
Среди всех видов ремесел, развитых в Золотой Орде, в первую очередь следует отметить гончарство. Неполивная красноглиняная гончарная керамика является определяющим материалом для памятников золотоордынского круга. «Для неполивной керамики характерна большая стандартизация, четкость форм и простота орнаментации, сводящейся главным образом к линейно-волнистому орнаменту» [38, с. 235]. Широко применялись керамические изделия самых различных форм и размеров: котлы, горшки, кувшины, миски, чаши, тарелки, тазы, фляги, «ямы» («тагора»), амфоры, хумы, хумчи, сфероконусы, копилки, туваки (сунаки), крышки, светильники, подсвечники, приспособления для установки и переноса ламп, дигири, свистульки, погремушки и другие игрушки, черепица, водопроводные трубы (кубуры), сосуды в виде усеченного конуса, рыболовные грузила, напрясла, шары, «сосуды с сеткой», «пробки», «диски с отверстиями», гончарные круги, кувшины-«непроливайки» [см.: 40, с. 7–199]. Они не имели, как правило, художественного оформления и сложной орнаментации, но отличались высокими техническими характеристиками. Использовалась также штампованная сероглиняная керамика, оттискивавшаяся по частям в сегментовидных керамических формах (калыпах), известных в материалах Царевского и Селитренного городищ.

И.В. Волковым была предпринята попытка выделить характерные особенности керамики, производившейся в различных золотоордынских регионах: Азаке, Поволжье, Маджаре, Хорезме, Восточном (Каффе, Судаке, Солхате) и Юго-Западном Крыме [4, с. 4-14,20-21].
Горны различных типов, служившие для обжига неполивной керамики, известны на Водянском, Селитренном, Царевском [40, с. 6–7], Булгарском, Наровчатском и Увекском городищах, а также на других поселениях Поволжья (Большой Шихан, Зу-бовка, Красный Яр, Лапас, Русский Урмат, Сухореченское, Татарская Башмаковка, Шареный Бугор и т.д.) и периферийных регионов Улуса Джучи. На Селитренном городище комплекс керамических горнов и вспомогательных сооружений «представлял собой большую ремесленную мастерскую типа «кархана», занимавшую целый квартал» [38, с. 232]. Золотоордынское время в целом характеризуется «стремительным прогрессом в освоении высокотехнологичных гончарных горнов» [10, с. 137]. Имеются и многочисленные находки предметов, связанных с керамическим производством, – печной припас (разнообразные формы, в том числе сепаи) и лощила.
В Золотой Орде в значительных количествах производилась парадная кашинная (с основой белого или розоватого цвета) и красноглиняная поливная керамика. Номенклатура кашинных изделий представлена чашами, блюдами, альбарелло, сосудами для розовой воды (гулабданами), бутылями, кувшинчиками, приборами для каламов и чернильницами. Производились красноглиняные поливные чаши, альбарелло, сосуды для розовой воды (гулабданы), туваки, светильники, кувшинчики и игрушки. «Сравнительная бедность форм поливной керамики сочетается с невероятной пестротой и многообразием ее орнаментации … Поливная керамика предстает перед нами как море красок, ярких, разнообразных, и обилие узоров и композиций» [39, с. 137].
Горны для обжига поливной керамики (как сосудов, так и архитектурного декора) известны в Нижнем Поволжье на Селитренном, Царевском и Увекском городищах.
Помимо прочих изделий керамисты изготавливали кирпичи, а также поливные мозаики и майолики на кашинной и красноглиняной основе, плитки резной терракоты, оконные решетки-рамы, резные и штампованные ганчевые пластины – детали декоративного убранства зданий.
В Золотой Орде существовало развитое стеклоделие. Широко бытовали одноцветные и полихромные бусы, подвески, перстни, браслеты, вставки перстней, сосуды (стаканы, флаконы, кувшины, чаши, лампы и туваки), а также оконные диски. Самыми массовыми находками являются стеклянные украшения, в первую очередь бусы. По химическому составу наибольшее число стеклянных изделий представлено классом натриевых щелочных стекол, из исследованных нами материалов Укека и его округи к нему относится 77% предметов [3, с. 263, 265]. Стеклоделательные мастерские в Поволжье известны на Булгарском и Селитренном городищах. Фритта (полуфабрикат для выделки стеклянных изделий) была найдена на Царевском городище [10, с. 239], полуфабрикаты обнаружены и на Увекском городище. В мастерской Селитренного городища производились украшения – бусы, подвески, перстни и браслеты, о чем, наряду с химическим составом изделий, свидетельствуют находки шлаков, оплавленного стекла, бракованных бус и стержней для нанесения глазков на бусы.
