Эколог и эконом критерии цивилизов-ти

Экологические и экономические критерии
цивилизованности Золотой Орды

Эдуард Кульпин-Губайдуллин

Экологические критерии.
По данным археологии мы знаем, что в ряде областей государства при жизни шестого поколения с начала монгольского нашествия (1325–1343) возникли полосы непрерывных поселений. Особый интерес представляет центральная городская агломерация на Нижней Волге от Старого до Нового Сарая. Возникновение такой агломерации было возможно только при условии, что были решены одновременно экологические и экономические проблемы поселения. Для развития поселения в городскую агломерацию нужна была также способность сельского хозяйства страны производить избыток продовольствия и технических культур. Однако природа степей не благоприятствовала развитию пашенного земледелия. Возможность преодолеть негативные факторы позволили усилия элиты и жителей центральной части Золотой Орды, сумевших реализовать цивилизационный и экологический арсенал мер. Ни одна из известных нам ни в прошлом, ни в наши дни городских агломераций не стояла перед необходимостью решать столь сложную проблему.
Считается, что цивилизация в самом общем виде – синоним культуры, поскольку она демонстрирует уровень материального и духовного общественного развития. Эти показатели фиксируют способность общества поддерживать достойное (с точки зрения представителей данной цивилизации) качество жизни людей даже в малоблагоприятных природных условиях.
Закономерно, что все древнейшие цивилизации возникли в субтропиках: там, в городах сосредотачивались все известные тогда материальные и духовные блага. Труднее, хотя и возможно, было создать аналогичные блага в сельской местности, к примеру, в римских виллах, даже в благоприятных природных условиях Южной и Юго-Западной Европы. Не случайно северная граница Римской республики, а затем и империи долго совпадала с нулевой изотермой января, а потом только незначительно «перешагнула» за эту невидимую грань.
Но такие цивилизационные блага невозможно было создать в землянках, юртах, ярангах на севере и востоке Евразии. Потому считалось, что в нулевой зимней температуре могут жить только варвары, которые (с точки зрения цивилизованных народов) были тем больше варварами, чем в более суровых природных условиях выживали. На землях между нулевой изотермой января и –5°С оседло жили германцы, за ними – славяне, дальше – угры, финны и, наконец, на тех же широтах, но в степях – кочевые народы. Создать достойную жизнь в зоне степей европейской цивилизации удалось только с конца XVIII века. Именно в это время стала возникать городская инфраструктура в прериях Северной Америки (не случайно именовавшихся Диким Западом), в аргентинской пампе и южнорусских степях, но это были отдельные города.
И лишь однажды в истории человечества, а именно в Золотой Орде удалось создать систему городов. Археологические раскопки свидетельствуют, что в этих городах были и привычные и невиданные в западноевропейской цивилизации блага для того времени. Варвары – кочевники евразийских степей, опередили общий ход исторического развития и создали, с точки зрения представителей великих цивилизаций Старого света, необыкновенное явление.
Сегодня, благодаря работам археологов, мы имеем представление о богатстве степных городов. Археологи традиционно рассматривали только социальные и политические процессы, это многое дало для понимания феномена Золотой Орды, но не позволяло полностью оценить значимость, грандиозность ее цивилизационного уровня. Совместив традиционные исторические исследования с работами биологов, географов и климатологов, мы можем понять процесс формирования сложного социального организма, этапы развития и причины гибели.
Сейчас антропогенный ландшафт изменил облик природы и во многом – микроклимата Европейской степи, располагавшейся в полосе между 52 и 48° северной широты. Былой степи уже нет, но, если города Золотой Орды исчезли, притом не только с лица земли, но почти безвозвратно из памяти людей, то ценоз степи до своего исчезновения был детально изучен биологами.
