Становление историограф традиции

Становление историографической традиции

Эльмира Сайфетдинова

Высокая духовная культура Золотой Орды, зафиксированная в литературных памятниках, написанных на местном наречии, еще раз доказывает постулат о существовании письменной золотоордынской историографической традиции. Еще совсем недавно исторические представления, в которых отрицалось само существование золотоордынской историографии основывались на том, что все произведения золотоордынской эпохи, сохранялись в устной традиции и имели фольклорный, изустный характер; а те, в которых рассматривается история Золотой Орды, были написаны уже после ее распада и на сопредельных территориях. При этом необходимо учитывать, что история народа включает в себя не только различные аспекты формирования и развития политических, социально-экономических отношений, но и все многообразие духовной культуры. Изучение традиционных компонентов духовности позволяет представить событийный ход истории в различных его аспектах, дает возможность исследовать единый культурно-исторический процесс.
В этой связи изучение становления золотоордынской историографической традиции значительно возрастает. Несмотря на то, что в большинстве своем источники из самой Золотой Орды практически не сохранились, а архивы, даже если они и существовали, уничтожены, наличие письменной традиции в форме художественных, повествовательных сочинений, созданных в период существования Золотой Орды, уже говорит о развитом по средневековым меркам государстве. Крупицы информации, которые передают нам подобные произведения, хотя и они не дают полной картины развития средневекового государства, тем не менее, отражают многие аспекты общественно-политической жизни, а также духовной культуры. О целесообразности включения историографических источников на тюркских языках в изучение истории Золотой Орды неоднократно были отмечены отечественными исследователями (М.А. Усманов, Д.М. Исхаков, И.М. Миргалеев, Э.Г. Сайфетдинова). В них подчеркивалось, что золотоордынская литература должна использоваться не только как дополнительный или иллюстративный материал, но и как основной источник в научных изысканиях. Тем более что сегодня неоднократно было доказано, что сведения многих иноязычных источников имеют ряд фактологических ошибок, а неудачные переводы их на русский язык зачастую еще больше запутывают современных исследователей. Поэтому сегодня историки все чаще обращаются к тюркоязычным источникам, ставя их в центр своего исследования.
Значимость тюркоязычных сочинений золотоордынского периода состоит прежде всего в том, что они смогли показать путь цивилизационного развития золотоордынского государства, поскольку наличие письменной культуры отрицает представление о Золотой Орде как о союзе кочевых племен. Кочевые цивилизации – бесписьменны. О древних скифах, киммерийцах, гуннах, сарматах и др. кочевых народов стало известно исключительно из трудов представителей так называемых «классических» цивилизаций – греков, римлян, китайцев и т.д. Вместе с тем нужно отметить, что проблема изучения золотоордынской исторической традиции состоит в том, что до сих пор не известно ни одного полного аутентичного сочинения на историческую тему, которую можно было бы трактовать как историософскую теорию истории Золотой Орды.
Сегодня нельзя с точностью определить, когда и кем было положено начало золотоордынской историографии, но определенно понятно, что главной целью ее было «укрепление собственной легитимации в противоборстве с другими коленами Чингизидов и создание аргументов в пользу своей исключительности и природного величия» [2, с. 654].
Особое внимание нужно обратить на сочинения из самой Золотой Орды. Одним из таких является произведение Абу Бакра Каландара ар-Руми «Каландар-наме», написанное в 1320-1340 гг. во времена правления Узбек-хана и Джанибек-хана. Книга только вводится в научный оборот [1], но уже сейчас можно говорить о том, что кроме религиозной составляющей, она содержит и исторические данные.
Написанные непосредственно во времена существования Золотой Орды, именно литературные памятники доказывают, что на территории Золотой Орды существовала развитая письменная культура. Сюжеты большинства известных сегодня художественных произведений той эпохи не располагают историческими данными о Золотой Орде, но в них присутствуют сведения, раскрывающие внутриполитическую историю золотоордынского государства. Так, например, в поэме Кутба «Хосров и Ширин», написанной в 1342 году и посвященной золотоордынскому хану Тинибеку и его жене, есть ряд интересных изменений, которые Кутб вводит в историю Низами. «Одно из них – социальная структура общества во главе с ханом. Сначала все беи, затем воины (бахадуры), третьи – богатые, четвертые – бедняки, пятые – нуждающиеся, за которыми в конце следовали бесчисленные рабы и другие». По предположению Ю. Шамильоглу, «именно улуг-беки, жены правящей элиты (хатуни) и земельная знать представляются как распространявшие богатство. Эти члены элиты не упоминаются в оригинальной версии Низами, и их появление в данной версии неожиданно» [9, с. 597].