Хорошо было поставлено кузнечное и железоделательное производство. Появление производства чугуна в Европе связано именно с золотоордынским ремеслом. Сооружения, связанные с обработкой железа, обнаружены не только в городах (Булгарское, Царевское и Водянское городища), но и на сельских поселениях золотоордынского времени; известна даже находка комплекса кузнечного инструментария в насыпи одного из курганов (Маляевка VI, курган 4). Кузнецы Улуса Джучи использовали железные наковальни, молоты, молотки, кузнечные клещи, щипцы, ножницы для резки металла, пробойники (бородки), напильники, гвоздильни и зубила. Codex Cumanicus упоминает в половецком варианте понятия кузница («chura»), кузнец («temirzi»), ювелир («altunči»), мехи («curuc»), уголь («comur»), молот («čaсuč»), наковальня («ors»), клещи («cheschač»), напильник («egau»), нож («bičaс») и пружина («masa») [47, с. 96-97; 48, с. 90]. В Золотой Орде был известен целый ряд кузнечных технологий – изделия изготавливались не только из кричного железа, но и из сырцовой и цельной стали, из пакетного металла, применялись также техники кузнечной сварки, вварки стальной пластины в основу лезвия, торцовой, боковой и V-образной наварки стальной пластины на лезвие, цементации, закалки и пайки медью.
Ассортимент изделий кузнецов был чрезвычайно широким – чересла, лемехи, сошники, полицы, мотыги, кетмени, оковки лопат, кайла, серпы, косы, топоры, тесла, долота, ножи, ножницы, сверла, резцы, пробойники, шилья, иглы, пинцеты, кочедыки, чапельни-ки («сковородники»), приспособления для клеймения скота, рыболовные крючки, удила, стремена, подковы, кольца от сбруи, обкладки седел, ледоходные шипы, кресала, кольчуги, пластинчатые доспехи, шлемы, наконечники стрел, копий и дротиков, втоки, сабли, булавы, кистени, кинжалы, крючки от колчанов, пряжки, сюльгамы, накладки, нашивки, бляхи, обоймы, наконечники ремней, дужки ведер, подсвечники, светцы, коробочки, цепи, проволока, клинья, гвозди, скобы, пробои, защелки, ручки, дверные накладки, замки и ключи. Из чугуна отливались котлы, чаши, втулки для осей повозок.
Высокоразвитой была и цветная металлургия – найдены многочисленные литейные формы, тигли, льячки, ювелирные наковаленки и молоточки, зубила, слесарные ножницы, матрицы, отходы производства, бракованные изделия. Отходы бронзолитейного производства обнаружены не только в городах (Царевское и Водянское городища), но и на сельских поселениях Золотой Орды. Использовались техники литья, чеканки, тиснения, гравировки, спайки.
Продукция цветной металлообработки представлена большим количеством различных типов изделий – пряжками, накладками, нашивками, поясными кольцами, наконечниками и распределителями ремней, бляхами, обоймами, подвесками, медальонами, бубенчиками, колокольчиками (с Царевского городища известен и большой бронзовый колокол), пуговицами, застежками, навершиями шапочек, бусинами, цепочками, височными кольцами, серьгами, колтами, перстнями, копоушками, пинцетами, кольцами для натягивания лука, браслетами, шпильками, сюльгамами, зеркалами, «ильтаханами», навершиями булав, котлами, тазами, ковшами, чашами, кувшинами, крышками, флаконами, ступками, пестиками, ложечками, светильниками, лампами, пеналами, чернильницами, каламами (палочками для письма), застежками от конских пут, колесиками от блоков, напряслами, наперстками, иглами, чашечками весов, гирьками, грузиками-пломбами, перекрестьями сабель, муфтами и обкладками рукоятей ножей, рукоятями кресал, обкладками оселков, дверными ручками, оковками, проволокой, декоративными гвоздиками, замками и ключами.