До Золотой Орды Великая степь не была страной городов, и это было не случайно. Климат степей Евразии суров и плохо приспособлен не только для земледелия, но и для жизни людей. Степь отличается сезонной и суточной контрастностью температур с сильным перегревом земли летом и резким остыванием зимой, большим суточным перепадом дневных и ночных температур. Практически вся выпадающая атмосферная влага (80%) в степи приходится на летние месяцы, причем крайне неравномерно: в июне-июле от Молдавии до Дона – засуха. С третьей декады сентября все евразийские степи погружаются в зимнюю спячку либо из-за нехватки тепла, либо воды, либо того и другого. Иногда вся влага может выпасть одним большим летним ливнем и быстро испариться из-за жары, а во все остальное время – сушь, из-за которой в степи не растут деревья, мало сочного разнотравья, и у людей пересыхает язык во рту. Растения способны использовать не более одной пятой выпадающей в степи влаги. Через каждые 3-4 года в степи повторяются сильные засухи. Неслучайно земледелие кочевников сводилось к весеннему посеву и уходу от поля, с возвращением к нему лишь осенью, сбору скудного урожая, если он был.
Степной климат нашего материка определяется областью высокого давления, которая тянется узким языком на запад от Сибирского антициклона, проходя по условной линии, соединяющей города Кызыл – Уральск – Саратов – Харьков – Кишинев – Секешфехервар. Эта условная линия названа Большой климатической осью Евразии. Ось служит ветроразделом на материке. Зимой к северу от нее, там, где располагается зона лесостепи и леса, где в средневековье жили земледельцы, дуют теплые ветры с запада и юго-запада, несущие осадки. К югу, там, где находятся степи, полупустыни и пустыни, где преобладают сухие и холодные северо-восточные и восточные ветры, в средневековье жили только кочевники.
Направление ветров продиктовано движением воздушных потоков в антициклонах по часовой стрелке – из центра, где атмосферное давление высокое, к окраинам, где оно ниже. В январе сильный перепад давления между Атлантикой и Сибирью создает мощную воздушную тягу от центра Азии к Атлантическому океану. Этот морозный «сквозняк» выбирает свой путь по ровным низким пространствам между возвышенностями и горами.
Территории к северу от Большой климатической оси Евразии получают зимой больше осадков, чем к югу от нее. Здесь на севере глубокий снежный покров предохраняет почву от чрезмерного промерзания. Весной здесь воды не только много: особенность паводка здесь в том, что вода не сбегает сразу в реки, а постепенно просачивается в почву, увлажняя ее. К югу же от Большой климатической оси Евразии вода весной быстро испаряется, не успев просочиться в мерзлую почву. Степи получают воду весной при таянии снега, а летом от ливневых дождей воды меньше, чем лесные экосистемы. Однако период обильного увлажнения в степях быстро сменяется засухой. Потому неслучайно степные города Золотой Орды выросли на реках, поскольку жизнь в степи зависит от воды.
Чтобы максимально сохранить влагу и фитомассу в засушливые периоды, биоценоз выработал особый прием – непрерывные кочевки, как необходимое условие выживания крупного животного в степи. Если бы копытные при огромной стадной плотности оказались бы равномерно распределены по всему пространству степи или прерии, они съели бы всю надземную массу растений за несколько дней, не давая ей возможности отрастать [12, с. 43, 75-76, 87-88, 90]. Но в естественных условиях равномерному распределению копытных по пространству степи мешают хищники, они же осуществляют естественный отбор, регулируя численность млекопитающих. Но в таком устойчивом гомеостазе степь находилась до появления человека. Как образно пишет Сергей Баландин: «Степь, как хороший туркменский ковер, нуждается, чтобы ее потоптали» [12, с. 76]. Чем больше копытные топчут степь, тем больше на ней травы. Но топтать степь можно не беспредельно, хотя рекреационные возможности степного биома поразительно велики: «поверхность степи, утрамбованная скотом до состояния, напоминающего асфальтовое покрытие, уже через три года после снятия пастбищной нагрузки восстанавливает исходную форму…» [12, с. 134]. И все же рекреационные возможности степного биома не безграничны. Экологическая уязвимость степи подспудно была «ахиллесовой пятой» золотоордынской цивилизации.
Освоение степей и в Средние века и в Новое время сделало степной гомеостазис менее устойчивым. Природную нестабильность степи ощутили и люди, создававшие на пустом месте золотоордынские степные города. Люди, их заселившие, не знали, как вести себя в степи, не знали, что навыки, выработанные предками в других природных условиях, могут оказать на новом месте плохую услугу, однако быстро приспособили свою хозяйственную деятельность к новым условиям. Кочевникам степь тоже казалась несравнимо более богатой их прежних родных мест, они не знали границ ее возможностей, за которыми может последовать экологический кризис или локальная экологическая катастрофа. И до 1360-х гг. кризисные явления не ощущались.
