Архитектура и искусство

Архитектура и искусство в Золотой Орде

Эмма Зиливинская

Золотая Орда возникла как государство в результате завоеваний кочевниками-монголами огромных пространств Европы и Азии, также населенных преимущественно кочевыми и полукочевыми народами. Тем не менее, уже в середине XIII в. на всей ее территории начинают возникать поселения, и в первой половине XIV в. Золотая Орда поистине становится «страной городов». Золотоордынские города, построенные и достигшие небывалого расцвета в кратчайшие сроки, являются своеобразным историческим феноменом и в то же время – ярчайшим отражением различных аспектов золотоордынской цивилизации. Первоначально для возведения своих городов кочевники-монголы использовали подневольный труд завоеванных народов, имевших многовековые строительные навыки. В период расцвета государства строители, ремесленники и торговцы переселялись в Золотую Орду добровольно. Так формировалось полиэтничное население ее городов в отличие от более однородного населения степей. Именно поэтому мультикультурность золотоордынского общества наиболее явно прослеживается в культуре городов.
Выразительным воплощением городской культуры являются монументальные постройки, определяющие внешний вид городов. В различных районах Золотой Орды они отличались друг от друга. В степной зоне строительство велось из сырцового и обожженного кирпича, подобного среднеазиатскому. В качестве декора широко применялись поливные изразцовые кирпичи, глазурованные майолики и мозаики, резные фигурные кирпичики, терракота. В Поднестровье, Крыму и Волжской Болгарии монументальные постройки возводились из камня с добавлением кирпича. Архитектурный декор здесь представлен в основном резьбой по камню. Смешанная техника строительства применялась на Северном Кавказе. В целом же города Золотой Орды, при всем их своеобразии, имели ярко выраженный восточный облик. Во многом это определялось доминированием ислама в среде городского населения. Поэтому основными и наиболее впечатляющими зданиями здесь были мечети, медресе, мавзолеи, восточные бани. Именно эти монументальные постройки, характерные прежде всего для мусульманских стран, и определяли внешний вид городов.
Наиболее значимыми культовыми постройками во всех странах, связанных с мусульманской религией являются мечети. Минареты, встроенные в здания мечетей или стоящие рядом с ними, также являются важнейшим градообразующим элементом мусульманских городов, определяющим их неповторимый силуэт. Ко времени появления в городах Золотой Орды эти виды зданий имели многовековую историю, и в разных частях мусульманского мира существовали различные типы мечетей и минаретов [56].
В Золотой Орде, государстве, расположенном на самом краю мусульманского мира, первые мечети, вероятно, начали строиться при Берке, который был мусульманином и способствовал городскому строительству. Но массовое возведение их, несомненно, относится ко времени Узбека, с именем которого связано принятие мусульманства как государственной религии и расцвет городов. Именно в эти годы магрибский путешественник Ибн Бат-тута упоминает «тринадцать мечетей для соборной службы и … чрезвычайно много других мечетей» только в Сарае [43, c. 306]. Хотя число мечетей, исследованных на территории всей Золотой Орды, не многим больше упоминаемых Ибн Баттутой, имеющийся материал дает представление о планировке этих зданий [23; 25, с. 9-36; 26, с. 13-42].
Самым известным памятником мусульманского культового зодчества в Золотой Орде является мечеть города Болгара, столицы Волжской Болгарии, известная под названием «Четырехугольник». Здание, построенное в 60-е гг. XIII века, за период своего существования (до 30-х гг. XIV вв.) претерпело несколько перестроек [1, с. 54]. В первом периоде здание имело форму прямоугольника с небольшим расширением к югу (32,6 м х 28,2 – 29,6 м). Стены толщиной 1,2-1,3 м были сложены из кусков необработанного известняка на известковом растворе и были укреплены прямоугольными контрфорсами. Входной проем в северной стене был обрамлен порталом, к западу от которого находился прямоугольный цоколь минарета. Внутри пространство мечети разделено на пять нефов четырьмя рядами колонн по пять в каждом ряду. Стены мечети оштукатурены внутри и снаружи белой известью. Полы имели деревянный настил.
В начале XIV века мечеть была кардинально перестроена. Внешний облик ее изменили многогранные башни, пристроенные к углам. Диаметр двух северных башен составлял около 8 м, а южных –10 м. Подобное оформление углов не известно ни в одной мечети. В Средней Азии в раннем средневековье строились укрепленные замки подобного плана, в более позднее время башнеобразные выступы по углам были характерны для крепостей, караван-сараев, ханака. Массивные круглые башни укрепляли стены феодальных замков в Азербайджане [13, с. 74-78]. Небольшие декоративные башенки мечети Калян в Хиве, вероятно, имеют те же истоки, но значительно редуцированы по сравнению с угловыми контрфорсами Четырехугольника.
В последнем периоде болгарская мечеть была перестроена изнутри. В восточной и западной стенах пробили дверные проемы, а по бокам от них – оконные. С внутренней стороны ко всем трем входам пристроили легкие тамбуры. Заменена была и колоннада мечети: восьмигранные каменные колонны на квадратных базах были поставлены шестью рядами. Базы и капители колонн были украшены резьбой в виде стилизованных пальметок, характерных для азербайджанского архитектурного декора [13, с. 378]. По мнению большинства исследователей, перекрытие Четырехугольника было плоским и опиралось на аркады. Крыша мечети могла быть скатной, что наиболее соответствует климатическим условиям.
К комплексу Четырехугольника относился и Большой минарет, который был известен по рисункам и в настоящее время восстановлен. Кубический цоколь минарета переходил в восьмигранник, на котором стоял ствол в виде сужающегося кверху цилиндра. Наверху была площадка для муэдзина. С двух сторон ствола минарета располагалось по три окна, середину ствола опоясывала арабская надпись. Высота большого минарета достигала 24 м.
Сходное строение имеет Малый минарет, который на 5 м ниже Большого. Малый минарет также состоит из кубического цоколя со скошенными углами, переходящим в восьмерик и конический ствол. Ствол заканчивается площадкой, на которой стоит надстройка со скатной крышей. Вход в минарет расположен с северной стороны. Верх дверного проема, арка в стволе минарета и скосы кубического цоколя украшены резьбой по камню.
В центральной части Золотой Орды, в Нижнем Поволжье, в настоящее время исследованы две соборные мечети. Одна из них была раскопана на Водянском городище в Волгоградской области [17]. Мечеть представляла собой прямоугольник 26 х 35 м, вытянутый с севера на юг. Стены постройки имели толщину 1,2-1,3 м и были сложены из рваного камня на глиняном растворе. Изнутри и снаружи они были оштукатурены белым известковым раствором. Вход в мечеть в северной стене был смещен к востоку относительно центральной оси здания и обрамлен порталом.
Южная стена по центру снаружи имела прямоугольный выступ, в толще которого была сделана михрабная ниша. Михраб полукруглой формы оштукатурен белым раствором и обрамлен профилированными пилонами. Его украшала прямоугольная доска со штампованной надписью на арабском языке. Доска имела красный бордюр, синий фон и белую выпуклую надпись.
Перед михрабом находилась прямоугольная площадка (8,14 х 8,40 м), которая была ограничена стенками из обломков кирпичей высотой в три слоя. В толще всех трех стенок находились грубо обтесанные в форме квадратов плоские камни, которые служили базами для деревянных колонн. Эти колонны поддерживали крышу над площадкой. В центре площадки была вкопана часть круглой мраморной колонны с канелюрами, которая служила подставкой для ляуха с кораном. Колонна была поставлена расширяющимся концом вверх, а в качестве упора под нее на дне ямы, в которую был вкопан ее нижний конец, была положена мраморная ранневизантийская капитель. Капитель и колонна были привезены, скорее всего, из Крыма.
Остальное пространство мечети было разделено пятью рядами колонн на шесть нефов шириной по 4 м. Базы колонн из серого гранита имели размеры 30 х 30 см и высоту 20 см. Углы их скошены для перехода к восьмиугольнику, а на поверхности многих баз имелась насечка для установки деревянных колонн. Пол мечети, по-видимому, был выстлан досками.
У северо-восточного угла мечети располагался минарет. Каменный цоколь минарета, прямоугольный в плане (5,0 х 4,2 м), вплотную примыкал к восточной стене мечети. Ствол минарета, найденный в виде развала был сложен из обожженных кирпичей полукруглой формы и украшен кирпичами с бирюзовой поливой и ганчевыми вставками с куфическими арабскими надписями.
Еще одна соборная мечеть исследована в аристократическом районе Сарая (Селитренное городище). Стены ее сложены из обожженного кирпича на глиняном растворе. Мечеть состояла из двух помещений: большого молитвенного зала и пристройки, примыкавшей к его северо-западной части.
Молитвенный зал был квадратным в плане размерами 35,5 х 36,0–36,5 м. Главный вход в мечеть сделан посредине северной стены и оформлен массивным порталом, пилоны которого имели длину около 5 м. Такой же портал, но значительно меньших размеров был сделан посредине восточной стены. Скорее всего, входной проем с порталом имелся и в западной стене.
Внутреннее пространство молитвенного зала было разделено на девять нефов восемью рядами колонн. Во всех рядах, кроме двух средних, было по восемь колонн. В средних рядах вторые и третьи колонны, считая с севера, отсутствовали, так как на их месте находился внутренний дворик размерами 9,0 х 9,3 м. По периметру его сделан бордюр из поставленных на ребро обожженных кирпичей, скрепленных известковым раствором. Остальная площадь двора выложена обожженными кирпичами, положенными плашмя. В центре двора находился водоем в виде круглой в плане цистерны, стенки которой обложены кирпичом. От колонн, поддерживающих крышу мечети, сохранились только кирпичные фундаменты, заглубленные в материк. На них ставились квадратные в сечении деревянные колонны, отпечатки которых были прослежены на известковой обмазке. Колонны, расположенные перед михрабом, отличались от остальных. Они были поставлены на фундаменты с деревянными конструкциями и были, скорее всего, каменными. Пространство перед михрабом было огорожено ганчевой решеткой.
Селитренская мечеть имела плоское, а именно балочное перекрытие, так как опиралось оно на деревянные столбы. Внутреннее оформление ее было простым: пол был земляным, а стены и колонны оштукатурены белым известковым раствором. Снаружи стены также были оштукатурены, порталы декорированы поливными монохромными изразцами и резными кирпичиками.