Химический состав отдельных категорий предметов различается, иногда он помогает установить различные места производства даже морфологически близких изделий. Интересным представляется сопоставление количества исследованных золотоордынских изделий по типам сплавов, выделенным А.А. Коноваловым, с материалами Новгорода XII-XIV вв.: в нижневолжских материалах намного меньше изделий из свинцово-оловянистых бронз (6,7%) и намного больше из оловянистых (46,9%; преобладание этой группы объясняется тем, что к ней принадлежит большинство исследованных бронзовых зеркал, совершенно нехарактерных для Древней Руси); несколько меньше в золотоордынской выборке латунных предметов (2,4%), больше изделий из многокомпонентных сплавов (меди, олова, цинка и свинца – 17,7%) и «чистого» свинца (5,3%), а изделия из «чистого» олова отсутствуют вовсе. В материалах Пскова XIII-XIV вв., по сравнению с нижневолжскими, гораздо меньше изделий из «чистой» меди, а гораздо больше (даже по сравнению с новгородскими материалами) предметов из латуни и многокомпонентных сплавов. Эти данные позволяют допустить возможность ввоза латуни на территорию Золотой Орды, как и на Русь, из Западной Европы через Прибалтику [см. 21; 22; 52, с. 49-54].
На Царевском городище помимо бронзолитейной была исследована и ювелирная мастерская, со временем перешедшая из одной усадьбы в другую и представленная горном, тиглями, льячками, пунсонами, наковаленкой, миниатюрными ложечками, многочисленными каплями золота, обрезками золотых листов и золотой проволоки, образцами готовой продукции (золотые накладка и наконечник ремня); мастерские ювелиров изучены также в Старом Орхее и Чебоксарах. Золотых дел мастер Шахидул-ла упоминается в тексте надгробия 1317 г., обнаруженного на Булгарском городище. Широко применялись в ювелирном деле техники зерни, скани и филиграни.
Из серебра и золота золотоордынскими ювелирами изготавливались чаши, кубки, ковши (в том числе поясные), блюда, подносы, шаровидные сосуды, ложки, детали поясных наборов, навершия шапочек, амулеты, филактерии, пайцзы, пуговицы, бусины, височные кольца, серьги, перстни, браслеты, шпильки, заколки, цепочки, расчески и их футляры, пластины, гвоздики, фольга, проволока, медальоны, подвески и бляхи. Знаменитая «шапка Мономаха» – московский великокняжеский, а позднее царский парадный головной убор – является произведением торевтов европейской части Улуса Джучи конца XIII – начала XIV в. (крест и меховая оторочка на изделии появились позднее) [см. 16].
Тесно связанным с ювелирным делом было камнерезное ремесло. В золотоордынских городах Поволжья, в частности на Булгарском и Селитренном городищах (там найдено сырье, заготовки и бракованные изделия), осуществлялась обработка поделочных и драгоценных камней [29]. Ассортимент изделий из цветных камней включает в себя бусы, подвески, перстни, вставки перстней, пряжки, накладки, бляшки, вазы и шахматные фигурки. В больших количествах производились каменные жернова, точильные камни, оселки, рыболовные грузила, напрясла и ядра. Камнерезы изготавливали также надгробия и резные архитектурные детали.
На высоком уровне находилось и косторезное дело, располагавшее рядом технологий, в числе которых были обработка изделий на токарном станке, распилка, резание, нанесение циркульной орнаментации, гравировка и полировка. Косторезные мастерские известны на Царевском, Селитренном и Булгарском городищах (там зафиксировано и окрашивание изделий косторезами), причем на последнем изготавливались костяные орнаментированные обкладки колчанов, продававшиеся городскими ремесленниками кочевникам. В двух усадьбах Царевского городища были отмечены заготовки из кости и рога, обрезки кости и рога, полуфабрикаты; изготавливались там рукояти ножей, навершия и накладки. На Булгарском городище также были найдены отходы производства, заготовки, браки, многочисленная продукция косторезов и их орудия труда (резцы, сверла, специализированные ножи и др.).