Произведение «Нахдж ал-Фарадис» Махмуда ал-Булгари, написанное в 1357 г. в Золотой Орде, наряду с другими литературными сочинениями, представляет интерес и с точки зрения определения основных источников и идейно-богословских предпосылок различных сторон духовной жизни золотоордынского общества. Их возникновение было закономерно в связи с событиями, происходившими в общественно-политической жизни Золотой Орды. Например, в отношении культа Тенгри в Золотой Орде нашла распространение тюркомодернизированная форма ислама, которая вобрала в себя наряду с элементами многих различных культур и элементы тенгризма, как реликтовую форму исконной религии древних тюрок и монголов. Впоследствии традиция употребления эпитета «Тенгри» глубоко укоренилась в языке литературных памятников. Таким образом, «тюрко-монгольская традиция в исламской парадигме» [2, с. 655] стала априори применяться и в языковой, и литературной традициях Золотой Орды.
Что касается непосредственно текстов, в которых описывается история Золотой Орды, в основном это сочинения XV–XIV вв., которые воссоздавались на базе золотоордынской историографической традиции наполненной исламскими религиозными и политическими элементами, символами. Основным источником для них, скорее, послужило анонимное сочинение «Шаджарат ал-атрак» (Родословие тюрок), которое в свою очередь сочетает сведения о предках Чингиз-хана с сюжетом об истории огузов – «Огуз-наме» [6, с. 80–91]. В интерпретации «Огуз-наме» предки Огуз-хана возводятся к пророку Йафету (Яфесу) и к его отцу, пророку Нуху (Ною). Проблемы становления и развития культов мусульманских святых соотносились с архаическими традиционными культами населения Центральной Азии. Д. ДеВиз рассматривал процесс исламизации Золотой Орды, подробно проанализировав историческую традицию, фольклорные и литературные источники [10, с. 321-516]. Особенно здесь ярко выражен образ Баба Тукласа, который стал фактически ключевой фигурой при «окончательном» решении Узбек-хана в выборе ислама. Важная роль отводилась адаптации культа Чингиз-хана согласно новой системе понятий, связанных с исламскими ценностями. Очень ярко этот сюжет описан в «Чингиз-наме» Утемиша-хаджи. Произведение «Чингиз-наме» Утемиша-хаджи известно многим современным исследователям, как отечественным, так и зарубежным. Оно было написано в середине XVI века на тюркском языке арабским шрифтом в Хивинском ханстве, одном из наследственных ханств Золотой Орды.
Сегодня доказывается, что «Чингиз-наме» Утемиш-хаджи создано с привлечением письменных источников, в основе которых, скорее всего, лежала официальная монгольская история рода Чингиз-хана – «Алтан дептер» («Золотая тетрадь») – и «Джами ат-таварих» («Сборник летописей») Рашид ад-Дина. Нужно отметить, что версия о том, что Утемиш-хаджи основывался исключительно на устном историческом знании кочевников, высказанная в свое время В.П. Юдиным, кажется ошибочной, поскольку сам автор упоминает «хроники Дуст-султана» и «запись, находящуюся у хазрат Дуст-султана», и другие источники. Более того, в сочинении Утемиш-хаджи упоминает и имена людей, от которых он получал сведения: Ильбарс-хан из Шибанидов, Шаих Ахмед-хан из Тукайтимуридов, который назван последним правителем Большой Орды, Хаджи Нияза из Хаджи Тархана и Хитай Баба Али, который был большим беком Абд ал-Керим-хана, правителя Астраханского ханства. Таким образом, «Чингиз-наме» Утемиша-хаджи, являясь цельным историческим памятником, может стать доказательством тому, что в Золотой Орде велась системная историография [3, c. 49-50].
