Хозяйство, ремесла и торговля

Города Золотой Орды

Опубликовано 8 октября 2018 · Обновлено 2 июля 2021

Города Золотой Орды

Эмма Зиливинская, Дмитрий Васильев

Возникновение городов.
Поразительно, но факт – большая часть сведений, которые мы знаем о Золотой Орде, которую мы привыкли воспринимать как кочевое государство, получены археологами в результате раскопок развалин золотоордынских городов. Насколько же велико было влияние городской культуры в Улусе Джучи и каковы были причины возникновения городов в степях?
Государство Улус Джучи или Золотая Орда возникло в результате завоеваний монголами огромной территории в Европе и Азии, включавшей в себя регионы с различным культурно-историческим развитием. Прежде всего это были степные и лесостепные пространства Западной Сибири, Западного Казахстана, Волго-Уральского междуречья, Поволжья, Подонья, Приднепровья, населенные кочевниками – кипчаками и половцами. На окраинах этой бескрайней степи, называемой Дешт-и Кипчак, находились районы традиционной оседлости, но и они значительно различались по уровню развития. Южный Казахстан, левобережный Хорезм, Крым и Волжская Булгария являлись зонами длительной оседлости с развитий городской инфраструктурой. На Северном Кавказе существовало множество крупных аланских поселений, которые еще не превратились в настоящие города. В мордовских землях и Пруто-Днестровском междуречье оседлое население проживало в сельской местности, и городов в домонгольский период там не было. Археологические исследования начала XXI века позволяют отнести к числу оседлых регионов предмонгольской эпохи также дельтовые и пойменные районы Нижней Волги, где располагались город Саксин и сопутствовавшие ему поселения, которые образовывали одноименную область [13]. Таким образом, города стали относительно новым социальным и хозяйственным явлением лишь для степного региона, центром которого являлось Нижнее Поволжье. Именно уровень развития нижневолжских городов Золотой Орды можно считать тем показателем, который отражает уровень развития всего Улуса Джучи на каждом этапе его существования, а жизненный цикл этих городов удивительно точно совпадает с жизненным циклом золотоордынского государства в целом.
Традиционно считалось, что монгольское нашествие, в результате которого многие города были сожжены и разграблены, а их население было частично уничтожено, частично угнано в рабство, привело к запустению и упадку городских центров в оседлых районах чуть ли не на столетия. Эта точка зрения основывается на данных исторических источников, многие из которых рисуют поистине апокалиптические картины. Тем не менее, археологические исследования во многом опровергают эти устоявшиеся представления. Так, например, столица Волжской Булгарии – город Биляр – приходит в упадок, зато возвышается и становится столичным центром Болгар. В золотоордынский период Болгар достигает такого расцвета, который был невозможен ранее. В Нижнем Поволжье, на Самосдельском городище (предположительно город Саксин) в слоях XIII в. присутствуют следы мощного пожара, который можно связать с монгольским завоеванием [11]. Однако через очень краткий период город восстанавливается, и продолжает существовать вплоть до затопления в результате трансгрессии Каспийского моря. На развитие городов Крыма монгольское завоевание вообще не оказало существенного влияния.
Довольно устойчивым является основанное на письменных источниках мнение о катастрофических последствиях вторжения монголов в Среднюю Азию и о том, что в результате его большинство городов пришло в длительный упадок [1, c. 111–113]. Однако широкомасштабные археологические исследования в ряде городов Южного Казахстана, таких как Отрар, Тараз, Сауран и др., не выявили следов тотальных пожарищ и разрушений. Кроме того, они показали, что в золотоордынское время города быстро возрождаются и продолжают развиваться [74, c. 72-79]. Прежде чем штурмовать столицу Хорезма Ургенч, войска Джучи осаждали его семь месяцев и пытались затопить, разрушив плотину на Амударье [63, c. 214-217]. И хотя большая часть населения была перебита и угнана в плен, памятники архитектуры существенно не пострадали [89, c. 12–18]. B золотоордынское время Хорезм становится одной из самых богатых и процветающих областей Золотой Орды.
Кроме того, в степной зоне уже в 40-е гг. XIII в. по указу хана Бату начинают строиться новые города. Причины этого строительства неоднократно являлись предметом исследования [24; 25, c. 75-78; 27; 82, c. 7-16]. Наиболее существенной среди них была необходимость создания административных центров для управления завоеванными территориями, заселенными как оседлым населением, так и кочевниками. Первоначально такими центрами были старые города, такие как Болгар и Ургенч. В них находились чиновники и откупщики, ведающие сбором налогов, большая часть которых шла в Каракорум. Местная кочевая аристократия была оторвана от управления городскими центрами и сельскими поселениями, систематическая эксплуатация перешла в руки Чингизидов. Вопрос об организации власти над покоренными народами вызвал в среде Чингизидов острую борьбу. Представители одного направления ратовали за сохранение кочевнического образа жизни и периодические грабительские набеги; другая партия выступала за ограничение произвола завоевателей и организацию постоянного налогообложения.
Как писал Г.А. Фeдоров-Давыдов, города монголов основывались по приказам монгольских завоевателей и быстро вырастали трудом подневольного населения как ремесленные и торговые центры [81]. Новые города в странах с развитыми традициями городской жизни возникали в качестве административных центров, которые не были связаны с прежними опорными пунктами власти. В регионах же с преобладанием кочевой культуры основные причины возникновения городов были связаны, по мнению В.Л. Егорова, с изменениями, происходившими в обществе самих кочевников [23, c. 45-49]. Возможно, у монголов в доимперский период существовали какие-то элементы оседлости, поскольку в «Сокровенном сказании» упоминается какое-то население, пользующееся деревянными дверьми, наряду с монголами, живущими за войлочными стенами [45, гл. VIII]. Но здесь еще не было городов с укреплениями и торгово-ремесленными функциями, которые появляются у кочевников лишь после образования государства с бюрократическими функциями, с аппаратом чиновников и прочими атрибутами. Оперативные решения может принимать хан в кочевой ставке. Однако громоздкий и разветвленный чиновничий госаппарат нуждается в постоянном местопребывании. Это первая стадия развития городской жизни. Как пишет В.Л. Егоров, если город возникал как исключительно административный центр, то его жизнь без экономической подпитки была недолгой. Вторая стадия развития – перерастание небольшого административного центра в центр ремесла и торговли, который превращается в многолюдный город [23, c. 45-49].
В качестве примера появления города как административного центра можно рассмотреть ранний Каракорум. Вторую стадию наблюдал Гийом де Рубрук, который побывал в Каракоруме на рубеже 1253 и 1254 гг. [5, c. 20]. Опираясь ещe на одно сообщение Гийома де Рубрук, В.Л. Егоров делает предположение, что и столица Улуса Джучи – Сарай – на раннем этапе существования представляла собой небольшой город, скорее напоминающий кочевье [23, c. 44-45]. Он также выделяет два основных типа городов у монголов в степной зоне на ранней стадии развития государства. Тип 1 – город, возникший как административный центр вокруг зимней ставки, когда «на помощь армии, вооруженной луками и саблями, приходит армия, вооруженная перьями и законами» [23, c. 46]. В дальнейшем эти города приобретают функции торговых и ремесленных центров и обрастают бахчами и посевами. Тип 2 – это город-колония. Эти города заселялись ремесленниками и земледельцами из захваченных оседлых земель для обеспечения кочевников своей продукцией. В качестве примера такого города в Золотой Орде В.Л. Егоров приводит Бельджамен (Водянское городище) [23, c. 47].
Г.А. Фeдоров-Давыдов выделял особенности, которые были присущи городам Золотой Орды. Первая – строительство новых городских центров в сжатые сроки с использованием труда пленников, стимулирование процесса ханской властью. Вторая – развитие рабовладельческого хозяйственного уклада, что особенно ярко проявилось в такой форме организации ремесла, как рабская мануфактура типа иранской мануфактуры – кархана. Третья особенность – дуализм города и кочевой ставки-орды. В городе концентрировалась экономическая мощь государства, в кочевой ставке – политическая [81, c. 215–220]. М.Г. Крамаровский пишет, что с появлением городов и денежного обращения в степи приходят новые формы разделения труда, новые экономические способы концентрации, перераспределения и реализации прибавочного продукта, получаемого из степи, земледельческих зон империи, а также в результате международной торговли. Города становятся центрами трансконтинентальной торговли, духовной жизни, интеллектуальной деятельности и полиэтнической культуры. Однако ресурсы городов, их жизненный ритм оказались подчинены степной империи. Крушение власти кочевых ханов автоматически приводит к краху степных городов [47, c. 567-568].
В качестве основных причин строительства новых городов в степях Нижнего Поволжья, которое стало центром самостоятельного государства Джучидов, а также неполного использования потенциала старых городских центров оседлых регионов, А.Ю. Якубовский называл благоприятное сочетание здесь природно-климатических условий, позволяющих вести земледельческое и кочевое хозяйство [20, c. 68]. Кроме того, Нижнее Поволжье располагалось на пересечении торговых путей, которые являлись самыми важными на континенте – Волго-Каспийского торгового пути и северного маршрута Великого Шeлкового пути. Контроль над этими путями наполнял ханскую казну. Однако до воцарения хана Менгу-Тимура говорить о самостоятельности Улуса Джучи не приходилось, а это значило, что доходы от старых городских центров уходили каракорумским ставленникам [79, c. 78]. Таким образом, развитие Нижнего Поволжья, которое являлось личным доменом ханов из дома Бату и аккумулировало материальные и людские ресурсы [6, c. 24], означало возможность «перехвата» части доходов, которые сулила эксплуатация оседлых регионов.
Итак, основным фактором, определяющим возникновение золотоордынских городов, является фактор административно-политический. В качестве примеров подобного возникновения городов можно привести обе столицы Золотой Орды – Старый и Новый Сараи [6, c. 25-26]. М.Г. Сафаргалиев писал, что большинство городов, возникших при монголах, было построено на месте военных лагерей. Причину их возникновения он искал в переводе названия города. В качестве примеров он приводил Старый Крым, Аккерман (Монкастро), Хан-Керман (Касимов), Керменчук (на реке Вятке), Кременчук (на Днепре) и другие. Слово «керман» в половецком словаре переведено на латинский как «Castrum» – «укрепление», «крепость», «лагерь». Помимо этого, название современного Темникова в Мордовии, сибирской Тюмени, Тюмени на реке Тереке он связывает с местами расположения лагерей ханских темников – начальников десятитысячных гарнизонов [72, c. 79]. В.Л. Егоров связывал возникновение таких городов, как Тула, Калуга, Елец в так называемой «буферной» лесостепной зоне между русскими и собственно ордынскими владениями с существованием на их месте баскаческих слобод и военных застав [26, c. 23–24]. М.Н. Насонов фиксирует многочисленные названия деревень, происхождение которых восходит также к баскаческим поселкам и слободам на территории Руси: Баскаки, Баскаково, Баскачи и т.п [56, c. 18-20].
Другие города Золотой Орды, по словам М.Г. Сафаргалиева, были обязаны своим возникновением караванной торговле. К таковым он относил Солхат, Азак (Тану), Мад-жар, Сарай, Сарайчик, Хаджи-Тархан, Укек, Бельджамен [72, c. 79-80]. Однако, как справедливо заметил М.Г. Крамаровский, вопрос о том, что новые города Джучидов появляются вне воли ханов и поддержки родовой и воинской аристократии, не стоит даже обсуждать: в Золотой Орде, тем более в XIII веке, не было другой социальной силы, способной изменить стереотип кочевнического хозяйствования в пользу седентеризации [47, c. 572]. Кроме того, тезис М.Г. Сафаргалиева о возникновении городов из укрепленных лагерей не выдержал проверки временем. Археологические исследования, проведeнные на многих золотоордынских городищах, дали целый комплекс «фактов, свидетельствующих о том, что в урбанизации коренных областей Улуса Джучи был использован способ принудительной концентрации ремесленников. Но не в форме укрепленных поселений. В степи Джучидам нечего и некого было опасаться» [47, c. 574].
Города в степи возникали по воле ханов без опоры на традиции предшествующего периода. Интересно, что в ходе раскопок на развалинах городов, которые были основаны монголами на новом месте, нигде до сих пор не выявлена стадия «предгорода». Таким образом, пока не удалось проследить эволюцию золотоордынского города с момента основания до превращения в полноценное городское поселение.