С севера к западному отрезку северной стены молитвенного зала было пристроено небольшое (11,9 х 8,2 м) помещение. Внутреннее убранство комнаты было довольно богатым. Пол выложен жженым кирпичом, а стены украшены мозаиками с надглазур-ной росписью и позолотой. Вдоль западной стены сооружена широкая прямоугольная суфа. Потолок поддерживали два столба, от которых остались базы из серого песчаника. Это помещение, скорее всего, служило не культовым, а общественным целям, возможно, здесь находилось какое-то учреждение при мечети.
На золотоордынских городищах Северного Кавказа исследовано три мечети. Две из них находились на городище Верхний Джулат в Северной Осетии [38]. Малая мечеть представляла собой небольшое (9,8 х 6,6 м) здание, стены которого были сложены из кирпича и поставлены на каменный фундамент. В южной стене мечети сделан михраб в виде квадратной, выступающей наружу ниши. Внутри пространства мечети находились остатки шести квадратных устоев, которые расположены в углах помещения и посредине восточной и западной стен. Снаружи, у северо-восточного угла мечети, вплотную к стене был пристроен кубический фундамент минарета.
Площадь Большой мечети Верхнего Джулата была исследована на две трети. Здание было трапециевидным, вытянутым с запада на восток. Ширина постройки – 11,8 м, длина предположительно – 22,8 м. Фундамент стен сложен из речного булыжника на известковом растворе, а сами стены – из подтесанных камней и обожженных кирпичей. Предположительно высота стен достигала 6 м. В южной стене была обнаружена прямоугольная михрабная ниша, которая выступала наружу. Пол михраба, а возможно, и его стенки были украшены изразцами с бирюзовой поливой. Вход в мечеть находился напротив михраба. Дополнительный проем был сделан в западной стене, напротив минарета.
Пол мечети фигурно выложен крупными кирпичными плитами, часть которых покрыта бирюзовой поливой, обычными кирпичами и мелким булыжником. Стены были оштукатурены и, возможно, расписаны. Никаких следов устоев или колонн в мечети обнаружено не было, скорее всего, плоское перекрытие с двускатной крышей поддерживали деревянные столбы, поставленные прямо на плиты пола. Покрытие крыши было черепичным.
К Большой мечети относился известный на Кавказе Татартупский минарет, который разрушился только в 1985 году. Высота минарета составляла 20,8 м. Сложенный из кирпича и каменных блоков цоколь был прямоугольным в плане. Кирпичный ствол минарета имел коническую форму и состоял из двух частей, которые расчленял двойной сталактитовый пояс, поддерживавший балкончик для муэдзина. В цокольной части находилась дверь с полукруглым окончанием. Такая же дверь выходила на балкон. Внутри вокруг пятиугольного столба вилась кирпичная лестница. Ствол минарета был украшен несколькими орнаментальными поясами, основным из которых является сталактитовый. Прямо под ним шли две полосы бирюзовых поливных дисков, чередующихся с кирпичными ромбиками. Между ними располагался орнаментальный пояс, подражающий куфической надписи. Верх ствола также украшен фигурной кирпичной кладкой.
Самая большая соборная мечеть на Кавказе раскопана на городище Нижний Джулат в Кабардино-Балкарии. Она представляла собой прямоугольное, вытянутое в меридиональном направлении здание размерами 17,65 х 25,7 м. Вход в мечеть с порталом находился в северной стене. Молельный зал разделен на пять нефов четырьмя рядами колонн с каменными базами. В каждом ряду было 12 колонн. Пол зала был вымощен обожженным кирпичом, положенным на известковый раствор.
К восточному отрезку северной стены пристроен минарет, от которого сохранился цоколь. Цоколь имел облицовку в виде больших прямоугольных блоков, между которыми была фигурная кладка из кирпичей. Внутри цоколя находилось круглое в плане помещение со следами деревянной лестницы. Вероятнее всего, минарет мечети Нижнего Джулата был аналогичен Татартупскому минарету.
Наиболее известным памятником монументального зодчества на западе Золотой Орды является мечеть-медресе Солхата. Ей посвящены многочисленные исследования [8; 12; 19; 54, c. 104-118; 32, с. 112-116; 27]. Здание мечети, полностью сохранившейся до наших дней, представляет собой базилику с тремя парами восьмигранных устоев, соединенных стрельчатыми арками. Размеры здания 17,9 х 13,5 м. Устои поддерживают стропильное перекрытие и двускатную черепичную крышу. В северо-восточный угол здания встроен цилиндрический ствол минарета. К южной стене примыкает портал со сталактитовой нишей и резными каменными фризами, в которых большинство авторов видят влияние сельджукского искусства. Аналогично оформлена михрабная ниша.
На резном портале мечети сохранилась подпись, которая датирует ее 1314 годом, то есть временем правления Узбека. С юга к мечети примыкает медресе в виде обширной квадратной постройки с открытым двором посредине. Раскопки экспедиции Государственного Эрмитажа под руководством М.Г. Крамаровского показали, что мечеть и медресе не одновременны: медресе было построено в первой трети XIV в., а мечеть была пристроена к нему на рубеже XV–XVI вв. [32, c. 113–114]. Тем не менее, мечеть Солхата вполне можно рассматривать как произведение золотоордынского зодчества, так как, по мнению М.Г.Крамаровского, в конце XV в. она не была отстроена заново, а только перенесена на новое место у северной стены медресе.
Недалеко от мечети Узбека находились руины еще одной мечети, которая получила название «мечети Бейбарса». По своей планировке она практически тождественна мечети Узбека и представляет собой трехнефную базилику с тремя парами колонн, поставленных на восьмигранные базы. Причем ее аркада имела тот же шаг колоннады, что и в мечети Узбека [32, c. 116]. В южной стене прослеживается полукруглая ниша михраба. Портал с входом находится с северной стороны. По нумизматическому материалу мечеть «Бейбарса» датируется временем Токтамыша.
В бывшем имении художника Айвазовского была расположена мечеть, носившая название «Свинцовая» (Куршун-Джами). Прямоугольное здание (12,5 х 17,7 м) было построено из рваного камня на известковом растворе. Вход в мечеть обрамляют пилоны портала. Западная и восточная стены усилены парными контрфорсами. Южная стена имеет один контрфорс, который расположен позади прямоугольной михрабной ниши, сильно выдающейся в толщу стены. В северо-восточном углу сохранились остатки основания минарета. Все здание разделено на две неравные части. Квадратное помещение (10,5 х 10,6 м) с михрабом в южной стене было увенчано куполом на парусах. Прямоугольная (10,5 х 4,5 м) северная комната имела перекрытие в виде трех полукруглых в сечении сводов [8, с. 132].
Очень близка к Куршун Джами по планировке и размерам мечеть в Судаке [19, c. 134-139]. Она сохранилась до наших дней, претерпев некоторые перестройки. Основная часть здания имеет прямоугольную форму. Два квадратных устоя делят внутренний объем на две части. Квадратный молельный зал с михрабной нишей в южной стене был перекрыт куполом. Прямоугольный тамбур мечети перекрыт тремя сводами. В северо-восточном углу встроен минарет, от которого сохранилось только основание. Вход в мечеть находился в восточной стене, а не в северной. Этот отход от канонов объясняется тем, что здание стоит на косогоре, и с северной стороны уровень пола значительно выше уровня земли. Вдоль восточной стены была сделана галерея, состоящая из трех арок, но впоследствии две арки были заложены. В восточной стене имеются два окна с наличниками, украшенными резьбой в виде сложной плетенки.
Еще одна крымская мечеть базиличного плана была исследована в 1927-29 гг. в Чуфут-Кале [3, c. 166-168; 10, c. 170-178]. Наружные размеры постройки – 13,8 х 10,65 м. Северо-западный угол занимал цоколь минарета. При раскопках были найдены четыре основания колонн, которые делили пространство мечети на три нефа шириной около 2,4 м. В южной стене с двух сторон от прямоугольной ниши мих-раба сделаны две нишки пятиугольной формы. Вход в мечеть находился в северной части западной стены возле минарета. Обилие архитектурных деталей свидетельствует о том, что мечеть имела портал со сталактитовой нишей, обрамленный поясом геометрического орнамента и украшенный надписями и двумя розетками. Вероятно, к порталу относится камень с высеченной датой 746 г.х. (1346 г.), которая точно указывает на время возведения мечети.
Две мечети исследованы в западной части степной зоны Золотой Орды. Мечеть Кучугурского городища (недалеко от Запорожья), сложенная из кирпича, имела прямоугольную форму размерами 26,0 х 17,9 м. С севера находился обширный (8,5 х 6,5 м) тамбур, также вытянутый в меридиональном направлении. Внутри помещение мечети было вымощено жженым кирпичем. Три ряда колонн (по 9–11 колонн в каждом) разделяли молельный зал на четыре нефа. В центре южной стены находилась полукруглая ниша михраба шириной 80 см и глубиной 35 см. Мечеть Кучугурского городища имела минарет, восьмиугольный цоколь которого встроен в западную стену.
Джума мечеть Старого Орхея [14] является самой грандиозной мечетью в Золотой Орде. Размеры ее 57,7 х 51,5 м. От здания сохранился только периметр стен с порталом в северной стене и михрабом – в южной. Северо-восточный угол здания был охвачен шестиугольным в плане цоколем минарета.
Таким образом, большая часть мечетей Золотой Орды относится к одному типу -это квадратные или прямоугольные в плане здания, внутреннее пространство которых разделено рядами колонн, поддерживающих плоское перекрытие в виде балок или аркад. Прямоугольные мечети чаще вытянуты в меридиональном направлении, но могут быть – и в широтном, как Большая мечеть Верхнего Джулата. Главный вход в здание расположен в северной стене, напротив михраба и обрамлен порталом. При значительной площади здание может иметь дополнительные боковые входы как, например, в Болгаре, Сарае, на Кучугурском городище. Мечеть Сарая имеет небольшой внутренний дворик, в центре которого находится водоем. В мечети Водянского городища пространство перед михрабом отгорожено, и крыша в этом месте, вероятно, была выше.
Этот основной тип мечетей в Золотой Орде сложился под влиянием Малой Азии. Малоазийские мечети сельджукского периода представляли собой базилики, то есть прямоугольные залы, разделенные на нефы рядами столбов или колонн, соединенных балками или аркадами. Характернейшей чертой сельджукских мечетей является наличие в крыше светового люка, под которым находится сильно редуцированный внутренний дворик с фонтаном. Над предмихрабной частью мог быть возведен небольшой купол. Так, одна из простейших построек сельджукско-анатолийского периода – мечеть Махмуд-бея близ Кастамону – представляет собой трехнефный зал с двумя рядами деревянных колонн, балочным перекрытием и двускатной крышей. Улу-Джами в Ши-вазе и Афьоне – это большие многонефные залы с трансептом, ведущим к михрабу, и плоским перекрытием на аркадах [55, с. 16-17; 57, с. 100-102; 56, с. 92-100].
