Гос строй Улуса Джучи

Территор устройство Улуса Джучи

Опубликовано 8 октября 2018 · Обновлено 3 июля 2021

Территориальное устройство Улуса Джучи
(территория западнее Дона)

Борис Черкас

Реконструкция территориального устройства Золотой Орды (Улуса Джучи) является важной проблемой для современной исторической науки. Поскольку понимание областного деления данного государства сможет существенно расширить рамки нашего представления о его существовании. Дефицит источников, в первую очередь внутреннего происхождения, из государства Джучидов делает исследование этой проблемы довольно сложным. Но в то же время, современный уровень изученности истории Улуса Джучи все-таки позволяет попытаться воссоздать картину сети улусов в некоторых его регионах. Одной из таких частей Золотой Орды являются земли, расположенные к западу от Дона, на территориях современной Украины и Молдавии.
В 1224 году Чингиз-хан провел административную реформу, согласно которой государство делилось на улусы. Их правителями были назначены сыновья хагана – Джучи, Чагатай, Угэдэй и Толуй. Старший – Джучи – получил западную область, которая на тот момент состояла из только что завоеванного Хорезма и восточного Дешт-и Кипчака. Но уже тогда земли, которые простирались на запад, рассматривались как принадлежащие Джучи. Это видно хотя бы из того, что после битвы на Калке 1223 г. судьбу взятого в плен киевского князя Мстислава решал старший сын Чингиз-хана. Пленный князь специальным курьером был вывезен на восток в ставку Джучи, где и был казнен [20, с. 223]. Этот эпизод подтверждает мнение о том, что именно Джучи курировал действия Субедея и Джебе. В этом же контексте следует воспринимать и сообщение Джузджани об отношении Джучи к Дешт-и Кипчаку: «Когда Туши (Джучи), старший сын Чингиз-хана, увидел воздух и воду Кипчацкой земли, то он нашел, что во всем мире не может быть земли приятнее этой, воздуха лучше этого, воды слаще этой, лугов и пастбищ обширнее этих» [52, с. 14]. Западный поход также возглавлял Джучид, и даже когда Бату встретил внутреннюю оппозицию в лице Гуюка и других, каан поддержал именно Бату [20, с. 310-311].
Вследствие Западного похода 1236–1242 гг. и похода Курумыши на правобережье Днепра 1245–1246 гг. Улус Джучи превратился в крупнейшую область Монгольской империи. Однако его географическое расположение – удаленность от метрополии, к тому же отдаленной от улуса Джучи улусом Чагатая, – делало улусного правителя довольно самостоятельной фигурой. И если современники воспринимали Бату как одного из самых могущественных представителей империи, то уже его приемник Берке, как видно из египетских источников, выступает как независимый правитель. Гражданская война в Монгольской империи, вспыхнувшая в 1260 г. между сыновьями Толуя – братьями Хубилаем и Ариг-Бугой, – окончательно расколола империю Чингиз-хана [61, с. 34–49].
В результате, уже во время правления Берке (1257–1266 гг.) Улус Джучи де-факто превращается в отдельное государство. Хан Менгу-Тимур (1266-1280 гг.) начинает чеканить собственную монету, отправляет в оседлые области своих чиновников, проводит новую перепись населения, прекращает посылать «дань» в Каракорум и раздает земли оседлых регионов по примеру каана. Что же касается улусов на территории современной Украины, то они автоматически перешли к новому государству. И в дальнейшем, к XV в., большинство земель современной Украины и Молдавии находились именно в составе Золотой Орды.
Определение границ Золотой Орды на территории современной Украины является делом сложным. Главная причина – это нехватка источников. Однако определить, по крайней мере, в общих чертах контуры государства в этом регионе возможно. Следует отметить, что Монгольская империя, а затем Золотая Орда не были исключительно кочевыми образованиями. Это были государства, в основе которых лежали два мира: кочевой и оседлый. Степь составляла сердцевину страны – ее внутренние регионы. Оседлые же области формировали внешний контур государства. Кочевники были той силой, которая создала государство Чингиз-хана, а впоследствии именно они стали одним из главных факторов, благодаря которым оседлые народы удерживались под властью ханов. Если кочевники составляли военную мощь, то оседлое население составляло экономическую основу страны. Соответственно, определяя границы государства, по нашему мнению, не следует проводить их исключительно по границам расселения кочевников. Территорию следует реконструировать по сетке государственно-бюрократического аппарата, который был представлен, в первую очередь, наместниками хана, баскаками-даругами и исключительно «экономическими» чиновниками: таможенниками, сторожами, руководителями ямов, атаманами и т.д. При этом большинство регионов сохранило старую аристократию, династии и управленческие механизмы: как князья из числа степных народов правили своими подданными, так и оседлые правили своими. Что же касается стран, которые соседствовали с государствами Чингизидов и платили им дань, но при этом не входили в ордынскую административную структуру, то, по нашему мнению, их как раз и можно считать «зависимыми» или «вассальными».
Исходя из таких критериев, границу Золотой Орды в период расцвета можно определить следующим образом: на западе она охватывала Северную Добруджу, а затем, по левому берегу Дуная, тянулась к Железным воротам – месту, где Карпаты и Балканские горы выходят вплотную к Дунаю; оттуда, вдоль Карпатских гор, она шла к верховьям Серета, Прута и Днестра; по правому берегу Днестра граница спускалась к Ба-коте и дальше переходила на левобережье этой реки. Описывая войны Даниила Галиц-кого против болоховцев и ордынцев, Галицко-Волынская летопись оперирует следующими географическими названиями: при походе Курумыши и Бурундая на Русь первыми под удар попадают Шумск и Кременец [6, с. 117, 124]; в ответ войска русинов атакуют Бакоту, причем захватывают баскака, Меджибож и регион Побужья с «людьми татарскими», Городок, Семоч «и все города, которые сидят за татарами, Городеск и по Тетереву до Жидичева» [6, с. 117, 120; 31, с. 251-253]. Итак, мы видим, что пределом Монгольской империи на территории современной Украины и Молдавии были верховья Серета, Южного Буга, Горыни и Смотрич (не исключено, что это объяснялось наличием здесь степной зоны). Далее граница должна проходит по р. Случ на север. Во-первых, это видно из факта вхождения Киевской земли в состав Монгольской империи, а Случ как раз и был границей княжества со стороны Волыни. Во-вторых, подтверждением этому является история с походом Даниила Галицкого на Звягель в 1257 году. Тогда он и Миндовг заключили договор о совместном наступлении на Киев. И первым городом, который подвергся нападению Даниила Галицкого, был именно Звягель, расположенный на Случи [6, с. 120]. Киевщину монголы включили в состав государства, и даже первых баскаков мы встречаем именно здесь – как раз во время падения стольного города [20, с. 310].
Для реконструкции северной части границы обратимся к труду Е. Русиной. Исследовательница проанализировала функции, которые исполняли упоминаемые в источниках старцы и атаманы в Великом княжестве Литовском (далее – ВКЛ) в XVI в., и пришла к выводу, что они отображают разграничения Золотой Орды и Литвы. Соответственно, граница должна проходить по Чернобыльскому и части Овручского поветов. Мозырский и Любецкий поветы не входили в состав государства Джучидов [43, с. 82] (см. карты поветов и их населенных пунктов в работе П. Клепатского: [26]).
В сообщении летописи о поездке Данила Галицкого к Бату сказано, что поводом для этого стало требование Мауци (в летописи – Могучий) отдать Галичину [6, с. 109]. Но соседними ордынскими землями управлял Курумыши. Из этого следует, что Мауци вызвал Даниила как должностное лицо, которое во властной иерархии находилось ниже Бату (так же, как и Бату был последним властным звеном перед хаганом). Характерно, что Иоанн де Плано Карпини, называя улусных правителей, также говорит, что Мауци стоит «выше Коренци» (Курумыши), но при этом папский посол не объясняет, в чем состояла суть этого превосходства [42, с. 48]. Однако после отъезда посланника папы из ставки Курумыши к Бату, окружение Иоанна де Плано Карпини было отправлено к Мауци. Там же находились и другие: «князь Ярослав и его товарищи, а также … из Руси Святополк и его товарищи» [42, с. 60]. Важно также отметить, что маршрут возвращения Иоанна де Плано Карпини домой имел такой вид: Бату – Мауци – Курумыши – Киев [42, с. 60-61].
Возникает вопрос: кто скрывается за именем Мауци/Могучий? М.Г. Сафаргалиев допускает, что Мауци и Мувал – одно лицо [46, с. 42]. Причем этот авторитетный автор использовал разночтение Мовал, очевидно, исходя из того, что Рукн ад-Дин Бейбарс [51, с. 109, 121] и ан-Нувейри [51, с. 150 примечание, с. 152, 156] называют его Мува-лом, а ал-Айни – Моголом [51, с. 503]. В.В. Трепавлов допускает, что Мауци не был Чингизидом [53, с. 31]. Иного мнения придерживается Р.Ю. Почекаев. В своем исследовании он утверждает, опираясь на сообщение Рашид ад-Дина, что Мауци был сыном Чагатая [41, с. 76, 156]. По созвучию имен из детей Чагатая на эту роль подходят только Мутуген и Муджи Яя, но первый из них погиб еще при жизни деда. Важно и то, что Рашид ад-Дин не упоминает о правлении представителей рода Чагатаидов в Улусе Джучи. Поэтому, по нашему мнению, учитывая конфронтацию этого рода с Джучида-ми, такая ситуация маловероятна. Что касается области, которую возглавлял Мувал (для удобства подачи материала мы решили остановиться на данном варианте имени), то тут следует обратить внимание на крыльевое деление Золотой Орды.
Согласно традиции кочевников, потомки Джучи разделили Улус Джучи на две части-крыла. Западное (правое) крыло досталось руководителю всего улуса Бату, а восточное (левое) отошло к старшему в роду Орда-ичену. К началу XIV в. крылья западнее р. Яик (совр. Урал) жили самостоятельной жизнью. Однако правители левого крыла формально считались зависимыми от владельцев правого. В территориальном аспекте правое крыло также доминировало – ему принадлежал не только огромный степной массив, но и все оседлые регионы, причем не только на западе, но и на востоке (Хорезм). Согласно исследованиям К. Ускенбая, левое крыло делилось на два меньших крыла – Орда-ичена и Шибана [54, с. 373]. Соответственно, такая же ситуация должна была иметь место в западном правом крыле. Исходя из выше описанного статуса Мувала, мы считаем, что он как раз и был главой одного из двух крыльев в Ак Орде, и соответственно в дальнейшем считаем возможным оперировать термином «крыло Мувала».