До настоящего времени в исторических исследованиях фигурировала ташкентская рукопись «Чингиз-наме» Утемиша-хаджи. Однако это неполная рукопись, и в ней утерян большой пласт сведений, посвященных Чингиз-хану и истории его завоеваний, что дало возможность полагать некоторым исследователям (В.П. Юдин, И.Л. Измайлов), что золотоордынская традиция не сохранила историю «золотого рода», и Чингиз-хан предстает только в образе передатчика части своих владений сыну Джучи. Однако недавно был обнаружен еще один список «Чингиз-наме» Утемиша-хаджи , более полный и дающий нам больше сведений о трансформации «золотого рода Чингиз-хана». «Род Саин хана закончился на Бердибеке, отец Бердибека Джанибек хан говорят покойный и помилованный, Аллах послал на него свое откровение и сделал рай местом отдыха для него, милосердный, дорогой, уважаемый и почитаемый у Аллаха и среди народа, Джанибек хан пусть будет на него милосердие и прощение (от Аллаха – Авт.), его господин (эфенди) шейх Ал-Актаб и представитель нашей эпохи Сагидет-дин эфенди пусть будут они прощены. Джанбек хан от его отца Узбек хана, его отца Тугрула, его отец Менгу Тимур Ку-кел хан и его отец Туган, его отец Саин хан, его отец Джучи, его отец Чингиз-хан, его отец Сабуке бахадир, его отец Бербийан бахадир, его отец Кубыл хан, его отец Тумен хан, его отец Байсулкяр, его отец Хайду хан, его отец Дурт хан, его отец Баданджу, его отец Кичи Мəркəн, его отец Туган Чулбан, его отец Кара марал, его отец Күк хан, его отец Угуз хан, его отец Кара хан, его отец Əбтəб Бакыр, его отец Йафəт (Йафəс), его отец Нух, пусть будет мир ему» [7] . При перечислении генеалогического древа золотоор-дынский хан Джанибек восхваляется восторженными эпитетами, позволяющими полагать, что источником этих сведений, возможно, было сочинение, написанное в Золотой Орде во времена правления Джанибек-хана, поскольку никакой другой хан такого внимания не удостоился. Как пример, можно вспомнить вышеупомянутое литературное произведение золотоордынского поэта Кутба, посвященное брату Джанибека – Тинибеку.
Далее идет достаточно подробное описание истории завоеваний Чингиз-хана и его семьи. Данная рукопись, находившаяся у З.В. Тогана и его учеников, еще не представлена широкому кругу исследователей . Таким образом, одной из особенностей золотоордынской исторической традиции следует считать включение «монгольских» предков Чингиз-хана в мусульманскую картину мира и историографию. В данном списке «Чингиз-наме» автор четко сохраняет хронологию истории Чингиз-хана, подчеркивая благородное происхождение, и акцентирует внимание на его избранность: «Всевышний дал ему избавление от корыстных и спасение, поскольку его судьба была ниспослана Всевышним» [7]. В этой версии «Чингиз-наме» много внимания уделяется описанию завоеваний Чингиз-хан, однако очень кратко излагается история Джучи-хана. «Иочи-хан был старшим из его сыновей. Он [Чингиз-хан] дал [ему] большое войско и отправил, назначив в вилайет Дашт-и Кипчака, сказал: «Пусть будет пастбищем для твоих коней». Дал [ему также] вилайет Хорезма. Когда Иочи-хан отправился в вилайет Дашт-и Кипчака, он достиг Улуг-Тага, который известен. Однажды, когда он охотился в горах, ему повстречалось стадо марал-кийиков. Преследуя его и пуская стрелы, он свалился с коня, свернул себе шею и умер» [7]. Акцент больше делается на историю Берке-хана и его потомков, которые поддерживали в свое улусе ислам. В дальнейшем развитие тюркской исторической традиции Улуса Джучи происходит уже в рамках этой повествовательной парадигмы. Основой ее являлась генеалогия определенного потомка Джучи с краткой характеристикой предшествующих поколений и более подробное описание биографии хана (Джанибек, Орду-ичен, Урус, Абу-л Хайр и др.) или знатного кара-чибека (Мамай, Идегей) [2, с. 657]. Интересна версия о знакомстве Чингиз-хана с шейхом Неджметдином Кубра: якобы перед взятием древнего города Ургенча Чингиз-хан приказал Неджметдину Кубре предстать перед ним и тем самым спасти себя, но шейх отказался и ответил: «Я жил вместе с ними 70 лет. Если я уйду от них, это будет бесчеловечно и трусливо». Тело шейха не нашли среди убитых [7].