Природные возможности степей определяют универсальные закономерности: при антропогенном ландшафте они зависят от физической массы домашнего скота, при условно антропогенном ландшафте суммарная масса домашних и диких животных не может превышать массу диких копытных, которые здесь были до человека. Кроме того, для сохранения экологического равновесия биоценоза степи большое значение имеет не только общее количество животных, но и численное соотношение отдельных видов. Время от времени, как это было в Рын-песках в XIX в. или сегодняшней Монголии, скотоводы попадают в экологический «капкан», когда нарушается соотношение числа овец и коз в общем поголовье. Но это связано и с числом кочевников – чем их больше на одном пространстве, тем больше им требуется для пищи овец. А овцы оказывают самое сильное давление на землю как в прямом, так и в переносном смысле слова. Овца в отличие от крупных копытных двигается медленно и топчет землю основательно. Давление маленьких овечьих копытец на единицу площади в четыре раза превышает давление гусениц среднего танка [12, с. 164]. Если крупные копытные лишь обкусывают траву, то овца, по народному бурятскому выражения, – «стрижет».
Ситуацию в географическом центре государства Золотой Орды, помимо особенностей климата, неразвитости средневековой инфраструктуры, усугубило создание здесь центра административного и экономического управления, соответственно – скопление большого количества скота, промышленности. Все это оказалось дополнительным бременем для биоценоза степи. Однако вплоть до начала гражданской войны в степи – Великой замятни – свидетельств деградации степи не было ни на ее пространствах, ни вблизи городов. И это благодаря только культурным навыкам земледельцев и кочевников, а также в силу выработанной специфической координации – «связке» «полиса и хора».
Это уже из будущего стало видно, что кочевники-тюрки, ведомые уже не монгольской, но тюркизированной элитой общества, смогли так быстро создать города. Необходимость этих городов порождали местные нужды государства, но также и глобальные цели – упрочение великих торговых путей. Это и поставило перед обществом задачу соединить города в единую систему, в идеале – создать городскую агломерацию. Но для этого предстояло решить проблемы производства: «где производить?» и производную от нее – «как производить?».
В результате была создана агломерация поселений. Д.М. Исхаков и И.Л. Измайлов так описывают ее: «Сердцем Улуса Джучи было Нижнее Поволжье. Именно в этой области, которая, по словам арабского историка второй половины ХIV в. Ибн Халдуна, была «богато возделанными местами» (то есть населенными пунктами) [13, с. 378]. Здесь же находились два самых настоящих средневековых мегаполиса Улуса Джучи – Сарай и Сарай ал-Джедид [Новый Сарай], а также другие крупные города: Хаджи-Тархан (близ современной Астрахани), Бельджамен (Водянское городище), Укек (близ современного Саратова), Гулистан и Сарайчик (современный пос. Сарайчик, севернее г. Гурьева), которые вместе с десятками городков и поселений, их окаймлявшими, образовывали густонаселенный земледельческий оазис, тянувшийся по обоим берегам вдоль всего нижнего течения рек Волги и Урала. Здесь находился политический, экономический и культурный центр империи – место, где происходило средоточие огромных материальных и людских ресурсов…» [6, с. 67]. Причины возникновения этой крупнейшей в средневековье городской агломерации были многоаспектными – историческими, экологическими, административными, производственными, торговыми, коммуникативными.
«Нижневолжские степи были избраны Джучидами как основная территория их нового государства, как домен ханов Джучидов, вероятно, потому, что здесь в XII – начале XIII в. был своего рода «вакуум» – много свободных пастбищ и очень редкое даже для кочевой степи население. Эти районы были быстро заселены в XIII–XIV вв. кочевниками, стекавшимися сюда по принуждению, а отчасти и свободно». К тому же «Нижняя Волга, где строились новые города, представляла собой благоприятное сочетание удобных для земледелия пойменных низин, заросших лесом берегов реки и обширных степей, где можно было пасти огромные стада и вольно кочевать. Расположившись здесь, золотоордынские ханы держали в своих руках важную торговую магистраль всей Восточной Европы – Волгу. Именно здесь пути, ведущие с севера по Волге и далее по Каспийскому морю в Закавказье, Иран и Среднюю Азию, перекрещивались с караванными путями из городов Причерноморья и из Азака на восток, через степи Казахстана в пустыни Приаралья» [15, с. 11].