Также следует отметить, что если в Кок Орде разделение владений между Орда-иченом и Шибаном выступает достаточно четко, то в Ак Орде часть, принадлежавшая Мувалу, не была столь явно выделена. Это было обусловлено несколькими причинами. Бату достались недавно завоеванные земли. Кроме того, с каждым годом возрастала опасность со стороны соседей, в первую очередь венгров, русов и литовцев, что потребовало от него соответствующей концентрации сил, которых не хватало для подавления восстаний и борьбы с внешними угрозами. И если большое правое крыло (Ак Орда), хотя и с трудом, но удерживало контроль над ситуацией, то у потомков Мувала, чьи владения фактически врезались в Центрально-Восточную Европу (владения болгар, венгров, русов и литовцев шли дугой по всей сухопутной границе Улуса Джучи и соответственно крыла Мувала от Дуная до Днепра) , сил и возможностей для этого было мало. Ярким примером могут служить безрезультатные попытки Курумыши, которого, очевидно, поддерживали соседние улусы, справиться с королевством Руси [31, с. 251-252; 41, с. 264-266].
Слабость крыла Мувала привела и к другим проблемам. В частности, некоторые его области раздавалась не только Муваловичам, но и детям его старших братьев. Так, часть Правобережной Украины была отдана сыну Орда-ичена – Курумыши (по крайней мере, в родословной Джучи, представленной Рашид ад-Дином, под этим именем фигурирует только потомок Орда-ичена [52, с. 46]). Крым в первые годы после завоевания принадлежал Шибану, а придонские земли – вообще не Чингизиду, князю Картану, который, правда, был зятем Бату (мужем его сестры) [42, с. 48]. Таким образом, старшие братья – Бату, Орда-ичен, Шибан – не только формально возглавили крылья, но и забрали большинство земель крыла Мувала. При этом войско, которое Джучиды, согласно Иоанну де Плано Карпини, держали на западной границе, возглавлял Курумыши [42, с. 47]. Даже во время проезда представителей западных государств, как видно на примере Данила Романовича и Иоанна де Плано Карпини, посещение Мауци не являлось обязательным. Не следует забывать, что такие встречи предусматривали вручение подарков [42, с. 47, 60], ценность которых определялась прежде всего статусом правителя конкретной области.
В дальнейшем Бату, по нашему мнению, вообще предпринял попытку централизовать власть в Ак Орде. Уже Гийом де Рубрук обратил внимание на то, как Бату заставил Берке подвинуть свой улус с выгодного «кавказского» пути, чтобы доходы от него поступали только в казну Бату [42, с. 95]. Этому не помешало даже то, что хаган Менгу передал Грузию в удел Берке [20, с. 187-188]. Крыло Мувала, очевидно, Бату отдал своему сыну Сартаку – для Гийома де Рубрук, проезжавшего здесь в 1253 г., олицетворением монгольской власти над западными владениями был именно Сартак [42, с. 67]. Наследники же Мувала, скорее всего, получили земли непосредственно во владениях Бату, ближе к столице. Не зря позднее Ногай имел владения восточнее Волги, возле Яика [51, с. 117]. Упомянутые в источниках послания и поручения, которые Ногай (во всяком случае, с его слов) имел от Бату [46, с. 45], указывают на то, что последний был склонен наделять своих родственников владениями рядом со своими перед тем, как отправить их в далекие походы. Например, Муваловичей Бату отправил в 1256 г. к Хулагу для оказания ему помощи в завоевании Персии.
Но после прихода к власти Берке «украинско-молдавское» крыло снова достается потомкам Мувала – его внуку Ногаю. Мы предполагаем, что одной из причин относительно легкой расправы Берке с Батуидами – Сартаком и Улагчи, – была поддержка со стороны других Джучидов, недовольных политикой Бату.
Именно во время правления Ногая крыло Мувала приобретает свое значение. Недаром летописцы, которые были достаточно внимательными к титулатуре ордынцев, называли Ногая царем [40, с. 79]. В данном случае это не преувеличение, а констатация факта. Во властной вертикали Джучидов Ногай занял место равное месту Шибана в большом левом крыле. Соответственно, как для подданных Джучидов, так и для соседних стран, которые платили дань Золотой Орде, появился новый центр власти. Георгий Пахимер так объяснял самостоятельность Ногая: «И, видя цветущие земли и народы, которые способны создать свое самостоятельное государство, он обратился против тех, кто его послал, и принял власть над теми народами» [1, с. 287]. Итак, как показывает эта цитата, греки, с одной стороны, не понимали причин самостоятельности Ногая, но, с другой стороны, четко уловили государственный потенциал народов, населявших земли, на которые простиралась власть Ногая.
Поражение Ногая привело к потере крылом Мувала своего значения. Сначала хан Токта отдал его своему брату Бурлюку, которому, очевидно, досталась должность бек-лербека: не случайно именно он возглавлял войска, отправленные против Ногаева сына Джеки, а позже – Каракисека [51, с. 119]. Но ставка Бурлюка располагалась не на Дунае, а в районе Дона. Это видно из сообщения о мятеже Сарай-Буги и Турая. Вскоре после победы Токты Турай обратился к Сарай-Буге с предложением организовать мятеж против хана. Сарай-Буга согласился и уже вместе с Ногаевичем отправился к своему брату Бурлюку. Однако обращение Турая было продиктовано не только родственными связями, но и той силой, которой Сарай-Буга располагал как правитель крыла Мувала. Согласно сообщениям источников, для того, чтобы добраться до ставки брата, Сарай-Буга перешел по льду Волгу, а затем, оставив войско, приехал к Бурлюку [51, с. 118-119]. То есть для того, чтобы добраться до его ставки, мятежникам даже не понадобилось переходить Дон. Кто возглавлял крыло Мувала после Бурлюка, нам не известно.
Во времена Узбека власть в крыле Мувала должна была быть отдана не Чингизидам, а кому-то из эмиров, что соответствовало внутренним изменениям, которые претерпела структура власти государства при этом хане. Узбек, пытаясь не допустить появления конкурентов, отдавал ключевые должности в государстве эмирам. Традиция отдавать крыло не Чингизидам, основанная Узбеком (можем предположить, что ее мог ввести еще Токта после Бурлюка), продолжилась и у его потомков. Так, при Бердибеке во главе крыла Мувала стал Мамай. Интересно, что и центр власти области сосредоточился вблизи Днепра [7, с. 117-121]. Именно при Мамае крыло Мувала снова приобретает свое значение. На период «Великой замятни» оно выступило одним из центров власти – ханы находящиеся здесь (при фактической власти Мамая), позиционировали себя как правители всего Улуса Джучи. Токтамыш, придя к власти, вынужден был вернуться к традициям XIII в. При нем крыло Мувала возглавляют снова Чингизиды. Так, в 80-х – начале 90-х гг.XIV в. здесь правит Бек-Булат, центр перемещается в Солхатскую тьму. В 1391 году Бек-Булат выступает против Токтамыша; следовательно, как и во времена Ногая и Мамая крыло Мувала выступало субъектом политических отношений. После поражения Бек-Булата, вероятно, крыло возглавил Таш-Тимур. В боях против Тамерлана в 1395 г. на Кавказе он находится среди правителей крыла Мувала, и уже в источниках XV-XVI вв. он упоминался как один из «давних» ханов (подробнее см.: [60]).
Во время разгрома Золотой Орды в 1395-1396 гг. Тамерлан возглавил отдельный поход для уничтожения областей крыла Мувала [52, с. 121, 179]. Следующие междоусобные войны, которые растянулись на десятилетия, привели к тому, что оно фактически прекратило существование как административно-территориальная единица. Каждый хан со своей ордой кочевал по землям некогда единой страны, выискивая возможности закрепиться на захваченных территориях. За земли, которые ранее охватывало крыло, шла борьба между заволжскими ханами и ставленниками Великого княжества Литовского.
Кроме того, крыло Мувала имело еще одну особенность. Нередко его правители или улусбеки с его территории были одновременно беклербеками – командующими всей армией Золотой Орды. Курумыши возглавляло войско из шести туменов. Предполагаем, что на тот момент это была вся полевая армия Бату. В разные годы этот пост занимали Ногай, Бурлюк и Мамай. Не исключено, что Бек-Булат, а за ним Таш-Тимур тоже были беклербеками. К сожалению, отсутствие цельного комплекса источников не позволяет сделать вывод, была ли это постоянная практика. Именно геополитическое расположение крыла требовало от ханов удерживать здесь значительные силы, в отличие от левого крыла, которое фактически было внутренним, следовательно, непосредственной угрозы для него не существовало. Войны же на Кавказе были для Золотой Орды больше наступательными. Следовательно, войска на Кавказ высылались периодически, а не содержались там постоянно. Другая ситуация была во владениях Джучидов к западу от Дона. Во-первых, оседлые регионы с севера и юга «сдавливали» степные улусы. Во-вторых, за ними лежали владения независимых или полузависимых стран – Болгарии, Византии, Венгрии, Польши, Литвы и Руси. Все они потенциально были опасными для ордынцев. Периодически Золотая Орда вступала в борьбу то с одной, то другой из этих стран, и в конце концов наступление данных соседей в сочетании с попытками обрести независимость покоренными народами стали роковыми для крыла Мувала.
Границы этого крыла частично совпадали с государственной границей, поскольку оседлые области принадлежали сначала Каракоруму, а затем Сараю. Таким образом, как и в Придунавье, где границы были идентичны государственным, в Правобережной Украине государственная граница проходила южнее болоховцев, по границе улуса Курумыши. То же касается и Левобережной Украины. На Крымском полуострове рубежом крыла была южная граница Солхатской тьмы (более детально по границам улусов см. дальше).
Попробуем реконструировать восточную границу крыла Мувала. Первым, кто дал описание расположения владений Улуса Джучи, был Иоанн де Плано Карпини. В.Л. Егоров, на основе сообщения Иоанна де Плано Карпини, предположил, что граница между владениями Мауци и Катрана должна была проходить по правобережью Дона; а в верхней части – по Северскому Донцу [15, с. 164]. Этот же регион выступает границей во время выступлений Ногая. Конфликт 1283–1285 гг. между рыльским (Олег) и липовецким (Святослав) князьями и курским баскаком Ахматом (Ахмедом) фактически вылился в противостояние Ногая и Туда-Менгу. А.К. Зайцев локализует спорный регион на верховьях Северского Донца, Сейма и Псела [17, с. 215 карта № 5]. Следовательно, речь идет о верхнем течении Северского Донца. Из описания событий 1292 г. известно, что Ногай, двинувшись навстречу Тула-Буге, сначала перешел Днепр, а затем, присоединяя других эмиров (соответственно, пройдя восточнее), приблизился к ставке хана. Во время переговоров на Тула-Бугу неожиданно напал Токта. После уничтожения соперника Токта быстро отступил за Волгу; при этом Дон в источниках не фигурировал [52, с. 69-70]. Итак, Тула-Буга ждал Ногая на левобережье Дона. В конце 1290-х гг., на очередное послание Токты Ногай ответил: «Наши (воинов Ногая. -Авт.) лошади хотят пить, и мы хотим напоить их водой с Дона» [51, с. 110; 4, с. 45].
