Житие Корнилия Комельского
МЕСЯЦА МАЯ В 19 ДЕНЬ. ЖИТИЕ И ПОДВИГИ ПРЕПОДОБНОГО ОТЦА НАШЕГО КОРНИЛИЯ, ОСНОВАВШЕГО НА КОМЕЛЬСКОМ ЛЕСУ ПРЕСЛАВНЫЙ МОНАСТЫРЬ ВВЕДЕНИЯ ПРЕЧИСТОЙ ВЛАДЫЧИЦЫ НАШЕЙ БОГОРОДИЦЫ И В НЕМ ОБЩЕЕ ЖИТИЕ СОЗДАВШЕГО
Подобает православным христианам < себе> на пользу исследовать жития святых мужей, и из тех словес извлекать пользу, по сказанному: духовное к духовному прилагается и помня, чему те < жития> учат, стараться понемногу подражать земной их жизни, возводя душу, насколько возможно, к ревности < по их подвигам>. Здесь в монастыре пребывая, мы слышим, что многие помышляют и говорят: «как за < столь> малое время эта святая обитель столь процвела и устроилась»; особенно же < говорят об этом>, видя порядок, благоустроение и великое благочиние. И каждый из них просит: дайте нам написанное житие святого старца нашего, господина нашего Корнилия, так как слышим от многих, живущих вокруг, о знамениях, бывающих от гроба святого старца Корнилия. Мы же знаем нрав старца своего, который всячески избегал людской похвалы, ибо надеялся на боóльшее вознаграждение, и потому, хотя мы и желаем написать все, что видели и слышали от святого старца, однако медлим, вдруг это будет неугодно отцу нашему и вместо помощи от него получим обратное. Ибо и в Лествице написано: хорошо хвалить жития святых, желание же им подражать есть путь ко спасению, но невозможно полностью уподобиться < святым>. Но подобает нам помнить поучение и завет старца Корнилия, и не потому, что он желает от нас похвалы, а для своей пользы постарались мы написать < писание это>. И хотя оно весьма неискусно, но все же стремились мы, < да послужит оно> совершенствованию душ, верующих житию и поучению святого. Пусть мы и недостойны называться учениками его, однако удостоились от святого рукоположения, не по рассказам храним память о жизни святого старца, но живя в обители его, беседуем о нем между собой и пишем, обострив свою совесть, и просвещаем души наши памятью об отце нашем.
О рождении святого
Из славного города Ростова, от благочестивого корня выросла доброплодная ветвь, от именитых родителей, которые славились богатством более всех в городе Ростове. Родился этот святой чудный отрок от отца Федора и матери Варвары. Федор же тот был известен и самодержцу всея Руси, так что и повелено ему было переселиться из Ростова для служения великой княгине Марии, позже < нареченной> Марфы, имя которой славно благочестием и милостью более, чем всех живших прежде нее. Поэтому она и нашла этого Федора, человека благочестивого и ведущего праведную жизнь. Брат же его Лукьян уже за много лет до него был дьяком сей блаженной и приснопамятной великой княгини Марии, во инокинях Марфы. Лукиан, будучи сведущ в делах духовных и всегда имея добрые намерения, переселил в Москву брата своего Феодора с детьми, четвертый сын которого, отец наш < Корнилий>, один из всех еще в юности причтен был ко двору благоверной великой княгини Марии.
О пострижении святого
Дядя его Лукиан оставил мирскую жизнь и отправился в Кириллов монастырь, и стал иноком. И вместе с ним в том же монастыре стал иноком и отец наш Корнилий, было ему тогда еще только двадцать лет. И постоянно разгораясь жаждой божественной любви, < святой> без лености повиновался своему наставнику, по имени Геннадий, и прошел через исполнение всех работ < на послушании>. По прошествии семи лет он вышел из монастыря и, придя к себе на родину в Ростов, убедил < постричься> своего родного брата по имени Акинфий, и привел его в монастырь, и сделал его иноком, и нарекли его Анфимом. Сам же < святой> принялся за бóльшие труды и смирял свою плоть тяжелыми монастырскими работами. Кто же не знает Кирилловской пекарни?! Там Корнилий работал не только в свой черед, но и за братию с любовию трудился. Еще и тело свое отягчал он веригами. Один из бывших там братий надсмеялся над этим и коварно обманул его: под благочестивым предлогом взял железные оковы, которые носил святой, и приказал перековать из них топоры. А он, трудясь на < монастырских> службах, нося на себе такую тяжесть, кроме того писал еще и книги для церкви, свидетельствуют об этом книги его, < хранящиеся> в Кириллове и поныне.