Экономические критерии.
Грандиозная даже по современным представлениям нижневолжская городская агломерация функционировала в соответствии с закономерностями, близкими современным городским агломерациям [см.: 10, с. 256-275], это и есть одно из проявлений экономических критериев цивилизованности, которые действительны для всего цивилизационного периода мировой истории.
При этом у нижневолжской агломерации были особые издержки, неизбежные при такой протяженности географического пространства. Пространственная компактность – основополагающее условие экономического обоснования роста городов. В этом случае непосредственная близость поставщиков и потребителей снижают затраты на транспорт и связь: производство и сбыт удешевляются. Не случайно наиболее крупные города повсеместно в мире исторически сложились вокруг дешевых естественных или искусственных транспортных узлов: вдоль побережья, на крупных реках, когда используется самый дешевый по сей день вид транспорта – водный, в XX веке его сменили железнодорожные терминалы.
Крупные городские агломерации стимулируют создание фирм и отраслей промышленности, выпускающих продукцию для других фирм и отраслей. Эта растущая специализация производства позволяет достигать существенной экономии на издержках транспорта и связи. Объединяющиеся фирмы, как группа, могут достичь более низкой цены на ресурсы, а, следовательно, и снижения издержек, чего невозможно добиться при их географической разбросанности. А это в свою очередь обусловливает приток в города новых производственных мощностей и населения. В итоге притяжение производства, а следовательно, и населения в города, генерирует самовоспроизводящийся кумулятивный процесс. Индикатором процесса можно считать быстрое развитие Нового Сарая (или Гюлистана, как считают некоторые исследователи) при Узбек-хане.
То есть городские агломерации стимулируют богатую и разнообразную инфраструктуру, которая сама является мощной интегрирующей силой, что и объясняет рост современных крупнейших городских территорий. В наши дни инфраструктура включает в себя водо- и энергоснабжение, очистные сооружения, транспортные средства, исследовательские и технологические услуги, финансовые учреждения и банки, консультационные службы управления и рекламы, специализированные юридические услуги и т.д. Почти все перечисленное, конечно, не на современном, а на средневековом уровне присутствовало в инфраструктуре золотоордынских городов .
Практика показывает, что близость друг к другу производителей готовых и промежуточных товаров предоставляет им непосредственный доступ к услугам и рынкам сбыта своей готовой продукции, возникают предпосылки для роста рынков, а это обеспечивает развитие внутренней экономики до крупномасштабного производства. В итоге – все группы производителей стремятся сосредоточиться в городах.
В города устремляются также потребители товаров и услуг как массового дешевого производства, так и потребители изысканных удобств жизни. Городские агломерации оказываются тем местом, где могут удовлетворять свои потребности представители почти всех слоев общества в соответствии со своими вкусами и возможностями. Данное положение служило еще одной мощной силой, стягивающей население в городские агломерации как в прошлые времена, так и в наши дни.
Городская агломерация Нижнего Поволжья отвечала почти всем перечисленным условиям, кроме одного – сельское хозяйство страны не имело возможности производить избыток продовольствия и технических культур. Природа степей не благоприятствовала развитию пашенного земледелия. И тем более следует оценить заслугу элиты и жителей центральной части Золотой Орды, сумевших решить столь сложную проблему.
Следует признать, что современники вряд ли обдумывали проблемы в том комплексном виде, как мы понимаем их сегодня. Они видели лишь отдельные конкретные задачи, которые и решали. Общая проблематика, описанная выше, была не в сознании отдельных людей, а в коллективном бессознательном (по определению К.Г. Юнга). В конкретной реальной жизни они просто обустраивали свою конкретную жизнь, а все вместе, в совокупности, не ведая того, решали большие комплексные проблемы, вовсе не осознавая грандиозность собственных свершений. Однако они бессознательно чувствовали их размах, зрительно представляя себе удивительный усадебный город-пригород на всем протяжении Нижнего Поволжья с кварталами ремесленников, базарами, площадями. На одном конце этой поселенческой ленты стоял Старый Сарай, на другом – Новый, а где-то в середине, не найденный до сих пор, таинственный сказочный Гюлистан.