Говоря о формировании золотоордынской историографии, нужно подчеркнуть и тот факт, что в списке Р. Фахретдинова, помимо уже известных исследователям ссылок на «хроники Дост-султана», указывается «Истории монголов» («Мағул таварихы») [7], а также сочинение «Зафар-наме» [7]. К сожалению, неизвестно, о каком именно «За-фар-наме» идет речь, поскольку автор не указывает имя интерпретатора.
Становление историографической традиции стало значимым этапом в формировании концепции ментального универсума и консолидирования различных тюркских народов, выстраивания татарской этнополитической идентификации. Став независимой от Монгольской империи, Золотая Орда приобрела необходимую протекцию для формирования и построения самостоятельной государственной исторической традиции, а после избрания ислама в качестве государственной религии, снискала содействие в странах мусульманского мира, обогатившись новыми мотивами и символами. «В отличие от целого ряда других тюркских государств, с расплывчатой социальной структурой и неразвитой государственной традицией, золотоордынская державная идеология (своеобразная «политическая теология») стала мощным всплеском тюрко-татарского самосознания. Ее парадигма этнополитической идеологии оказалась настолько авторитетна, что растворила менее приспособленные и более слабые мифологемы предшествующих эпох или, частично переработав, поглотила их, определив на многие века дальнейшее развитие тюркской историко-политической мысли позднесредневековых государств и народов Евразии. Татарская историческая традиция оказалась настолько сильной, что после распада Золотой Орды вошла составной частью в локальные исторические традиции различных татарских государств XV-XVIII вв». [2, с. 656].

1. Абу Бакр Каландар. Каландар-наме // Золотоордынское обозрение. 2014. № 2. С. 231-252; 2014. № 3. С. 207-214; 2014. № 4. С. 198-207; 2015. № 1. С. 171-176; 2015. № 2. С. 187-196; 2016. №1. С.193-207; 2016. Т.4, №2. С.443–449.
2. Измайлов И.Л. Становление историографической традиции // История татар с древнейших времен. В семи томах.Том 3. Улус Джучи (Золотая Орда) XIII – середина XV в. Казань: Институт истории им. Ш. Марджани, 2009. 1048 с.
3. Кавагучи Т., Нагаминэ Х. Некоторые новые данные о «Чингиз-наме» Утемиша хаджи: в системе историографии в Дашт-и Кипчаке // Золотоордынская цивилизация. Сборник статей. Вып. 3. Казань: Изд-во «Фэн» АН РТ, 2010. С. 44-51.
4. Миргалеев И.М. Абу Бакр Каландар Руми. Кто он? // Крымское историческое обозрение. 2014. № 1. С. 41–45.
5. Миргалеев И.М. Чингиз-наме Утемиша хаджи: перспективы изучения // Золотоордынская цивилизация. 2011. № 4. С. 14–19.
6. Рашид ад-дин. Сборник летописей. Т. 1. Кн. 1 / Пер. с перс Л.А. Хетагурова. М.-Л.: Академия наук СССР, 1952. 219 с.
7. Утемиш-хаджи. Чингиз наме. Архив И.М.Миргалеева.
8. Утемиш-хаджи. Чингиз-наме / Факсим., пер., транскр., текстолог. примеч., исслед. В.П. Юдина. Коммент. и указат. М.Х. Абусеитовой. Алма-Ата: Ғылым, 1992.
9. Шамильоглу Ю. Высокая исламская культура Золотой Орды // История татар с древнейших времен. В семи томах.Том 3. Улус Джучи (Золотая Орда) XIII – середина XV в. Казань: Институт истории им. Ш. Марджани, 2009. С. 589-598.
10. DeWeese D. Islamization and Native Religion in the Golden Horde. Baba Tükles and Conversion to Islam in Historical and Epic Tradition. University Park, Pennsylvania: The Pennsylvania State Univ. press, 1994. 656 p.