Из кости изготавливались пряжки, накладки, нашивки, бляхи, пуговицы, бусины, перстни, амулеты, «писала», шахматы, шашки, альчики для игры в бабки, игральные кубики, проколки, кочедыки, гребни, копоушки, ложечки, весы, игольники, рукояти плетей, шильев, рукояти, муфты и затыльники ножей, обкладки седел, застежки конских пут, кольца для натягивания тетивы лука, «свистящие» насадки на черешки железных наконечников стрел, костяные наконечники стрел для охоты, детали луков и орнаментированные декоративные обкладки колчанов, которые часто раскрашивались разными цветами.
Было развито кожевенное дело. Согласно археологическим данным, из кожи изготавливали сумки, кошели, мешочки, футляры, амулеты, налучья, колчаны, ремни, шаровары, сапоги и другую обувь, головные уборы, чехлы для зеркал, игольники, ею обтягивались седла. На Булгарском городище было найдено более полутора тысяч фрагментов изделий (в том числе обуви с асимметричными подошвами, изготовленными отдельно на правую и левую ноги) и обрезков кожи, а в жилище начала XIV в. найдено сырье (куски кожи размером 40х30 см) и инструменты (ножи для раскроя, медная игла, железное шило и обломки точильного камня), зафиксированы фрагменты сапог и полусапожек, мягкой обуви типа туфель и сандалий [41].
Иоанн де Плано Карпини подробно описывает кожаные панцири и конские доспехи монголов, а также металлические доспехи, скреплявшиеся кожаными ремнями и ремешками; рассказывает Иоанн де Плано Карпини и о лисьих шубах, изнутри подбитых ватой [8, с. 50-51, 80]. Гийом де Рубрук также упоминает кожаные панцири, сапоги, полусапожки, сообщает о кожаных шароварах, меховых штанах, шапках и зимней меховой верхней одежде, представленной двумя видами – нижней, мехом внутрь, и верхней, мехом наружу; существовала, согласно Гийому де Рубрук, и домашняя меховая одежда [8, с. 98-99, 122, 186, 242]. Женщины у монголов изготавливали одежду (в том числе зимнюю, сшивая шкуры нитками из жил), башмаки, сапоги и все изделия из кожи [8, с. 37, 101]. Codex Cumanicus упоминает в половецком варианте понятия скорняк («ygina tonči»), игла («ygina»), ножницы («bučchi»), наперсток («oymac») и нить («yp»), текстуально взаимосвязанные друг с другом [47, с. 97; 48, с. 90]; в тексте источника подряд упоминаются сапожник («eticči»), сапожная колодка («kalip»), шило («bix»), нож сапожника («bičaс eticči»), подошва («taban»), союзка (верх туфли) («suruc»), сафьян («sastian»), овчина («choy suruchi»), сапог («etic»), башмак («basmac») и носок сапога («etic baxi») [47, с. 99; 48, с. 91-92].
Из ткани шились одежда и головные уборы, изготавливались пояса, кошельки, чехлы для зеркал – остатки всех этих изделий (в том числе головных уборов из парчи и шелка) присутствуют в материалах раскопок золотоордынских памятников. К сожалению, археологический материал пока не позволяет различать ткани, изготовленные в Золотой Орде и привозные, так же как и отличать нити собственного производства от импортных.