В настоящее время в изучении градостроительства в Золотой Орде существует концепция, предполагающая наличие двух основных путей возникновения городов. Это «степной» путь (в тех районах, где отсутствовала традиция оседлости домонгольского времени) и «автохтонный» (там, где существовали города со своими градостроительными традициями). На деле же в чистом виде эти «пути» нигде не реализуются, поскольку изначально имперская культура монголов была синкретичной и базировалась на смешении оседлого и степного элементов, на взаимопроникновении разнообразных культурных традиций [47, c. 574].
В.Л. Егоров в свое время выделил шесть стадий развития городов в Золотой Орде [25, c. 78], среди которых были периоды восстановления и использования старых городов, существовавших ещe до прихода монголов – 40-е годы XIII века; начало градостроительства в степях во время правления Бату – первая половина 50-х годов XIII века; подъeм градостроительства при Берке – с середины 50-х до середины 60-х годов XIII века; период замедленного роста городов – с 70-х годов XIII в. до начала второго десятилетия XIV века; расцвет градостроительства при Узбеке и Джанибеке – со второго десятилетия до 60-х годов XIV века; затухание и упадок градостроительства – с 60-х годов XIV в. до 1395 года.
Как показали дальнейшие исследования, в этой общей схеме не учтены оказались локальные особенности городской культуры в Золотой Орде [82, c. 16].
М.Г. Крамаровский, опираясь на нумизматические исследования, выделяет следующие этапы «лидерства наиболее значимых стационарных поселений и градообразующих провинций» [47, c. 576-578]:
Первый период (1240–50-е – до 1290-х гг.). Монетная чеканка сосредоточена в старых городских центрах – Болгаре, Крыму, Хорезме и появляется в новообразованном Сарае.
Второй период (1290-1341 гг.). Начинается он с исчезновения на 30 лет монетной чеканки в Болгаре при сохранении остальных центров чеканки. В это период предпринимается попытка чекана монеты от имени Ногая в Крыму и в Исакче. При хане Токте начинается чеканка монет в Маджаре. При Узбеке монеты выпускаются в центрах улусов – в Крыму, Сарае, Хорезме, Мохши и Болгаре, а также в Азаке и Сыгнаке.
Третий период – от Джанибека до Токтамыша (1341/42-1380/81 гг.). Лидерами монетной эмиссии в этот период выступают монетные дворы Сарая ал-Джедид и Хорезма. В связи с распадом государства начинается независимая монетная чеканка в Гюлистане, Бельджамене, Ак-Сарае, Мохше, Хаджи-Тархане, Сарайчике. Процветают монетные дворы Шехр ал-Джедид в Поднестровье, Орду ал-Муаззам в Поднепровье, Азака в Подонье. На протяжении всего периода независимости Хорезма здесь выпускаются даже золотые динары.
Четвeртый период приходится на время правления от Токтамыша до Джалал ад-Дина (1380-1412 гг.). В этот период все региональные центры становятся городами-эмитентами. Вместе с ними работает монетный двор кочевой Орды [18].
Из этой периодизации отчeтливо видно, что новые центры эмиссии, которые активизируются в годы политической раздробленности, не являются признаком упадка урбанизации: они маркируют начало выравнивания уровней экономического развития регионов, которое стало возможным в годы обретения политической независимости. Эти процессы запускаются всегда и везде в ситуации феодальной раздробленности некогда единой страны.
Л.Ф. Недашковский выделяет основные этапы развития округи золотоордынских городов Нижней Волги, основываясь на закономерностях денежного обращения в регионе. Всего он насчитывает шесть этапов: 1) 1266-1310 (с начала правления Менгу-Тимура до реформы Токты); 2) c 1310 по 1365 (с реформы Токты до начал массового обрезывания старых дирхемов и снижения веса новых монет); 3) c 1365 по 1380 гг. (период разгара междоусобицы в Улусе Джучи); 4) c 1380 по 1395 (правление Токтамыша); 5) c 1395 по 1420 (эпоха Идегея); 6) c 1420 по 1459 гг. (период распада Золотой Орды) [58, c. 225].
В.Г. Блохин пришeл в своeм исследовании к похожим результатам, используя обобщeнные нумизматические данные. Критикуя В.Л. Егорова, он пишет, что выделение им второго и третьего периодов развития градостроительства кажется не обоснованным и не подтверждается ни археологическими, ни письменными источниками. К настоящему времени известно только одно монументальное здание, которое могло быть построено при Берке – мечеть в Болгаре. Каких-либо чeтко выраженных культурных слоeв, датируемых XIII веком, на нижневолжских памятниках до настоящего времени не выявлено [6, c. 40]. На основании анализа монетного материала кладов с территории Нижнего Поволжья можно сказать, что в период с 1240-х по 1310 г. в градостроительной политике золотоордынских ханов на Нижней Волге какие-либо кардинальные изменения, чередования периодов подъeма и замедленного развития уловить сложно [6, c. 41]. Монетная активность начинается в 671 г.х. в Сарае, и в течение всей второй половины XIII века происходит медленное поступательное развитие городов. Постепенная концентрация ресурсов способствует подъему градостроительства в конце правления Токты, когда с 710 г.х. начинает функционировать монетный двор «Сарай ал-Махруса», который обеспечил чеканку монеты для всего государства. Резко увеличивается объем денежного обращения в годы правления ханов Узбека и Джанибека. Политическая дестабилизация, связанная с «великой замятней» 1359-1380 гг. привела к стагнации в градостроительстве и к сокращению в несколько раз объемов денежного обращения. Следующий подъем денежного обращения вызван кратковременным объединением страны под властью Токтамыша в 1380–1395 гг. Окончательный же подрыв хозяйственно-экономических основ государства обусловлен походом Тимура на Золотую Орду в 1395-1396 гг. Большая часть золотоордынских городов погибла, однако наиболее крупные центры, связанные с международной транзитной торговлей, возродились и существовали еще долгое время. К их числу относятся, например, Сарай, Хаджи-Тархан и Сарайчик, ставшие политическими центрами постордынских государств [6, c. 42–44].
Таким образом, согласно В.Г. Блохину, историю развития городов нужно делить на следующие отрезки:
1. Период медленного поступательного развития урбанизационной структуры – с 1240-х годов по начало XIV века.
2. Стремительный подъем градостроительства – с начала XIV века до начала 60-х гг. XIV века.
3. Период упадка городской культуры, связанный с Великой замятней – начало
60-х гг. – начало 80-х гг. XIV века.
4. Временный незначительный подъем, связанный с восстановительной деятельностью Токтамыша – начало 80-х гг. XIV века – 1395 г.
5. Полная деградация городской культуры в Золотой Орде – 1395 – первая половина XV века.
Таким образом, налицо стремление большинства исследователей, касавшихся данного вопроса, найти опору для аргументации выделения периодов развития и существования золотоордынских городов в монетном обращении на территории Улуса Джучи. Тем самым признаeтся чрезвычайная важность торговли, ремесла и уровня развития рынка в целом для существования городов в Золотой Орде. Отметим также общую особенность данных периодизаций – основной исторический рубеж, на котором был дан старт урбанизации, в целом связан с обретением Улусом Джучи реальной независимости от Монгольской империи.
Фактическое отделение улуса Джучи происходит к концу XIII в. Сбор налогов в русских землях переходит к князьям, надзор за ними – к ханам, и все меньше средств уходит в Монголию. С этого времени начинается интенсивный рост городов. Возникают новые «ханские» города, где не было власти чиновников из Каракорума. Центр государства перемещается в Нижнее Поволжье, где уже в 40-е гг. закладывается столица – город Сарай (Сарай ал-Махруса). Этот регион был выбран прежде всего из-за благоприятного сочетания природных условий. Здесь были пойменные низины, пригодные для земледелия, заросшие лесом берега реки, бескрайние степи, необходимые для кочевий. Кроме того, Волга являлась важнейшей торговой магистралью для всей Восточной Европы. Здесь пролегали торговые пути, ведущие в Закавказье, Приаралье, Казахстан, Среднюю Азию, Иран на востоке и Крым, Причерноморье, Поднестровье на западе.
В XIII в. города в Золотой Орде еще немногочисленны, но в первой половине XIV в. города и более мелкие поселения возникают во всех ее частях, а пустынное в домонгольский период Нижнее Поволжье становится зоной сплошной оседлости. Это связано с градостроительной политикой хана Узбека, а затем и его сына Джанибека, а также с тем, что во время правления этих ханов Золотая Орда достигла наибольшего могущества. В этот период экономическое и политическое положение государства характеризуется стабильностью, почти не ведутся войны, зато процветают ремесла, торговля и культурная жизнь. Несомненно, рост городов связан и с принятием мусульманства в качестве государственной религии. Этот шаг, во многом инициированный влиятельными слоями хорезмийского купечества [9, c. 20-23], способствовал дальнейшему притоку в Золотую Орду городского населения из различных мусульманских стран Востока.
Первоначально новые «ханские» города строятся руками рабов-ремесленников, насильственно согнанных из различных стран. Об этом весьма красочно писал Иоанн де Плано Карпини: «Они забирают всех лучших ремесленников и приставляют их ко всем своим делам. Другие же ремесленники платят им дань со своего занятия. Все посевы они убирают в житницы своих господ; однако те отпускают им семян, а также столько хлеба, сколько им вполне достаточно для продовольствия; другим же каждому они дают на день хлеба на вес, но очень немного, а также не уделяют им ничего другого как небольшую порцию мяса трижды в неделю. И они делают это только для тех ремесленников, которые пребывают в городах… И говоря кратко, они мало что едят, мало пьют и очень скверно одеваются, если только они не могут что-нибудь заработать в качестве золотых дел мастера и других хороших ремесленников. Но некоторые имеют таких плохих господ, что те им ничего не отпускают, и у них нет времени от множества господских дел, чтобы заработать себе что-нибудь, если они не украдут для себя времени, когда, может быть, должны были бы отдыхать или спать, но это могут делать те, кому дозволено иметь жен или собственную ставку. Другие же, которых держат дома в качестве рабов, достойны всяческой жалости» [65, c. 58]. В первой половине XIV в. при Узбеке и Джанибеке, когда Золотая Орда достигла расцвета и благополучия, строители и ремесленники сопредельных стран сами переселялись в золотоордынские города, где всегда была работа, и существовал спрос на их продукцию.
В настоящее время известно более 110 городов и поселений [25], но разведочные работы последних десятилетий продолжают выявлять все новые и новые поселенческие памятники. Таким образом, государство, основанное кочевниками, основу населения которого составляли также кочевники, в считанные десятилетия становится «страной городов».
Географический обзор золотоордынских городов.
Самый подробный обзор известных науке золотоордынских городищ по регионам мы можем найти в монографии В.Л. Егорова [25]. Приведeм его здесь в сильно сокращeнном виде и постараемся дополнить данными, которые появились в науке с момента выхода из печати «Исторической географии Золотой Орды».
Начинается обзор с Пруто-Днестровского междуречья, где В.Л. Егоров насчитывет четыре городища – Аккерман, Килия, Костешты и Старый Орхей. Два первых города являлись крупными центрами международной торговли и существовали в окружении кочевой степи, в отрыве от оседлой округи. Городища Костешты и Старый Орхей располагались в земледельческих регионах и были окружены многочисленными деревнями. Среди этих городищ выделяется Старый Орхей – один из самых крупных городов Золотой Орды, административный, ремесленный и торговый центр Пруто-Днестровья. Раскопками здесь выявлен ряд монументальных каменных построек общественного и религиозного характера – мечеть, церковь, три бани, остатки дворцового здания [62]. Из жилых построек следует отметить как обычные золотоордынские дома с системой отопления в виде канов и тандыров, так и остатки юрт, что свидетельствует о переплетении кочевых и оседлых традиций [25, c. 79–182].
В Днестровско-Днепровском междуречье В.Л. Егоровым учтено семь золотоордынских городищ – Маяки, Великая Мечетня, Безымянное городище, Солоное городище, Аргамаклы-Сарай, Ак-Мечеть, Балыклей. Возможно, эти городища возникли и существовали в XIV веке на торговых путях, связывавших Львов с Крымом и западные улусы государства с центральными районами [25, c. 82-84].
Левобережный бассейн Днепра в археологическом отношении недостаточно исследован. Здесь отмечены Кучугурское городище южнее Запорожья, городище Тавань севернее Херсона, Конское городище на берегу р. Конки. Кроме того, на Харьковщине, Полтавщине, а также в Донбассе располагается ряд городищ, которые не выявлены до сих пор археологически, но известны лишь по письменным источникам [25, c. 84-87].