Несколько необычна по своим пропорциям Большая мечеть Верхнего Джулата, здание которой вытянуто в широтном направлении. Скорее всего, это связано с местными традициями. Так, например, наиболее древняя на Кавказе Джума-мечеть Дербен-да, построенная в VIII в., представляет собой сильно вытянутое в широтном направлении прямоугольное здание с выступом в центральной части южного фасада. На Кавказе известны и другие мечети таких же пропорций [5, c. 141-143; 50; 35, c. 110-112].
Кроме больших мечетей базиличного плана в Золотой Орде существовали и другие. Купольные мечети Крыма представляют собой небольшие здания, состоящие из квадратного молельного зала, перекрытого куполом, и прямоугольного тамбурома со сводчатым перекрытием. Такую же структуру имеют небольшие малоазийские мечети сельджукского и раннеосманского периодов, такие как мечеть Ала ал-Дина в Бурсе (1335 г.), Орхан Гази в Билесике, Зеленая мечеть в Изнике (1378 г.) [56, с. 494-495; 58, с. 84-92].
Малая мечеть Верхнего Джулата относится к столпно-купольным постройкам. По плану она более всего напоминает небольшие столпные сооружения Средней Азии, такие как мечети при мавзолеях Хаким-ат-Термези (XI в.) и Ходжа Иса (XI в.) [11]. Разница состоит лишь в том, что эти здания вытянуты в широтном направлении, а нижнеджулатская мечеть – в меридиональном.
Таким образом, в планировке и оформлении мечетей в Золотой Орде преобладает влияние Малой Азии. Сельджукская строительная традиция могла распространяться через Закавказье, где сохранились такие ее образцы, как мечеть Мануче в Ани [6], и через Крым. Мечети с залом, разделенным на нефы, были известны в домонгольское время в Волжской Болгарии [49; 2], что тоже могло послужить образцом для подражания. Взяв за основу базиличную планировку с плоским перекрытием, золотоордынские мастера творчески переработали ее, сообразуясь с местными условиями и вкусами заказчиков. Более того, в ряде случаев была воспринята сама идея закрытого зала, с плоским перекрытием, опирающимся на колоннаду, но воплощение ее в разных частях государства было разнообразным и часто оригинальным. В то же время нельзя полностью исключать влияние Средней Азии или местных традиций, как в Волжской Болгарии и на Кавказе.
С мечетями связаны минареты, образующие с ними единый архитектурный ансамбль. По своему положению относительно мечети минареты Золотой Орды делятся на отдельно стоящие, с пристроенным к стене мечети цоколем и с цоколем, встроенным в объем стены. Отдельно стоящие и пристроенные к мечети минареты имеют кубический или призматический цоколь, который при помощи внешних скосов переходит в восьмигранную призму или непосредственно в цилиндрический, слегка сужающийся кверху ствол. В основании встроенных минаретов лежит многогранник. Цоколь минаретов сложен из камня или обоженного кирпича. Ствол обычно кирпичный, но может быть и из камня. Каменные постройки были декорированы резьбой. Ствол кирпичных минаретов украшен орнаментальными поясами из резной терракоты, обточенных кирпичиков, ганчевых вставок и поливных изразцов. Под балкончиком для муэдзина находится сталактитовый пояс. Покрытие минаретов – шатровое. Подобные архитектурные формы характерны только для Малой Азии и стран, находящихся в сфере ее культурного влияния, таких как Азербайджан, Крым, частично Северный Иран. Они возникают там в сельджукское время и, несколько видоизменяясь, существуют в дальнейшем. Таковы, например, минарет Алаеддин Джами в Нигде постройки 1223 г., Ивли Минар в Анталье 1220 г., минареты Большой мечети и Гек-медресе в Сивасе 1271 г., Зеленой мечети Изника 1378 г. [56, с. 161; 58, с. 26, 43]. Сходное с малоазийскими трехчастное деление имеют и минареты Азербайджана [13, c. 88-96, 156-160].
С религиозным культом в мусульманских странах связаны не только мечети, но и некоторые другие учреждения. Прежде всего, это медресе – высшие учебные заведения ислама. Еще одна категория зданий, связанных с мусульманской религией, это – рибаты, ханака, завия и текия. Все эти учреждения служили нуждам многочисленных дервишских орденов, которые получили в средние века огромное распространение.
В Золотой Орде, как и в других государствах, где значительная часть населения исповедовала ислам, наряду с мечетями строились медресе и ханака. Некоторые сведения о них содержатся в письменных источниках, в частности в сочинениях Джузджани, Ибн Халдуна, «Анониме Искендера», посвященных жизнеописанию ханов-мусульман Берке, Узбека, Джанибека [43; 44]. Отмечал посещаемые им медресе, рибаты и завия в Золотой Орде арабский путешественник Ибн Баттута [43, с. 278-314]. К сожалению, эти сведения пока не нашли материального подтверждения: духовные школы и странноприимные дома в Золотой Орде археологически почти не выявлены. Единственное здание, которое может быть однозначно атрибутировано – это медресе Узбека в Солхате.
Медресе представляет собой почти квадратное здание с большим богато декорированным резным порталом, который известен только по рисункам. Внутри находился обширный внутренний двор, окруженный со всех сторон помещениями различного назначения и колоннадой. С каждой стороны двора был сделан большой айван, а в центре располагался фонтан. Медресе Солхата представляет редкий по своей сохранности комплекс, который дает возможность судить не только о планиметрии здания, но и обо всем его объеме, так как перекрытия части помещений сохранились здесь до наших дней. Все четыре айвана были перекрыты монументальными полуциркульными арками, сводчатое покрытие имели и худжры. Квадратные помещения в западной части здания были увенчаны полусферическими куполами из кирпича [32, с. 112-114].
В Нижнем Поволжье, на Селитренном городище раскопана часть постройки, которая, вероятнее всего, имела внутренний двор, по периметру которого располагались стандартные жилые комнаты (худжры). В одном помещении находилась домовая мечеть. Особенности планировки и расположение рядом с Джума мечетью позволяют предположить, что здесь находилось учреждение, связанное с мусульманской религией – медресе или ханака.
По планировке и строительным традициям медресе Узбека в Солхате является характерным образцом малоазийского зодчества. Открытые айваны с полуциркульными сводами, опоясанные галереей с аркадами на колоннах, фонтан в центре двора – все это напоминает памятники четырехайванной планировки в Малой Азии, такие как Гек-медресе в Сивасе XIII в., Чифте Минаре в Эрзеруме XIII в., Таш-медресе в Акшехире, медресе Бюрюджийе в Сивасе XIII в. и Ибрагим-бея в Аксарае [55, с. 33-35; 56, с. 515; 58, с. 46]. Здание в Сарае, которое предположительно можно считать медресе, не дает материала для столь же определенных выводов. По технике кладки стен, строительным материалам, размерам и формату сырцов и кирпичей сооружение относится к среднеазиатской строительной традиции. Определенное сходство постройки Сарая можно наблюдать со зданием медресе, исследованным на городище Сауран в Южном Казахстане [7, с. 84-90].
Широчайшее распространение в мусульманских странах получил такой тип зданий, как мавзолеи. Количество их огромно, и роль в создании архитектурного облика городов и других местностей весьма существенна. Мавзолеи имели и имеют в мусульманских странах большое социальное и религиозное значение. В Золотой Орде, как и в других странах этого времени, где мусульманская религия играла существенную роль, мавзолеи строились повсеместно. Этому способствовал и тот факт, что в золотоордын-ких городах наибольшим влиянием пользовались проповедники суфизма, которому присущ культ «святых могил». Среди раскопанных археологами объектов монументальной архитектуры мавзолеи составляют наибольшее количество. Отдельные постройки сохранились до наших дней, некоторые известны по рисункам и описаниям исследователей и путешественников предыдущих веков. Обзор мемориальных сооружений Золотой Орды показывает, что среди них прослеживается широкий спектр архитектурных форм и планировочных решений [26, с. 93-165].
Прежде всего, все постройки можно разделить на две большие группы – однокамерные и многокамерные мавзолеи. Большая часть золотоордынских мавзолеев представлена однокамерными зданиями. По форме основного помещения они делятся на три отдела: башнеобразные, пирамидальные, кубические (призматические). Отдел башнеобразных мавзолеев состоит из двух подотделов, отличающихся формой плана: круглые и многоугольные. Пирамидальные мавзолеи также могут быть круглыми и многоугольными в плане, а в основе кубических зданий лежит квадрат или прямоугольник близкий по пропорциям к квадрату. Каждый отдел может быть разделен на два типа: фасадные и портальные. Фасадными являются мавзолеи без явно выраженного портала, но с выделенной стороной, в которой находится вход. К портальным относятся здания с явно выделившимся объемом входного портала. Единственным мавзолеем центрической планировки, у которого все фасады равнозначны является Черная палата в Болгаре.
По форме портала здания можно разделить на подтипы: с выступающим вперед порталом, с порталом, вписанным в объем здания и опирающимся на массивные пилоны (пештак), и порталом, вписанным в объем здания, но не имеющим массивных пилонов. И, наконец, каждый подтип зданий делится на два вида по форме покрытия: купольное и шатровое. Покрытие в археологических памятниках сохраняется редко, поэтому чаще всего определить вид его сложно, зато он хорошо определяется по рисункам. Башенные и кубические мавзолеи могут иметь крышу обоих видов, все пирамидальные мавзолеи по определению являются шатровыми.
Группа многокамерных мавзолеев разделена на три отдела: призматические продольноосевые, призматические поперечноосевые и многокамерные сложного строения.
Классификация золотоордынских мавзолеев отчетливо показывает, что в Золотой Орде существовала довольно развитая архитектура мемориальных построек. Многообразие типов мавзолеев свидетельствует о том, что они были принесены из разных стран мусульманского мира, причем в различных частях огромного золотоордынского государства могут превалировать те или иные заимствования. Некоторые постройки вполне оригинальны и являются результатом творческой переработки уже известных типов планировки.
В пределах Золотой Орды также можно выделить два направления зодчества – строительство из камня и строительство из кирпича (обожженного и сырцового). Существует также смешанная техника, когда отдельные части здания строятся из различных материалов.