Таким образом, из нескольких крупных рек, которые отделяли владения Ногая и Токты, именно Дон определяется как пограничная точка.
Зимой 1298 г. Токта с войском подошел к Днепру; однако, когда встал вопрос о длительной дислокации, весной он опять-таки отступил к Дону [52, с. 71]. В том же году между противниками состоялась битва на речке Яса (на это указывает Рукн ад-Дин Бей-барс) [51, с. 111] или в местности Бахтияр (по сообщению Рашид ад-Дина) [52, с. 71]. Оба сообщения отмечают, что это случилось около Дона. Рашид ад-Дин сообщает, что это случилось на берегу реки («местность Бахтияр на берегу речки Тан») [52, с. 71]. Египетский летописец отмечает, что Дон был в тылу у Токты [51, с. 111]. В.Г. Тизенгаузен допускает, что Яса является Акаем, притоком Северского Донца. Важной тут является характеристика местности, данная Бейбарсом. Это указывает на то, что Яса находилась между владениями (то есть крыльями) Ногая и Токты [51, с. 111].
Как видим, именно Дон и Северский Донец вырисовываются в виде восточной границы крыла Мувала. Более точно определить, где проходила граница, по нашему мнению, может помочь описание поездки митрополита Пимена (1389 г.) в Константинополь (сюжет о движении по Дону) [28, с. 289] и его анализ, описанный К.В. Кудряшовым [32, с. 26]. В мае посольство Пимена обошло «Великую Луку» и прошло «царев улус Сарихозин». На следующий день митрополит проплывал уже мимо «Бек-Була-тового улуса», через день обошел улус Ак-Буги, и через три дня был уже в Азове [28, с. 289]. К.В. Кудряшов определил, что «Великая Лука» – это место, где Дон «круто меняет широтное направление на меридиальное» [32, с. 24]. Таким образом, Пимен мог увидеть владения Бек-Булата в районе р. Чир. Итак, на 1389 г. восточная граница крыла Мувала проходила по междуречью Северского Донца и Дона.
Сейчас сложно сказать, была ли это обычная восточная граница крыла, или Бек-Булат, который в том же году поднял свое первое восстание против Токтамыша [35, с. 110, 111], расширил свои владения на восток. Здесь следует обратить внимание на тот факт, что Пимен видел «татар же много с обеих сторон реки Дон. В четверг же плыли мимо Бек-Булатова улуса и видели такое большое количество татарского скота, что трудно себе и представить: овцы, козы, волы, верблюды, лошади» [28, с. 289]. Путешествие Пимена происходило весной. В это время года кочевники из степей Левобережья Украины, как правило, перемещались к Азовскому морю и к Дону (см., например, сюжет о кочевании половцев до Азовского моря и Молочных Вод весной 1103 г. [39, с. 55]). Но на лето, как известно, кочевники поднимались на северные пастбища. В междуречье Северского Донца и Дона летние кочевки должны были находиться в районе Оскола, возможно, достигая Тихой Сосны. Недаром именно там состоялся упомянутый выше конфликт русских князей и баскака Ахмеда.
Таким образом, имеющиеся источники дают основания утверждать, что восточная граница крыла Мувала проходила по нижнему течению Дона и левобережью Северского Донца.
Монгольское завоевание обусловливало создание новой властью административно-территориального устройства, которое отвечало бы ее интересам и традициям. Прежде всего, это диктовалось военно-мобилизационными целями. Соответственно, основной единицей становится тьма (тумен) – область, способная выставить десять тысяч воинов. Правда, в процессе завоевания Чингизиды не предпринимали кардинальных изменений в административном устройстве своих новых подданных. Ведь им нужны были, в первую очередь, провизия, припасы и новобранцы. Причем, в условиях военных походов все это было необходимо получать очень быстро. Но уже по окончании Западного похода произошла «областная реформа». Прежде всего она касалась территорий, где проживали кочевники: половецкие орды и черные клобуки. Это было закономерным явлением, поскольку расселение кочевников четко привязано к экономическим возможностям земель и плотности их заселения. Соответственно, нарезая земли для своих огланов, нойонов, эмиров, ханов, власть исходила из уже существующего положения вещей. В то же время княжества, где преобладало оседлое население, хотя и имели перспективу потерять земли удобные для кочевания, однако их существованию в виде отдельных областей со стороны монголов ничто не угрожало.
В конце 1245 г. на территории Украины, к западу от Днепра, на землях, принадлежавших орде Котяна и черным клобукам, оформляется улус Курумыши. Он появился в результате подхода сюда монгольского войска, направленного для защиты от европейских соседей [42, с. 47]. В источниках улус известен под разными названиями: «места Куремсовы» [6, с. 122-123], «Северные области» [51, с. 112], «Прославия» [12, с. 32-65] и, наконец, «Подолье» [45, с. 396].
Личность Курумыши является достаточно загадочной. В биографиях, представленных Рашид ад-Дином, есть только один персонаж с таким именем – третий сын старшего Джучида, Орда-ичена [52, с. 42]. О нем указано: «Этот Курумыши не имеет сыновей, и жены его неизвестны» [52, с. 46]. В 1259-1260 гг., когда в Монгольской империи началась усобица между Хубилаем и Ариг-Бугой, последнего от имени Джучидов поддерживал Курумыши [52, с. 73]. В.В. Трепавлов указывает, что Курумыши – «возможно, не Джучид» [53, с. 31]. Иоанн де Плано Карпини ставит Курумыши в ряд высших областных правителей Улуса Джучи. Причем из характеристики папского посла видно, что Курумыши был Чингизидом, иначе Иоанн де Плано Карпини охарактеризовал бы его, как Картана: «какой-то князь» [42, с. 48]. Сообщение Рашида ад-Дина может содержать неточность. Например, после описания наследников родного брата Курумыши, Хулагу, он добавляет: «А Бог знает лучше» [52, с. 47]. А в конце родового дерева Джучидов он пишет, что информацию ему предоставили «люди, которые заслуживают доверия» [52, с. 60]. Следует отметить, что Рашид ад-Дин не был свидетелем событий, которые описывал. К тому же улус Курумыши лежал далеко от зоны заинтересованности иранского двора, что, конечно, обусловливало слабую осведомленность персидского историка о ситуации в западной части Улуса Джучи. В частности, это прослеживается в описании Ногаевой войны: показав причины недовольства эмиров после Крымского похода, Рашид ад-Дин не называет ни земель этих эмиров, ни их имен [52, с. 71]. Соответственно, он совсем не упоминает сыновей Курумыши, о которых исследователи узнают от египетского летописца Рукн ад-Дина Бейбарса. Бейбарс отметил, что в Северных областях правили три сына Курумыши (в тексте Курмыши): Абаджи, Караджа и Янджи, которые были старшими военачальниками и руководили туменами [51, с. 112].
Улус понес большие потери во время междоусобной войны 1299-1301 гг. Погибли два старших сына Курумыши, поэтому после окончания конфликта хан Токта отдал область его младшему отпрыску [51, с. 113, 117]. В первых десятилетиях XIV в. на территорию улуса свое влияние распространило королевство Руси. В 1352 г. местный правитель выступил против хана Джанибека, за что был наказан. Есть основания полагать, что после этого улус утратил правящую династию, и уже к началу 60-х гг. XIV в. область управлялась эмирами соседнего «улуса Ногая». В 1362 г. Великое княжество Литовское наносит успешный удар по местным ордынцам. Литовцы распространили свою власть на юг, захватив весь улус. Такая ситуация продолжалась до начала 90-х гг. XIV в. В результате падения власти князей Кориатовичей (представители династии Гедиминовичей, правители Подольского княжества c 1362 по 1394 гг.) эмирам из «улуса Ногая» удается восстановить власть южнее Синих Вод. Тут в 1395 г. уже существует улус некоего Хурмадая. Однако при Витовте граница Великого княжества Литовского опять опускается к Черному морю. Ярлыком Токтамыша земли бывшего улуса Курумыши окончательно передаются под власть Великого княжества Литовского. Де-факто же южная часть области периодически подвергалась нападениям как со стороны степняков, так и со стороны оседлого населения, в результате чего на этой территории исчезают местные жители, приходят в упадок города. Основным видом экономической деятельности здесь становится уходничество .
После создания улуса его западная граница проходит по Днестру. Однако Понизовье и Болоховская земля (территория лесостепи в бассейнах Днестра и Южного Буга) вряд ли входили в его состав. Это не соответствовало устройству Монгольской империи, в которой структура власти предполагала прямое подчинение оседлых регионов Каракоруму. Из сообщений Галицко-Волынской летописи о войнах Курумыши с Даниилом Романовичем создается впечатление, что ордынцы приходили с относительно отдаленных земель. С другой стороны, и во время похода Даниила на болоховцев кочевники отсутствовали. Войскам Руси противостояли такие же русины, только под монгольским руководством. Согласно сообщениям Иоанна де Плано Карпини и Гийома де Рубрук, такое положение вещей имело место и в Киевской области, и в южном Крыму (где среди народов составляющих войско монгольського темника Скатая, упоминаются русины [42, с. 83]). Однако в 1352 г. «король Прославии» уже выступает руководителем как оседлого, так и кочевого региона, позже известного как Подолье [12, с. 32-65; 59 с. 13-25].
Ханы Золотой Орды, отделившись от метрополии, переняли всю полноту власти, что обусловило подчинение им оседлых регионов. Одним из элементов нового порядка была раздача этих территорий в «кормление» представителям «Золотого рода», эмирам или даже почетным пленникам. Яркими примерами служат предоставление Киева и Каффы Тукай-Тимуру ханом Менгу-Тимуром [62, с. 212] или предоставление ханом Берке Судака султану Изз ад-Дину [19, с. 55, 75, 92, 98]. Возможно, что и часть болоховцев вместе с землями Черкасщины была непосредственно включена в улус Курумыши, который был расширен на север, что увеличило базу для создания улуса Ногая. Неслучайно у Рукн ад-Дина Бейбарса эта область указана как северная [51, с. 112].
Восточная граница улуса проходила по Днепру. Относительно границы с Ногаем ситуация выглядит менее однозначной. На первый взгляд, логично было бы проводить границу по Днестру. В источниках сказано, что место, где произошла битва Токты с Ногаем, была старым юртом (областью кочевания) последнего [52, с. 71]. Некоторые исследователи локализируют это место на р. Куяльник [64, с. 179; 45, с. 386; 46, с. 61]. Характерно, что местный эмир Хаджи-бей также относился именно к улусу Ногая [45, с. 388]. Таким образом, оказывается, что линией разграничения между областями должен был быть Южный Буг. Однако А.И. Галенко считает, что эта река не могла служить границей, учитывая ее небольшой размер по отношению к тому же Днестру [5, с. 141]. Мы считаем, что этот факт не может служить аргументом в пользу той или иной версии при определении границы. Ярким примером является Волга. Мощная водная артерия проходила посередине домена Золотой Орды, но не играла ключевой роли при определении границы.