Социальная ткань общества.
Историки отмечают, что в Золотой Орде шел процесс слияния, срастания монгольской аристократии с городским патрициатом, чиновничеством, это усиливало исламизацию монгольской аристократии и переход ее к городскому оседлому быту [15, с. 16]. Для тюркизированной монгольской элиты характерно было стремление, частично сохраняя традиционный кочевой образ жизни, приобщаться к удобствам оседлой, городской жизни. Это их тяготение к качественно новому, городскому образу жизни совпадало с желанием тюркской массы и остальных народов империи. Административный ресурс государства был направлен на массовое строительство городов. Города создавались по ханскому приказу, но трудом и энергией простых людей. Тюркизированная элита также участвовала в этом процессе. Как писал Г.А. Федоров-Давыдов, «в период правления ханов Токты и Узбека монгольская кочевая феодальная верхушка, чьи предки пришли из Центральной Азии, втягивается в торговлю и управление государством, сближается с мусульманской чиновничье-купеческой верхушкой городов. Некоторые представители старой монгольской кочевой знати становятся вельможами при городском дворе хана, принимают участие в управлении торговлей, ремеслом и общегосударственной политикой» [15, с. 15–16].
И все-таки только государственное стимулирование не могло обеспечить заселение и обустройство жизни в трудных природных условиях большими массами населения. Государственная программа могла быть реализована только усилиями общества на добровольной основе. Монголы построили в степи с редким кочевым населением столицу. Вслед за созданием столицы возникла проблема укрепления ее системой земледельческих и ремесленных поселений, иными словами, понадобилась колонизация степи. Внеэкономическим путем, т.е. административным насилием, переселить сюда окраинных земледельцев или насильно превратить кочевников в земледельцев и городских ремесленников – такое и в наши дни затруднительно [о подобном явлении в Монголии см.: 8], а в средневековье было просто невозможно. Да, правительство Золотой Орды после первого и единственного насильственного акта строительства Старого Сарая и не пыталось сделать это.
Насильно государство не могло осуществить колонизацию степи, но в его силах было создать условия для действующего в этом направлении естественного процесса. Ныне почти забытый Ф. Энгельс писал: «Обратное воздействие государственной власти на экономическое развитие может быть троякого рода. Она может действовать в том же направлении, что и экономическое развитие. Тогда дело идет быстрее; она может действовать против экономического развития, тогда в настоящее время у каждого крупного народа она терпит крах через известный промежуток времени: или она может ставить экономическому развитию в определенных направлениях преграды и толкать вперед в других направлениях. Но ясно, что во втором и в третьем случаях политическая власть может причинить экономическому развитию величайший вред и породить растрату сил и материалов в массовом количестве» [16, с. 417].
Мы не знаем, существовал ли даже в самых общих чертах план того, что было реально создано в почти безлюдной центральной части государства. Сомнительно существование программы хозяйственного освоения степи, создания в ней очагов земледелия, развитого скотоводства, строительства населенных пунктов – центров торговли и ремесленного производства. Но несомненно, что правительство Золотой Орды действовало в том направлении, которое предусматривало демографическое и социальное развитие, и не только не мешало естественным процессам, но способствовало ускорению этих процессов.
По мере того как поселения постепенно превращались в городки, в них все более многолюдными становились базары – центры информационного обмена и связей тюрок – горожан и кочевников. У тех и других – единый язык и культура, привязанная к данному месту. У одних – постоянное жилье, у других – четко обозначенные маршруты кочевий, проходящих через определенные населенные пункты. Связи горожан и кочевников при этом были не только информационные, но – кровнородственные.
Тюркизированная знать в массовом порядке строит в новых растущих поселках свои усадьбы, переходя к полукочевому или полностью оседлому образу жизни. Их тюркская челядь начинает приживаться в этих поселках, сливаясь со старожилами мест. В поселках развиваются кустарно-промышленные производства на основе тюркской рабочей силы с естественным привлечением высококвалифицированных мастеров с окраин империи и из-за рубежа. Государство поддерживало режим наибольшего благоприятствования горожанам: отсутствовала дискриминация по конфессиональным мотивам, поощрялась международная торговля. Это отмечали ведущие исследователи Золотой Орды – Г.С. Губайдуллин, М.Г. Сафаргалиев, Г.А. Федоров-Давыдов [2; 11, с. 280-526; 14]. «В начале и середине XIV в. городской патрициат и купечество, тесно с ним связанное, поддерживали сильную ханскую власть, так как она обеспечивала спокойствие торговли, процветание ремесел, снабжение городов материальными и людскими ресурсами» [15, с. 16].