Codex Cumanicus упоминает в половецком варианте названия шерсти («yung»), льна («usculi»), шелка («ypac»), шелка-сырца («last»), тафты («čux»), нака («naс»), наси-ка («nasič»), бархата («catifa»), скарлата («yscarlat») [47, с. 106-108; 48, с. 95-96]; содержит Codex Cumanicus и понятия портной («derxi»), портняжные ножницы («bizchi», «chopti») [47, с. 98; 48, с. 91]. Ибн Баттута упоминает шатры из полотна и разноцветного шелка, а также полотняную ограду вокруг них, приготовленные эмиром и кади Аза-ка для встречи эмира Хорезма Кутлуг-Тимура, который, прибыв, ступал по разостланным кускам шелковой материи. Арабский путешественник сообщает также о парчовых накидках на лошадях, везших арбы знатных монголок, одетых, как и сопровождающие их лица, в шелка, усыпанные драгоценными камнями и шитые золотом [34, c. 285, 292]. В числе трофеев, захваченных русскими воинами на Куликовом поле, летописи называют одежду («порты»), а пространная редакция «Задонщины» – камки, насик («носе-чи», «насычеве»), «узорочье» [23, с. 10,40, 81, 103, 118, 131]. Иосафат Барбаро сообщает о золотоордынских суконщиках («artesani de drapi»), он упоминает шелка, скарлато-вое (ярко-красное) сукно и тряпочные изображения божеств [2, с. 140–141, 157, 173, 181-182, 260]. Парчовые и шелковые одеяния носились знатью [8, с. 100; 15, с. 90], бедным же населением использовались полотняные, хлопчатобумажные и шерстяные ткани [8, с. 99]. Сукно применяли для покрытия повозок (упоминается, в частности, синее сукно) [2, с. 144; 34, с. 288] и при изготовлении онгонов [15, с. 90].
Письменные источники называют только сукна золотоордынского производства и хорезмские шелка, остальные упоминаемые на территории Улуса Джучи материи имеют различное иностранное происхождение. Следует, однако, отметить, что привозились в Золотую Орду именно ткани и сырье для их изготовления (шелк-сырец, лен, хлопок в виде пряжи и клоков), а не готовые одеяния, о чем убедительно свидетельствуют письменные источники и археологические находки одежд только собственного покроя.
Применялся также войлок [2, с. 144, 213, 222; 8, с. 27-29, 32-33, 51, 91-92, 94, 99, 101, 122, 130, 166, 177; 15, с. 90; 34, с. 281, 286], которым обтягивали и оформляли повозки-арбы, сундуки, из войлока изготавливали одеяла, плащи, чепраки, «шапки против дождя», башмаки и изображения божеств (онгоны). По словам Иоанна де Плано Карпини, у монгольских повозок «стены же и крыши покрыты войлоком, двери сделаны также из войлока» [8, с. 27]. Вот как описывает повозку монголов Гийом де Рубрук: «Дом, в котором они спят, они ставят на колесах из плетеных прутьев; бревнами его служат прутья, сходящиеся кверху в виде маленького колеса, из которого поднимается ввысь шейка, наподобие печной трубы; ее они покрывают белым войлоком, чаще же пропитывают также войлок известкой, белой землей и порошком из костей, чтобы он сверкал ярче; а иногда также берут они черный войлок. Этот войлок около верхней шейки они украшают красивой и разнообразной живописью. Перед входом они также вешают войлок, разнообразный от пестроты тканей. Именно они сшивают цветной войлок или другой, составляя виноградные лозы и деревья, птиц и зверей» [8, с. 91]. Судя по следующему сообщению Гийома де Рубрук, войлок использовался и при изготовлении сундуков: «они делают четырехугольные ящики из расколотых маленьких прутьев, величиной с большой сундук, а после того, с одного краю до другого, устраивают навес из подобных прутьев и на переднем краю делают небольшой вход; после этого покрывают этот ящик, или домик, черным войлоком, пропитанным салом или овечьим молоком, чтобы нельзя было проникнуть дождю, и такой ящик равным образом украшают они пестроткаными или пуховыми материями» [8, с. 91–92]. В гробах кочевников фиксируется иногда присутствие остатков войлочных подстилок под погребенными. Производством войлока и покрытием им повозок у монголов занимались женщины [8, с. 101].
Стоит выделить и деревообрабатывающее ремесло. Из-за плохой сохранности дерева на золотоордынских памятниках до археологов дошли лишь некоторые виды продукции резчиков по дереву, использовавших в своей работе токарные станки, – седла, колчаны, луки, древки стрел, ножны, рукояти плетей, ножей и шильев, основы шапочек-бокк, игольники, амулеты, коробочки, чаши, блюда, миски и тарелочки, кобызы (струнные музыкальные инструменты), гребни и ложки. Деревянная посуда иногда расписывалась цветными красками.