Анализ планировки, строительных приемов, архитектурных деталей мавзолеев и строительной техники позволяет сделать вывод о том, что в сложении золотоордынского мемориального зодчества прослеживается несколько направлений. Это армяно-малоазийское влияние, которое отчетливо присутствует в памятниках, выполненных в технике каменного строительства. Очень существенным было влияние среднеазиатской школы, связанной со строительством из обожженного и сырцового кирпича. И, наконец, в архитектурных формах встречаются пережитки кочевнических (кипчакских) традиций. В настоящее время можно выделить несколько областей, где превалировала та или иная школа. Волжская Болгария и Крым являлись зонами армяно-малоазийского влияния, а Нижнее Поволжье и степные районы Северного Кавказа – среднеазиатского. В то же время в некоторых частях Нижнего Поволжья (Водянское городище) и Северного Кавказа (Пятигорье, Верхний Джулат, Нижний Джулат) отчетливо прослеживаются традиции азербайджанского зодчества, представленного нахичеванской школой, для которой характерно сочетание камня и кирпича, активное применение в качестве декора изразцов. В Волжской Болгарии также фиксируется присутствие азербайджанского элемента, а именно ширвано-апшеронской школы. Редкие формы мавзолеев, которые можно вывести из тюркских поминальных построек, встречаются в Нижнем Поволжье и на Северном Кавказе.
В то же время в городах Золотой Орды происходит не прямое заимствование принесенных извне традиций, а их творческая переработка. Так в Волжской Болгарии вырабатывается удивительно единообразный тип усыпальниц, который распространяется и на другие районы, например в Приуралье, где наряду с мавзолеями среднеазиатского облика, строятся здания, почти идентичные болгарским мавзолеям. Возникают и новые типы планировки мемориальных построек, в частности двухкамерные мавзолеи, которые также распространяются в различных частях государства.
Среди гражданских общественных построек в городах Золотой Орды довольно значительный процент составляли бани [20; 25, с. 59–91]. Широкое распространение банных заведений в Золотой Орде является еще одним подтверждением того, что золотоордынские города строились по восточным образцам. С распространением мусульманства, обряды которого предписывали обязательные ритуальные омовения, общественные бани-хаммам, стали непременным атрибутом любого восточного города. Такая популярность общественных бань объясняется еще и тем, что в средние века они являлись своеобразными клубами, где посетители проводили много времени.
Восточные бани, как и античные термы, имели систему отопления, при которой горячий воздух, идущий из топки бани, обогревает всю поверхность пола. Тем не менее, существовали и серьезные отличия, одним из которых являлась общая планировка здания. Планировка восточных бань являлась отражением восточной «идеологии» банного процесса, в котором важнейшим элементом был массаж, приводящий к полному расслаблению организма. Непременной чертой хаммама является наличие центрального зала в виде креста, многоугольника, звезды, представляющего композиционный центр здания.
Бани Золотой Орды также имели систему подпольного отопления, что свидетельствует об их генетической связи с восточными хаммам и банями античной традиции. Планировка золотоордынских бань разнообразна, образцы банных построек известны в большинстве регионов Золотой Орды.
Насколько популярны были общественные бани в Золотой Орде, можно видеть на примере Болгара, в котором в настоящее время исследовано шесть бань [51; 53; 25, c. 64-69]. Баня № 1 представляла собой прямоугольное (14,0 х 9,0 м) здание простой планировки. Она состояла из предбанника, мыльного отделения и топочного отделения. Остальные бани имели более развитую планировку. Они состояли из прямоугольного или квадратного в плане предбанника, центрального зала крестообразной формы с четырьмя квадратными мыльнями по углам и топочного отделения в виде массивной печи с цистернами над ней. Стены болгарских бань были сложены из известняка панцирной кладкой. Фундаменты стен опущены в котлован, на дне которого поставлены массивные устои также из известняковых плит. На эти плиты укладывались плиты пола. Горячий воздух из топки по каналам поступал в подпольное пространство и обогревал всю поверхность пола центрального зала и угловых мылен. Предбанники отапливались частично или вообще не имели системы подпольного отопления. В этом случае в них могли быть сделаны теплые суфы с канами.
Над топочным отделением находились цистерны для воды. Таких цистерн было несколько, и самая горячая вода была в той, которая располагалась непосредственно над топкой. Внутри бани вода разводилась по трубопроводу, проложенному в специальных нишах вдоль внешних стен здания. Разводка осуществлялась при помощи керамических тройников, а в качестве кранов использовались короткие керамические или медные трубки. Вода поступала в специальные резервуары. В Красной палате в центре крестообразного зала находилась каменная двенадцатилепестковая чаша фонтана, а в угловых мыльнях и лоджиях зала было найдено 15 каменных раковин различной формы и размера. Сточные воды удалялись по открытому водостоку, проложенному в полу, или керамическим трубам, проложенным под полом.
Общественные бани Болгара представляли собой довольно крупные постройки. Самая большая из них – Восточная палата – имела длину 39 м и ширину от 14 до 19 м в разных частях. О внешнем виде болгарских бань можно судить по многочисленным рисункам Белой палаты, стены и перекрытия которой сохранялись до первой половины XIX в. Как видно на рисунках братьев Чернецовых [52], предбанник и тамбур здания были покрыты двухскатной кровлей. Из тамбура дверной проем вел в крестообразный зал, который стрельчатыми арками соединялся с горячими и теплыми мыльнями. Центральный зал и угловые помещения перекрывались куполами со световыми отверстиями в зените, у основания большого купола были сделаны еще четыре окна. Стены и внутренние поверхности куполов были оштукатурены, а плиты пола покрыты слоем известкового раствора. В Красной палате штукатурка стен покрашена красной краской, а в бане № 2 стены были покрыты росписью синего, желтого и красного цветов.
Бани с крестообразным залом известны в Мохше, Укеке, Кучугурском городище. Баня аристократического района Сарая (Селитренное городище) также имела крестообразный зал, но планировка ее несколько сложнее. Здание имело вытянутую форму и размеры 26 х 13,3 – 15,8 м. Стены его сложены из обожженного кирпича. Баня состояла из девяти помещений, шесть из которых имели подпольное отопление. Вход в здание, обрамленный порталом, вел в небольшой тамбур, из которого по коридору посетители попадали в обширный прямоугольный предбанник, расположенный в южной части здания. Эти комнаты не отапливались. Вдоль трех стен предбанника сооружена суфа, которая обогревалась дымоходами кана. В середине пола находился фонтан. В одной из стен предбанника имелось окно, закрытое ажурной алебастровой решеткой (панджара) с цветными стеклами.
Все остальные помещения бани имели подпольное отопление. Полы в них опирались на столбики, сложенные в один или полтора кирпича. К северо-востоку от предбанника находились два узких вытянутых прямоугольных помещения, скорее всего, раздевальни. Стены их были покрыты мозаичными панно из кашинных изразцов белого, желтого, бирюзового и синего цветов, а полы вымощены шестиугольными кирпичами, чередующимися с треугольными изразцами бирюзового цвета. К северу от этих комнат находился крестообразный зал с четырьмя купальнями. Вода в мыльное отделение подавалась по керамическим трубам, а выводилась при помощи прямоугольного в разрезе водостока, участок которого найден в коридоре и входном тамбуре. Топочное отделение селитренской бани расположено не вдоль длинной оси здания, а сбоку, что объясняется наличием с этой стороны хауса. Нет никаких данных о перекрытиях этой бани, однако по аналогии можно предположить, что середина зала и квадратные купальни были перекрыты куполами. Прямоугольная мыльня и раздевальни могли иметь сводчатые покрытия, а предбанник и тамбур – плоские.
Самой большой и сложно устроенной в Золотой Орде является баня № 2 Старого Орхея. Трапециевидное здание имело размеры 40,0 – 37,6 х 23,6 м. Баня состояла из двух почти симметричных отделений. Из неотапливаемого предбанника посетители попадали в квадратные отапливаемые помещения, каждое из которых соединяется с двумя небольшими теплыми комнатами (в одном отделении была дополнительная комната). Дальше к востоку оба отделения соединялись с крестообразными залами с угловыми мыльнями.
Существовали в Золотой Орде и бани более простой планировки, состоящие из одного или нескольких рядов прямоугольных помещений. Здания такого плана раскопаны на Водянском городище, в Маджаре, Старом Орхее [25, c. 50-91]. Кроме общественных, были и частные бани. Небольшие усадебные баньки, состоящие всего из одного горячего помещения и, вероятно, каркасного предбанника, найдены в Мохше и Аза-ке. Усадебная баня в Сарае имела предбанник с бассейном.
Для всей территории золотоордынского государства можно выделить четыре типа банных сооружений. Бани I и П типов, состоящие из прямоугольных в плане помещений с постепенно нарастающей температурой, относятся к античной строительной традиции. Бани III и VI типов являются классическими хаммам восточной традиции с массажным отделением в виде крестообразного центрального зала. Бани античной традиции существовали на территории Золотой Орды еще в домонгольское время – в Крыму, Волжской Болгарии, на азиатских территориях. Планировка бань Ш и IV типов была заимствована, скорее всего, в Малой Азии или Азербайджане, так как в Армении бани такого типа почти не известны, а в Средней Азии настоящие хаммам получают распространение не ранее монгольского времени и имеют несколько иную планировку. То есть бани этих типов являют собой еще один пример сельджукского влияния на архитектуру Золотой Орды.
Основу застройки любого города составляют жилые дома, поэтому нельзя не остановиться на архитектуре жилища в Золотой Орде. Все жилые постройки делятся на три группы по строительной технике. Это здания, состоящие из механически соединенных ячеек, каждая из которых представляет собой однокомнатный монгольский дом, многокомнатные монументальные здания, построенные по единому плану, и многокомнатные монументальные здания – конгломераты, состоящие из нескольких, пристроенных друг к другу частей [21; 24; 25, с. 91-132].
Простейшим типом жилого здания является однокомнатный «монгольский» дом. Он же представляет собой элементарную ячейку всех остальных типов зданий, относящихся к I группе. Такой дом возникает в результате трансформации юрты в стационарное жилище при переходе кочевников к оседлой жизни. Процесс этот хорошо известен и неоднократно описан в этнографических исследованиях. Первоначально стационарные жилища сохраняют привычную круглую в плане форму, но применение твердых строительных материалов приводит к тому, что круг постепенно превращался в правильный многоугольник и затем – в квадрат. Вариант реконструкции такого «дома монгольского типа» в золотоордынских городах был предложен В.Л. Егоровым [16]. Интерьер «монгольского» дома, как, впрочем, и жилых помещений зданий других типов, состоял из Г-образной или П-образной суфы с очагом (тандыром) и каном, проходящим в толще одного из «крыльев» суфы вдоль стены или полукругом в ее толще. Соединение тандыра, кана и П-образной суфы в единый комплекс становится главным и почти обязательным атрибутом «монгольского» дома и вообще большинства жилых помещений в Золотой Орде. Суфа в таких домах занимает значительную часть площади. В небольшом по площади глинобитном или вымощенном жженым кирпичом полу, может быть, сделано водосливное устройство – тошнау.