Для поощрения торговли государство продолжало удерживать низкий уровень таможенных сборов, не превышавшие 5% от стоимости товаров. В Северном Причерноморье – он был 3% на ввоз и вывоз товаров. Лишь при Бердибеке (1357–59), в канун Великой Замятни 1360–80-х гг., торговые пошлины выросли до 5%. Эти меры стимулирования городской жизни были необходимы, но не достаточны.
Примечательно, что в настоящее время выделяют пять основных экономических функций правительства:
1) обеспечивать правовую основу и социальный климат, способствующие эффективному функционированию рыночной экономики;
2) поддерживать конкуренцию;
3) перераспределять доходы и материальные блага;
4) регулировать распределение ресурсов для обеспечения общественными товара ми и корректировать побочные эффекты;
5) стабилизировать экономику [10, с. 200].
Из названных современных правительственных функций власти Золотой Орды выполняли первую и последнюю. Частично – вторую, в значительной степени – четвертую. Что касается своих купцов-уртаков, то правительство не только предоставляло им льготы, но прямо финансово поддерживало их. Выполнение государственных функций даже в таком объеме было большим достижением на фоне тогдашних порядков в Европе.
Однако в конечном счете все зависело от отношения людей к установленным порядкам и их умения реализовать их конкретными действиями. А они действовали так, будто знали фундаментальные положения современного маркетинга, а именно: 1) достижение максимально высокого уровня потребления; 2) достижение максимального удовлетворения потребителя; 3) предоставление потребителю максимальной широты выбора товара; 4) максимальное повышение качества жизни. Люди стремились и добились максимального спроса на свои услуги, связывая свой доход не с увеличением потребления (к примеру, созданием новых постоялых дворов), а с качеством услуг на старых торговых путях. Они привлекали купцов разными вариантами дорог, предоставляя свободу выбора пути, повышали культуру обслуживания, что видно по функциям караван-сараев.
Для жизни общества и в наши дни принципиально важно отсутствие дискриминации по конфессиональным мотивам и безопасность личной жизни, особой проблемы путешествий в эпоху средневековья. В средневековье идеологическая толерантность и безопасность жизни были мало обеспечены. Сейчас много говорят о достоинствах глобализации. В средневековье самым глобализированным государством, ориентированным на внешнюю торговлю и в известной степени сформировавшимся в результате внешней торговли, была именно Золотая Орда. Это во многом определило внутреннюю жизнь общества. Прежде всего, конфессиональная принадлежность, равно как и этническое происхождение, не влияли на социальный статус и служебную карьеру. Мировоззренческая, идеологическая сфера Золотой Орды отличалась, не только веротерпимостью, но и (что характерно для критериев цивилизованности в наши дни) инакомыслием, обеспеченным государственными структурами. Так, до конца татарского владычества на Руси, до 1480 г. неизвестно ни одного случая посягательства ханов на сложившиеся привилегии русской церкви.
Купцы и предприниматели – представители самого прогрессивного, как мы знаем сегодня, социального слоя. В Золотой Орде этот социальный слой в соответствии с традициями, заложенными еще Чингиз-ханом, был особо уважаем. Порядки великой империи, защищающие жизнь, честь и имущество купцов, разительно отличались от европейских, где «у путешественников не было недостатка ни в испытаниях, ни препятствиях … лес с его опасностями и страхами… бандиты, бесчисленные пошлины, взимаемые с купцов, а иногда и просто с путешественников у мостов, на перевалах, на реках, скверное состояние дорог…» [9, с. 128-129].