Огромное развитие получило в Золотой Орде строительное дело. Codex Cumanicus упоминает в половецком варианте понятия плотник («cherchi»), топор («balta»), колун («buran»), пила («bičchi»), отвес («uxun ip»), долото («uturgu»), молоток («čachuč»), циркуль («pargal»), рубанок («uscu»), киянка («tocmac») и токарный резец («schinia»), текстуально взаимосвязанные друг с другом [47, с. 99-100; 48, с. 92]. Постройки Нижнего Поволжья представлены мечетями, мавзолеями, банями, дворцами, домами, как правило, снабженными горизонтальными дымоходами-канами, лежанками-суфами и умывальниками-тошнау, производственными и хозяйственными сооружениями. Наряду с деревянными жилищами, иногда представлявшими собой полуземлянки или землянки, имелись здания из камня, сырцового или обожженного кирпича. Были в городах и ограждения вокруг усадеб (иногда достаточно внушительные стены). Города благоустраивались площадями, водоемами, колодцами, арыками, дренажными сооружениями, керамическими трубопроводами, даже фонтанами и общественными туалетами.
Обобщая вышеизложенное, мы можем заключить, что сельское хозяйство оседлых регионов Золотой Орды было хорошо развитым. Из земледельческих культур преимущественно культивировалось просо, следом за которым в порядке значимости следовали рожь, пшеница, ячмень, овес и горох. Охота, которая велась главным образом с целью получения ценных мехов, имела небольшое значение как источник мяса. Мясная пища населения Нижнего Поволжья в золотоордынское время в основном была представлена продукцией хорошо развитого скотоводства (говядиной, бараниной и кониной), экспортировавшего свою продукцию в Европу и на Средний Восток до Индии. Рыболовство было также хорошо развито, его продукция экспортировалась вплоть до Италии. Особенно важным в питании населения Нижней Волги было потребление осетров и белуг. Среди промыслов следует отметить солеварение, бортничество, собирание орехов, трав и кореньев. Улус Джучи имел хорошо развитое для своего времени ремесло: гончарство, черную и цветную металлургию и металлообработку, ювелирное дело, стеклоделие, ткачество, косторезное, камнерезное, кожевенное и строительное дело, обработку дерева, производство войлока.

1. Антипина Е.Е., Яворская Л.В. Реконструкция размеров крупного рогатого скота по остеологическим материалам из средневековых городов и селищ на территории Европейской части России // Краткие сообщения Института археологии. Вып. 236. М.: Языки славянской культуры: Знак, 2014. С. 331–338.
2. Барбаро и Контарини о России: К истории итало-русских связей в XV в. / Вступительные статьи, подготовка текста, перевод и комментарий Е.Ч.Скржинской. Л.: Наука, 1971.275 с.
3. Валиулина С.И., Недашковский Л.Ф. Стеклянные изделия Укека и его округи // Нижневолжский археологический вестник. Вып. 7. Волгоград: Изд-во Волгоградского государственного ун-та, 2005. С. 257-280.
4. Волков И.В. Керамика Азова XIV–XVIII вв. (Классификация и датировка): автореф. дис… канд. ист. наук. М., 1992. 24 с.
5. Волков И.В. Ранние монеты чеканки Азака // Историко-археологические исследования в г. Азове и на Нижнем Дону в 2006 г. Вып. 23. Азов: Изд-во Азовского музея-заповедника, 2008. С. 425–477.
6. Вольский М. Очерк истории хлебной торговли Новороссийского края с древнейших времен до 1852 года. Одесса: В типографии Францова и Нитче, 1854. 158 с.
7. Григорьев А.П. Ярлык Менгу-Тимура: Реконструкция содержания // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки. Вып. XII. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1990. С. 53-102.
8. Джиованни дель Плано Карпини. История монгалов. Гильом де Рубрук. Путешествие в восточные страны / Редакция, вступительная статья и примечания Н.П.Шастиной. М.: Географгиз, 1957. 270 с.
9. Еманов А.Г. Север и Юг в истории коммерции: На материалах Кафы XIII–XV вв. Тюмень: МИ «Рутра», 1995. 226 с.
10. Золотая Орда. История и культура. СПб.: Славия, 2005.264 с.
11. Карпов С.П. Торговля зерном в Южном Причерноморье в XIII–XV вв. // Византийский временник. Т. 50. М.: Наука, 1989. С. 26-35.