Дома I группы различаются взаимным расположением ячеек, каждая из которых представляет собой «монгольский» дом. Дома, состоящие из цепочки помещений, каждое из которых является отдельным квадратным домом, и здания, состоящие из беспорядочно пристроенных друг к другу «монгольских» домов, также характерны для бывших кочевников. В композиции из двух зеркально симметричных домов, возможно, прослеживается влияние Китая. Дома, соединенные айваном и сгруппированные вокруг внутреннего двора, характерны для большинства стран Востока, и в частности для Средней Азии.
Дома II группы представляют собой достаточно монументальные здания, построенные из сырца или обожженного кирпича, с четкой регулярной планировкой. Наиболее развитую планировку имели дома, в которых выделено репрезентантное ядро, состоящее из парадного зала и соединенных с ним помещений. Можно предположить, что хозяевами их были представители высших слоев населения Золотой Орды. Кроме того, большое количество и сложная дифференциация помещений, их богатое оформление позволяет считать некоторые усадебные дома настоящими дворцами. Такие дома изучены в городах Нижнего Поволжья.
Два усадебных дома на Селитренном городище имели сходную планировку. Это были квадратные в плане здания, разделенные меридиональными стенами на три ряда помещений. Центральный ряд состоит из входного тамбура, расположенного с южной стороны, и зала, который является композиционным центром здания. Полы в этих залах были вымощены обожженным кирпичом на известковом растворе, а в северной части находился подиум, на котором во время торжественных мероприятий стояла тахта хозяина дома. В одном из зданий в подиуме были обнаружены деревянные столбики, поддерживавшие балдахин над тахтой. В центре пола был сделан бассейн, в который вода поступала по каналу, идущему со двора через южный тамбур под вымосткой пола. Такой же канал, протянутый на север, отводил излишки воды из бассейна. С двух сторон от центрального ряда помещений находились жилые и хозяйственные комнаты.
На Селитренном городище было раскопано дворцовое здание, которое является самой крупной усадебной постройкой, известной в Золотой Орде. Оно представляло собой многокомнатный дом, внешние стены которого были сложены из обожженного кирпича. Внутренние стены были фахверковыми. Здание было частично разрушено, поэтому его размеры можно определить лишь приблизительно: длина его составляла 32,5 м, ширина должна превышать 40 м. Центральное положение занимала анфилада парадных, которая начиналась обширным подъездом со ступенями. Дверной проем вел в помещение вестибюля с Г-образными суфами. Далее следовал распределительный тамбур, соединенный двумя проходами с центральным залом.
Помещение зала было прямоугольным в плане, вытянутым по оси С-Ю, и имело размеры 15,8 х 9,4 м. В его южной части находилось возвышение, выложенное кирпичом на известковом растворе. В средней части зала вдоль стен находились узкие суфы. На севере сделано еще одно возвышение большей площади, чем южное. С востока и запада от него находились проходы, ведущие в северные помещения. Суфы с четырех сторон окружали фигурно выложенный пол, в центре которого находилась большая тошна. Пол вымощен плитами двух видов: из крупногабаритных квадратных плит выложен бордюр по краю пола, квадрат, окаймляющий тошну в центре и дорожки, идущие от углов квадрата и образующие крестовидную фигуру. Пространство между дорожками заполнено шестиугольной кирпичной плиткой, пространство вокруг тошны заложено обычными кирпичами. Стены зала украшали большие мозаичные панно, состоящие из фигурных полихромных элементов с позолотой. К северу от зала располагались еще два помещения, вероятно, как и с южной стороны – тамбур и айван.
С западной и восточной сторон к парадной части дворца примыкали комнаты, расположенные рядами по оси север-юг. Всего было исследовано около 35 помещений, имевших жилое и хозяйственное назначение. Кроме обычных комнат с суфой и каном здесь была домашняя пекарня с несколькими тандырами, кладовая с жерновами для перемалывания зерна, ванная комната и детская – комната, на оштукатуренных стенах которой было нацарапано много детских рисунков. Комнаты соединялись между собой при помощи коридоров и распределительных тамбуров.
Дворцовые здания сходной планировки с парадными залами в центре исследованы на Ахтубинском городище [42].
Трудно предположить, что развитая планировка этих зданий возникла самостоятельно в городах, основанных бывшими кочевниками. Истоки ее нужно искать у народов, обладавших к XIV в. достаточно высокой строительной культурой, причем в качестве возможных аналогов нужно рассматривать не народное жилище, а дворцы, замки и богатые усадебные дома. Сравнение с дворцами Монголии, построенными по китайским образцам, показывает отсутствие какого-либо сходства как в строительной технике, так и в планировке. Тем не менее, описания приемов в монгольских дворцах, сделанные Гийомом де Рубрук и Марко Поло, возможно, проливают свет на характер церемоний, происходивших в главном зале золотоордынских усадебных домов. Вход в них также находится с южной стороны, а возвышение, на котором, восседал владелец дома – в северной части. По сторонам располагаются места для гостей и домочадцев. То есть организация пространства парадного зала в усадебных домах Золотой Орды соответствует таковой во дворцах Монголии. Такая организация пространства характерна для любого монгольского жилища. Монгольские юрты и поныне ставят дверью на юг, а северная их часть считается наиболее почетной, в то время как юрты тюрок ориентированы входом на юго-восток [18, с. 16].
Что касается планировки как таковой, то здания с центральным залом широко представлены в архитектуре всего Среднего Востока. Образцы зданий дворово-айванной и зально-айванной планировки известны и в архитектуре Средней Азии. Истоки усадебных домов с прямоугольными в плане залами можно видеть в зодчестве Хорезма.
III группа представлена домами-конгломератами, которые не имеют четкой планировочной структуры. В этих капитальных, богато украшенных многокомнатных постройках, явно принадлежащих городским верхам, прослеживается тот же примитивизм архитектурных решений, что и в планировке домов небогатых ремесленников.
Таким образом, в планировке усадебных зданий Золотой Орды, так же как и во всей культуре, прослеживается синтез различных компонентов. В основе домов первой группы лежит так называемый «дом монгольского типа», хотя строение его типично для жилищ бывших кочевников различных регионов. Такие дома могли возникнуть в Золотой Орде самостоятельно и представляют «кочевническую» традицию домостроительства в архитектуре этого государства.
Типы домов с айваном и внутренним двором, распространенные на всем Востоке, были принесены, скорее всего, из Средней Азии. Усадебные здания с парадным залом, принадлежавшие социальным верхам золотоордынского общества, имеют наиболее сложную и разработанную планировку, которая также возникла под влиянием Средней Азии и Хорезма. Тем не менее, несмотря на столь сильное среднеазиатское влияние, здесь нельзя видеть прямое заимствование. Дома с внутренним двором и центральным залом имеют выраженную ось симметрии, направленную по линии С-Ю. В случае наличия репрезентантного ядра, вход в него расположен с южной стороны, а почетное место хозяина – с северной. То есть, взяв за основу здания типично среднеазиатской планировки, жители золотоордынских городов применили к ним свои принципы организации пространства, принесенные из Монголии и, возможно, из Китая. В результате возникли постройки, которые можно считать оригинальным вариантом хорошо известных на Среднем Востоке планировочных схем.
С архитектурой непосредственно связан такой вид искусства, как архитектурный декор, который также был неоднороден на всем пространстве золотоордынского государства. В регионах с преобладанием каменного строительства здания украшались деталями из резного камня.
Наиболее яркие и художественные образцы каменной резьбы сохранились в Крыму. По рисункам (акварели М.М. Иванова) известно, что медресе Солхата имело роскошный портал, с треугольной нишей, заполненной сталактитами. В боковых стенках портала были сделаны подобные ниши сходного очертания. К сожалению, из-за неудачного ракурса нельзя рассмотреть все детали, но отдельные элементы портала, найденные при раскопках, покрыты сложными эпиграфическими и растительными орнаментами, выполненными в технике плоской и глубокой трехплановой резьбы [32, с. 113–116]. Гораздо лучше сохранился портал мечети Узбека, созданный, согласно строительной надписи, в 1314 г. Прямоугольный портал обрамлен по внешнему контуру резным фризом, внутренние углы его оформлены полуколоннами с двойными капителями, на которые опирается пята арки подтреугольной ниши, заполненной ганчевыми сталактитами (мукарнас). Тонкой резьбой также покрыт тимпан арки. В ленте над входом сделана арабская надпись, посвященная восхвалению Узбека, повелевшего построить мечеть, а также указаны год и имя строителя – Ибрагима аль Ирбили [32, с. 114–115].
Михраб мечети имеет ту же структуру, что и портал, но украшен еще богаче. Сталактитовая ниша, как бы поддерживаемая витыми полуколоннами с двухъярусными капителями и базами в виде ламп, повторяется здесь дважды. Пространство над нишей покрыто сложной резьбой, включающей зоны эпиграфического и растительного орнамента, а также выделенные медальоны. В эпиграфическом фризе присутствует кораническая надпись. Все это обрамлено широкой полосой резьбы, а на верхней полке рамы размещены три объемных резных медальона. Исследователи считают, что михраб мог быть подцвечен с использованием позолоты [32, с. 116]. Несмотря на то, что мечеть Узбека была построена архитектором из Ирака, ее планировка и орнаментальные мотивы резного декора свидетельствуют о влиянии Малой Азии сельджукского периода [32, c. 115, 116].
Архитектурные детали, характерные для сельджукского стиля, такие как подтреугольные ниши порталов, заполненные сталактитами, сталактитовые капители колонн и фризы, встречаются в Крыму повсеместно. Очень популярен был орнамент в виде «сельджукской цепи», чаще всего обрамлявший портал, и украшение тимпанов арки выпуклыми круглыми розетками с эпиграфическим и растительным орнаментом. Эти элементы декора присутствуют в мечети Судакской крепости, мавзолеях, таких как Эски-дюрбе в Бахчисарае, дюрбе № 1 в Асизе, мавзолее Джанике-ханым в Чуфут-Кале [26, с. 32-34, 133-135, 169, 172, 174-175]. Примечательно, что такие же декоративные элементы встречаются не только в мусульманских культовых постройках, но и христианских памятниках Крыма. Сельджукская цепь как деталь обрамления портала или ниши присутствует в церквях Иоанна Предтечи, Михаила и Гавриила в Каффе, монастыре Сурб Хач. В церкви Св. Сергия (Саркиса) в Каффе колонны, поддерживающие купол над алтарем, практически идентичны колоннам мечети Узбека, а крещальные ниши имеют треугольное завершение, заполненное сталактитами. В Армянских монастырях Св. Ильи и Сурб Хач входы в церковь оформлены порталами с треугольными сталактитовыми нишами типично сельджукского облика [26, с. 79-88,]. В церкви Сурб Хача сталактитовая крещальная ниша треугольной формы представляет собой сильно упрощенный вариант сельджукского портала или михраба, а сталактитовый фриз основания барабана идентичен пояску сталактитов в караван-сарае Султан-хан в Кайсери 1232 г. [58, с. 75].