Одним из наиболее урбанизированных регионов является Крым – традиции оседлости здесь появились задолго до прихода монголов. Однако его территория делится на степные районы, заселeнные кочевниками, и горный Крым с черноморским побережьем, где была распространена оседлость. Здесь известны в золотоордынское время города Крым (Старый Крым) и Кырк-Ер (Чуфут-Кале). Генуэзцы называли город Крым Солха-том. Благодаря бурному расцвету генуэзской торговли и находившейся рядом Каффы, Солхат быстро превращается в крупный торговый и ремесленный центр. Ибн Баттута, посетивший его в 30-е годы XIV в., сообщает, что это большой и красивый город, от которого вглубь государства ведет дорога с расположенными на ней через определенные промежутки станциями для смены лошадей [75, c. 280, 284]. Со времени основания и до конца XV в. Крым являлся административным центром всего полуострова. Археологические исследования подтвердили развитие и высокую культуру города в XIII-XIV вв. До нашего времени здесь сохранился уникальный комплекс мечети-медресе Узбека, а также развалины еще двух мечетей и христианского храма. Другие города полуострова юридически к Золотой Орде не относились, однако находились в полной зависимости от монгольских властей. Это города Воспоро (Керчь), Каффа (Феодосия), Солдайя (Судак), Чембало (Балаклава), Феодоро (Мангуп). Эти города были окружены многочисленными сельскими поселениями и являлись перевалочными базами в международной торговле, играя очень важную роль в качестве посредников в торговых операциях на Шелковом пути. Именно здесь оканчивались все сухопутные караванные торговые пути и начинался морской путь в страны Ближнего Востока, Египет и Западную Европу. Сюда же стекались товары из северных областей – с Руси и Приуралья [25, c. 87-90].
Бассейн Дона – один из центральных районов Улуса Джучи. Южное Подонье -район степной, Cеверное – относится к лесостепи. В Южном Подонье до недавнего времени был известен лишь один крупный золотоодрынский город – Азак (на месте нынешнего города Азова). Однако на средневековых картах в нижнем течении Дона отмечено еще несколько небольших поселений. Азак являлся крупным торговым центром в связи с существованием здесь генуэзской и венецианской колоний, которые носили название Тана. Именно сюда поступали все товары, поставлявшиеся караванами с Востока и с Руси. Встречный поток товаров поступал в Азак из стран Средиземноморья. В верхнем и среднем течении Дона известны следующие городищa: Красно-хуторское, Павловское, Тишанское, Дурновское, Глазуновское, Кумылженское, Ситниково, а также имеются сведения о городищах у г. Задонска Липецкой области и у пос. Елань-Колено Воронежской области. Разумеется, это далеко не все золотоордынские памятники, которые здесь существовали. В.Л. Егоров считает междуречье Волги и Дона в пределах современной Волгоградской области районом сплошного распространения оседлости на протяжении всего XIV века [25, c. 91-94].
В Поволжье в состав Золотой Орды вошел регион с давними традициями оседлой культуры – Волжская Булгария. Наряду с многочисленными сельскими поселениями и небольшими городами здесь в золотоордынское время отмечены города Джукетау, Биляр (домонгольская столица государства [76, c. 93-97], размеры которого в золото-ордынский период сильно сократились), Сувар (также переживавший упадок в золотоордынское время), Кашан, Кременчук, Казань. Кроме того, археологически зафиксированы поселения Иски-Казань (городище, состоящее из Урматского селища и Камаев-ского городища), Барскоенарускинское селище и городище, Кокрятьское городище (возможно, остатки города Тухчин), Большеатрясское поселение (предполагаемое место локализации города Шунгат), Чебоксарское городище [25, c. 94-106]. Наиболее важным и крупным городом региона в XIII–XIV вв. являлся Болгар – столица Волжской Булгарии золотоордынского периода (город Ибрахим, Бряхимов или Брягов русских летописей [76, c. 60-62]), остатки которого находятся у современного с. Болгары на территории Татарстана. В ходе раскопок на территории городища были изучены целые районы жилой застройки в центральной части с остатками усадебной застройки. Кроме того, на городище либо сохранились на поверхности, либо раскопаны и музее-фицированы крупные сооружения – Соборная мечеть, Большой и Малый минареты, ряд мавзолеев (Северный, Восточный, Черная палата, Ханская усыпальница), шесть общественных бань (самые известные из них – Белая палата и Красная палата) и ряд других монументальных объектов, которые свидетельствуют о значительном развитии городской культуры в золотоордынский период.
Земли бывшей Волжской Булгарии в XIII–XIV вв. являлись районом сплошной оседлости с многочисленными деревнями и мелкими городами, множество которых выявлено археологически. Помимо этого, здесь пересекались традиционные торговые пути, по которым везли пушнину из Приуралья, бассейна Вятки и северной Волги. Сюда же стекались многочисленные и разнообразные русские товары, где их ждали восточные купцы.
С Волжской Булгарией была тесно связана территория нынешнего Башкортостана. Однако эта территория располагалась вдали от крупных торговых путей и представляла собой сырьевую базу для поставок пушнины, меда, воска, кожи и других продуктов. Здесь известно Абисово городище – единственное, относящееся к эпохе Золотой Орды [25, c. 106].
Междуречье Суры и Мокши – один из самых северных улусов Золотой Орды. Здесь известен лишь один, но очень важный крупный город – Мохши около с. Наров-чат Пензенской области. Город существовал в XIV-XV вв. и являлся весьма значительным по площади населенным пунктом. Здесь исследованы остатки мечети, бани, мавзолеи, жилые дома. Город являлся административно-политическим центром большого района, населенного мордовскими племенами [25, c. 106-107].
Поволжский регион играл особую роль в жизни государства, поскольку являлся центральным в географическом и политическом отношении. Именно здесь располагалось наибольшее число населенных пунктов, именно здесь возникли первые города, основанные монголами в степи. Самый общий обзор позволяет насчитать в Поволжье от Татарстана до Каспийского моря 30–40 поселений, на которых обнаружены остатки строений из обожженного кирпича (то есть таких, которые могут считаться крупными городами). Начиная разговор о золотоордынских городах Поволжья, имеет смысл подробно остановиться лишь на самых крупных и значительных из них.
Городище Увек (золотоордынский город Укек) – один из самых ранних городов Золотой Орды, основанных самими монголами в 50-е годы XIII в. Его остатки расположены на правом берегу Волги на окраине современного города Саратова. Город Укек имел укрепления в виде вала и рва, протянувшихся от горы Каланча к берегу Волги. На городище еще в начале XX в. отчетливо выявлялись следы каменных построек золотоордынской эпохи, но из-за практически полной застройки планировка его в целом остается неясной. Археологические исследования показали, что древний город был вытянут вдоль Волги на расстояние более 2 км. Численность населения города может быть оценена в 9– 10 тыс. человек. Раскопками выявлены разнообразные постройки из обожженного и сырцового кирпича, остатки водопровода, горны для обжига архитектурной керамики. В последние годы в Укеке были найдены и исследованы остатки христианского храма [49; 50]. Указание на Укек содержится в «Книге» Марко Поло, отец и дядя которого побывали в этом городе в 1262 г. Гибель города связана с походом Тимура 1395 г. [57, c. 72-81].
Городище Водянское (возможное местоположение города Бельджамена – Бездежа русских летописей) находится на правом берегу Волги, севернее г. Дубовка Волгоградской области. Площадь его превышает 500 тыс. кв. м. Возведение золотоордынского города именно на этом месте было связано с удобным географическим положением. Дон здесь сближается с Волгой на минимальное расстояние. Это позволяло купцам переправлять товары и суда сухим путeм из одной реки в другую с наименьшей затратой сил. Отсюда начинался путь в обе золотоордынские столицы и далее в Хорезм, Монголию и Китай. Существование переволоки в этом месте подтверждается надежными историческими источниками. Археологические исследования Водянского городища позволяют характеризовать Бельджамен как один из развитых и благоустроенных городов Золотой Орды. Кроме разнообразных жилых домов, здесь исследованы остатки каменной и кирпичной мечетей, три мавзолея, баня с водопроводом и различные ремесленные комплексы. Особo надо отметить обнаруженный здесь русский квартал, заселенный пленными, превращенными в рабов. Стратиграфия археологических напластований говорит о том, что начало городу положили пригнанные сюда русские пленные, которые жили в землянках [25, c. 109–110].
Крупнейшими городищами на территории Золотой Орды являются Царeвское в Ленинском районе Волгоградской области и Селитренное в Харабалинском районе Астраханской области. Эти два археологических памятника по своему местоположению, площади и богатству находок могут претендовать на роль столицы Золотой Орды.
Площадь Царевского городища в пределах укрепленной части составляет 160 га, с учетом неукрепленной части превышает 400 га. На городище прослеживаются улицы, отдельные усадьбы и арыки; исследовалась система искусственных бассейнов. Царевское городище интересно по своей планиграфии. Достаточно хорошо сохранился микрорельеф памятника: на планах середины XIX в. четко видны все улицы и дома, число которых доходит до 1550. В центре города имелась большая площадь с крупными зданиями, от которой расходились к окраинам улицы; от них, в свою очередь, отходили боковые улицы, образующие прямоугольные кварталы. На южной окраине укрепленной части городища были исследованы три усадьбы знати, окруженные четырехугольными оградами и снабженные, помимо домов владельцев, бассейнами, домами слуг и охраны. На памятнике были исследованы наземные и углубленные в землю жилища, обнаружены также следы юрт, монументальные здания и различные ремесленные мастерские (зафиксированы косторезное, гончарное, железоделательное, стеклодельное, бронзолитейное и ювелирное производства). В развалинах домов иногда встречались человеческие скелеты, в том числе с застрявшими в них железными наконечниками стрел – это говорит о катастрофической гибели города [57, c. 74-75]. Царeвское городище традиционно в отечественных исторических исследовниях связывается с местоположением города Сарая ал-Джедид, второй столицы Золотой Орды [82, c. 22-23,27].

Селитренное городище расположено на левом берегу Ахтубы (главной протоки Волги в XIV веке) у села Селитренное Харабалинского района Астраханской области. Оно вытянуто вдоль реки более чем на 7 км, вглубь степи уходит на расстояние до 2 км. На городище имеются слабые укрепления в виде вала и рва, сооруженные в 60-е годы XIV в. Здесь археологически были исследованы наземные (в том числе юрты) и углубленные в землю жилища, усадебные комплексы, мечеть, остатки минарета, бани, медресе, мавзолеи, мастерские (гончарные, стеклодельная, косторезная, по обработке полудрагоценных камней). Мощность культурного слоя памятника достигает местами 2 м.
Для Селитренного городища характерна сплошная застройка с улицами и арыками, в западной части города господствовала богатая усадебная застройка, там за глинобитными стенами располагались дома владельцев усадеб, жилища ремесленников и слуг, хозяйственные постройки, водоемы. На памятнике была исследована большая мануфактура типа кархана и самые крупные золотоордынские дома дворцового типа. Также здесь был раскопан центр аристократического района, состоящий из Джума мечети, медресе и общественной бани-хаммам. С 70-х годов XIV в. по XV в. включительно значительную часть площади городища занимают могильники. В целом Селитренное городище датируется по нумизматическим материалам последней третью XIII – серединой XV в., причем период наиболее активной экономической жизни памятника приходится на 1330-1390-е годы [57, c. 75-76].
В археологической и исторической литературе общепринятой точкой зрения считается отождествление Селитренного городища с остатками первой столицы Золотой Орды – города Сарая [25, c. 114-117; 82, c. 22-23, 27]. Помимо этих двух крупных городов в Нижнем Поволжье известен по письменным источникам и монетному материалу город Гюлистан, который долгое время оставался не локализованным [25, c. 114].
Традиционная точка зрения о расположении первой столицы Золотой Орды на Се-литренном городище, а второй – на Царевском, была подвергнута критике на рубеже XX и XXI вв. В ходе анализа нумизматического материала с данных городищ стало видно несоответствие количества и типов монет, найденных там с теми населeнными пунктами, с которыми они отождествлялись. Возникла обоснованная гипотеза, согласно которой на Царевском городище в настоящее время исследователями локализуется город Гюлистан, а на Селитренном – город Сарай ал-Джедид [7; 17; 22; 66; 67; 69]. Начавшаяся научная дискуссия помогла уточнить местоположение первой и второй столиц Золотой Орды. Первоначальная гипотеза В.Г. Рудакова и Е.Ю. Гончарова о местоположении двух столиц Золотой Орды – Нового и Старого Сараев – на Селитренном городище была подвергнута серьезной критике со стороны И.В. Волкова, указавшего на многочисленные письменные и картографические свидетельства существования именно двух столиц в государстве [15; 16], а также критике А.В. Пачкалова [59].
