Мнение шляхетства о правлении государственном

ПРОИЗВОЛЬНОЕ И СОГЛАСНОЕ РАССУЖДЕНИЕ И МНЕНИЕ СОБРАВШЕГОСЯ ШЛЯХЕТСТВА О ПРАВЛЕНИИ ГОСУДАРСТВЕННОМ
Верховный тайный совет, при объявлении о кончине императора Петра Второго, купно объявил о избрании на престол царевны Анны Иоанновны, герцогини Курляндской; и хотя они тогда собранный генералитет спрашивали, согласны ли оному избранию, однакожь они в том уже надлежащий порядок избрания преступили; ибо сие не есть наследства порядочного объявление, но избрание, и такое, какого от начала государства в Руси не бывало. А хотя избрания три были, яко царя Бориса Годунова, Василия Шуйского и Михаила Романова: но все оные никаких наследников к тому не имели. Избрания же и оные два порочны, что избирали не порядком: в первом было принуждение, во втором коварство. А по закону естественному избрание должно быть согласием всех подданных, некоторых персонально, других чрез поверенных, как таков порядок во многих государствах утвержден, а не четырем или пяти человекам, как то ныне весьма непорядочно учинено.
А хотя в Римской или Немецкой империи узаконено седмерым, а ныне девятерым курфирстам императора избирать, но мы такого закона не имеем и чужому последовать не должны. А притом же наипаче то должны разуметь, что чрез оное те курфирсты так усилилися, что цесарь уже никакой власти не имеет, а они стали сами повелителями; и как они часто в несогласие приходят, так оная империя от-часу умаляется, а соседи оной усиливайся, часть по части во все стороны отрывают; следственно и мы не лучшего ожидать имеем. Токмо сие избрание оставляется в молчании для того, что весь народ персоною ее величества доволен и никто не спорит. Токмо сие должно протестовать для предка и сочинить на такой нечаянный случай закон, что от того беспорядка не воспоследовало, тоже как коварным избранием Василия Шуйского все государство в смятение и крайнее разорение приведено было.
Второе, весьма сего тяжчайшее: что они дерзнули собою единовластительство отставить, а ввести аристократию, объявляя нам ее величества письма и пункты, яко бы она сама по своей воле учинила, и принуждают нас, под образом слышания, оное подписками утвердить, яко бы мы той их явной предерзости согласовали; и как они, то принуждение закрывая, объявляют: если кто против того имеет что представить, чтобы о том им объявили. А понеже, как выше показано, что они над пристойным и закон самовольно власть себе похитили, выключа достоинство и преимущество всего шляхетства и других санов, что нам должно и необходимо нужно с прилежностию рассмотреть, и по тому представить что к пользе государства надлежит, и оное свое право защищать по крайней возможности, не давая тому закоснеть, а паче опасаться, что они, если видя нас в оплошности, на больший беспорядок не дерзнули…
[Далее Татищев говорит об усилении «самовластия» в России при прежних царях.]… Петр Великий все оное усугубил, и большую нежели его предки себе и государству самовластием честь, славу и пользы принес, как то весь свет может засвидетельствовать; и посему довольно всяк благорассудный видеть может, колико самовластное правительство у нас всех прочих полезнее, а прочие опасны…
О государыне императрице, хотя мы ее мудростию, благонравием и порядочным правительством в Курляндии довольно уверены, однакожь, как есть персона женская, к так многим трудам неудобна; пачежь ей знания законов не достает; для того… потребно нечто для помощи ее величеству… быть при ее величестве в вышнем правлении, Сенате, двадцать одной персоне…, другое правительство учредить во сте персонах, которым по третям года, третьей части в правлении оставаться, а две части могут в домах своих управлять… [Далее Татищев предлагал «упалые места» чиновников, членов Сената, коллегий и др. «избирать балотированием», «в вышнем правительстве не быть двум одной фамилии» (членам одной семьи), учредить надзор Сената над действиями Тайной канцелярии, в городах открыть «потребные училища», срок военной службы для дворян сократить до 20 лет, а «в матросы и ремесла не писать» и др.]
Сии пункты по два раза в немалых собраниях шляхетства читаны, а дополнивая в доме Василья Новосильцева февраля 4-го числа 1730 года подписали… [подписи 36 дворян]… Да под копиями: лейб-гвардии обер-офицеров 51; военной коллегии штаб и обер-офицеров 158; кавалергардов 48…
Ко государыне с тою ведомостию, что согласилися, к вечеру послали Прасковью Юрьевну Салтыкову. Как рассвело, в восьмом часу по-полуночи… все поехали во дворец… Челобитную (дворян) подал генерал-фельдмаршал князь Трубецкой, а читал оную Василий Татищев. По прочтении подписала сама: Учинить по сему, и отдала князю Черкасскому. Тогда повелела ту запись из Верховного совета и определение принести, которые пред лицом ее величества Семен Салтыков изодрал и бросил февраля 24-го числа 1730 года.