Был ли свободен человек в Золотой Орде? С современной точки зрения подданный хана был бесправен, поскольку его права не были защищены юридически оформленными законами, обязательными для всеобщего исполнения («закон превыше короля»). Но современный формальный критерий мало соотносим с порядками средневековья. По сравнению с европейцами того времени, подданные хана были максимально свободны. Ибо по средневековым понятиям, «свободный человек – это тот, у кого есть могущественный покровитель» [9, с. 262]. В Золотой Орде покровитель был самый могущественный из всех возможных – государство. Согласно некоторым косвенным свидетельствам можно предположить, что порядок, поддерживаемый государством в период его расцвета, соблюдался в Золотой Орде не на словах, как в большинстве государств того времени, а на деле: был жестким, но вполне цивилизованным. В частности, известно, что представителям власти запрещалось брать заложников, арестовывать вместо преступника родственников или соплеменников [4, с. 96]. Такую ориентацию не на групповую, а на личную ответственность каждого, человечество сформировало не так давно. Теперь считается, что обращение к групповой ответственности свидетельствует о бессилии власти контролировать социальную жизнь общества. Ханская власть до Великой Замятни 1360 г. была сильной настолько, что могла действовать цивилизованными (с точки зрения современного человека) методами. Может быть, в современных критериях демократии, это скорее плохо, чем хорошо, но государство поддерживало порядок и противостояло притеснениям, ограблениям и оскорблениям, своеволию крупных и мелких феодалов, бандитов вплоть до 1360 г.
В результате консолидированных действий власти и общества всего за какие-то 60 лет в степи возникло около ста крупных населенных пунктов – городов по определению историков и археологов. Хотя крупные населенные пункты в степях Восточной Европы возникали по ханским приказам, строились они, конечно, не по единому «типовому проекту». Существовали единые принципы и нормы, которые не столько исходили от государства, сколько слагались из взаимодействия государства и общества.
Города Золотой Орды обозначили направление двух транспортных торговых путей Евразии: с Запада на Восток – Великий Шелковый путь, и с севера на юг – Северная Европа-Персия-Ближний Восток. В степи действовало 38 факторий торговых республик Италии – Венеции и Генуи. Часть факторий представляли собой небольшие поселки, факториями были и кварталы, обнесенные стенами, в двух золотоордынских столицах. Некоторые были городами, среди которых ныне наиболее известны крымские Судак и Феодосия – средневековые Солдайя и Каффа. Фактории не были независимыми образованиями – государствами в государстве. «На протяжении всей золотоордынской истории Солхат-Крым доминировал на полуострове в постоянном соперничестве с Каффой. И хотя это был спор двух примерно равных по возрасту административных «столиц» – джучидской и «колониального владения Газзарии» – реальная власть в Крыму, несмотря на поражения золотоордынцев в локальной войне с генуэзцами в 1385-86 гг., принадлежала Солхату» [7, с. 102].
География городов наглядно показывает, что наибольшая плотность городского населения приходилась на место пересечения торговых путей север-юг и запад-восток. Это место не было «точкой» географического пространства, но соединением двух путей по левобережью Волги от нынешних Волгограда до Астрахани. При этом товары на пути запад-восток шли по суше, на пути север-юг – по воде: Балтике, Волге, Каспию. По суше можно переправлять много меньше товаров по массе и весу, чем по воде. Здесь перевозятся дорогостоящие товары, приносящие доход казне за счет таможенных пошлин и денежное вознаграждение населению городов и поселков за разнообразные услуги по обслуживанию торговых путей. К примеру, товары согдийских купцов включали шелк, коноплю, серебро, золото, нашатырь, лекарственные травы, латунь, стекла изумрудного и красного цвета, некоторые виды тканей и т.д. [1, с. 7]. По суше можно было перевозить не более нескольких тонн груза в одном караване («Товары можно вести в повозках, которые могут брать до 30–40 пудов. В эти повозки обычно запрягают трех верблюдов…» [2, с. 63]), по воде – десятки и сотни тонн в одном судне.
По Волге идут и дорогостоящие легкие, но объемные товары, например меха, и тяжелые – лес, зерно. Из письменных источников известно, что лес и зерно по Волге идут не из Руси, а из Булгарии. Булгария – земля оседлых в течение шести столетий тюрок – народа, построившего великий город – Булгар – и другие города, народа, ранее вступившего в эпоху городских цивилизаций. Возможно, поэтому булгары не мигрировали вниз по Волге, свидетельств о массовых миграциях булгар в низовья, туда, где идет интенсивное городское строительство и развитие кустарной промышленности, нет. Напротив, есть археологические свидетельства об их движении в противоположном направлении. Здесь необходимы дополнительные исследования. Но можно предположить, что высокий культурный и экономический уровень жизни булгар был достигнут при их относительной малочисленности.