А.В. Пачкалов выдвинул предположение, согласно которому в настоящее время в качестве возможного местонахождения города, основанного Бату в XIII веке, рассматривается крупное Красноярское городище, располагающееся примерно в 40 км к северо-востоку от Астрахани, на северо-восточной границе дельты Волги [61]. Основаниями для такого предположения являются, во-первых, результаты анализа монетного материала, происходящего как с поверхности и культурных слоeв городища, так и из захоронений могильника Маячный бугор, который соотносится с Красноярским городищем как его городской некрополь. Могильник был оставлен представителями высшей золотоордынской знати. Здесь зафиксировано наибольшее на всей золотоордынской территории скопление захоронений с монетами и наибольшее в процентном отношении количество богатых захоронений (с золотыми и серебряными предметами). Ряд черт погребального обряда позволяют связать данные захоронения с выходцами с Дальнего Востока – чжурчжэнями, уйгурами или китайцами, исповедовавшими буддизм [9, c. 146-147; 10, c. 436-435]. Имеющаяся информация о Красноярском городище и его округе позволяет считать, что золотоордынский город здесь существовал уже во второй половине XIII в. Здесь найдены сарайские монеты XIII века, которые практически не обращались после правления хана Токты, а также монеты Укека, которые редко встречаются к югу от Саратовского Поволжья. Некоторые особенности монетного обращения Красноярского городища позволяют характеризовать его как крупный город. С.Ю. Скисов выделяет следующие особенности монетного обращения Красноярского городища: начало денежного обращения относится к началу 70-х г. XIII в. и достигает наивысшей активности в конце правления хана Токты – в начале правления хана Узбека. В 30-х гг. XIV в. денежное обращение резко сокращается, а затем практически прерывается в 40-х гг., возобновляясь лишь через 10 лет, но уже в другом качестве [73].
Археологические исследования начала XXI века и гипотеза о местонахождении города Сарая на Красноярском городище позволили уточнить местоположение некоторых городов, известных по письменным источникам, а также сделать предположение по поводу времени основания еще одного крупного города Нижнего Поволжья – Хаджи-Тархана.
Остатками Хаджи-Тархана является городище Шареный бугор, находящееся на правом берегу Волги, в 12 км выше центра современной Астрахани. Проведенные здесь археологические раскопки показали, что уцелевший участок городища представляет одну из окраин Хаджи-Тархана, застроенную по большей части землянками. Время основания города неизвестно, можно лишь с уверенностью сказать, что в XIII в. он уже существовал. Побывавший здесь в 30-х годах XIV в. Ибн-Баттута сообщает, что это «один из лучших городов, с большими базарами» [75, c. 301]. Зимой 1396 г. войска Тимура разграбили и сожгли город.
Гийом де Рубрук пишет, что Бату кочует по одной стороне реки Волги, а сын его Сартак по другой. Из контекста рассказа Гийома де Рубрук становится ясно, что на зиму Бату ставит лагерь в городе Сарае, а Сартак на противоположном берегу, и ниже они не спускаются. Между этими городами в дельте Волги располагается город Суммеркент, возникший еще до монгольского нашествия, поскольку монголам пришлось брать его штурмом. Путь от Сарая до ставки Сартака лежит именно через Cуммеркент и многочисленные протоки Волги, которые приходится пересекать на лодках. Сартак к моменту путешествия Гийома де Рубрук (1254 год) велел начать строить в своей ставке поселок и христианскую церковь [65, c. 180–182]. Если предположить, что «Сарай и дворец Бату», как пишет Гийом де Рубрук, находились на месте Красноярского городища, и искать ставку Сартака напротив, на западном берегу Волги, то она обнаружится на месте города Хаджи-Тархана. Несмотря на то, что название города Гийомом де Рубрук не упоминается, однако у нас есть возможность связать основание этого города со временем начала строительства поселка и церкви царевичем Сартаком [12, c. 181].
В таком случае, у нас есть возможность локализовать город Суммеркент на городище Мошаик, которое находится на восточной окраине Астрахани, на берегу реки Болда, как раз на полпути между Сараем и Хаджи-Тарханом. Единственные сведения, которые до сих пор были известны о Суммеркенте, это сообщение Гийома де Рубрук: «При среднем рукаве [Волги] находится город, по имени Суммеркент, не имеющий стен; но когда река разливается, город окружается водой. Раньше чем взять его, татары стояли под ним восемь лет. А жили в нем Аланы и Саррацины» [65, c. 181].
В связи с возможностью локализации ставки Сартака на месте Хаджи-Тархана становится понятным, почему до сих пор не найдено Енотаевское городище, локализованное В.Л. Егоровым на правом берегу Волги, напротив Селитренного городища [25, c. 117]. Его просто не существует [12, c. 64-72].
Наличие в дельте Волги города Суммеркента, который был основан в домонгольские времена, заставляет нас обратиться к вопросу о существовании оседлости в Нижнем Поволжье до прихода сюда монголов. Археологические раскопки в дельте, на Самосдельском городище, показали наличие на нем мощных культурных отложений IX-XIV веков, которые можно связать с остатками города Саксина – столицы одноименной области [14, c. 24–36]. В 30-х годах XIII века Саксин был взят монголами штурмом и сожжен, но в начале XIV века возродился и был отстроен заново. Если до прихода монголов он выполнял функции основного перевалочного пункта на Волго-Каспийском торговом пути, то в эпоху Золотой Орды он уже не мог конкурировать с новыми городами, построенными монголами. Тем не менее в золотоордынскую эпоху в дельте сохранялось население и многочисленные городки и села, входившие до монгольского завоевания в состав области Саксин. Одним из них и является городище Мошаик, упомянутое выше [13].
Уникальным памятником для Золотой Орды является городище Лапас, которое находится на левом берегу Ахтубы в Астраханской области между Селитренным и Красноярским городищами. В.Л. Егоров описывал рядом с городищем остатки четырех крупных золотоордынских мавзолеев, которые он предположительно связывал с захоронениями ханов Золотой Орды – Берке, Узбека, Джанибека и Бердибека, не исключая возможности захоронения основателя государства, Бату, в этой же местности [25, c. 117–118]. Проведенные на городище раскопки и разведки позволили обнаружить еще свыше десяти мавзолеев, датировать время начала строительства комплекса 1342 годом и предположительно связать возникновение самого большого мавзолея со смертью хана Узбека, которая последовала именно в этом году [8].
Огромный интерес вызывает также крупное городище, расположенное на левом берегу Ахтубы в 70 км к северу от Астрахани около поселка Комсомольский, к северу от современного Аксарайска. Здесь раскопками выявлено несколько крупных сооружений – дворцов и мавзолеев, ряд жилищ, большое число захоронений. А.В. Пачкалов предполагает, что здесь можно локализовать золотоордынский город Ак-Сарай [60].
Особое значение Волги в развитии экономики того времени состояло в том, что она была не только внутригосударственным путем, объединявшим отдельные улусы Золотой Орды. По ней осуществлялись крупные и постоянные международные перевозки товаров. Нижнее Поволжье в конце XIII-XIV вв. представляло собой важнейший узел международной транзитной торговли, где сливались два потока самых разнообразных товаров. Один из них шел с севера, второй – с востока. Русские, золотоордынские, восточные и западноевропейские купцы постоянно встречались здесь, развивая взаимовыгодные отношения и во многом способствуя процветанию поволжских городов [25, c. 120].
Весьма пестрым в этническом и хозяйственном отношениях был Северокавказский регион в составе Золотой Орды. В золотоордынскую эпоху небольшие, но многочисленные населенные пункты сменяются несколькими быстро развивающимися крупными городами, которые в короткий срок становятся видными ремесленными и торговыми центрами.
Наиболее древним городом региона являлся Дербенд. Город возник задолго до монгольского нашествия. В XIII-XIV вв. он являлся пограничной крепостью, отделявшей владения Джучидов от территорий, находившихся под контролем Xулагуидов. При Бату через Дербенд велась торговля со странами Закавказья. При его потомках начавшаяся длительная война за Азербайджан снизила уровень регулярности этих отношений, сведя роль Дербенда к передовому пограничному форпосту, имевшему первостепенную стратегическую важность. Это единственная сохранившаяся крепость со значительными фортификационными сооружениями в Золотой Орде [25, c. 120].
Наиболее крупным и важным городом на Северном Кавказе являлся Маджар, остатки которого находятся на территории и в окрестностях современного г. Буденновска Ставропольского края. В настоящее время часть древнего городища застроена и распахана, поэтому определить его площадь довольно затруднительно. По данным Э.В. Ртвеладзе, площадь города составляла 8 кв. км [64, c. 156-158], что свидетельствует не только о его обширности, но и о значительности той роли, которую он играл в политической и экономической жизни региона. Первейшее тому подтверждение – обладание правом чеканки монет, выпускавшихся здесь в XIV в. На Маджарском городище еще в конце XVIII в. сохранялось довольно много монументальных кирпичных зданий, что хорошо иллюстрирует рассказ Ибн-Баттуты («город большой, один из лучших тюркских городов, на большой реке, с садами и обильными плодами») [75, c. 278]. Маджар известен прежде всего по сохранившимся вплоть до конца XVIII века мавзолеям, которые были неоднократно зарисованы и описаны исследователями и путешественниками. Археологические обследования выявили здесь остатки жилищ, следы различных ремесленных производств, сложный по устройству городской водопровод, остатки общественной бани [41]. К округе Маджара относятся городища Малые Маджары и Верхние Маджары соответственно ниже и выше по течению р. Кумы. Этот археологический комплекс, видимо, представлял собой сплошную зону оседлости.
К числу остатков крупных и важных городов Северного Кавказа следует отнести городища Нижний Джулат у пос. Майский в Кабардино-Балкарии и Верхний Джулат (Татартуп) у с. Эльхотово в Северной Осетии. Первое городище предположительно идентифицируется в качестве средневекового города Джулата, второе – как летописный ясский город Дедяков. Археологические раскопки на городищах выявили остатки монументальных сооружений – мечетей и минаретов. Минарет на городище Верхний Джулат сохранялся в течение долгого времени и разрушился только в 1981 году [40, c. 121]. Уникальность этого городища заключается еще и в том, что там исследованы остатки четырех христианских церквей [51, c. 131-157].
Помимо этих городищ В.Л. Егоров перeчисляет на Северном Кавказе ещe горoд Тарки около Махачкалы, Урухское и Терекское селища, а также Хамидиевское, Булун-гуевское и Верхне-Чегемское городища в Кабардино-Балкарии.
На Таманском полуострове в золотоордынское время известны города Матрега на месте нынешней Тамани и Копа в устье р. Кубани. Кроме того, вдоль восточного побережья Азовского и Черного морей в XIV в. существовало 39 итальянских колоний. Недостаточная археологическая исследованность этого района не позволяет точно локализовать большинство из них, известны же они по средневековым картам. Сами колонии были небольшими поселками, но столь значительное число их свидетельствует об оживленной торговле, ведшейся итальянцами с местным населением. В целом Северный Кавказ и Прикубанье представляли один из важных экономических районов Золотой Орды, о чем свидетельствуют масштабы участия его в международной торговле [25, c. 123].
Волго-Уральское междуречье представляет собой обширные полупустынные и степные пространства. Города в золотоорынскую эпоху здесь располагались исключительно вдоль рек. Наиболее важным в политическом и экономическом отношении городом региона являлся Сарайчик, остатки которого находятся в Казахстане, на правом берегу р. Урала, у пос. Сарайчик (в 60 км выше города Атырау). Название города хорошо известно по письменным источникам и чеканившимся здесь в XIV в. монетам. Основание его относится ко второй половине XIII в., окончательное разрушение связано с нападением яицких казаков в 1580 г. Согласно сведениям В.Н. Татищева, купцы из Сарайчика (Зарайчина) в середине XVI в. приезжали торговать в Астрахань «со всякими товары». К настоящему моменту остатки Сарайчика почти полностью разрушены в результате изменения русла р. Урала.
Помимо Сарайчика, в регионе известны городище на р. Большой Иргиз в Саратовской области, Сухореченское городище в Cамарской области, Оренбургское городище на месте современного города Оренбурга, Тендыкское городище у пос. Тендык в Казахстане. Не так давно было выявлено городище Жалпактал в Западно-Казахтанской области, где раскопано несколько сырцовых мавзолеев, остатки мечети и жилых построек. Инструментальная съемка городища показала, что его площадь достигает 68 га [52]. В 2001 году было открыто городище Жайык неподалeку от современного Уральска. Здесь были раскопаны многочисленные сооружения из сырцового и обожженного кирпича – жилые усадьбы, баня, мавзолеи, производственные комплексы [2; 3, c. 97– 112]. Не вызываeт сомнений, что все эти населенные пункты возникали вдоль торговых путей из Хорезма в Поволжье. По всей трассе этой караванной дороги, пролегавшей по пустынным безводным районам, на расстояниях, примерно соответствующих одному дневному переходу (около 30 км), были вырыты колодцы и построены караван-сараи. Hекоторые из них исследованы археологами. На пути от Сарайчика до Ургенча на настоящий момент известно около 15 караван-сараев [25, c. 125].