В 1502 г. на правобережье Днепра, Белая и Синяя Воды упоминаются как место возможного кочевания Заволжской (правда, она туда так и не пришла) и Перекопской орд [47, с. 418, 432]. Синие Воды – это современная Синюха. А вот с Белой Водой вопрос сложнее. Реки с таким названием на Подолье не существует. Из контекста видно, что она отделяла кочевья от запада. Это не может быть Днестр, поскольку он под своим названием фигурирует в тех же документах [47, с. 469]. К тому же, если бы речь шла о нем, должна была быть упомянута, по крайней мере, р. Кодыма. Не может быть Белой Водой и Ингул, Ингулец и Чичаклея. Во-первых, это не логично с точки зрения географии названий, а во-вторых, эти названия имеют тюркское происхождение [24]. Так, Ингул и Ингулец в источнике крымского происхождения названы «Энгел ве Онгул» [34, с. 193], а в «Книге Великого Чертежа» – Ангулец [27, с. 112]. По нашему мнению, Белой Водой мог называться Южный Буг. Известно, что в цветном определении сторон света у тюркских народов «белый» означает «западный». Очевидно, эта традиция существовала еще во времена пребывания здесь улуса Курумыши, когда река была границей с землями Ногая. Еще одним из фактов, указывающих на южнобугскую привязку границы, является то, что и Курумыши, и Бурундай вторгались во владения Даниила Романовича именно с территорий, которые находятся на левом берегу этой реки [6, с. 117, 121-124; 31, с. 251-252; 41, с. 264-266]. Поскольку оседлое население принадлежало именно к улусу Курумыши, граница от Южного Буга, очевидно, шла по Коды-ме или неподалеку от нее, до Днестра.
Рукн ад-Дин Бейбарс писал, что дети Курумыши «командовали туменами в северных областях. Они были равны Ногаю по мощи, значению и численности войска» [51, с. 112]. По нашему мнению, сам характер сообщения, где выделяются именно три брата, говорит о том, что улус состоял из трех туменов. Их расположение, учитывая направление рек, было вытянутым с юга на север, что связано с направлением сезонного кочевания. Иоанн де Плано Карпини застал ставку Курумыши неподалеку от Днепра, но вряд ли ниже современного Запорожья (иначе он проехал бы к Бату через стойбище Мауци). Собственно, недельное путешествие из Канева по замерзшей реке на телегах вряд ли привело бы его к порогам, о которых, кстати, он не вспоминает. К тому же, учитывая время года, это была южная ставка правителя улуса. Летом он должен был подниматься на север и, очевидно, достигал Поросья с его богатыми пастбищами [25, с. 23]. Таким образом, по крайней мере одну тьму следует локализовать на территории от современного Днепропетровска или Запорожья вдоль Днепра к Роси. Это в определенной степени подтверждается сообщениями Бенедикта Поляка, согласно которым папское посольство перед ставкой Курумыши встретило главу восьми тысяч воинов. Этот руководитель требовал даров, а затем предоставил раба, который и сопровождал послов к Курумыши [69, с. 224] (очевидно, Бенедикт Поляк имел в виду темника).
Для определения расположения второго тумена можно использовать рассказ Абдулгаффара Кырыми о бегстве сына Мамая с ордой на правобережье Днепра, где указано, что их пристанищем стали «Энгел ве Онгул» (то есть Ингул и Ингулец) [34, с. 193]. То есть, по оценке ордынцев XIV в., это был отдельный регион, пригодный для кочевания. Очевидно, вторая тьма тянулась вдоль этих рек и Южного Буга на север до Синих Вод.
К третьей тьме могли принадлежать смежные земли оседлого населения и кочевников севернее Кодымы и Синих Вод, поскольку население оседлых территорий также служило в армии Золотой Орды. В конце концов Ногай был убит воином именно из числа русов [51, с. 114].
Как видим, три тумена улуса Курумыши занимали меньшую по площади территорию, чем тьмы на Левобережье (о данных тьмах см. ниже). Это объяснялось как наличием богатых пастбищ, которые давали возможность прокормить соответствующее количество кочевников, так и соседством мощного оседлого региона, населенного бо-лоховцами, которые, согласно летописи, предоставляли кочевникам «пшеницу и просо» [6, с. 104]. Таким образом, именно большая численность оседлого населения стала причиной того, что к середине XIV в. Улус уже фигурирует в европейских источниках под славянским именем – Прославия [59, с. 13-25]. Причем, эта доля выросла настолько, что после вокняжения на оседлых территориях Подолья Кориатовичей в 1362 г. им противостояли уже не местные татары, а чамбулы из соседних областей.
Под 1300 г. Рашид ад-Дин сообщает: «Токтай с 60 туменами войска переправился через речку Узи и расположился на берегу речки Тарку, где находился старый юрт Но-гая» [52, с. 71]. Беря во внимание, что Поднестровье окончательно вошло в состав Улуса Джучи после прихода Курумыши зимой 1245–1246 гг., формирование этого улуса следует отнести к этим же годам. Это подтверждает также и тот факт, что на нижнем Днестре находятся захоронения черных клобуков [45, с. 384; 13, с. 69-72]. Последние, как мощная военная сила Руси, очевидно, были разделены в рамках правого крыла между Бату и Мувалом, сохранив таким образом свой «столичный» статус.
Некоторое время этот приднестровский улус был провинцией на дальней западной границе. Потомки Мувала, в том числе Ногай, жили, главным образом, при дворе Бату и Берке – они участвовали в иранском походе на Хулагу во главе джучидских войск. Впоследствии, уже во время первой войны на Кавказе (середина 60-х гг. XIII в.), Ногай переводит в район Днестра целый ряд народов – аланов, русов, готов, зикхов [4, с. 28], черкесов и «других» [1, с. 287]. Например, при характеристике аланов сказано, что при их помощи Ногай добился великого успеха [1, с. 288]. С ними он вторгается в Буджак и Северную Добруджу. Именно здесь создается его новый улус со столицей в г. Исакчи. Как пишет Н.Д. Руссев: «Можно утверждать, что центр улуса Ногая – район дельты Дуная, с прилегающими к ней территориями на обоих берегах реки» [45, с. 385].
Именно с момента поселения Ногая на Дунае начинается массовое строительство поселений и городов в Дунайско-Днестровском регионе [45, с. 400], который, в свою очередь, превращается во второй центр власти после Поволжья. Во времена своего могущества Ногай проводит самостоятельную внешнюю политику, вступает в родственные связи с болгарской и византийской монархиями, чеканит собственную монету, наличие на которой двойной тамги Ногая и его старшего сына Джеки позволяет предположить, что эти владения тоже были поделены на крылья. Если это так, то Ногай владел правым, а Джеки – левым крылом. Это видно и из того, что именно Джеки фигурирует в междоусобицах против Курумышевичей на территории между Днестром и Днепром. Вследствие поражения Ногая от Токты улус переходит под власть Джеки. Однако последний не смог удержать власть и вынужден был бежать в Болгарию, где и погиб. Токта не стал разрушать улус, сохранив его целостность. Вся эта область была отдана сыну хана, Тукул-Буге [51, с. 117; 4, с. 23].
В правление Узбека и Джанибека улус Ногая уже управляется несколькими эмирами, но при этом сохраняет свою территориальную целостность [52, с. 211]. Более того, к середине XIV в. он распространяет свою фискальную власть на соседний улус Курумыши. С началом «Великой замятни» эмиры Ногая фактически отделяются от Золотой Орды. Но поражения в 60-70-х гг. XIV в. постепенно привели к упадку улуса. К XV в. татарское население улуса уже отображается современниками как Белгородская или Буджакская орда. Однако в отдельных топонимах и названиях некоторых источников местные земли и население продолжали связываться с Ногаем [45, с. 386].
Территория первого улуса Ногая охватывала р. Днестр, Черное море, р. Южный Буг и, возможно, р. Кодыму. При максимальном расширении власти Ногая территория улуса в западном направлении занимала равнину между левым берегом Дуная и Карпатами, упираясь в горы у Железных Ворот [51, с. 117]. К югу владения ордынцев закреплялись на правобережье Дуная, а в Добрудже кочевки занимали ее северную часть. Северная граница, поднимаясь между Карпатами и Днестром, достигала современной Черновицкой области, что видно из нескольких моментов. В верховьях Прута археологами найдено ордынское городище Костешты [15, с. 80; 14, с. 155; 22, с. 312]. На верхнем Днестре раскопки обнаружили пограничный замок королевства Руси [56, с. 85]. Во время похода на Польшу Тула-Буга, дойдя до земель Руси, узнал, что Ногай с войском дошел параллельным путем до Перемышля. При этом их подразделения не пересекались. То есть Ногай прошел примерно в междуречье Серет-Прут-Днестр. Также в верховьях Серета и Прута и в предгорье Восточных Карпат сохранились топонимы, связанные с баскаками [45 , с. 380-381].
В сообщении Рукн ад-Дина Бейбарса о сыновьях Ногая и Курумыши сказано, что их силы были равны. Следовательно, Ногаевичи имели три тьмы. Однако самого Ногая там не было; очевидно, под его властью был еще как минимум один тумен. Таким образом, мы приходим к выводу, что в улусе было четыре тьмы. Это подтверждается и тем фактом, что в середине XIV в. после эмиграции аланов в улусе было три тумена. Однако еще в начале века Джеки укрылся, как писал Бейбарс, «в стране асов, где находился начальник и 10000 его войска» [51, с. 116]. О.Б. Бубенок аргументировано доказал, что речь шла именно о придунайских территориях [3, с. 231]. Определение территории аланов как отдельной страны и численность ее жителей указывает на то, что они представляли собой отдельный тумен [51, с. 116]. Наличие же среди них своего руководителя, признание Джеки и выход на Балканы после гибели Ногаевичей свидетельствуют о том, что они принадлежали непосредственно к домену Ногая.
Расположение туменов, по нашему мнению, было таким. «Старый юрт» составлял одну тьму со столицей в Хаджибее. «Страна асов» находилась в другом конце улуса, у Железных Ворот. На территории от Днестра по р. Реут к Серету и к северу от них Н.Д. Руссев указывает на татарское княжество Демитрия (60-е гг. XIV в.). Учитывая территориальные границы и статус княжества в политике соседних стран, речь идет именно о тумене. Столичным городом, очевидно, было городище Старый Орхей. Буджак составлял отдельную тьму. На его экономические возможности указывает тот факт, что в более поздние времена Белгородско-Буджакская орда выставляла до 4-5 тысяч воинов [2, с. 49]. В XVIII в. кочевое население Буджака насчитывало сорок тысяч человек. В генуэзских документах Антонио Понци из Килии, приведенных Н.Д. Руссевым, упомянуты татары, с которыми итальянцы вели дела – «тысячи» Конакобея, Менглибуги, Кою; «сотни» Рабека, Келоги, Когикариоси и «десятки» Бору, Когимая, Токояра [45, с. 388]. По нашему мнению, это не могут быть эмиры, которые контролировали весь улус Ногая (их три тысячи не сопоставимы с территорией улуса). Здесь явно речь шла о князьях-тысячниках тумена, в котором и находилась Килия. Этот вывод мы делаем из того, что в Килийском перечне отсутствует тьма. Если бы ордынцы были из разных туменов, это было бы указано в приведенном списке.