Резьба по камню получила распространение и в Волжской Болгарии. Капитель единственной сохранившейся колонны Болгарской мечети оформлена сталактитами и по стилистике идентична колоннам мечети Узбека. Достаточно хорошо сохранилась резьба на Малом минарете. Внешние треугольные скосы его восьмигранника декорированы шестилепестковыми пальметками. Дверной проем утоплен в нишу с прямоугольным завершением и обрамлен резьбой по камню в виде жгута. Плоскость ниши также была покрыта резьбой, состоящей из широкой полосы стилизованного растительного орнамента и бордюра в виде переплетенных волнистых лент. На западном фасаде на том же уровне находится впадина со стрельчатой аркой, в которой сделана полуциркульная ниша меньшего размера. Пространство между арками заполнено орнаментированной обводкой с двумя круглыми розетками, заполненными тонким резным орнаментом. Оформление Малого минарета исследователи связывают с традициями Закавказья, а именно с Азербайджаном и с Арменией [1, c. 54]. Мотивы резного декора Болгара также находят множество аналогий и в Малой Азии. Точно такими же жгутами, как входной проем в Малом минарете, оформлены декоративные арки Тюрбе Хатуние в Эрзеруме 1255 г. [58, с. 42]. Весьма характерен орнамент в виде двух переплетенных волнистых лент, который имеет византийские корни [58, с. 62], а украшение тимпана арки розетками является одним из наиболее распространенных приемов, который прослеживается в большинстве построек Малой Азии сельджукского и ранне-османского периодов. К сожалению, исследование орнаментальных мотивов и композиций декоративных элементов построек Болгара еще не стало темой отдельного исследования, поэтому в настоящее время однозначно можно лишь констатировать, что искать их истоки нужно в Малой Азии или в Закавказье.
В степных регионах, где в строительстве применялся в основном сырцовый и обожженный кирпич, здания украшались различными декоративными элементами, покрытыми глазурью. Поливной декор отличался значительным разнообразием [40; 41; 46, c. 147-166].
Простейшими элементами были красноглиняные или кашинные кирпичи, лицевая поверхность которых покрывалась синей или бирюзовой поливой. На Селитренном городище была найдена облицовка цокольной части минарета, которая была декорирована прямоугольными (16 х 10 х 4,5 см) синими и бирюзовыми кирпичами, которые образовывали на поверхности стены ромбические фигуры [22; 26, с. 50]. Встречаются поливные кирпичи с закругленной лицевой поверхностью, применявшиеся для кладки стволов минаретов и куполов.
Для внешнего декора применялись также поливные красноглиняные плитки шестиугольной формы и резные и штампованные терракотовые плитки других форм, которые тоже покрывались поливой белого или бирюзового цвета.
Вне сомнения, самым распространенным видом декора были наборные мозаики, состоящие из элементов белого, бирюзового, синего, желтого и красного цветов. Элементы таких мозаик выпиливались из больших кашинных плит [47, c. 109–112] и далее выкладывались в различных комбинациях. Изразцы могли быть включены в кирпичную кладку стен или полов. Например, в общественной бане Сарая в одном из помещений пол был вымощен шестиугольными кирпичными плитками чередующимися с бирюзовыми треугольниками [20, c. 192; 25, c. 72]. Из множества элементов различных цветов складывались декоративные панно, подобные тондо, найденному на Селитренном городище. Часто мозаики покрывали всю поверхность стен или большую ее часть. При раскопках усадебного здания на Красном бугре Селитренного городища пол большого парадного зала был покрыт толстым слоем изразцов, упавших на него в результате разборки стен [21, c. 76]. Для придания большей декоративности элементы мозаики могли быть дополнительно орнаментированы золотой фольгой на красном фоне, как в дополнительном помещении Джума мечети Сарая [26].
Мозаики чаще всего изображают растительные композиции в виде побегов, бутонов и распустившихся цветов. Г.А. Федоров-Давыдов отмечает, что характерной чертой золотоордынских мозаик является отсутствие повторений, в отличие от подчиненных строгой симметрии мозаик Средней Азии [46, с. 153]. Геометрические узоры обычно употребляются на бордюрах и карнизах. Эпиграфические орнаменты также чаще встречаются на бордюрах.
Для декорировки помещений применялись майолики с подглазурной росписью. Плитки покрыты разнообразными растительными орнаментами. Встречаются геометрические узоры в виде ромбов, шестиугольников, арочек, звезд, плетенок, узлов, сочетание которых образует гирихи – орнаменты, характерные для искусства Среднего Востока. Эпиграфические и псевдоэпиграфические орнаменты в виде надписей почерком «насх» или «процветшее куфи» обычно выполнены белым цветом по синему фону.
В золотоордынских городах встречаются майолики с надглазурной росписью и золочением. Множество таких изразцов различного цвета и формы было найдено при раскопках дворцового здания на Селитренном городище [46, c. 155-157; 25, c. 103]. Из этих элементов различной формы, расцветки и орнаментации были сложены большие панно [41; 46, c. 156]. В центре располагались десятиконечные звезды, между которыми помещались пятиугольные вставки. Пространство между последними было заполнено ромбами неправильной формы. По краю были пущены вставки в виде двух соединенных треугольников и ромбы. Панно, составленные из таких изразцов, отличались полихромией и перегруженностью позолотой. При всей изысканности каждого элемента, общее впечатление от декора было несколько смазанным из-за мелкого, слишком дробного орнамента.
Декор из резного и штампованного ганча в Золотой Орде был не так распространен, как в Иране и Средней Азии. Тем не менее, достаточно обычны ажурные ганчевые решетки-панджара, которыми закрывали оконные проемы. Часто в них вставляли цветные стекла. Например, остатки таких решеток найдены при раскопках общественной бани и богатого усадебного дома на Селитренном городище [20, c. 190; 21, с. 49]. При раскопках иногда находят ганчевые панели, украшенные резным или штампованным орнаментом. Прямоугольные ганчевые вставки с куфическими надписями и меандровым орнаментом украшали ствол минарета на Водянском городище [17, c. 126]. Абсолютно уникальна ганчевая панель из Сарая, на которой изображены животные в сцене гона, созданная местными мастерами под влиянием закавказских или среднеазиатских образцов [45, c. 125; 4, с. 448]. Однако в целом этот вид декора не получил в Золотой Орде столь широкого распространения, как в Иране и Средней Азии.
Исследуя происхождение архитектурного декора в Золотой Орде, Г.А. Федоров-Давыдов пришел к выводу, что импульс в развитии наборных мозаик и майолик с надглазурной росписью золотордынская культура получила из Ирана через Закавказье [46, c. 164]. В то же время архитектурный декор Золотой Орды отличается своеобразием. В мозаике – это употребление красного цвета, а в майоликах – обильное применение позолоты. В мотивах майолик с подглазурной росписью явственно чувствуется влияние Средней Азии, а многие орнаментальные мотивы всех видов декора сложились под воздействием сельджукской Малой Азии [46, c. 165-166].
Отражением эстетических вкусов населения Золотой Орды является художественная поливная керамика, которую можно рассматривать не только как ремесленную продукцию, но и как произведения искусства. «Поливная керамика ярко выразила общий стиль искусства того времени, те художественные явления, которые были связаны с бурной эпохой образования и развития монгольских государств. В ней хорошо выявился синкретизм и смешанность культуры золотоордынского города. Поливная керамика была самой массовой художественной продукцией, отражавшей социальную психологию и вкусы и мощно влиявшей на них, заполнявшей рынки и дома. Это были изделия развитого ремесла, оснащенного всеми техническими достижениями гончарного дела Среднего Востока» – писал Г.А. Федоров-Давыдов [46, c. 78].
Художественная поливная керамика, встречающаяся в изобилии на всех золотоордынских памятниках, делится на две большие группы – красноглиняная и кашинная. Красноглиняные сосуды представлены в основном открытыми формами – чашами, тарелками, реже кубками; но встречаются и закрытые сосуды – альбарелло, кувшины, бутыли.
Орнамент наносился либо ангобом, либо выполнялся в технике гравировки и резерва (сграффито). Полива могла быть бесцветной, бирюзовой, ультрамариновой, но чаще различных оттенков желтого, зеленого и коричневого цветов [48, с. 199-202]. Орнаменты, нанесенные ангобом, обычно не сложные – растительные или геометрические. Эпиграфический орнамент всюду представлен арабским словом «успех» [46, с. 125]. Орнаменты в технике сграффито более разнообразны. Это пересекающиеся в центре полосы, образующие крест или розетку, расположенные в центре звезды, розетки, трилистники, медальоны с изображением цветка. На чашах этой группы распространены различные плетеные из широких полос фигуры с заполнением фона спиралями. Значительно реже встречаются растительные мотивы, в частности ветви и плоды граната. Отдельную группу образуют чаши с зооморфными изображениями птиц с длинными ногами, рыб, оленя, льва, павлина. Особенно много такой керамики встречается в Крыму. Из Крыма происходит чаша с изображением женской фигуры у дерева [32, с. 144]. Настоящим шедевром является чаша со сценой пира в гранатовом саду, найденная в Солхате. По мнению М.Г. Крамаровского, многофигурная композиция изображает застолье ассоциации молодых мужчин (футтувва), известных на Ближнем Востоке и Малой Азии. В сюжете и его исполнении исследователь видит явственное влияние сельджукской Анатолии [32, с. 142-147; 34, с. 164-198].
Красноглиняная поливная керамика производилась практически во всех золотоордынских городах, где зафиксировано гончарное производство. Фрагменты ее встречаются не только в богатых городских домах, но и в жилищах средних или даже бедных горожан.