Золотой Орде требовалось огромное количество топлива для массового строительства городских поселений, для защиты жителей от холода, для обжига кирпичей, производства утвари из керамики и металлов, оружия. В безводную и потому безлесную степь топливо приходилось доставлять с далекого лесного севера. То есть существование столицы и растущих около нее поселков, городков требовало хозяйственных связей с провинциями. Эти связи государство организовало и контролировало. Основными строительными материалами для фундаментальных сооружений были камень и кирпич. Кирпичи и связующий материал – известь – изготовлялись на месте, а дерево для обжига кирпича и извести приходилось вести в безлесную степь издалека, да и камень редко был рядом. Для первой столицы Золотой Орды – Сарай-Бату – строительные материалы и сами строители государство обеспечивало путем насильственных мер. Но позже необходимость в насилии отпала, последующее развитие поселений происходило естественным путем, на основе самоорганизации общества и экономических интересов, но все же под приглядом ханской власти.
В пятом и шестом поколении потомков завоевателей Восточно-европейских степей (1308–1343 гг.) произошел массовый переход части тюрок от кочевой к оседлой жизни. Поскольку природные условия не позволяли кочевникам стать пашенными земледельцами, перед кочевыми тюрками была единственная возможность – перепрыгнуть через один исторический этап развития сразу в другой – в эпоху ремесленного городского производства, и они этим воспользовались, создав систему городов. Этот переход, в отличие от всех других прецедентов оседания кочевников на землю, означал не снижение, а повышение и уровня, и качества жизни, а переход из милитаризованной в демилитаризованную зону означал для кочевников (народа-армии) изменения смысла жизни.
Оптимальное этническое соотношение тюркского и представителей других этносов стало предпосылкой процесса интенсивного усвоения достижений других стран и народов, развития этих достижений и создания уникальной цивилизации. Характерной особенностью этой цивилизации был высокий уровень глобализации, что характерно для XXI, но не для XIV века. Индикаторы цивилизованности Золотой Орды – экологические и экономические – позволяют рассматривать их не только как феномен средневековья, но и в современных цивилизационных параметрах.
1. Аскаров А.А., Буряков Ю.Ф., Гуляев В.И., Сайко Э.В. Дифференцирующее и интегрирующее действие Шелкового пути в культурно-исторических и этнических процессах // Города и караван-сараи на трассах Великого шелкового пути. Тезисы докладов Международного семинара ЮНЕСКО. Ургенч, 1991. 98 с.
2. Газиз Г. История татар. М.: Московский лицей, 1994. 190 с.
3. Григорьев А.П., Григорьев В.П. Ярлык хана Узбека венецианским купцам Азова. Реконструкция содержания // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки. Межвузовский сб. Вып. XIII. Л., 1990.215 с.
4. Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды вв. М.: Наука, 1985. 243 с.
5. Егоров В.Л. Золотая Орда. М.: ГМИ, 2005.
6. Исхаков Д.М., Измайлов И.Л. Этнополитическая история татар. Казань: Иман, 2000. 136 с.
7. Крамаровский М.Г. Золотоордынский город Солхат-Крым. К проблеме формирования городской культуры (новые материалы) // Татарская археология. 1997. № 1. С. 101–106.
8. Кульпин Э.С. Революционные преобразования и особенности формирования монгольского пролетариата // Народы Азии и Африки. 1987. № 4.
9. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М.: Издательство Прогресс, Прогресс-Академия, 1992. 376 с.
10. Макконелл К.Р., Брю С.Л. Экономикс. М.: Республика. 1992, т.2. 589 с.
11. Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. Саранск: Мордовское кн. изд-во, 1960. 276 с.
12. Судьба степей / Мордкович В.Г., Гиляров А.М., Тишков А.А., Баландин С.А. Новосибирск: Мангазея, 1997.208 с.
13. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Том I. СПб., 1884. 588 с.
14. Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. М.: Московский университет, 1973. 181 с.
15. Федоров-Давыдов Г.А. Золотоордынские города Поволжья. М.: МГУ, 1994.228 с.
16. Энгельс Ф. Конраду Шмидту 27.X.[1890]. Соч. Т. 37.