Ногаева война нанесла значительные демографические потери области. Аланы, численность которых определялась от десяти [3, с. 231] до шестнадцати тысяч, отправились к Византии; причем больше половины из них были воинами [11, с. 34; 1, с. 288] (интересно, что позднее Токта требовал их возвращения [1, с. 291]). Несколько позднее имело место также бегство трех тысяч воинов с внуком Ногая Каракисеком в Польшу [51, с. 119]. Большие потери понесли войско и население от боевых действий. Как следствие, в прибрежных регионах власть ордынцев была несколько ограничена. Килия и соседняя Ликостома окончательно закрепляются за генуэзцами. Белгород (совр. Белгород-Днестровский, в различных источниках упоминался как Маврокастро, Аккерман и др.) до начала 20-х гг. XIV в. попал под власть Болгарии [45, с. 386], а местная православная церковь – королівства Руси [49, с. 120-137]. При Узбеке, в 1322-1323 гг., Белгород был возвращен Золотой Орде [11, с. 31]. С поражением на Синих Водах и восстанием в Белгороде в 1362 г. начинается полоса неудач и территориальных потерь. Сначала литовцы забирают улус Курумыши, через три года молдаване начинают наступление на юг и вытесняют татар с Кодр – центральной части Молдавии. В 70-х гг. XIV в. Подольское княжество захватывает Белгород [10, с. 133-134].
Принимая во внимание, что сначала государственная граница Монгольской империи проходила по Днепру, первым улусом на территории Украины был «Левобережный». Следует отметить, что место Мауци как правителя крыла не отрицает и наличия в его власти отдельного улуса. То, что такая территориально-административная единица была, видно из сообщения Иоанна де Плано Карпини. Последний, вспоминая Мауци, отмечает не только его высокий статус в отношении других Чингизидов, но и указывает на конкретные границы владения: «а с другой стороны (Днепра – Авт.) по тем степям кочевал Мауци» [42, с. 48]. Существование такой большой области вполне вписывалось в контекст тогдашней политики монголов. Следовало как можно быстрее взять под контроль новые земли, население которых еще не было в полной мере подчинено, а соседи представляли опасность. Пример улусов Курумыши и Ногая продемонстрировал, что именно большая административная единица была в состоянии противостоять таким угрозам.
По мере укрепления позиций Курумыши, инкорпорации в политическую структуру империи Киевщины и Чернигово-Северских княжеств (чему способствовало и уничтожение местной властной верхушки) и постепенного восстановления их военного потенциала, достаточного для отражения нападений литовцев, улус Мауци превратился из пограничного во внутренний. Уже в 50-х гг. XIII в. во время войны с Даниилом Галицким упоминается только Курумыши [31, с. 251–252]. Причем, это не свидетельствует о неосведомленности летописца. Так, Гийом де Рубрук, путешествуя в 1253 г. из Крыма в Каракорум, также не отметил большого улуса от Днепра до Дона. Для него воплощением монгольской власти был крымским темник Скатай [42, с. 81]. Таким образом, можно констатировать, что уже в 50-х гг. Улус Мауци перестал существовать как отдельная административно-территориальная единица.
На рубеже XIII-XIV вв. насчитывалось несколько областей, которые возникли на его месте. По крайней мере, именно такой вывод напрашивается из описания войны Ногая и Токты, содержащегося у Рукн ад-Дина Бейбарса [51, с. 113]. Согласно этому источнику, Маджи, Судун, Утрадж, Акбуга, Тайта, «руководители, подчинившиеся» Ногаю, перешли на сторону Токты, что позволило ему подойти к Днепру. При этом, когда они были на стороне Ногая, тот атаковал Токту на Северском Донце [51, с. 111, 113]. Как видим, речь идет об эмирах, чьи владения располагались между двумя реками, т.е. в прошлом они принадлежали Мауци. По количеству туменов, которые они представляли, трудно сказать, были ли они все эмирами-темниками. Ведь восточный автор мог называть имена, учитывая статус и влияние этих лиц. Например, войско, которое они выставляли, насчитывало тридцать тысяч воинов. Понятно, что на самом деле тумены не всегда имели постоянный «уставный» состав. Однако следует заметить, что арабские авторы также вряд ли определяли численность войска, исходя из реестра. Скорее всего, за основу они брали количество туменов. Например, численность войск потомков Ногая и Курумыши рассматривалась именно по такому признаку.
В 1334 г. Ибн Баттута сопровождал жену (хатунь) Узбека, Байалун, к ее отцу в Константинополь. Маршрут путешествия пролегал из Сарая в Крым, а оттуда – вдоль побережья Черного моря до Царьграда [51, с. 302-305]. Хотя Ибн Баттута и не дал описания земель, которые он тогда проехал, он, однако, отметил, что «каждый эмир в этом крае сопровождал хатунь с войском своим к последней черте своего участка» [51, с. 303]. Из этого напрашивается вывод о достаточно большом количестве областей, которые проехала хатунь. Более точные сведения мы находим уже во время правления Мамая. Он пришел на Куликовскую битву в 1380 г. «со всеми князьями ордынскими». Здесь надо отметить, что земли, на которых распоряжался Мамай, лежали между Днепром и Доном. В то же время, приволжские территории уже с 1379 г. находились под властью Токтамыша [35, с. 59]. Во время самой битвы с Мамаем было «три темных (темника-Авт.) князя». Следовательно, эти данные свидетельствуют о существовании, по крайней мере, трех улусов между Днепром и Доном. Уже при Токтамыше на тех же землях мы видим огланов Бек-Булата, Бек-Ярыка, Таш-Тимура, князей Актау и сына Мамая. В источниках они выступают отдельными командирами, и их имена связываются с определенными территориями. Но уже из описания разорения крыла Мувала Тимуром видно, что здесь было три тьмы: Бек-Ярыка, Таш-Тимура и князя Актау [52, с. 121, 179]. Причем в османском источнике отмечено, что Актау стоял во главе тумена [37, с. 202-209]. Улусы, которые унаследовали область Мауци, не возникли после его расформирования. Вероятно, это были тумены, на которые делилась «левобережная» область с самого начала. Это видно на примере Солхатской тьмы. Выяснив общую картину с левобережными улусами, следует более подробно, насколько это позволяет источниковая база, остановиться на каждом из них.
Формирование Крымского улуса состоялось еще во время Западного похода. Источник XVI в. сообщает, что Бату, по совету беков, дал Шибану сорокатысячное войско, составленное из нескольких родов и «назначил в вилайеты Крыма и Кафы» [55, с. 96]. Очевидно, что здесь имеет место гиперболизация, вызванная длительным временным промежутком и ангажированностью источника – ни Бату (в источнике Саин-хан) не был ханом, ни Каффа тогда еще не существовала [41]. Но в основе данного сообщения лежат реальные факты. Правда, как свидетельствует Рашид ад-Дин, войско возглавлял не только Шибан, но и Бучек и Бури [52, с. 37]. Д.М. Исхаков приводит сведения из источника XVIII в. о том, что Шибана к полуострову сопровождал местный аталык Боралтай Тараклы Кият. Причем ученый доказывает, что один из родов, которые Бату предоставил Шибану, «йуралдаи», является ничем иным как искаженным «бурулдаем» [23, с. 25]. В таком случае информация об аталыке является достоверной. Из этого следует, что монголы, завоевывая Крым, имели в своем войске выходцев с полуострова. Вероятно, это были люди, которые присоединились к Джебе и Субедею в 1222–1223 гг. Неслучайно последний по возвращении из похода 1224 г. подал Чингиз-хану просьбу сформировать из новых подданных, пришедших с ним, отдельное войско [20, с. 228]. Таким образом, мы можем предположить, что идея создать в Крыму отдельный улус зародилась еще в 20-х гг. XIII в.
Иоанн де Плано Карпини в 1245-1246 гг. не упоминает Крымский улус и, соответственно, его руководителя. Однако папский посол описывал не все, что видел, а прежде всего то, что было для него важным. В то же время Иоанн де Плано Карпини назвал темников, стоявших ниже Мауци, «вождями, (которых) очень много, но имен их мы не знаем» [42, с. 22]. Другой европейский посол, Гийом де Рубрук, который в 1253 г. ехал в Каракорум через Крым, оставил свидетельство о существовании улуса. По его словам, область возглавлял некий Скатай – родственник Бату [42, с. 81]. Имя Шибан здесь не фигурирует, но это могло быть связано с тем, что именно Бату в те времена олицетворял высшую власть. В конце концов, нам неизвестно, насколько тесными были родственные связи Скатая и Бату.
Через десятилетие египетский источник, описывая путешествие мамлюкских послов к Берке, характеризует Крымский улус как тумен или тьму [51, с. 63]. Таким образом, мы видим, что эта область была создана по военно-территориальной схеме. В таком состоянии она существовала и в будущем. Так, Ибн Баттута под 1334 г. тоже называет ее правителя руководителем десяти тысяч [51, с. 280–281]. «Солхатская тьма», согласно итальянским документам, являлось официальным названием этой области в XIV в. [9, с. 173]. Данной тьме удалось пережить невзгоды, в которые попадала Золотая Орда, и уже в XV в. она фигурирует в ярлыках Хаджи-Гирея и «судебным чинам и бекам, во главе с Еминеком, который является правителем Крымского тумэна» [65].
В ходе «Великой замятни» Крымский улус (вместе с Поднепровьем) приобрел значение одной из центральных частей империи. Свое значение он не потерял и в правление Токтамыша. Бек-Булат, выступив против хана, сделал своей базой именно Крым. С начала XV в. именно Крымский улус оставался тем плацдармом, с которого «проли-товские» ханы пытались захватить сарайский престол. Постепенно Солхатская тьма превратилась в государство – Крымское ханство (более детально см. [50]).
Хотя Крымский улус и ассоциируется прежде всего с полуостровом, но он составлял лишь часть его территории. Уже из описания путешествия Гийома де Рубрук видно, что прибрежные оседлые местности находились непосредственно в зависимости от Бату (формально эти территории должны были быть подчинены хагану, но, по-видимому, путешественник отметил фактическую ситуацию). Татар он встретил только на третий день пути от Судака. Как уже отмечалось, это было обычным делом для оседлых регионов. Ибн Баттута, который проехал по побережью полуострова от Керчи до Каффы, только прибыв в Солхат, отметил, что он находится во владениях Узбека [51, с. 280]. Рукн ад-Дин Бейбарс размещал Каффу между Стамбулом и Крымом [51, с. 111]. В грамоте Улуг-Мухаммеда было отмечено: «в Крыму, или в Кафе или Кипчаке» [8, с. 123]. Как видим, улус на юге граничил с итальянскими колониями, а на севере – с другими татарскими владениями. То, что здесь граница проходила через несколько улусов, видно по обобщению «Кипчак».