Улус Хорезм являлся приграничным юго-восточным районом государства. Видную роль в экономике региона играли торговля и орошаемое земледелие. Наиболее крупным городом и столицей региона являлся Ургенч (Гургандж, Орнач). Остатки его находятся у современного населенного пункта Куня-Ургенч в Туркменистане. Городище занимает площадь около 400 га. В результате монгольского нашествия Хорезм подвергся хозяйственному и демографическому разорению. Этому способствовал угон большого числа хорезмских ремесленников в Монголию и в Поволжье. Экономическое восстановление Хорезма происходит лишь в начале XIV в. В это же время возрождаются различные по величине населенные пункты типа хуторов, деревень и значительных по площади поселков. Разведки, проведенные далеко не на всей территории земель древнего орошения к настоящему времени выявили около 15 таких поселений. Площадь их различна, например, поселение Куня-Уаз II состояло всего из 12-15 домов, а поселение Акча-Гелин I растянулось вдоль русла ирригационного канала на 5 км, хотя и состояло из 40 построек. Подобные населенные пункты всегда располагались вдоль оросительных магистралей, вытягиваясь узкими полосами, достигавшими в длину до 10 км. В золотоордынское время в Хорезме существовало значительное число поселений сельского характера [25, c. 127].
На огромной территории степей Северного Казахстана, помимо развалин многочисленных мавзолеев золотоордынского времени известно несколько городищ – Мав-либердинское на реке Уил, Байтакское на реке Большой Хобде и Тагатай на реке Нура. На этих городищах зафиксированы остатки кирпичных стен и следы оросительных каналов. В целом, однако, в этом степном регионе оседлость была развита слабо [25, c. 127-128].
На территории Западной Сибири в бассейнах Тобола и Иртыша известно довольно много средневековых городищ, большая часть которых относится ко времени Сибирского ханства. Достоверно золотоордынскими являются города Тюмень (политический центр улуса в XIV веке) на реке Туре, Искер (Себур, Сибирь) на реке Иртыше около города Тобольска. Известно также городище Тонтур в Барабинской степи на р. Оми. Города эти, значительно удаленные от современных им центров развитого градостроительства, имели все же фундаментальные постройки, возведенные квалифицированными архитекторами [25, c. 128].
В XIII–XIV вв. Южный Казахстан входил в состав Кок-Орды, юго-восточной части Улуса Джучи. В ходе монгольского нашествия многочисленные города в бассейнах рек Сыр-Дарьи, Таласа и Чу были разрушены, а население частично истреблено, частично угнано в плен. Проезжавший здесь в середине XIII в. Иоанн де Плано Карпини видел множество опустошенных городов и селений без каких-либо признаков жизни. В конце XIII – начале XIV в. происходит активное возрождение городской жизни в бассейне Сыр-Дарьи. Центром Кок-Орды стал город Сауран в 30 км к северо-западу от современного Туркестана. Около города Яныкурган Кзыл-Ординской области Казахстана располагаются остатки города Сыгнака. Около станции Тимур находятся остатки крупного города Отрара, где работал монетный двор в XIV веке. На правом берегу р. Жаны-Дарьи, в 115 км к западу от современной Кзыл-Орды располагаются остатки города Дженда – видного торгового и ремесленного центра низовий Сыр-Дарьи. Городище Яссы (Туркестан), где располается культовый комплекс, посвященный суфийскому проповеднику Хаджи-Ахмеду Ясеви, частично застроено современным городом Туркестаном. Практически все эти города известны по письменным источникам IX–XI веков и значительно переживают золотоордынское время, запустевая лишь к XVIII веку, а Туркестан продолжает жить и поныне [25, c. 129-130].
В.Л. Егоров насчитывает на территории бывшей Золотой Орды остатки 110 населенных пунктов, которые на настоящий момент по большей части археологизированы и представляют собой городища и селища. 30 городов, известных в средневековье до сих пор не локализованы [25, c. 139]. Археологические наблюдения близки к сведениям о 170 городах в степи, которые приводит Эвлия Челеби [85, c. 143]. Однако являются ли все городища и селища в степях от Днестра до Урала и Западной Сибири остатками городов? Очевидно, что нет.
Сам В.Л. Егоров считал наиболее важными золотоордынскими городами Сарай, Сарай ал-Джедид, Хорезм (Ургенч), Гюлистан, Бoлгар, Биляр, Азак, Крым, Каффу, Хаджи-Тархан, Орда-Базар, Бек-Базар, Укек, Сарайчик, Мохши, Шехр ал-Джедид, Маджар. Эти города выделены по наличию у них права монетной чеканки. Кроме того, к важнейшим относятся города Бельджамен, Тюмень, Трестаго, Аккерман, помеченные флажками на карте братьев Пицигани. Все они были не только центрами ремесла и торговли, но и важными административными центрами [25, c. 139].
Так, В.Г. Блохин высказал сомнение в завышенном, на его взгляд, уровне урбанизированности Золотой Орды. Он считает, что большинство памятников, исследованных лишь разведочно, не дают возможности отнести их к категории городов. Даже раскопанные площади на остатках крупных поселений незначительны по сравнению с размерами самих поселений. Естественно, что в подобных условиях данные о структуре, функциональной нагрузке, времени и условиях возникновения тех или иных поселений будут достаточно условны. Из всего списка городищ, который приведeн у В.Л. Егорова, В.Г. Блохин причисляет к остаткам городов лишь Увек, Хаджи-Тархан, а также Водян-ское, Селитренное и Царeвское городища. Статус ещe нескольких крупных поселений – Мечетного, Комсомольского, Красноярского, Самосдельского – автор предлагает определить после проведения широкомасштабных раскопок [5].
Естественно, что подобная постановка вопроса абсурдна. Археолог и историк, приняв эти правила, лишаются возможности не просто рассуждать о золотоордынских городах в общем, но даже судить об интерпретации того или иного отдельно взятого объекта «до проведения широкомасштабных исследований». К сожалению, для многих памятников археологии такое время не наступит никогда – это совершенно очевидно. Таким образом, мы сталкиваемся с проблемой археологической и исторической идентификации памятника, и рискуем превратить любой поселенческий памятник в непознаваемый объект. Ясно также, что проблема состоит в степени допущения, с которой мы готовы смириться в ходе исторической интерпретации.
Известным фактом является отсутствие у большинства золотоордынских городов укреплений – во всяком случае, у тех, которые существовали в степях. Исходя из общепринятой археологической терминологии, мы должны назвать остатки этих городов «селищами» (даже те, которые В.Г. Блохин определяет в качестве остатков городов). Тем не менее, по сложившейся традиции они именуются городищами, поскольку являются остатками крупных городов, то есть поселений, которые современниками назывались городами. Теоретические основы отнесения того или иного поселения к городам Золотой Орды ещe не выделены и не разработаны. Можно предложить в качестве таковых следующие:
1. Исключительно большие размеры памятника (размеры золотоордынских городищ варьируются в пределах от 15 га до 36 кв. км). Этот критерий субъективен, но учесть все местные особенности невозможно. Л.Ф. Недашковский, например, предлагает остатками крупных городов считать памятники с площадью 205–3385 га (таких в Нижнем Поволжье всего четыре – Увек, Царевское, Селитренное городища и Шареный бугор, что несколько расходится с точкой зрения В.Г. Блохина). К группе малых городов он относит памятники с площадью 10-100 га, к остаткам сельских поселений – селища с площадью 1-7 га, а к группе деревень – селища с площадью менее 1 га [58, c. 15].
2. Наличие богатого подъемного материала, включающего остатки столовой и тарной посуды, в том числе поливной.
3. Наличие богатого нумизматического материала – медных и серебряных монет.
4. Наличие на памятнике остатков строений из обожженного кирпича, а также поливных изразцов, мозаики и майолики.
5. Наличие мощного культурного слоя, датирующегося как минимум XIV веком.
6. Наличие среди находок большого числа фрагментов ремесленных изделий (не
только керамики) – костяных, железных, медных, стеклянных, а также, возможно, следов производств.
7. Наличие на памятнике свидетельств транзитной торговли – значительное число
предметов импорта, свинцовых грузиков-пломб, медных гирек, бронзовых и костяных
весов и пр.
8. Возможность соотнесения памятника с упоминающимся в письменных источниках или с отмеченным на средневековых картах золотоордынским городом по особенностям топографии или по монетному материалу.
9. Одним из критериев отнесения памятника археологии к категории городов может явиться свидетельство чеканки на нем монеты в свое время, пусть даже в краткий
период. Это будет означать, что поселение являлось административным и экономическим центром большой или малой округи, а значит – выполняло функции города (конечно, при этом следует также учитывать факт наличия обильной монетной чеканки в кочевой ставке – Орде, которая городом не являлась, по крайней мере, стационарным).
Кроме того, нужно иметь в виду, что средневековые критерии города не всегда совпадали с современными. Если населенный пункт считался городом в средние века и это зафиксировано в письменных источниках, у нас нет оснований считать его остатками сельского поселения.
Особенности городов в Золотой Орде.
Широкомасштабные исследования золотоордынских городов, проведенные Поволжской археологической экспедицией в 60-70-е гг. XX в. показали, что они отличались от современных им городов Востока и Запада. Анализу своеобразия городов Золотой Орды посвящен ряд ставших классическими работ Г.А. Федорова-Давыдова и В.Л. Егорова [23; 24; 27; 82, c. 12–16]. Основными их признаками являются возникновения «на пустом месте» по воле ханов, усадебная планировка, отсутствие крепостных стен и в результате этого – огромные размеры.
Одной из характерных особенностей золотоордынских городов степной зоны является усадебно-уличный характер их застройки. Уже первые исследования Царевского городища показали, что юго-восточная часть его была занята крупными усадьбами, которые представляли собой целые кварталы, в то время как в остальных частях города дома стояли вдоль улиц [77, c. 251; 78; 54; 55; 80; 27]. Дальнейшие раскопки Селитренного и других золотоордынских городищ доказали, что и там сохранялись те же принципы застройки [82, c. 12-16].
К сожалению, никаких конкретных сведений о начале строительства городов в Золотой Орде в письменных источниках не содержится, поэтому Г.А. Федоров-Давыдов предположил, что этот процесс проистекал примерно так же, как в Монголии. О строительстве Каракорума сообщает Рашид-ад-Дин: «Так как он [Угэдэй] еще раньше привез с собой из Китая разных ремесленников и мастеров всяких ремесел и искусств, то приказал построить в [своем] юрте Каракоруме, где он по большей части в благополучии пребывал, дворец с очень высоким основанием и колоннами, как и приличествует высоким помыслам такого государя. Каждая сторона того дворца была длиной в полет стрелы. Посредине воздвигли величественный и высокий кушк и украсили то строение наилучшим образом и разрисовали живописью и изображениями и назвали его «карши» [дворец]. [Каан] сделал [его] своим благословенным престольным местом. Последовал указ, чтобы каждый из [его] братьев, сыновей и прочих царевичей, состоящих при нем, построил в окрестностях дворца по прекрасному дому. Все повиновались приказу. Тогда те здания были окончены и стали прилегать одно к другому, то [их] оказалось целое множество [63, c. 40].
Следует отметить, что слои XIII в. в настоящее время на золотоордынских городищах почти не исследованы, поэтому все рассуждения о первоначальной структуре золотоордынского города во многом гипотетичны. Однако усадебная планировка сохраняется на протяжении всего периода существования Золотой Орды, и в настоящее время мы имеем достаточно сведений об усадьбах XIV в. Усадьбы феодальной знати и зажиточных горожан занимали значительную площадь – 5000–10000 кв. м [27, c. 268], вероятно, в связи с этим все исследованные на данный момент усадьбы раскопаны лишь частично. Тем не менее, структура их в общем и целом достаточно изучена. Крупные усадьбы состояли из дома владельца, жилищ прислуги, хозяйственных построек. Каждая усадьба имела свой водоем (хаус) и была обнесена забором (дувалом). Часто на ее территории располагались ремесленные мастерские, продукция которых использовалась внутри усадьбы и при избытке могла поступать на рынок. Г.А. Федоров-Давыдов подчеркивал сходство структуры усадеб Царевского городища с усадьбами Каракорума [55, c. 89; 21, c. 128, рис. 80].