12. Карпов С.П. Итальянские морские республики и Южное Причерноморье в XIII–XV вв.: проблемы торговли. М.: Изд-во МГУ, 1990. 336 с.
13. Карпов С.П. Документы по истории венецианской фактории Тана во второй половине XIV в. // Причерноморье в средние века. М.: Изд-во МГУ, 1991. С. 191–216.
14. Карпов С.П. Латинская Романия. СПб.: Алетейя, 2000. 256 с.
15. Книга Марко Поло / Перевод старофранцузского текста И.П.Минаева. Редакция и вступительная статья И.П.Магидовича. М.: Географгиз, 1955. 376 с.
16. Крамаровский М.Г. Золото Чингизидов: культурное наследие Золотой Орды. СПб.: Славия, 2001.364 с.
17. Крамаровский М.Г. Петрарка о бедах Скифии (Золотой Орды) в 1360-х гг. // История и современность. М.: Учитель, 2007. № 2. С. 122-144.
18. Краснов Ю.А. Некоторые вопросы истории земледелия у жителей города Болгара и его округи // Город Болгар: Очерки истории и культуры. М.: Наука, 1987. С. 205-230.
19. Лебедева Е.Ю., Кубанкин Д.А. Уникальные находки редких растений в золотоордынском городе Укеке // Краткие сообщения Института археологии. Вып. 236. М.: Языки славянской культуры: Знак, 2014. С. 339–344.
20. Недашковский Л.Ф. Рыболовный инвентарь из Укека и его округи // Поволжье и сопредельные территории в средние века / Труды Гос. исторического музея. Вып. 135. М.: Тиссо-Полиграф, 2002. С. 122-128.
21. Недашковский Л.Ф. Химический состав изделий из цветных металлов с золотоордынских поселений центральной части Саратовской области // Нижневолжский археологический вестник. Вып. 5. Волгоград: Изд-во Волгоградского государственного ун-та, 2002. С. 335-347.
22. Недашковский Л.Ф. Химический состав изделий из цветных металлов с золотоордынских селищ округи Укека // Интеграция археологических и этнографических исследований. Ч. 1. Казань: Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2010. С. 147–151.
23. Памятники Куликовского цикла. СПб.: Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ, 1998. 412 с.
24. Петренко А.Г. Остеологические остатки животных из Болгара // Город Болгар: Очерки ремесленной деятельности. М.: Наука, 1988. С. 254-271.
25. Петренко А.Г. Становление и развитие основ животноводческой деятельности в истории народов Среднего Поволжья и Предуралья (по археозоологическим материалам). Казань: Институт истории АН РТ, 2007. 144 с.
26. Полное собрание русских летописей. Т. VII. Летопись по Воскресенскому списку. СПб.: В типографии Эдуарда Праца, 1856. 345 с.
27. Полное собрание русских летописей. Т. XXV. Московский летописный свод конца XV века. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1949. 464 с.
28. Полное собрание русских летописей. Т. XXVIII. Летописный свод 1497 г. Летописный свод 1518 г. (Уваровская летопись). М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1963. 411 с.
29. Полубояринова М.Д. Украшения из цветных камней Болгара и Золотой Орды. М.: Эвтектика, 1991. 112 с.
30. Приселков М.Д. Троицкая летопись: Реконструкция текста. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950. 514 с.
31. Радлов В.В. Ярлыки Токтамыша и Темир-Кутлуга // Записки Восточного отделения Русского археологического общества. Т. III. СПб.: Тип. Имп. АН, 1889. С. 1-40.
32. Савченкова Л.Л. Черный металл Болгара. Типология // Город Болгар: Ремесло металлургов, кузнецов, литейщиков. Казань, 1996. С. 5-88.
33. Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. Саранск: Мордовское кн. изд-во, 1960. 276 с.
34. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. I. Извлечения из сочинений арабских. СПб.: Тип. имп. АН, 1884. 564 с.
35. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. II. Извлечения из персидских сочинений, собранные В.Г.Тизенгаузеном и обработанные А.А.Ромаскевичем и С.Л.Волиным. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1941. 308 с.