Затем, после < всего> этот блаженный ушел из Кириллова монастыря и, как и следует по Лествице, принялся странствовать, ища повсюду < духовной> пользы. И обойдя монастыри и пустыни, и наблюдая в каждой < обители> добрые нравы и < обычаи>, от всего < этого> приумножил для своей души семена веры и добрых дел. Затем он пришел в Великий Новгород к архиепископу Геннадию и долго оставался у него. Архиепископ же, видя святость старца, что исполнен он духовной премудрости и разума, и красноречия, весьма полюбил его, и, надеясь удержать его у себя, хотел впоследствии рукоположить < Корнилия> в священнический сан, хотя тот и не желал < этого>. Старец же не захотел принять священнический сан от архиепископа, < не захотел> священнодействовать и жить у него, но упросил его разрешения ему безмолвствовать в уединении. И, будучи отпущен < архиепископом>, < святой> поселился в пустыни недалеко от Великого Новгорода. Архиепископ посылал к нему в пустынь многое из необходимого, часто же и самого старца призывал к себе для духовной беседы. Спустя некоторое время и сам архиепископ пришел в пустынь посетить старца, полагая, что самому старцу тяжело < приходить к нему>.
Затем и многие люди начали приходить к нему ради душевной пользы и мешали ему безмолвствовать; и < старец> оставил это место и отошел к Твери, и поселился в пустыни близ Савватиевой пустыни. Но и там узнали о нем и не оставляли его безмолвствовать. Святой же, будучи боголюбцем и ненавидя славу людскую, оставил и ту пустыню. Затем пытался он безмолвствовать и в других пустынных местах, но не благоизволил Бог < состояться тому>, чтобы собралась к нему братия.
Позднее же, при княжении великого князя Ивана Васильевича всея Руси и по благословению преосвященного Симона митрополита, которым < святой> и был поставлен в священники, в 7005 <1497> году пришел блаженный Корнилий в Комельский лес, был же этот лес тогда непроходимым. И там он отыскал хижину разбойников и поселился в ней, и начал очищать то место, и помощью Пречистой Владычицы нашей Богородицы устроил шалаш. И там пришлось претерпеть ему всяческие нападки: от бесов, и от людей, и от разбойников. «Отойди, – говорили они ему, – от этого места, да не умрешь злой смертью». Предводитель же разбойников того места погиб, и шайка его исчезла, по молитвам святого Корнилия. Как-то, когда он безмолвствовал, напали на него разбойники, думая найти у него имущество, но ничего, кроме книг, не обнаружили. Взяв книги, они ушли и всю ночь блуждали, не находя дороги, по лесу, и, очень устав, прилегли отдохнуть. А утром, встав, обнаружили, что они находятся вблизи кельи преподобного, и, осознав свой грех, пришли и отдали книги, и просили у него прощения. Святой же опять простил их и отпустил, и они отошли с миром. Отец же наш, получив с тех пор облегчение < от напастей>, стал еще настойчивее обосновываться на том месте и, много трудясь, помышлять стал о том, чтобы кормить ему своими трудами себя и бывших с ним. И стал он таким же тружеником, как и праведный Ной после потопа: рубил лес и обрабатывал поля, и принимал приходящих, и кормил проходивших мимо. И мало-помалу с помощью Пречистой поставил церковь во имя Пречистой Владычицы нашей Богородицы, честного и славного ее Введения. Увеличивалось число братьев, множились молитвы.
Но кто сможет достойно описать и рассказать о всем, что он совершил трудами и подвижничеством на том месте. Раз, будучи избит злодеями, пришел, еле жив, в другой же раз в безветренную погоду упало на него дерево. Вся братия прошла мимо этого дерева невредимой, он же как пастырь шел вслед за всеми братьями, и устроил дьявол так, что упало на него дерево, и он сильно болел и был при смерти 12 недель, и лежал без движения. И едва оправившись от той болезни, пришел он как-то к трудившимся, и сел на обрыве, и вдруг внезапно упал вниз, и разболелся еще больше, чем в первый раз, и из-за этого чуть не умер. В другой раз привели его с тяжелыми ранами на голове от дерева, на него упавшего. Что же < говорить> о наветах, сделанных на него из зависти или ненависти, о клевете и досаждении, < наносимых ему> чужими и своими, дошли они и до самого самодержца. Он же оставался как алмаз, среди бед пребывая в благодарении Богу. Как смогу описать скудость, поругание и противодействие, творимые ему.
Братия же увеличивалась, и пришлось место < монастыря> расширить. Корнилий, полагаясь на Всевышнего, начал, насколько хватало сил, заниматься этим. И с Божией помощью и молитвами Пречистой Владычицы нашей Богородицы расширил < то> место и собрал множество братьев. И стало известно боголюбивому великому князю Василию Ивановичу всея Руси о добродетельной и трудолюбивой жизни старца Корнилия, и стал < он> весьма почитать его. Также и все узнали о нем и начали отовсюду приходить к нему и просить его, < дабы дал им> принять иноческий образ. Он же принимал с верою приходящих, памятуя слово Господне, гласящее: «Приходящего ко мне не иждену вон». И постригал их, и принимал в число братии, и пекся о них как чадолюбивый отец и как истинный пастырь заботился об овцах.