Еще одним важным признаком новых городов является отсутствие укреплений и, соответственно, трехчастной структуры, характерной для средневековых городов Востока и Запада, в которых выделялись цитадель (кремль, арк), часть, ограниченная городской стеной (посад, шахристан), и пригород (селище, рабат). Некоторые города, пришедшие на смену поселениям более раннего времени, сохранили их первоначальный план. Таков, например, Нижний Джулат на Северном Кавказе [86, c. 47; 44]. Примечательно, что наиболее значимые общественные здания (например Джума мечеть) находились внутри цитадели. Но «ханские» города, построенные на «пустом месте», четкой структуры не имели: плотная застройка центральной части плавно перетекала в более разреженную окраину и пригород.
В смутные времена «великой замятни» 60–80-х гг. XIV в. в некоторых золотоордынских городах начинают возводиться небольшие земляные валы, огораживающие лишь часть города. Такие валы известны на Селитренном, Водянском и Царевском городищах. То, что эти укрепления построены в то время, когда города уже существовали, хорошо видно на примере Царевского городища, где ров и вал прошли прямо по территории аристократической усадьбы, разрезав ее ограду и разрушив хозяйственные постройки [55]. Последние исследования показали, что прекрасно сохранившийся вал Булгарского городища тоже относится к этому времени .
Если в городах Нижнего Поволжья валы не могли играть роль серьезных фортификационных сооружений, то в Солхате в 70-е гг. строится настоящая крепостная стена из местного известняка. История возведения этих укреплений чрезвычайно интересна [48, c. 219-228]. Первые укрепления в виде рва возникают в Солхате в 1362-65 гг., и связаны они с угрозой литовского вторжения. С 1375 по 1380 гг. по приказу беклярибека Мамая в Солхате возводится каменная крепость. Крепостная стена длиной более 6 км была усилена башнями, число которых, по мнению М.Г. Крамаровского, достигало 65 [48, c. 225]. По замыслу Мамая каменные стены Солхата должны были уравновесить оборонительный потенциал Каффы и сдержать генуэзскую экспансию. Однако осуществление столь грандиозного проекта подорвало экономику Крыма, вызвало недовольство большей части населения и в конечном счете послужило существенной причиной поражения всесильного Мамая, утратившего какую-либо поддержку [48, c. 227-228].
Ничем не стесненные города Золотой Орды достигали огромных размеров. Вот что писал о Сарае магрибский путешественник Ибн Баттута: «Однажды мы выехали верхом с одним из старейшин его, намереваясь объехать его кругом и узнать объем его. Жили мы в одном конце его и выехали оттуда утром, а доехали до другого конца его только после полудня. Совершили там молитву полуденную, поели и добрались до нашего жилища не раньше, как при закате. Однажды мы прошли его в ширину, пошли и вернулись через пол дня, и все это сплошной ряд домов, где нет ни пустопорожних мест, ни садов» [75, c. 306]. Размеры Сарая (Селитренное городище) исследователи оценивали по данным археологии от 10 кв. км. до 36 кв. км [25, c. 115]. Современные исследования показали, что площадь собственно города составляет около 15 кв. км, а далеко в степь от него тянутся некрополи с мавзолеями из сырцового и обожженного кирпича [68, c. 289-295].
Численность жителей Сарая оценивалась в 75000 человек. Ибн Арабшах приводит интересный эпизод, который подтверждает сведения о величине и плотности населения в Сарае: «Это был один из величайших городов по положению своему и населеннейший по количеству народа. Рассказывают, что у одного из вельмож его сбежал невольник и, поселившись в месте, отдаленном от большой дороги, открыл там лавочку и торговал в ней, снискивая себе пропитание. Так прожил этот негодяй около 10 лет, и господин его ни разу не встречал его там, не сходился с ним и не видел его, вследствие величины его (города) и многочисленности жителей его» [75, c. 463].
Огромные размеры новых городов в Золотой Орде и отсутствие в них четко выделенных частей привело некоторых исследователей к мысли, что они не являются настоящими городами. Так, М.Г. Крамаровский называет их «агломерациями», в которых жилые кварталы перемежаются с садами, пастбищами и сельскохозяйственными угодиями [46, c. 110]. Настоящим городом, по его мнению, был Солхат, площадь которого составляла всего 2 кв. км. С этим мнением трудно согласиться. Прежде всего, автор не последователен. Буквально на следующей странице он пишет, что в истинном городе, Солхате не было плотной застройки, и между домами было много садов и огородов [46, c. 112]. Если же мы посмотрим на план Царевского городища, снятый в середине XIX в., когда рельеф еще хорошо прослеживался, то на нем видно, что вся центральная часть этой «агломерации» (в пределах вала) чрезвычайно плотно застроена [71, рис. 4]. Кстати, площадь этой центральной части также составляет 2 кв. км. За валом застройка менее плотная, но здесь много больших усадеб, примыкающих друг к другу. Конечно, здесь могли быть сады и даже огороды, но никакие крупные поля и пастбища в пределы города просто не вместились бы. Такая же ситуация, вероятно, была и на Селитренном городище, но на этом памятнике рельеф прослеживается гораздо хуже, и о застройке можно судить в основном по материалам раскопок. И, наконец, Ибн Баттута, видевший Сарай воочию, говорит о сплошном ряде домов, «где нет ни пустопорожних мест, ни садов» [75, c. 306].
Сложение городской структуры.
Несмотря на значительную степень исследованности золотоордынских городов XIV в., до сих пор невозможно сделать исчерпывающие выводы об их структуре. Это связано, прежде всего, с огромными размерами городских центров. Так, например, широкомасштабные раскопки Селитренного городища, площадь которых составляет в настоящее время около 30000 кв. м, затронули лишь небольшую часть памятника, общая площадь которого не менее 15 кв. км [68]. Можно констатировать лишь, что города Золотой Орды имели усадебно-уличный характер застройки, и там отсутствовали кварталы сплошной застройки, характерные для большинства городов Востока.
Тем не менее, раскопки аристократического района Сарая (Селитренное городище) содержат данные, которые позволяют предположить, каким именно образом происходило сложение городской структуры во времена хана Узбека. Район этот, расположенный между буграми Кучугуры и Красный, возник в 30-е гг. XIV в. Здесь был исследован общественный центр, состоящий из Джума мечети, здания медресе или ханака, а также общественной бани-хаммам [43; 90]. Общественные постройки окружали дома рядового населения. Также в этом районе были исследованы четыре большие аристократические усадьбы.
Самым значительным зданием в этом комплексе была большая мечеть [32, c. 354-357; 40, c. 24-27]. Она состояла из двух помещений – молитвенного зала (1) и пристройки (2) в северо-западной части здания. Молитвенный зал мечети был квадратным в плане размерами 36,5 х 35,5 м. Главный вход в него оформлен массивным порталом, который обращен к площади. Еще два входа с порталами меньшей величины были сделаны в западной и восточной стенах (подробно о мечети Сарая в главе «Архитектура и искусство).
Пространство к западу от мечети занимали жилые дома (5). К южному отрезку ее западной стены два дома были пристроены вплотную. В северной части между западной стеной мечети и стеной большого многокомнатного дома оставался проход шириной 2 м. Западнее к этому дому был пристроен еще один, с которым они образовывали единый жилой комплекс. Между северным и южным массивами домов проходила улица шириной около 15 м, которая, вероятно, вела к несохранившемуся западному входу в мечеть.
С южной стороны мечети находился некрополь, состоявший из нескольких мавзолеев, склепов и могил с кирпичными надгробиями (мастаба) [83]. Некрополь возник, когда мечеть уже существовала. Возможно, это даже произошло, когда она перестала функционировать, а весь район пришел в запустение.
К востоку от мечети располагалось большое многокомнатное здание (3), которое по ряду признаков также можно считать общественной постройкой, связанной с мусульманской религией – медресе или ханака [36, c. 129-151; 39, c. 82-98; 40, c. 64-65]. Здание, исследованное частично, скорее всего, имело прямоугольную форму и состояло из ряда помещений, окружающих внутренний двор. Раскопками были вскрыты два взаимно перпендикулярных крыла здания. Западная стена его была направлена паралельно восточной стене мечети и находилась в 6,0 м от нее. Стены постройки были сложены из сырцового кирпича, а внешний, юго-западный угол укреплен круглой в плане башней-контрфорсом из обожженного кирпича. По линии С-Ю длина здания составляла около 20 м, по линии З-В – 15,1 м. Все помещения, кроме одного, пристроенного позднее, располагались в ряд по двум перпендикулярным осям. Северо-западное крыло здания занимали пять помещений, четыре из которых представляли собой жилые комнаты почти одинакового размера и сходной планировки, а пятое являлось небольшой кладовкой. Незначительное количество следов хозяйственной деятельности и бытовых предметов, а также полное отсутствие внутренних перепланировок, столь характерных для золотоордынских жилых домов, позволяет предположить, что у этих комнат не было постоянных владельцев.
В центре юго-восточного крыла здания располагалось квадратное в плане помещение домовой мечети с михрабной нишей в южной стене. К востоку от молельной комнаты находились еще две жилые комнаты. По всей видимости, это здание является учреждением, связанным с мусульманской религией, таким как медресе или ханака. В одном крыле его находились стандартные комнаты для студентов или паломников, а в другом – домовая мечеть и жилище духовного наставника или содержателя странноприимного дома.
К югу от большой мечети располагалась общественная баня-хаммам (4), предназначенная для зажиточных слоев населения [29, c. 174-226; 37, c. 71-72]. Фасад ее находился напротив главного портала мечети и восточного отрезка ее северной стены. Баню и мечеть разделяла площадь или улица шириной 11м. Здание бани было вытянуто вдоль меридиональной оси и имело размеры 26 х 13,3-15,8 м. Внутри бани было девять помещений различного назначения, среди которых можно упомянуть обширный предбанник с теплыми суфами вдоль трех стен, чашей фонтана в центре, узорно выложенным кирпичами полом и решетками-панджара с цветными стеклами в окнах. Стены раздевален были украшены поливными изразцами, а пол узорно выложен шестиугольными кирпичными плитками и изразцами бирюзового цвета. Отделение для мытья состояло из крестообразного зала и четырех небольших комнат по его углам.
К северу от бани находились жилые кварталы [28]. Здесь раскопано несколько домов с деревянными и сырцовыми стенами. Рядом с одним из домов обнаружены основания трех юрт. Наличие их свидетельствует о присутствии в городах кочевников или о сохранении кочевых традиций в среде городского населения.
Отдельные общественные здания, такие как мечети [32], общественные бани [29; 84; 87], медресе [36; 88, c. 106-108; 46, c. 113-116] исследованы во многих городах Золотой Орды, однако на Селитренном городище раскопан целый комплекс этих зданий, образующий общественный центр большого района города и единый архитектурный ансамбль. Все здания группируются вокруг большой мечети. К ней примыкает помещение суда или другого присутственного места. Благодаря наличию мечети, на этом участке было размещено здание духовной семинарии или гостиницы для паломников. И, наконец, рядом с мечетью находилась общественная баня. Следует отметить, что бани в мусульманских странах, как и в Древнем Риме, служили не только гигиеническим целям. Они являлись своеобразными клубами, местами отдыха, развлечения и общения, то есть выполняли функции общественных учреждений. Более того, баня, расположенная рядом с мечетью, могла являться ее вакуфным владением, как это часто бывало в странах Востока. Комплекс общественных зданий окружали жилые кварталы.
Стратиграфические исследования показали, что первой на этом участке была построена мечеть. Стены ее ориентированы по сторонам света с отклонением от меридиана к востоку на 30 градусов. По канонам мусульманской религии мечеть должна быть сориентирована по кыбле, то есть быть направлена михрабом на Мекку. Неизвестно, каким образом делались вычисления при постройке Селитренской мечети, но в них была допущена ошибка. Несложные расчеты показывают, что на самом деле отклонение от оси север-юг должно составлять 16,7 градусов. Баня, медресе и жилые дома были построены позднее.
В этом же районе исследованы четыре крупные аристократические усадьбы. То, что хозяевами этих усадеб являлись именно верхи золотоордынского общества, свидетельствует наличие в домах больших парадных залов, предназначенных для приемов, аналогичных описанным Гийомом де Рубрук и Марко Поло пирам во дворцах великого каана в Монголии [33, c. 340-377; 34, c. 117-1264; 35, c. 102-112]. Крупные усадьбы, окруженные дувалом, составляли целые кварталы города. Они состояли из центрального дома, жилищ прислуги, хозяйственных построек, различных мастерских, других построек, таких как садовые павильоны и усадебные бани. Тем не менее они также были вписаны в городскую планировку. Свидетельством этого является тот факт, что стены их имеют такое же направление, как стены мечети и окружающих ее построек. Это доказывает, что в XIV в. город строился по единому плану. Вероятно, при разбивке каждого нового района сначала возводилась мечеть, ориентированная по кыбле, а к ней привязывались остальные здания.