Насколько северная граница выходила за пределы полуострова, можно судить по запискам Гийома де Рубрук и Ибн Баттуты. Оба они добрались до Дона исключительно по территории владений одного темника. Иначе они записали бы встречу с другим ог-ланом или эмиром в своих записках. Особенно это касается Гийома де Рубрук, поскольку прием у темника предусматривал целую процедуру, включая расходы (о которых следовало отчитываться по возврату). Оба путешественника добрались до Дона значительно выше устья реки. Гийом де Рубрук, переправившись вблизи русского поселения, сообщил, что южнее существует другое поселение, где кочевники переходят реку зимой, когда спускаются к морю [42, с. 87]. Ибн Баттута же после переправы три дня ехал до Азова [51, с. 284]. Французский посол записал, что улусная аристократия «имеет на юге поместья» [42, с. 75]. Итак, земли тумена тянулись от побережья Черного и Азовского морей довольно далеко на север. То, что улус тянулся к Дону, видно и из пожалования Токтамыша крымскому эмиру Бек-хаджи Сюткельского эля [8, с. 90] -феодального владения вблизи Молочного лимана Азовского моря.
Косвенно об обширной территории улуса свидетельствуют более поздние сообщения. Так, учитывая наличие мощных противников, в XV в. Крымское ханство вряд ли могло выступать с полуострова или «Степи на острове Кафы», как называл эти владения Иосафат Барбаро [21]. При этом количество татарских войск в 1430-1450-х гг. колебалось в пределах нескольких тысяч человек. Так, в 1434 г. в битве под Солхатом хан выставил пять тысяч, на встречу с турецким войском под Каффой в 1454 г. Хаджи-Гирей І рекрутировал шесть тысяч солдат [18, с. 82]; согласно же сообщениям Иосафата Барбаро, хан имел от трех до четырех тысяч конницы [21]. Таким образом, мы видим, что территории самого полуострова были достаточными для нормальной жизнедеятельности постоянного кочевого населения, особенно, если учесть зависимость кочевого хозяйства от природных катаклизмов. Однако и степи за Перекопом тоже не отличались таким плодородием как те, что находились севернее Самары или на Правобережье. Тунманн в XVIII в. отмечал, что эти территории имеют очень мало воды (к тому же плохой по своим качествам). Гийом де Рубрук жаловался (правда, не называя местность), что лошади быстро загрязняли воду и ее нельзя было пить [1, с. 216]. То есть водоемы, где останавливался францисканец, были небольшими и обмелевшими. При таких условиях улус, естественно, представлял собой довольно большой территориальный анклав. При отсутствии источников мы можем только предполагать, где проходила северная граница области. Ф.М. Шабульдо, исследовав историю составления ярлыков крымских ханов на землях, переданных Великому княжеству Литовскому, пришел к выводу, что северная граница Перекопской Орды проходила по р. Овечья Вода [63, с. 72]. Таким образом, граница могла тянуться от этой речки до устья Северского Донца.
Низам ад-Дин Шами и Шереф ад-Дин Йезди упоминают область Манкерман (так на востоке называли Киев) в своих описаниях похода Тамерлана по территории Золотой Орды [52, с. 121, 179]. Название территории и ее расположение указывают именно на Киевщину. То, что речь идет об улусе вблизи соответствующего города, видно и из того, что в таком же контексте упоминается и Увек (после погрома которого Тамерлан и двинулся на Манкерман). Следовательно, именно на территории Киевской земли существовал самый северный улус на Левобережной Украине. Это было закономерным, учитывая характер расположения улусов – им предоставлялись территории с достаточными пастбищами [39, с. 73–75]. Соответственно, на их землях и располагались новые хозяева.
К сожалению, информации об истории данной тьмы очень мало. Первое упоминание ордынцев как постоянных жителей содержатся в летописном рассказе о поездке Даниила к Бату: «Пришел в Переяслав и встретил татар» [6, с. 109]. Из контекста неясно, находились ли монголы в самом городе, или дислоцировались рядом. Это можно объяснить тем, что земли бывших торков получили новых постоянных жителей. Во время войны Ногая и Токты этот тумен был сначала на стороне Ногая, но затем, вместе с другими левобережными территориями, он переходит на сторону Токты. Во время «Великой замятни» этот улус попал под влияние Великого княжества Литовского на правах совместного владения (кондоминиума). Погром Тамерлана также обусловил значительные разрушения области «Манкерман». При Витовте земли улуса были окончательно инкорпорированы в состав Киевского княжества и постепенно преобразованы в обычные феодальные владения как русской, так и татарской знати. Последние упоминания о наличии здесь какой-то административной единицы, согласно наблюдениям Е. Русиной, встречаются в 30–40 х гг. XV в. Ярким примером может служить Еголтаева тьма [44, с. 100-113].
Пастбища торков, как уже отмечалось, должны были составлять основу улуса. По мнению С.А. Плетневой, они находились на правом берегу Сулы и в ее среднем течении. Подобные пастбища были и в районе городов Всеволож, Уненеж (Унежи), Бахмач, Беловеж [39, с. 73–74]. Они были настолько богатыми, что в 1500 г. на них в течение лета и осени продержалась вся орда хана Большой Орды Шейх-Ахмеда. То, что именно здесь следует искать основу улуса, видно и из нумизматических находок. К.К. Хромов, исследовав находки киевских монет, которые «наследовали» золотоордынским дирхемам, очертил территорию их нахождения: Днепр, Псел, Верхняя Ворскла, Остер, Левобережье Сейма неподалеку Путивля [58, с. 122-130]. Археологические раскопки Нежина, поселений неподалеку Батурина [48, с. 34-38], Ожерецкого поселения показывают, что вдоль рек Осетра, Десны, Сейма оставались оседлые поселения. В то же время южнее имело место снижение оседлой активности. В этом контексте достаточно интересна идея Э.С. Кульпина об исчезновении лесов на Левобережье. Ученый предположил, что это могло произойти в результате активного отгонного скотоводства-овцеводства [33, с. 81]. Таким образом, здесь имел место кочевой анклав, очерченный на севере пределами рек Остер-Десна-Сейм.
По-видимому, тьма получила название Манкерман исходя из близости к Киеву. Сам статус тьмы предполагал довольно большое количество населения. Соответственно, учитывая, что для кочевого хозяйства нужны большие площади, улус должен был быть довольно большим. Учитывая упоминавшиеся уже пределы области, она должна была располагаться на востоке. Поскольку этот улус принадлежал к крылу Мувала, то и его восточные границы должны были совпадать с границами крыла. Соответственно, именно в верхнем течении Северского Донца и следует искать границу области Манкерман.
По нашему мнению, пунктом, который формировал эту часть области, является тьма Еголтая (также в источниках «Яголтая»). В ярлыках упомянута «Егалтаева тьма», а остатки городища под этим именем существовали еще в XVII в. в районе «от Ливен же до Оскола, до Еголдаева городища через Муравскую дорогу и через речку Опоньки езду 2 дни. А от Еголдаева городища до Муравской дороги до верх Осколу езду верст с 40, а верховье осокольское у Муравской дороги». Ф. Петрунь относил эту часть текста ярлыка к протографу – первому варианту [38, с. 170-185]. Следовательно, она должна существовать по крайней мере с 90-х гг. XVI в. А если принять во внимание теорию Ф.М. Шабульдо о ярлыке Мамая, то эту датировку можно перенести на начало 60-х гг. того же века. Е. Русина доказала, что этот «феод», кроме «Яголтаева (Еголтаева) городища», включал Оскол, Миролюб и Мужеч. Исследовательница сделала вывод о его существовании еще в долитовскую эпоху [44, с. 100–113].
Таким образом, этот улус в целом повторял границы Переяславского княжества [29, с. 100-105; 30, с. 72-82]. По нашему мнению, перспективным является мнение о том, что фактически Чингизиды превратили русское княжество в улус с прямым ордынским управлением. И здесь мы должны обратиться к событиям 1239 г. В то время город был завоеван войсками Джучидов, тогда как в том же году на Чернигов уже ходил царевич Менгу. Итак, Джучиды завоевывали те земли, на которых должны были разместиться их кочевья. Неслучайно и Переяславская епископия была перенесена в столицу Улуса Джучи. В конце концов, ничего необычного в факте преобразования княжества в улус не было. Подобное имело место и в других частях государства Чингиз-хана. Ведь монголы завоевывали не пустынные территории, а заселенные земли, которые уже имели свои границы. Тем более, что и соседний Киев, как уже упоминалось, был предоставлен непосредственно сыну Джучи – Тукай-Тимуру.
Описание похода Тамерлана на крыло Мувала позволяет уточнить границы приднепровских улусов. После разрушения Укека Тимур спустился на юг. В области «Юлуклук-Вазуклук» он соединился с частями, которые двигались с Северного Кавказа [52, с. 121]. Очень вероятно, что речь здесь идет о реке Бузулук (приток Хопра), которая как раз находится юго-западнее Укека. Если наше предположение верно, то дальнейший путь должен был пройти южнее Тихой Сосны, через Оскол. Правитель Маве-раннахра мог перейти Северский Донец вблизи ордынского города у современного Изюма. Отсюда он и попал в улус Манкерман, где правил Бек-Ярык (бежал на восток). События происходили летом, когда кочевники поднимались на северные пастбища. Это означает, что Бек-Ярык должен был находиться у истоков Ворсклы, Псела или Сейма. Следующими жертвами Тамерлана стали земли Таш-Тимура и Актау. Их население также спасалось бегством. Причем его путь пролегал на запад, на правый берег Днепра к владениям Хурмадая [52, с. 121, 179]. В обоих случаях золотоордынская аристократия не укрылась под защиту киевских стен. Очевидно, Тамерлану удалось ее отрезать от города. То, что Таш-Тимур и Актау скрылись на Правобережье, где правил их враг Хурмадай, объясняется географическими особенностями региона. Днепр ниже Ворсклы делает дугу. Очевидно, они находились южнее этой речной дуги, поэтому были прижаты Тимуром к днепровскому берегу. Не случайно в описании событий все время фигурирует Днепр. В то же время Таш-Тимур и Актау не могли находиться выше Самары (в этом случае они перешли бы реку в районе владений Кориатовичей). Таким образом, границу улуса Манкерман следует искать от Днепра по Ворскле; дальше – между ее верхним течением и Сеймом, возможно, доходя до Быстрой Сосны.