Кашинная посуда из белого непластичного теста является высшим достижением гончарного мастерства в Золотой Орде. Она производилась только в Хорезме, Сарайчике и городах Нижнего и Среднего Поволжья. Из кашина делали столовую посуду (преимущественно чаши), чаши для розовой воды, аптекарскую посуду (альбарелло), чернильницы, подставки под каламы, мелкие фигурки. Кашинная посуда делится на две большие группы. К первой относятся сосуды с бессвинцовыми щелочными глазурями с прозрачной поливой. Полива сосудов этой группы могла быть бесцветной, бирюзовой, ультрамариновой. Окраска поливы достигалась добавлением соединений меди, хрома и кобальта. Вторая группа состоит из керамики с непрозрачной поливой с добавлением окислов олова. Окрашена она в белый, бирюзовый и ультрамариновый цвета. Светло-зеленая полупрозрачная полива применялась для подражания китайскому фаянсу типа «селадон». Для первой группы характерна полихромная или монохромная подглазурная роспись. Вторая группа керамики расписывалась по глазури [48, c. 195-199].
Наиболее живописна кашинная керамика с рельефом и полихромной росписью. Узор обычно нанесен на белый, реже светло-бирюзовый фон и сопровождается легким рельефом черепка, акцентирующим основные элементы декора. Контур рисунка делается темно-зеленым, темно-синим или темно-коричневым красителем. Светлые детали орнамента расцвечены синими точками и бирюзовыми пятнами. Наружная сторона чаш украшается почти всегда арочным орнаментом, медальонами, треугольниками. На дне помещается звезда, розетка или расцветший цветок лотоса. Цветок могут окружать лепестки или кольца каплевидных фигур (павлиний глаз). На некоторых сосудах вокруг центрального цветка размещается сложный растительный орнамент из толстых побегов или медальоны с цветами лотоса. По краю чаши бывает сделан поясок из косой штриховки или эпиграфического орнамента. Встречаются в этой группе керамики и зооморфные мотивы. В центре чаши могут быть изображены птицы (чаще всего водоплавающие), животные (барсы, лани) и фантастические существа.
Орнаментация керамики с подглазурной росписью без рельефа столь разнообразна, что с трудом поддается классификации [46, с. 88–115]. В ней сохраняется та же цветовая гамма, а орнаментальные мотивы представлены различными растительными и геометрическим композициями. В некоторых чашах этого типа по краю нанесен эпиграфический пояс из персидских стихов. Керамика с бирюзовой поливой расписывалась черным и имела свою собственную манеру орнаментации.
Стилистически выделяется кашинная керамика с монохромной кобальтовой росписью по белому фону. Такая керамика появляется в конце XIV в. и условно называется «тимуридской». Для ее орнаментации характерны различные растительные мотивы: листья, побеги, цветочные розетки, букеты с осевой симметрией. Зооморфные изображения представлены птицами с распластанными крыльями и развевающимся хвостом. Имеются чаши с птицей феникс, включенной в пышный растительный орнамент, фазана, цапли у куста лотоса. Без сомнения, эти сюжеты, как и сама бело-синяя гамма являются подражанием китайскому фарфору. В то же время на чашах, расписанных кобальтом, встречаются эпиграфические бордюры с персидскими стихотворными надписями [46, с. 120].
В небольших количествах в Золотой Орде производилась керамика с надглазурной росписью и позолотой, подобная иранской керамике «минаи». Кашинные изразцы, выполненные в такой технике, встречаются на многих памятниках, а находки керамики единичны. Впервые этот тип золотоордынской керамики выделил Г.А. Федоров-Давыдов, основываясь на находке бракованной керамики этого типа на раскопе II Селитренного городища возле гончарного горна. Подобная керамика в виде обломков найдена в Куня-Ургенче, Сарайчике, на Селитренном и Царевском городищах. Уникален по своей сохранности кубок из Азака с изображением фениксов и цветущих пионов. Ряд исследователей настаивают на иранском происхождении данной вещи [9; 15; 28; 37, c. 423-424]. Однако, проанализировав цветовую гамму и стилистику рисунка, М.Г. Крамаровский убедительно доказал, что этот кубок, как и подобная ему керамика, создан золотоордынскими мастерами в Хорезме или столичных городах Поволжья [31; 33; 34, c. 79-93]. Золотордынская керамика с надглазурной росписью действительно связана с традициями иранской керамики минаи и ладжвардина, но стилистически отличается от нее [34, с. 87].
Таким образом, в поливной керамике отразился весь спектр культурных связей Золотой Орды. В мотивах художественной орнаментации и техники исполнения красноглиняной керамики прослеживается влияние Средней Азии (Отрара, Самарканда, Хорезма), а также Византии, Малой Азии Крыма и Кавказа [46, с. 135-137]. Декор ка-шинной керамики указывает на тесную связь с Ираном и Средней Азией. Подражанием китайскому фарфору являются керамика с росписью кобальтом и с бледно-зеленой поливой. Но, как отмечает Г.А. Федоров-Давыдов, несмотря на все заимствования, в Золотой Орде возникает свой стиль художественной керамики, характеризующийся особой живописной тенденцией, которая достигается нарушением четкости линий, приданием орнаментальной системе ощущения всепроникающего движения, расцвечиванием орнамента разноцветными точками, создающими на посуде блики, наличием в ряде случаев у узора ориентации «верх-низ» [46, c. 137]. Все это делает золотоордынскую художественную керамику, несомненно, развившуюся в русле традиций Востока, во многом оригинальной и хорошо узнаваемой.
Произведениями высокого искусства являются художественные изделия из металла. В отличие от архитектуры и керамического производства они отражают вкусы и потребности не только городского населения, но и той немалой части золотоордынского общества, которая традиционно проживала в степи. Торевтика Золотой Орды подробно исследована М.Г. Крамаровским, посвятившем этой теме ряд фундаментальных исследований [основные из них: 29; 30; 32]. Исследователь выделил три этапа происхождения и развития художественного металла в Улусе Джучи [29, с. 145–146]. К ран-неджучидскому периоду (50-е гг. XIII в.) относятся вещи, связанные с всаднической культурой. Эти изделия пришли в западную часть Великой степи вместе с поколением основателей Золотой Орды. Вещи, представляющие этот период, – парадные пояса, чаши и кубки. Воинские пояса украшались фигурами свернувшихся драконов, которые являлись геральдическими символами чингизидов [29, с. 146-147; 30, с. 37, 52–53]. На лицевых пластинах второй группы поясов изображены лани или оленухи среди цветущих деревьев или просто растительные мотивы. Эти пояса исследователь определяет как парадные охотничьи [29, с. 157; 30, с. 51-52].
Еще одним характерным атрибутом монгольской всаднической культуры были поясные чаши. В массиве раннеджучидского художественного металла выделяются две группы сосудов. Первая и более многочисленная группа представлена чашами с ручкой в виде протомы дракона, чаши второй группы с ручками в виде горизонтальной лопасти богато орнаментированы растительными узорами. Все эти предметы, являющиеся произведениями монгольского джучидского искусства, возникли на основе дальневосточной (китайской и джурчженьской) традиции, в то же время в некоторых мотивах и манере исполнения можно видеть влияние Среднего и Переднего Востока.
Среднеордынский период (конец XIII – первые две трети XIV в). характеризуется стабилизацией экономики и возникновением большого количества степных городов, в которых оседает часть золотоордынской элиты. В это время происходит сближение степной и городской культур. Художественный металл этого периода представлен наряду с поясными чашами пиршественной посудой в виде вместительных чаш и кубков на высоком поддоне. Характерная особенность вещей этого периода заключается в том, что они созданы золотоордынскими мастерами по заказу собственной знати. В изделиях золотоордынских торевтов соединились традиции центральноазиатского ремесла с новыми сюжетами и приемами ремесла Ближнего и Среднего Востока. Так, форма и стилистическое решение ложчатых чаш, наиболее вероятно, заимствованы из Румского султаната [29, с. 170; 30, с. 97], а в элементах декора прослеживается передневосточное влияние с ярко выраженной исламской доминантой [29, с. 175; 30, с. 105].
Наиболее многочисленна коллекция вещей позднеордынского периода (последняя треть XIV в. – первая половина XV в.). Этот период характеризуется расцветом городской жизни и заметным влиянием ислама на все ее стороны. Степная часть населения теряет связь с Центральной Азией и воспринимает новые элементы культуры, проникающие в золотоордынское общество из Хорезма, Прикаспия, Закавказья, Малой Азии. К этому времени относятся крупные вещевые и монетно-вещевые клады из Поволжья, Приазовья, Крыма, бассейна Березины, а также комплекс погребального инвентаря из Белореченских курганов. В состав этих комплексов наряду с поясными наборами и чашами входит широкий круг ювелирных украшений, изготовленных как для конкретного заказчика, так и на продажу. В ремесленных приемах и стилистике декора этих вещей, произведенных в золотоордынских городах, заметно влияние ремесленных традиций мусульманской и христианской Анатолии, Византии, Сирии, Ирана, мамлюкского Египта с одной стороны, и Латинской Романии – с другой.
Говоря о художественных предметах золотоордынского периода, нельзя не упомянуть изделия костерезного ремесла. Среди них выделяются накладки на колчаны, находимые преимущественно в курганных погребениях XIII–XIV вв., но иногда и в городах [36]. Накладки представляют собой пластины, разделенные на горизонтальные полосы, которые покрывались резьбой. Наиболее простые орнаменты состояли из треугольничков и зигзагов, более сложные представлены S-видными фигурами с дополнительными завитками и волютами. На пластинах с еще более сложным декором в некоторых зонах вырезаны зооморфные изображения (олени, фантастические чудовища), иногда люди. Фон вокруг них покрывается мелкой штриховкой. На некоторых накладках части орнамента раскрашены в зеленый, белый, красный и оранжевый цвета. Также известны цветные ажурные накладки, у которых изобразительное поле заполнено рисунками зверей и растительных побегов между ними. Иногда колчаны покрывали золотой фольгой, на которой особенно ярко выделялись окрашенные пластины.
Вне всякого сомнения, столь высокохудожественные изделия производились в городах. В то же время по своей стилистике декор костяных обкладок разительно отличается от изобразительного стиля других видов золотоордынского прикладного искусства. Зато в них прослеживаются традиции тюрок Алтая, Сибири, Средней Азии, Монголии [36, с. 169]. Это объясняется тем, что заказчиками их были степняки, в основном кипчаки, и городские мастера старались создавать изделия, соответствующие их вкусам. Кстати говоря, бытовые предметы из кости, находимые в городах не отличаются красотой и сложностью декора. Таким образом, художественная резьба по кости в Золотой Орде является отражением эстетических представлений степной части золотоордынского общества.