36. Устав для генуэзских колоний в Черном море, изданный в Генуе в 1449 году // Записки Одесского общества истории и древностей. Т. V. Одесса: Тип. С.Х.Алексомати, 1863. С. 629-837.
37. Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. М.: Изд-во МГУ, 1973. 180 с.
38. Федоров-Давыдов Г.А. Монгольское завоевание и Золотая Орда // Археология СССР. Степи Евразии в эпоху средневековья. М.: Наука, 1981. С. 229-236.
39. Федоров-Давыдов Г.А. Золотоордынские города Поволжья. М.: Изд-во МГУ, 1994. 228 с.
40. Федоров-Давыдов Г.А. Золотоордынские города Поволжья: Керамика. Торговля. Быт. М.: Изд-во МГУ, 2001. 256 с.
41. Хлебникова Т.А. Кожевенное дело // Город Болгар: Очерки ремесленной деятельности. М.: Наука, 1988. С. 244-253.
42. Цалкин В.И. Домашние животные Золотой Орды // Бюллетень Московского общества испытателей природы. Отдел биологический. Т. LXXII. Вып. 1. М.: Изд-во МГУ, 1967. С. 114-130.
43. Шильтбергер И. Путешествие по Европе, Азии и Африке с 1394 года по 1427 год. Баку: Изд-во «Элм», 1984. 86 с.
44. Шрайнер П. Купцы и товары Причерноморья: фрагмент византийской конторской книги // Byzantino-Bulgarica. Sofia: Editions de l’Academie Bulgare des Sciences, 1981. P. 215-219.
45. Ярлыки татарских ханов московским митрополитам (краткое собрание) // Памятники русского права. Вып.3. Памятники права периода образования Русского централизованного государства. М.: Государственное изд-во юридической литературы, 1955. С. 463-491.
46. Cathay and the way thither. Translated and edited by H.Yule. V. I. London: Hakluyt society, 1866.250 p.
47. Codex Cumanicus / Edited by G.Kuun; with the Prolegomena to the Codex Cumanicus by Louis Ligeti. Budapest: MTAK, 1981. 395 p.
48. Drimba V. Codex Comanicus: Édition diplomatique avec fac-similés. Bucarest: Editura Enciclopedica, 2000. 296 p.
49. Il libro dei conti di Giacomo Badoer (Costantinopoli 1436-1440). Testo a cura di Umberto Dorini e Tommaso Bertelè. Venice: Istituto poligrafico dello Stato, 1956. 857 p.
50. Il mappamondo di Fra Mauro. A cura di Tullia Gasparrini Leporace, presentazione di Roberto Almagiа. Venice: Istituto poligrafico dello Stato, 1956. 79 p.
51. Kramarovsky M.G. The Golden Horde and Levant in the epoch of Fr. Petrarca: trade, culture, handcrafts // Rivista di Bizantinistica. N 3. Bologna: Edizioni CUSL, 1993. P. 249-280.
52. Nedashkovsky L.F. Ukek: The Golden Horde city and its periphery / BAR. International Series, 1222. Oxford: Archaeopress, 2004. 253 p.
53. Pegolotti F.B. La pratica della mercatura / Edited by A.Evans. Cambridge, Massachusetts: The Medieval Academy of America, 1936.443 p.
54. The book of Ser Marco Polo the Venetian concerning the kingdoms and marvels of the East. Translated and edited, with notes, by H.Yule. V. II. London: John Murray, 1903. 662 p.
55. The journey of William of Rubruck to the eastern parts of the world 1253-55, as narrated by himself with two accounts of the earlier journey of John of Plan de Carpine / Translated from the Latin and edited with an Introductory Notice, by W.W.Rockhill. London: Hakluyt Society, 1900.304 p.
56. The travels of Ibn Battuta A.D. 1325-1354. Translated with revisions and notes from the Arabic text edited by C.Defrémery and B.R.Sanguinetti by H.A.R.Gibb. Vol. III. Cambridge: University Press, 1971. P. 539-771.
57. Недашковский Л.Ф. Золотоордынский город Укек и его округа. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2000.224 с.
58. Спицын А.А. Некоторые новые приобретения Саратовского музея // Известия Археологической Комиссии. Вып. 53. 1914. C. 95–106.