Таким образом, в XIV в. золотоордынские города, хотя и сохранили усадебную планировку, отнюдь не являлись беспорядочным скоплением усадеб. Они строились по четкому плану, имели широкие улицы и были хорошо благоустроены.
Благоустройство золотоордынских городов.
Известная исследовательница Северного Кавказа Т.М. Минаева в своем очерке о Маджаре писала: «улицы были тесные, узкие, грязные» [53, c. 131-161]. Здесь явно сказался стереотип восприятия средневекового города. Действительно, в сжатых крепостными стенами городах Западной Европы, Ближнего и Среднего Востока улицы вынужденно делались узкими. Но в ничем не стесненных золотоордынских поселениях, как было показано выше, они могли иметь ширину 10-15 м. В том же Маджаре В.А. Городцов раскопал участок улицы, разделяющей усадьбы [19, c. 197-198]. Улица представляла собой «долину», по обеим сторонам которой располагались остатки построек. Разрез улицы показал, что она имела ширину чуть более 3,5 м и была с двух сторон ограничена глинобитными валами, которые являлись дувалами усадеб.
В степной зоне, где выпадает относительно мало осадков, улицы не мостились, только в отдельных местах встречаются вымостки из обломков обожженных кирпичей. Иная ситуация наблюдается в Болгаре, стоящем на черноземе, который при значительной влажности климата большую часть года представляет собой вязкую жирную грязь. Здесь на многих улицах были сделаны деревянные мостовые шириной около 2 м [4, c. 317–319].
Перед социально значимыми объектами, такими как Джума мечеть, большие мавзолеи, общественные бани, были сделаны площади, вымощенные каменными плитами [4, c. 313-316]. На площадях часто находились уличные водоемы, сложенные из камня. В центре площади мог быть устроен фонтан. Основания такие фонтанов найдены в Болгаре перед несколькими общественными банями. Площадь перед медресе «Узбека» в Солхате изображена на рисунке М.М. Иванова. Пространство перед порталом вымощено каменными плитами, а с левой стороны находится источник с водоемом.
Большое значение для любого города имеет система водоснабжения. Поэтому золотоордынские города обычно строились по берегам рек. Вода из рек и других естественных водоемов черпалась при помощи чигирных устройств. Сами чигирные колеса не были найдены, так как они делались из дерева, но чигирные сосуды – одна из наиболее массовых категорий керамики, находимых при раскопках золотоордынских городов и поселений. Вода поступала в систему арыков, которые плотной сетью покрывали все пространство города. Для накопления воды служили водоемы-хаузы. Хаузы находились как на улицах, так и внутри крупных усадеб. В общественные здания, такие как бани, а также в уличные водоемы и фонтаны вода поступала по водопроводу, сложенному из керамических труб-кубуров. Значительные по протяженности линии водопровода были найдены на Селитренном и Царевском городищах, а также в Болгаре [4, c. 333-334]. Интересное строение имел водопровод в Маджаре, описанный землемером А.П. Архиповым. Он состоял из высокого сводчатого коридора, сложенного из кирпича. Архипов нанес водопровод на план, общая длина его составила около 650 м [19, c. 166-167].
Вода в арыках и хаузах использовалась для различных нужд, но чистой питьевой водой жителей городов снабжали многочисленные колодцы. В Волжской Булгарии стенки колодцев укрепляли деревянными срубами [4, c. 322-329]. В Нижнем Поволжье колодцы выкладывали кирпичом, лекальным кирпичом, камнем [70, c. 288-289].
Все звенья сложной системы водоснабжения города были исследованы на Царевском городище [70]. Источниками воды здесь служили три крупных водоема: водохранилище на реке Кальгута, водохранилище на реке Царевка, и каскад озер на севере города у подножия сырта. С помощью систем плотин, шлюзов и дамб эта вода направлялась в город. Водяными магистралями служили выкопанные каналы – арыки. Из Кальгуты каналы отводили воду на запад от города, в пригороды и орошаемые поля, а также в обводной канал в центре города. Из Царевки вода по каналам шла в город с востока, образуя единую систему с Солодовскими ериками. Из каскада водохранилищ вода поступала в обводный канал центра города, откуда распределялась по северным районам сетью более мелких арыков. Излишки воды, с помощью системы шлюзов в восточной части канала, могли отводиться в Солодовские ерики, где с помощью плотин также были устроены искусственные водохранилища. Вероятно, был возможен и обратный процесс. В случае нужды вода могла поступать из Солодовских водохранилищ в южную часть обводного канала, излишки ее уходили в Сахарное озеро. Бассейны-хаузы южной части города наполнялись самотеком, с помощью неглубоко залегающих грунтовых вод. Река Кальгута также снабжала водой и западные районы города: местность между Солончатым озером и рекой была покрыта сетью каналов. Южная и юго-восточная части города не имели развитой сети каналов, источниками воды являлись водоемы-хаузы, наполняемые близко залегающими грунтовыми водами. Для обеспечения жителей питьевой водой служили колодцы различного устройства. В некоторых из них обнаруживались глиняные трубы, которые могли служить водопроводами из колодца, или быть деталями фонтанов [70, c. 288-289].
В тех городах, где существовало избыточное увлажнение, грунтовые воды удалялись при помощи дренажных систем. Дренажная система, состоящая из отводных каналов, обложенных деревом и водоразборных и поглощающих колодцев, укрепленных деревянными срубами, была раскопана в Болгаре [4, c. 337-340].
Для отвода сточных вод в городах была сделана канализация. Участок канализационной системы вскрыт на Селитренном городище под площадью между мечетью и общественной баней. В нее по сливному лотку поступала вода из моечных помещений бани. Для сооружения канализации была выкопана траншея, в которую уложены деревянные трубы, сделанные из выдолбленных в средней части бревен. Вода по этим трубам поступала в квадратный в плане колодец-отстойник, стенки которого обложены обожженным кирпичом. Излишки воды стекали дальше по другой ветке канализационного канала [38, c. 165].
Следует упомянуть и уникальное для городов XIV в. гигиеническое сооружение – общественный туалет на Селитренном городище. Он находился прямо на улице, за общественной баней. Туалет представлял собой небольшое здание со стенами фахверковой конструкции. Он был разделен на два отдельных помещения, что также указывает на его общественный характер [28, c. 165]. Такое гигиеническое сооружение является элементом развитого урбанизма.
Золотоордынские города возникли не в результате длительного исторического развития, а в короткие сроки по повелению ханов. В считанные десятилетия они достигли небывалого расцвета, поражая своей красотой, размерами и благоустройством. Впитав в себя градостроительные традиции многих народов, они не стали калькой современных им урбанистических центров, а приобрели своеобразный, ни с чем не сравнимый облик. Просуществовав чуть более столетия, они сошли с исторической арены почти не оставив следа; сохранились лишь те города, которые были построены в традиционно оседлых районах. Степные города Золотой Орды можно сравнить с растениями-эфемерами. Ранней весной в голой унылой степи вдруг появляются отдельные звездочки тюльпанов, и вскоре вся степь полыхает алым цветом. Проходит короткое время, и цветы исчезают, как будто их и не было. И только семена, брошенные в землю, остаются в ней до следующей весны.

1. Абусеитова М.Х. Джувайни об «Отрарской катастрофе» // Вопросы истории (Каз-ГУ). Вып. 7. Алматы, 1975. C. 108-123.
2. Байпақов К.М., Смағұлов Е.А. Ортағасырлық Сауран шаһары. Средневековый город Сауран. The medieval town Sauran. Алматы: Credo, 2005. 202 c.
3. Байпаков К.М., Ерофеева И.В., Иночкин В.А., Кривобокова С.С., Сдыков М.Н.
Уральск: древний и современный. Очерки истории. Уральск, 2012. 384 с.
4. Баранов В.С. Вопросы благоустройства города Болгара и их археологическое изучение // Город Болгар. Монументальное строительство, архитектура, благоустройство. М.: «Наука», 2001. С. 311-351.
5. Блохин В.Г. Золотоордынские города Нижнего Поволжья: проблема социокультурной идентификации археологических бытовых памятников // Проблемы археологии Нижнего Поволжья. II Международная Нижневолжская археологическая конференция. Тезисы докладов. Волгоград : ВолГУ, 2007. С 164-171.
6. Блохин В.Г., Яворская Л.В. Археология золотоордынских городов Нижнего Поволжья. Волгоград: ВолГУ, 2006. 268 с.
7. Варваровский Ю.Е. К вопросу о «теории двух Сараев» и локализации города Гюлистана // Археологические вести. №7. СПб., 2000. С. 251-265.
8. Васильев Д.В. Городище Ак-Сарай // Археология Нижнего Поволжья на рубеже тысячелетий: Материалы всероссийской научно-практической конференции. Астрахань: Изд-во АГПУ, 2001 г. С. 68-71.
9. Васильев Д.В. Ислам в Золотой Орде. Историко-археологическое исследование. Астрахань: ИД «Астраханский университет», 2007. 192 с.
10. Васильев Д.В. К вопросу о местонахождении первой столицы Золотой Орды // Золотоордынское наследие. Материалы Международной научной конференции «Политическая и социально-экономическая история Золотой Орды (XIII–XIV вв.)». 17 марта 2009 г. Сб. статей. Вып. 1. Казань: Изд. «Фэн АН РТ, 2009. С. 436-445.
11. Васильев Д.В. Некоторые результаты исследований на раскопе №2 // Самосдельское городище: вопросы изучения и интерпретации. Астрахань: Изд. Сорокин Роман Васильевич, 2011. С. 36-48.
12. Васильев Д.В. О пути Гильома Рубрука через дельту Волги и о населённых пунктах, которые он посетил // Золотоордынское наследие. Выпуск 2. Материалы второй Международной научной конференции «Политическая и социально-экономическая история Золотой Орды», посвящённой памяти М.А. Усманова. Казань, 29–30 марта 2011 г. Казань: ООО «Фолиант», Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2011 С. 64-72.
13. Васильев Д.В. Город и область Саксин в свете новых данных археологии // По
волжская археология. №2 (12), 2015 г. С. 189-267.
14. Васильев Д.В., Гречкина Т.Ю., Зиливинская Э.Д. Раскопки на городище Самосделка в Астраханской области в 2000-2004 гг. // Российская археология, 2006. № 4. C. 24-36.
15. Волков И.В. Золотоордынская принцесса, современные «историки-новаторы» и город Сарай ал-Джедид, не связанные между собой // Нижневолжский археологический вестник. Вып. 8. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2006. С. 302-312.
16. Волков И.В. Источники о двух столицах Золотой Орды // Город и степь в контактной Евро-Азиатской зоне. III Международная научная конференция, посвящённая 75-летию со дня рождения Г.А. Фёдорова-Давыдова (1931–2000). Тезисы докладов. Москва: «Нумизматическая литература», 2006. С. 119-120.
17. Гончаров Е.Ю. Старый и Новый Сарай – столица Золотой Орды (новый взгляд на известные источники) // Степи Европы в эпоху средневековья. Т. 1. Донецк: Изд-во ДонНУ, 2000. С. 345-351.
18. Гончаров Е.Ю. Монетные дворы Улуса Джучи // Труды II МНК «Монеты и де
нежное обращение в монгольских государствах в XIII–XIV вв.» Муром, 6–12 сентября
2003 г. М.: «Нумизматическая литература», 2005. С. 97-102.
19. Городцов В.А. Результаты археологических исследований на месте развалин
г. Маджара в 1907 // Труды XIV археологического съезда. М., 1911. С. 162-208.
20. Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и её падение. М.-Л.: Изд-во АН
СССР, 1950. 505 с.
21. Древнемонгольские города. М.: «Наука», 1965. 371 с.
22. Евстратов И.В. О золотоордынских городах, находившихся на местах Селитренного и Царёвского городищ (опыт использования монетного материала для локализации средневековых городов Поволжья) // Эпоха бронзы и ранний железный век в истории древних племён южнорусских степей. Ч. 2. Саратов, 1997. С. 88-118.
23. Егоров В.Л. Причины возникновения городов у монголов в XIII–XIV вв. // История СССР. 1969. № 4. С. 39-49.
24. Егоров В.Л. Золотоордынский город (причины возникновения, историческая география, домостроительство): автореф. дис .… канд. ист. наук. М., 1973. 24 с.
25. Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII-XIV вв. – М.: «Наука», 1985. 245 с.
26. Егоров В.Л. Золотая Орда: мифы и реальность. М.: «Знание», 1990. 64 с.
27. Егоров В.Л. Города Руси и Золотой Орды в XIII-XIV вв. – общее и особенное // Научное наследие А.П.Смирнова и современные проблемы археологии Волго-Камья. Материалы научной конференции. М.: Изд-во ГИМ, 2000. С. 263-272.
28. Зиливинская Э.Д. Жилые постройки Сарая по материалам раскопок 1984 года // Историко-археологическое изучение Поволжья. Йошкар-Ола: МарГУ, 1994. С. 114–120.
29. Зиливинская Э.Д. Бани Золотой Орды // Практика и теория археологических исследований. М.: Институт археологии РАН, 2001. С. 174–226.
30. Зиливинская Э.Д. Усадьбы золотоордынских городов. Астрахань: ИД «Астраханский университет», 2008. 172 с.
31. Зиливинская Э.Д. Раскопки усадьбы на Красном бугре Селитренного городища //Степи Европы в эпоху средневековья. Т.6. Донецк: Изд-во ДонНУ, 2008. С. 17–93.
32. Зиливинская Э.Д. Золотая Орда, как архитектурная провинция ислама: мечети
Среднего и Нижнего Поволжья, Северного Кавказа и Крыма // Archeologia abrahamica. М.: «Индрик», 2009. С. 349-385.
33. Зиливинская Э.Д. Влияние архитектуры Средней Азии на формирование усадебных зданий в Золотой Орде. // Отзвуки Великого Хорезма. М.: ИЭА РАН, 2010. С. 340-377.
34. Зиливинская Э.Д. Усадебные и дворцовые здания Золотоордынских городов
Нижнего Поволжья. Планировка, традиции, инновации // Степи Европы в эпоху средневековья. Т. 8. Донецк: Изд-во ДонНУ, 2010. С. 97-164.
35. Зиливинская Э.Д. Традиции архитектуры Среднего Востока в усадебном домо
строительстве Золотой Орды // Археология, этнография и антропология Евразии. 2011. № 2. С. 102-112.
36. Зиливинская Э.Д. Медресе и ханака в Золотой Орде (по письменным источникам и археологическим данным). // Проблемы истории, филологии и культуры. 2011. № 2. С. 129-151.
37. Зиливинская Э.Д. Очерки культового и гражданского зодчества Золотой Орды. Астрахань: ИД «Астраханский университет», 2011.252 с.
38. Зиливинская Э.Д. Структура золотоордынских городов во времена хана Узбека // Ислам и власть в Золотой Орде. Казань: Ин-т истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2012. С. 154-178.
39. Зиливинская Э.Д. Культовые постройки времени Узбека в Золотой Орде // Золотоордынская цивилизация. № 6. Казань, 2013. С. 82-98.
40. Зливинская Э.Д. Архитектура Золотой Орды. Часть 1. Культовое зодчество. М. Казань: «Отечество», 2014. 228 с. + 220 с. илл.
41. Зиливинская Э.Д. Маджар // Маджар и Нижний Джулат. Из истории золотоордынских городов Северного Кавказа. Нальчик: Издательский отдел КБИГИ, 2015. С. 7–109.
42. Зиливинская Э.Д., Алексейчук С.Н. Усадебное здание на XV раскопе Селитренного городища // Степи Европы в эпоху средневековья. Т. 3. Донецк: Изд-во ДонНУ, 2003. С. 295-345.
43. Зиливинская Э.Д., Васильев Д.В. Раскопки общественного центра в аристократическом районе Сарая // Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2011. № 1. С. 204-213.
44. Зиливинская Э.Д., Чеченов И.М. Нижний Джулат // Маджар и Нижний Джулат. Из истории золотоордынских городов Северного Кавказа. Нальчик: Издательский отдел КБИГИ, 2015. С. 109-177.
45. Козин С.А. Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 г. под названием Mongrolun Niruca tobciyan. Юань Чао Би Ши. Монгольский обыденный изборник. М.-Л.: Издательство Академии наук АН СССР, 1941. 611 с.
46. Крамаровский М.Г. Золотая Орда как цивилизация // Золотая Орда. История и культура. СПб., 2005. С. 13-173.
47. Крамаровский М.Г. Город и городская жизнь в Золотой Орде // История татар с древнейших времён. В семи томах. Том. III. Улус Джучи (Золотая Орда) XIII – середина
XV в. Казань, 2009. С 567-589.
48. Крамаровский М.Г. Человек средневековой улицы. Золотая Орда, Византия, Италия. СПб.: «Евразия», 2012. 494 с.
49. Кубанкин Д.А. Христианское население золотоордынского города Укек // Диалог городской и степной культур на евразийском пространстве. Материалы V Международной конференции, посвященной памяти Г.А.Федорова-Давыдова. Казань, Астрахань, 2011. С. 211-216.
50. Кубанкин Д.А. Русская община золотоордынского города Укека // Поволжская археология. 2012. № 1. С. 172-190.
51. Кузнецов В.А. Эльхотовские ворота в X–XV веках. Владикавказ: ФГУП «Издательство «Кавказская здравница», 2003. 194 с.
52. Марыксин Д.В., Алпаткина Т.Г. Первые результаты работ на городище Жалпактал // Маргулановские чтения – 2011. Материалы международной археологической конференции. Астана, 20-22 апреля 2011 г. Астана: ЕНУ им. Л.Н. Гумилева, 2011. С. 312-316.
53. Минаева Т.М. Золотоордынский город Маджар // Материалы по изучению Ставропольского края. Вып. 5. Ставрополь, 1953. С. 131-161.
54. Мухамадиев А.Г., Федоров-Давыдов Г.А. Раскопки богатой усадьбы в Новом Сарае // Советская археология. 1970. № 3. С. 149-171.
55. Мухамадиев А.Г., Федоров-Давыдов Г.А. Раскопки усадьбы на Царевском городище // Вестник МГУ. 1978. № 3. С. 88-102.
56. Насонов А.Н. Монголы и Русь: (история татарской политики на Руси). М.-Л.,
1940. 123 с.
57. Недашковский Л.Ф. Социальный облик крупных золотоордынских городов Нижнего Поволжья и поселений их округи // Учёные записки Казанского государственного университета. Гуманитарные науки. Том 151. Кн. 2, часть 1. 2009. С. 72-81.
58. Недашковский Л.Ф. Золотоордынские города Нижнего Поволжья и их округа. М.: «Восточная литература», 2010. 351 с.
59. Пачкалов А.В. К вопросу об интерпретации эпитета «ал-Джедид» (по материалам городов улуса Джучи) // Поволжье в средние века. Тезисы докладов Всероссийской научной конференции, посвящённой 70-летию со дня рождения Германа Алексеевича Фёдорова-Давыдова (1931-2000). Нижний Новгород: Изд-во НГПУ, 2001. С. 60-62.
60. Пачкалов А.В. Сведения о золотоордынском городе, располагавшемся в селе Комсомольский (Аксарайский) Астраханской области // Перекрёстки истории. Актуальные проблемы исторической науки. Астрахань: ИД «Астраханский университет», 2007. С. 136-139.
61. Пачкалов А.В., Скисов С. Ю. Нумизматические находки на Красноярском городище в Астраханской области // Пятнадцатая Всероссийская нумизматическая конференция: тез. докл. и сообщ. М., 2009.
62. Полевой Л.Л., Бырня П.П. Средневековые памятники XIV–XVII вв.: Археологическая карта Молдавской ССР. Вып. 7. Кишинев, 1974.
63. Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Т.1, кн.2. М.-Л.: Изд-во АН СССР. 1952. 315 с.
64. Ртвеладзе Э.В. К истории города Маджар // Советская археология. 1972. № 3.
С. 172-190.
65. Рубрук, Гильом де. Путешествие в Восточные страны Вильгельма де Рубрук в лето Благости 1253 // Джиованни дель Плано Карпини. История Монгалов; Гильом де Рубрук. Путешествие в Восточные страны. М.: Государственное издательство географической литературы, 1957. С. 85-194.
66. Рудаков В.Г. Вопрос о существовании двух Сараев и проблема локализации Гюлистана // Учёные записки. Татарский государственный гуманитарный университет. Вып. 7. Казань: Изд-во ТГГУ, 1999.
67. Рудаков В.Г. К вопросу о двух столицах в Золотой Орде и местоположении города Гюлистана // Научное наследие А.П. Смирнова и современные проблемы археологии Волго-Камья. М.: Изд-во ГИМ, 2000. С. 305-323.
68. Рудаков В.Г. О границах Селитренного городища (по итогам археологических
разведок 2002–2003 гг.) // Проблемы археологии Нижнего Поволжья (I Международная
Нижневолжская археологическая конференция. Г. Волгоград, 1–5 ноября 2004). Тез. докл. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2004. С. 289-296.
69. Рудаков В.Г. Город Сарай в системе международной торговли // Город и степь в контактной Евро-Азиатской зоне. III Международная научная конференция, посвящённая 75-летию со дня рождения Г.А. Фёдорова-Давыдова (1931-2000). Тезисы докладов. М.: «Нумизматическая литература», 2006. С. 182–183.
70. Савельев Н.И. Водоснабжение Царевского городища // Золотоордынская цивилизация. № 5. Казань: Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2012. С. 288-289.
71. Савельев Н.И. «План Сарайских развалин…» // Золотоордынская цивилизация. № 6. Казань: Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2013. С. 35–49.
72. Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. Саранск: Мордовское книжное издательство, 1960.279 с.
73. Скисов С.Ю. Вопросы датировки и хронологии Красноярского городища в золотоордынский период // Археология Нижнего Поволжья: проблемы, поиски, открытия. Материалы III Международной Нижневолжской археологической конференции (Астрахань, 18-21 октября 2010 г.). Астрахань: ИД «Астраханский университет», 2010. С. 375-384.
74. Смагулов Е.А. Древний Сауран. Алматы: АО «АБДИ Компани», 2011. 434 с.
75. Тизенгаузен В. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т.I. Арабские источники. СПб., 1884. 580 с.
76. Фахрутдинов Р.Г. Очерки по истории Волжской Болгарии. М.: «Наука», 1984.
216 с.
77. Федоров-Давыдов Г.А. Раскопки Нового Сарая в 1959-1962 гг. // Советская археология. 1964. №1. С. 248-271.
78. Федоров-Давыдов Г.А. Новый Сарай по раскопкам 1963-1964 гг. // Советская археология. 1966. № 2. С. 233-248.
79. Фёдоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. М.: Изд-во МГУ,
1973. 180 с.
80. Федоров-Давыдов Г.А. Исследование большой аристократической усадьбы на
Царевском городище // Вестник МГУ. 1981. № 1. С. 64-84.
81. Фёдоров-Давыдов Г.А. Исторические особенности городов в монгольских государствах Азии в XIII-XIV вв. // Средневековая городская культура Казахстана и Средней Азии. Алма-Ата, 1983. С. 215-220.
82. Фёдоров-Давыдов Г.А. Золотоордынские города Поволжья. М.: Изд-во Московского ун-та, 1994. 232 с.
83. Федоров-Давыдов Г.А., Егоров В.Л. Отчёт о раскопках на Селитренном городище в 1986 г. // Архив Ин-та археологии РАН. Р.-1. №№ 11755, 11755а-в.
84. Хованская О.С. Бани города Болгара // Материалы и исследования по археологии СССР. № 42. М.-Л., 1954. С.392-425.
85. Челеби Эвлия. Книга путешествия. Вып. 2. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья. М.: «Наука» Главная редакция восточной литературы, 1979.288 с.
86. Чеченов И.М. Древности Кабардино-Балкарии. (Материалы к археологической карте). Нальчик: «Эльбрус», 1969. 151с.
87. Шарифуллин Р.Ф. Бани Болгара и их изучение // Город Болгар. Монументальное строительство, архитектура, благоустройство. М.: «Наука», 2001. С. 217-261.
88. Якобсон А.Л. Средневековый Крым. М.-Л.: «Наука», 1964. 232 с.
89. Якубовский А.Ю. Развалины Ургенча // Известия Государственной академии истории материальной культуры. Т.6, вып. 2. Л., 1930. 70 с.
90. Zilivinskaya E. The Golden Horde city pattern: evidence from excavations // Urbanism in Medieval Europe. Papers of the «Medieval Europe Brugge 1997» Conference. Zellik, 1997. Vol. 1. Р. 29-36.

Города Золотой Орды

Рубрики

Последние поступления

Ссылки