Учитывая уже упомянутые области в степной и лесостепной частях Левобережной Украины, а именно Солхатскую и Манкерман, третий улус следует искать именно между Ворсклой и Овечьей Водой. В 1478 г. крымский хан Менгли-Гирей писал киевскому воеводе Ходкевичу, что зимой «столичные улусы до Орели и Самары прийти должны» [66, с. 427]. Пастбища в этом регионе были достаточно богатыми, чтобы прокормить кочевой домен Золотой Орды. Ф.М. Шабульдо, исследовав так называемых «Семеновых людей», пришел к выводу, что именно регион Орели-Самары составлял отдельную область (поскольку нам неизвестно, какое название имела данная область, то для удобства мы будем оперировать термином «Самаро-Орельская»), которую периодически держали в XV в. Саид-Ахмед, Хаджи-Гирей І, Семен Олелькович (Киевский), и возвращение которой категорически требовал Менгли-Гирей І [63, с. 57–73]. Сопоставляя сообщения источников о путешествии Даниила Романовича и Иоанна де Плано Карпини, можно сделать вывод, что Мауци кочевал южнее их маршрута. В то же время Иоанн де Плано Карпини ничего не пишет о Крыме во время посещения его ставки на обратном пути. Следовательно, напрашивается вывод, что Мауци жил на территории «Самаро-Орельского» улуса.
В испанском источнике первой половины XIV в. указано, что на побережье Черного моря между Днепром и Крымом находится город Пидеа. Причем он был «столицей королевства», которое, в свою очередь, пребывало в вассальной зависимости от хана Узбека [67, с. 96]. На картах-портоланах действительно есть топоним Пидеа. И.К. Фоменко, анализируя упоминания Пидеа на портоланах, пришел к выводу, что речь идет о «хорошей гавани», а также показал наличие здесь строительного леса [57, с. 114]. Археологи локализуют в окружающих территориях много курганов и могильников. Однако нам не известны факты, подтверждающие существование здесь остатков города. Очевидно, автор принял за город кочевую ставку татарского эмира или оглана. Вспомним, как Гийом де Рубрук описывает ставку Скатая: «показалось, что навстречу мне движется большой город» [42, с. 82]. Приняв во внимание, что испанский источник называет Пидеа королевством и ставит его на ступеньку ниже Узбека, мы считаем, что речь идет именно о тьме. Следует иметь в виду и то обстоятельство, что для того, чтобы европеец воспринял Пидеа как город, там должен был находиться двор местного правителя и немалое количество населения. При этом речь не могла идти о Солхатской тьме, поскольку в источнике дальше описывается Крым уже без привязки к Пидеа. Таким образом, мы видим, что ставка правителя «Самаро-Орельской» тьмы или одно из мест ее пребывания, находилась на побережье моря.
К середине XIV в. этот улус был под контролем рода киятов, из которого происходил Мамай. Этот же князь, очевидно, возглавлял улус. Именно здесь, в плавнях, находилась его столица, известная в XVII в. как «городок Мамаев Сарай» [27, с. 111], а современным археологам – как городище Большие Кучугуры или Конские Воды [16, с. 163], которое, по мнению А.П. Григорьева, называлось «Орда» [7, с. 117-121]. С этого времени улус из провинциального начинает приобретать статус столичного. Так, в течение двадцати лет существования «Мамаевой Орды» именно здесь находился ее политический центр. Характерно, что Токтамыш, взяв под контроль всю страну, периодически откочевывал в этот регион. Накануне битвы на Ворскле 1399 г. в «Самаро-Орельском» улусе находилась орда Тимур-Кутлука. Во времена противостояния Великого княжества Литовского и Золотой Орды (Идегея) на этих территориях надолго не мог закрепиться никто. В 20-х гг. XV века улус контролировался Улуг-Мухаммедом, и он ежегодно прикочевывал сюда [18, с. 58]. Позже эту область на двадцать лет присвоил Сеид-Ахмед. После его поражения в 1455 г. она отошла к Киевскому княжеству, но вряд ли могла избежать вторжений той или иной орды. Поэтому и в предупреждении Менгли-Гирея I упоминание о перемещении улусов не является чем-то необычным.
Расположение на торговых путях и внутреннее размещение Самаро-Орельского улуса изрядно способствовали росту населения и обогащению его элиты. Археологические находки дают богатый материал [16, с. 162-166]. Благоприятно на уровне жизни сказались богатые пастбища, особенно в зимнее время года. Это видно из писем Улуг-Мухаммеда [18, с. 58] и Менгли-Гирея [66, с. 427]. В документах конца XVII в. периодически отмечается, что пастбища вдоль Орели, а также между этой рекой и Ворсклой, были питательными и пригодными для выпаса скота круглый год. Пастбища на Самаре, особенно по ее правому берегу, большую часть года могли прокормить большое количество лошадей и овец. Что касается питьевой воды, то эти территории были обеспечены ею достаточно в течение года. Вопрос влияния Ногаевой войны 1299–1301 гг. и чумы 1352 г. остается открытым. Сомнительным также кажется вторжение на территорию улуса литовских войск, учитывая в целом союзнические или нейтральные отношения Мамая как с Ольгердом, так и с Ягайлом. Первые демографические потрясения, зафиксированные в источниках, датированы 1380-1381 гг. Тогда, согласно хронике Абдулгаффара Кырыми, часть местного населения с сыном Мамая откочевала на правый берег Днепра [34, с. 193]. В 1395 г. улус был уничтожен войском Аксак Тимура. Часть населения снова отошла на Правобережье, и на этот раз навсегда [52, с. 121, 179; 37, с. 202-209; 18, с. 52].
Однако о полном запустении региона речь не шла. Например, в начале XV в. генуэзская семья Сенарга выкупила у татар городок Лерики-Локум Илицис (древнее Олешшя) [68, с. 111]. Из этого факта видно, что здесь продолжают жить люди, функционирует хозяйственная жизнь, развиваются собственнические отношения, без которых не состоялся бы сам факт купли-продажи. В ходе противостояния Витовта и Идегея край мог потерять большинство населения, но во времена Сеид-Ахмеда, очевидно, происходит прирост населения. Неслучайно Менгли-Гирей так упорно требовал возвращения «Семеновых людей».
На западе граница улуса проходила по Днепру. В сообщениях об уходе местного кочевого населения на правый берег это подается как экстраординарное событие. Северной границей служила Ворскла: неслучайно именно на ней состоялась встреча войск Витовта-Токтамыша и Тимур-Кутлука-Идегея. Южная же граница, учитывая вышеупомянутую Пидею, возможно, шла по побережью Черного моря. Далее она могла подниматься до Овечьей Воды или даже до Конских Вод. Восточная граница должна была совпадать с границей крыла Мувала, которая проходила по Северскому Донцу.
Золотая Орда имела четкую административно-территориальную структуру. Первоначальная основа была заложена еще в начале образования Улуса Джучи, и его расширение за счет европейских территорий оказалось настолько эффективным, что эта основа просуществовала без существенных изменений почти до XV в. Разграничение областей на территории современных Украины и Молдовы настолько соответствовало природно-географическим особенностям земель, что во время активного наступления Великого княжества Литовского в XIV-XV вв. это государство «поглощало» улусы целиком и в течение длительного времени сохраняло их первичные границы. Одной из причин такого функционального распределения областей было то, что Чингизиды при их создании руководствовались имеющейся ситуацией. Фактически ордынцы превращали в тьмы государственные образования завоеванных народов. Особенностью же территориальной структуры Золотой Орды на территории, в первую очередь, современной Украины было то, что эти земли были разделены на две части: степные районы относились к крылу Мувала, а оседлые – к ханскому домену.

1. Агусти Алемань. Аланы в древних и средневековых письменных источниках/ Алемань Агусти. М.: Менеджер, 2003. 614 с.
2. Боплан де Г.Л. Опис України / Гійом Левасер де Боплан; пер. з фр. Я. І. Кравця. Львів, 1990. 575 с.
3. Бубенок О.Б. Аланы-Асы в Золотой Орде (XIII-XV вв.) / О.Б. Бубенок. К.: Наук. думка, 2004. 324 с.
4. Веселовский Н.И. Хан из темников Золотой Орды Ногай и его время / Н.И. Веселовский. Петроград: Российская государственная типография, 1922. 64 с.
5. Галенко О.І. Золота Орда у бита бшя Синіх Вод1362 р. / О.І. Галенко // Синьоводська проблема у новітніх дослідженнях. К., 2005. С. 129–159.
6. Галицько-волинський літопис. Дослідження. Текст. Коментар. [За ред. чл.-кор. НАН України Котляра М.Ф.]. К.: Наук. думка, 2002. 400 с.
7. Григорьев А.П. Историческая география Золотой Орды: местоположение городов, их наименования // Тюркологический сборник 2006. М.: «Восточная литература» РАН, 2007. С. 117-168.
8. Григорьев А.П. Золотоордынские ярлыки: поиск и интерпретация / А.П. Григорьев // Тюркологический сборник 2005. М.: Восточная литература, 2006. – С. 74-142.
9. Григорьев А.П. Коллекция золотоордынских документов XIV в. из Венеции / А.П. Григорьев, В.П. Григорьев. СПб., 2002. 232 с.

10. Груша А. Невядомая грамата Фёдара Карыятовіча за 1391 г. /А. Груша //Беларусю пстарычны агляд. 2001. Т. 8. Сшытак 1/2. С. 133-134.
11. Гюзелев В. Очерци върху историята на българския Североизток и черноморието: края на XII – началото на XV век / В. Гюзелев. София, 1995. 102 р.
12. Дашкевич Я.Р. Угорська експансія на золотоординське Поділля 40-х – 50-х рр. XIV ст. / Я.Р. Дашкевич // Україна в минулому / НАН України. Інститут української археографії, Львівське відділення; редкол.: Я.Р. Дашкевич, М. Капраль, І. Скочилас, Я. Федорук. К.-Львів, 1994. Вип. 5. С. 33-66.
13. Добролюбський А.О. Кочовики південно-західної України в X–ХVII ст.: монографія / А.О. Добролюбський, І.О. Смирнов; НАН України. Ін-т археології. К.-Миколаїв: Іліон, 2011. 171 c. Бібліогр.: с. 134-143.
14. Древняя культура Молдавии / АН Молдавской ССР; Отд.этнографии и искусство ведения; отв. ред. В.С. Зеленчук. Кишинев: Штиинца, 1974. 231 с.:
15. Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII-XIV вв. / В.Л. Егоров. М.: Либроком, 2009. 248 с.
16. Єльников М.В. Золотоординскі міста на територіï 3anopiзького краю /М.В. Єльников. Б. м., б. д. С. 162-166.
17. Зайцев А.К. Черниговское княжество X–XIII вв. / А.К. Зайцев. М.: Квадрига, 2009. 237 с.
18. Зайцев И.В. Между Москвой и Стамбулом: Джучидские государства, Москва и Османская империя (начало XV – первая половина XVI вв. ) /И.В. Зайцев. М.: Рудомино, 2004. 217 с.