Искусство Золотой Орды вобрало в себя традиции многих стран и народов, с которыми монголы пришли в соприкосновение как во время завоевательных походов, так и в процессе мирного сосуществования. Поэтому исследователи часто говорят о синкретичном характере золотоордынской культуры. Тем не менее произведения золотоордынского искусства достаточно ярки, выразительны и хорошо узнаваемы. Все это свидетельствует о синтезе традиций и выработке определенного и во многом единого стиля. Как отмечал Г.А. Федоров-Давыдов, «разноголосица эклектически соединяемых элементов покрывалась мощным звучанием нового стиля в прикладном искусстве -главном искусстве золотоордынской культуры, стиля в значительной мере «патетического» с сильной тенденцией к «живописности» [46, с. 209].

1. Айдаров С.С. Архитектурное исследование руин соборной мечети в Болгарах // Поволжье в Средние века. М.: Наука, 1970. С. 39-57.
2. Айдаров С.С., Забирова Ф.М. О реконструкции и консервации остатков комплекса мечети // Новое в археологии Поволжья. Казань, 1979. C. 46-62.
3. Акчокраклы О. Новое из истории Чуфут-Кале // Известия Таврического общества истории, археологии и этнографии. Т. II (59). Симферополь, 1928. С. 159-172.
4. Алпаткина Т.Г. Золотоордынские вещи в фонде аорхитектурного декора Государственного музея Востока // Золотоордынское наследие. Материалы Международной научной конференции «Политическая и социально-экономическая история Золотой Орды (XIII–XV вв.)». Вып.1. Казань: ФЭН, 2009. С. 445–449.
5. Артамонов М.И. Древний Дербент // Советская археология. 1946. VIII. С. 121-145.
6. Арутюнян В.М., Сафарян С.А. Памятники армянского зодчества. М.: Государственное издательство литературы по строительству и архитектуре, 1951. 244 с.
7. Байпақов К.М., Смағұлов Е.А. Ортағасырлық Сауран шаһары. Средневековый город Сауран. The medieval town Sauran. Алматы: Credo, 2005. 202 c.
8. Башкиров А.С. Художественные памятники Солхата // Крым. 1927. № 1. С. 123–148.
9. Белинский И.В., Масловский А.Н. Импортная поливная керамика Азака (XIV в.) // Поливная керамика Средиземноморья и Причерноморья X–XVIII вв. Киев, 2005.
10. Боданинский У.А., Засыпкин Б.Н. Чуфут-Кале // Известия Таврического общества истории, археологии и этнографии. Т. III (60). Симферополь, 1929. С. 170-183.
11. Бородина И.Ф. Особенности формирования мемориальных сооружений Средней Азии X-XV вв. // Архитектурное наследство. 1974. № 22. С. 117-128.
12. Бороздин И.Н. Солхат // Новый восток. № 13-14. 1926. С. 271-301.
13. Бретаницкий Л.С. Зодчество Азербайджана XII–XV вв. и его место в архитектуре Переднего востока. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1966. 560 с.
14. Бырня П.П. Каменное сооружение 1 в Старом Орхее // Археологические исследования средневековых памятников в Днестровско-Прутском междуречье. Кишинев, 1985. С. 24-35.
15. Волков И.В. Об определениях керамики и азовском сосуде в технике минаи // Историко-археологические исследования в Азове и на Нижнем Дону в 2005 г. Вып. 22. Азов, 2006. С. 410-427.
16. Егоров В.Л. Жилища Нового Сарая // Поволжье в средние века. М.: Наука, 1970. С. 172-194.
17. Егоров В.Л., Федоров-Давыдов Г.А. Исследование мечети на Водянском городище // Средневековые памятники Поволжья. М.: Наука, 1976. С. 108–167.
18. Жуковская Н.Л. Категории и символика традиционной культуры. М.: Наука, 1988. 196 с.
19. Засыпкин Б.Н. Памятники архитектуры крымских татар // Крым. 1927. № 2. С. 113–168.
20. Зиливинская Э.Д. Бани Золотой Орды // Практика и теория археологических исследований. М., 2001. С. 174-226.
21. Зиливинская Э.Д. Усадьбы золотоордынских городов. Астрахань: Изд. дом «Астраханский университет», 2008. 172 с.
22. Зиливинская Э.Д. Раскопки башни на Селитренном городище // Древности юга России. М., 2008. С. 513-525.
23. Зиливинская Э.Д. Золотая Орда как архитектурная провинция ислама: мечети Среднего и Нижнего Поволжья, Северного Кавказа и Крыма // Archaeologia Abrahamica. Исследования в области археологии и художественной традиции иудаизма, христианства и ислама. М.: «Индрик», 2009. С. 349-385.
24. Зиливинская Э.Д. Усадебные и дворцовые здания Золотоордынских городов Нижнего Поволжья. Планировка, традиции, инновации // Степи Европы в эпоху средневековья. Т. 8. Донецк: Изд-во Донецкого ун-та, 2010. С. 97-164.
25. Зиливинская Э.Д. Очерки культового и гражданского зодчества Золотой Орды. Астрахань: Изд. дом «Астраханский университет», 2011. 252 с.
26. Зиливинская Э.Д. Архитектура Золотой Орды. Часть I. Культовое зодчество. М. Казань: «Отечество», 2014. 448 с.
27. Кирилко В.П. Строительная периодизация т. н. мечети Узбека в Старом Крыму // Stratum. Генуэзская Газария и Золотая Орда. Казань-Симферополь-Кишинев, 2015. С. 509-559.
28. Коваль В.Ю. О керамике «минаи» // Средневековая археология Поволжья. Вып. 4. Иошкар-Ола, 2009.
29. Крамаровский М.Г. Золото Чингизидов: джучидская сокровищница // Сокровища Золотой Орды. СПб.: Славия, 2001. С. 132-207.
30. Крамаровский М.Г. Золото Чингизидов: культурное наследие Золотой Орды. СПб.: Славия, 2001.364 с.
31. Крамаровский М.Г. Алые пионы Эдема. О полихромии в керамике Золотой Орды XIII–XIV вв. // Античная древность и средние века. Вып. 36. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2005. С. 229-243.
32. Крамаровский М.Г. Золотая Орда как цивилизация // Золотая Орда история и культура. СПб.: Славия, 2005. С. 15-171.
33. Крамаровский М.Г. Кубок из Азака. О полихромии в керамике Золотой Орды // Средневековая археология евразийских степей. Материалы Учредительного съезда Международного конгресса. Казань, 14-16 февраля 2007 г. Т. I. Казань, 2007. С. 182-190.
34. Крамаровский М.Г.Человек средневековой улицы. Золотая Орда, Византия, Италия. СПб.: Евразия, 2012.494 с.
35. Кудрявцев А.А. К изучению архитектуры средневекового Дербента (VIII–XIII вв.) // Древняя и средневековая архитектура Дагестана. Махачкала, 1989. С. 98-114.
36. Малиновская Н.В. Колчаны XIII–XIV вв. с костяными орнаментированными обкладками на территории евразийских степей // Города Поволжья в средние века. М.: Наука, 1974. С. 132-176.
37. Масловский А.Н. Керамический комплекс Азака. Краткая характеристика // Историко-археологические исследования в Азове и на Нижнем Дону. Вып. 21. Азов, 2006. С. 309-473.
38. Милорадович О.В. Средневековые мечети городища Верхний Джулат // Материалы по истории и археологии СССР (МИА). 1963. № 114. С. 66-87.
39. Носкова Л.М. Терракотовый и ганчевый декор в городах Золотой Орды // Вестник Московского университета. Серия IX История. № 5. 1972. С. 61-78.
40. Носкова Л.М. Мозаики и майолики из средневековых городов Поволжья // Средневековые памятники Поволжья. М.: Наука, 1976. С. 7–37.
41. Носкова Л.М. Декоративное убранство дворцового ткомплекса в Сарае (Селитренное городище) // Советская археология. № 4. 1984. С. 295-310.
42. Плахов В.В. Дворцовые здания конца XIV в. у пос. Комсомольский в Астраханской области // Степи Европы в эпоху средневековья. Донецк: Изд-во Донецкого ун-та, 2008. Т. 6. С. 125-141.
43. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т.I. Арабские источники. СПб., 1884. 588 с.
44. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т.II. Персидские источники. М.-Л.: Изд-во Акад. наук СССР, 1941. 308 с.
45. Федоров-Давыдов Г.А. Искусство кочевников и Золотой Орды. Очерки культуры и искусства народов Евразийских степей и золотоордынских городов. М.: Искусство, 1976. 228 с.
46. Федоров-Давыдов Г.А. Золотоордынские города Поволжья. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1994.232 с.
47. Федоров-Давыдов Г.А., Вайнер И.С., Мухамадиев А.Г. Археологические исследования Царевского городища (Новый Сарай) в 1959-1965 гг.) // Поволжье в средние века. М.: Наука, 1970.
48. Федоров-Давыдов Г.А., Булатов Н.М. Керамическая мастерская Селитренного городища // Сокровища сарматских вождей и древние города Поволжья. М.: Наука, 1989. С. 133-249.
49. Халиков А.Х., Шарифуллин Р.Ф. Исследование комплекса мечети // Новое в археологии Поволжья. Казань, 1979. С. 21-46.
50. Хан-Магомедов С.О. Джума-мечеть в Дербенте // Советская археология. 1970. № 1. C. 202-221.
51. Хованская О.С. Бани города Болгара // МИА. 1954. № 42. С. 395-414.
52. Чернецовы Г. и Н. Путешествие по Волге. М., 1970.
53. Шарифуллин Р.Ф. Бани Болгара и их изучение // Город Болгар. Монументальное строительство, архитектура, благоустройство. М.: Наука, 2001. С. 217-261.
54. Якобсон А.Л. Средневековый Крым. М.-Л.:Наука, 1964.232 с.
55. Benset Ünsal. Turkish Islamik Architecture. Seldjuk to Ottoman. New York, 1973. 238 р.
56. Hillenbrand R. Islamic Architecture. New-York, 1994. 645 р.
57. L’Art en Turguie. Friborg, 1981. 302 р.
58. Stierlin H. Turkey from the Selçuks to the Ottomans. Köln: Tashen, 1998. 238 p.
59. Чеченов И.М., Зиливинская Э.Д. Мечеть городища Нижний Джулат // Древности Северного. Кавказа. М., 1999.
60. Баранов И.А. Раскопки в Судакской крепости // Археологические открытия 1977 года. М., 1978.
61. Фронжуло М.А. Раскопки в Судаке // Археологические открытия 1972 года. М., 1973.