19. Золотая Орда в источниках: В 5 т. Т. 1: Арабские и персидские сочинения /Пер. В.Г. Тизенгаузена. М.: Центр по изучению военной и общей истории, 2003.448 с.
20. Золотая Орда в источниках: В 5 т. Т. 3: Китайские и монгольские источники / Пер. Р.П. Храпачевского. М.: Центр по изучению военной и общей истории, 2009. 334 с.
21. Иосафат Барбаро. Путешествие в Тану // Барбаро и Контарини о России. М., 1971: [Электрон. ресурс]. Режим доступа: http://www.vostlit.info/Texts/rus9/Barbaro/frametext.htm
22. История Молдавской ССР: В 6 т.: / В.И. Царанов, В.Л. Янин, Академия де Штиинце а РССМ. Секция де Етнографие ши Студиере а Артелор, Институтул де Историе «Я.С. Гросул». Кишинев, 1987. Т. 1: Первобытнообщинный строй. Переход к классовому обществу. Формирование феодальных отношений. Образование Молдавского государства. 414 с.
23. Исхаков Д.М. О клановом составе первоначального удела Шибана / Д.М. Исхаков // Золотоордынское наследие. Вып. 1. Материалы Международной научной конференции «Политическая и социально-экономическая история Золотой Орды (XIII–XV вв.)», 17 марта 2009 г.: Сб. статей. Казань: Изд-во «Фэн» АН РТ, 2009. 526 с.
24. Ільченко І. Гідроніми іншомовного походження надвеликолузького регіону /І. Ільченко. Філологія: Збірник праць. К., 2009. 300 c.
25. Квітницький М. Пороська захісна лінія: етапи формування та розвитку (у світлі писемних та археологічних джерел) / М. Квітницький // Місце і значення Поросся в історії України (IX–XVII ст.): Матеріали науково-практичної конференції. Корсунь-Шевченківський, 2007. С. 124-143.
26. Клепатский П.Г. Очерки по истории Киевской земли / П.Г. Клепатский. Біла Церква, 2007.480 с.
27. Книга Большому Чертежу / Подгот. к печати и ред. К.Н. Сербиной. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950.229 с.
28. Книга хожений: Записки русских путешественников XI–XV вв. М.: Советская Россия (пер. А.И.Прокофьева), 1984: [Электрон. ресурс]. Режим доступа: http://www.vostlit.info/Texts/rus2/Hozenija/pred.phtml?id=1693
29. Корінний М.М. Природні умови Переяславської землі в Х-ХШ ст. / М.М. Корінний // Історико-географічне вивчення природних та соціально-економічних процесів на Україні. К.: Наук. думка, 1988. С. 100-105.
30. Корінний М.М. Переяславська земля в X – першій третшп XIII ст. // Український історичний журнал. 1981. №7. C. 72-82.
31. Котляр М.Ф. Нариси воєнного мистецтва Давньої Русі / М.Ф. Котляр. К.: Наш час, 2010. 280 с.
32. Кудряшов К.В. Половецкая степь / К.В. Кудряшов. М., 1948. 170 с.
33. Кульпин-Губайдуллин Э. Золотая Орда: Проблемы генезиса Российского государства / Э. Кульпин-Губайдуллин. М., 2014. 176 с.
34. Миргалеев И.М. «Черный человек» Мамай / И.М. Миргалеев // Мамай. Опыт историографической антологии: Сборник научных трудов / Под ред. В.В. Трепавлова, И.М. Миргалеева. Казань: Изд-во «Фэн» АН РТ, 2010. С. 183-197.
35. Миргалеев И.М. Политическая история Золотой Орды периода правления Токтамыш-хана / И.М. Миргалеев; 1-е изд. Казань: Алма-Лит, 2003. 164 с.
36. Морозов О. Нариси з історії стародавнього Ніжина / О. Морозов // Ніжинська старовина: Науковий історико-культурологічний збірник. 2005. Вип. 1(4). С. 26–43.
37. Орель Десей. Обоснование Актава из Золотой Орды в Оттоманской империи / Десей Орель // Золотоордынская цивилизация: Сб. научн. тр. Вып. 3. Казань, 2010. С. 202–209.
38. Петрунь Ф. Ханські ярлики на українські землі / Ф. Петрунь // Східний світ. 1929. №2. С. 170-185.
39. Плетнева С.А. Половцы / С.А. Плетнева. М.: Наука, 1990. 208 с., ил.
40. Полное собрание русских летописей: В 43 т. Т. XVIII: Летопись Симеоновская / Под ред. А.Е. Преснякова. СПб.: Типография М.А. Александрова, 1913. 316 с.
41. Почекаев Р. Батый. Хан, который не был ханом / Р. Почекаев. М.: АСТ; СПб.: Евразия, 2006. 138 с.
42. Путешествие в Восточные страны / Плано Карпини Иоанн де, Вильгельм де Рубрук. СПб.: Изданiе А.С. Суворина, 1911. 232 с.
43. Русина О. Сіверська земля у складі Великого князівства Литовського / О.В. Русина. К.: Інститут історії України НАН України, 2005. 246 с.
44. Русина О. Студії з історії Києва та Київської землі /О.В. Русина. К.: Інститут icтopii України НАН України, 2005. 347 с.
45. Руссев Н.Д. Молдавия в «темные века»: материалы к осмыслению культурно-исторических процессов / Н. Д. Руссев // Stratum plus. 09/1999. № 5. С. 379-408.
46. Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды / М.Г. Сафаргалиев. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1960.279 с.
47. Сборник Императорского Русского Исторического Общества: В 148 т. Т. 41. Ч. 1: Памятники дипломатических сношений Московского государства с азиатскими народами: Крымом, Казанью, Ногайцами и Турцией. Часть 1-ая (годы с 1474 по 1505) /Изданы под редакцией Г.Ф. Карпова. СПб., 1884. 558+82 с.
48. Ситий Ю. Зміни в характері занять населення нижнього Посейм’я після монголо-татарської навали / Ю. Ситий // Батуринська старовина: Збірник наукових праць, присвячений 300-лило Батуринсьюн трагеди. К., 2008. С. 34–38.
49. Скочиляс І. Аспрокастрон-Білгород – кафедра Галицької митрополії у XIV ст. /І. Скочиляс // Ruthenica: Збірник наук. праць. К.: Інститут історії України НАН України, 2009. Т. VIII. С. 120-137.
50. Смирнов В.Д. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты до начала XVIII в. / В.Д. Смирнов. СПб.: Университетская типография, 1887. 824 с.
51. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды Т. I /В.Г. Тизенгаузен. СПб., 1884. 588 с.
52. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. II / В.Г. Тизенгаузен. Л.: Изд-во АН СССР, 1941. 308 с.
53. Трепавлов В.В. Золотая Орда в XIV ст. / В.В. Трепавлов. М.: Квадрига, 2010. 72 с.
54. Ускенбай К. Улусы первых Джучидов: Проблема терминов Ак-Орда и Кок-Орда / К. Ускенбай // Тюркологический сборник 2005. М., 2006. С. 373-381.
55. Утемиш-хаджи ибн Маулана Мухаммед Дости. Чингиз-наме /Перевод В. П. Юдина. – Алма-Ата, 1992: [Электрон. ресурс]. – Режим доступа: http://www.vostlit.info /Texts/rus6/Chengiz-name/frametext.htm.
56. Федорук А. Археологічні дані про арбалетне озброєння на Буковині (за матеріалами розкопок городища в с. Зелена Липа). – С. 85–93 // Музейний щорічник. 2003 (Матеріали науково-практичної конференції «Музей та музейна справа на початку ІІІ тисячоліття», м.Чернівці, 14 травня 2003 р.). Випуск 2. (24). Чернівці: Золоті литаври, 2003. 124 с.
57. Фоменко И.К. Образ мира на старинных портоланах. Причерноморье. Конец XIII-XVII в. 2-е изд. / И. К. Фоменко. М., 2007. 424 с.
58. Хромов К.К. О монетной чеканке на территории Киевского княжества в 50-е годы XIV в. («киевские» подражания монетам Джанибека) / К.К. Хромов // Международная на учно-практическая конференция «Проблемы охраны и восстановления фортификационных сооружений Киевской земли», Киев, 26-27 мая 2005 г. С. 122-130.
59. Черкас Б. Похід хана Джанібека на Правобережну Україну 1352 р. // Україна в Центрально-Східній Європі. Вип. 9-10. Київ, 2010. С. 13-25.
60. Черкас Б. Україна в політичних відносинах Великого князівства Литовського і Кримського ханату (1515-1540). К.: Інститут історії України НАН України, 2006.250 с.
61. Чулууны Далай. Монголия в XIII–XIV вв. / Далай Чулууны. М.: Главная редакция восточной литературы, 1983.233 с.
62. Чхао Чху-Ченг. Китайские источники по истории Золотой Орды (на материале перевода книги «Синь Юань ши») / Чху-Ченг Чхао // Золотоордынская цивилизация: Сбор ник статей. Казань: Изд-во «Фэн» АН PT, 2009. Вып. 2. С. 209-214.
63. Шабульдо Ф.М. «Семеновы люди»: их территория и роль в политических отношениях между Крымом и Литвой на исходе XV в. / Ф.М. Шабульдо // Ruthenica: Зб. наук, пр. К.: Ін-т історії України НАН України, 2010. Т. IХ. С. 57-73.
64. Эренжен Хара-Даван. Чингиз-хан как полководец и его наследие: Культурно-исторический очерк Монгольской империи XII–XIV вв. // Хара-Даван Эренжен. Элиста: Калмыцкое книжное издательство, 1991. 224 с.
65. Ярлык крымского хана Хаджи-ГиреяІ (1453) //Изучение ярлыков и восточных грамот: Сборник статей. (пер. С.Е. Малова). Текст воспроизведен по изданию: Изучение ярлыков и восточных грамот // Академику В.А. Гордлевскому к его семидесятилетию. [Электрон. ресурс]. Режим доступа: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Krym/XV /Cahdji_girejI/Jarlyk1453/text.phtml?id=543.
66. Biblioteka Narodowa. – Biblioteka Czartoryskich. – Teki Naruszewicza – zbiór 38 270 kopii dokumentów, zebranych w 230 tomach, powstały w II połowie XVIII wieku. (6475). № 102. S. 427.
67. El libro del conoscimiento de todos los reinos = The book of knowledge of all king doms. By Marino Nancy F. Arizona Center for Medieval and Renaissance Studies Marino, 1999. 228 p.
68. Quirini-Popławska D. Włoski handel Czarnomorskimi niewolnikami w póżnym średniowieczu / D. Quirini-Popławska. Kraków, 2002. 321 s.
69. Stolica Apostolska a њwiat mongolski w poіowie XIII wieku / Pod red. J.Strzclczyka. Poznaс, 1993.

Территор устройство Улуса Джучи

Рубрики

Последние поступления

Ссылки