И в то время как умножалось стадо словесных Христовых овец, то есть братии, церковка оставалась поначалу маленькой. Святой же старец посоветовался с братией, убеждая их воздвигнуть большую церковь. Они же с радостью обещали это сделать. И блаженный старец возносил постоянно молитвы к Господу Богу, говорящему: «Без меня ничтоже можете сделать», дабы, положив начало основанию, не ослабели бы для завершения. «Господь волю боящихся творит и молитву их услышит», и одному дал он способности к воздвижению стен церковных, другим же – умение писать образа святых икон, иным – вырезать честные кресты, другим – писать книги, – здесь уместно сказать, как в древности Веселеилу и прочим, бывшим при Моисее, для составления сени. И по милости Божией и с помощью Пречистой Богородицы, и молитвами старца Корнилия, и трудами блаженных его учеников, более же всего постом и слезами, создана была превеликая церковь. И освятил алтарь во имя Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии, честного ее Введения, в 7023 <1515> году, при правлении великого князя Василия Ивановича всея Руси и по благословению преосвященного митрополита всея Руси Варлаама, в 19-е лето по пришествии старца Корнилия на < то> место. И превосходно украсили ее, как прекрасную невесту, образами святых икон и книгами. И поставил церковных служителей: священников, дьяконов, чтецов, певцов, екклесиархов и весь чин, как и подобает быть в великих лаврах. После этого создал и другую церковь, с трапезой, и освятил алтарь во имя преподобного и богоносного отца нашего Антония Великого Египетского. Вслед за тем начал строить келии и устроил монастырь в виде четырехугольника, приставив келью к келье, посреди которых поставлены церкви, будто глаза, взирающие на все. И потом построил больницу, и хлебопекарню, и поварню, создал же и богадельню за пределами монастыря для устройства странников. Поставил над монастырским хозяйством келаря и прочих служащих, хлебопека и поваров, и начальников над работниками. Сам же больше всех подвизался день и ночь, и о всех службах заботился, и все обходил, чтобы видеть трудящихся в монастыре и на полях, и всех посещал, и ободрял всех в меру трудов каждого. О прочих же его делах невозможно поведать, так как это дело сказания, а не жития.
О приходящих к святому ради < душевной> пользы
Множество же людей из многих краев приходили к нему, одни желая получить благословение, другие же – спросить о том, что не понимают, третьи же – ища лечение от разных душевных и телесных < болезней>. Корнилий же, по дару Божию, всем приходящим к нему с верою помогал, и все рассказывал, и всех благословлял, и утешал, и ни одного скорбящего не отпускал, и, поскольку ему это удавалось, стал, продолжая начатое, устанавливать церковные уставы и образцы благочиния, и душеполезные законы и правила, по заповеди Христовой и по преданию святых апостолов и преподобных и блаженных отцов и по Уложению Василия Великого, – когда следует воспевать Бога во время бдения в дневных и ночных службах, и о том, как не позволять кому-либо беседовать во время богослужения, празднословить, и не участвовать в богослужении, а также не позволять часто входить и выходить кому-либо, когда он захочет, ни делать кому-либо больше, чем повелено, но каждому в свое время довольствоваться тем, что ему поручено, и всякие монастырские работы делать по благословению настоятельскому. И прежде всего всяким добродетелям сам старался следовать, также и братию учил презирать плоть, ибо наступило время для всяческого усердия и прилежания о душе, о вещи бессмертной. И < учил> ни в чем по воле своей не поступать, и тесным и прискорбным путем шествовать, ведущим в жизнь вечную, широкого же и пространного пути, ведущего к гибели, всячески избегать.
О кресте и монахе Анании
Когда же преподобный Корнилий пришел на это место, то сделал крест и поставил его на расстоянии одного поприща от монастыря, на дороге. Проходившие же мимо и больные приходили с верой и кланялись ему, и молились распятому за нас Господу нашему Иисусу Христу и Пречистой его Матери, призывая молитвы святого старца на помощь. И получали здоровье душевное и телесное и облегчение в пути, и клали милостыню на пропитание пустыни, и уходили. Некоему же брату, по имени Анания, повелено было святым брать эту милостыню и относить в монастырскую казну. Он же, беря даваемое, часть приносил в казну, часть же скрывал у себя, часть же отдавал, куда хотел, без благословения святого Корнилия, а было им повелено всей братии ничего не брать и не давать без благословения настоятельствующего. И вот во время Божественной литургии, когда братья собирались принять святую дору, – < они> перед тем приходили и кланялись написанной на иконе Пресвятой Богородице, держащей на руках Господа нашего Иисуса Христа, и целовали святую икону, и принимали дору из рук преподобного, – упомянутый брат Анания, о котором мы рассказываем, поправ свою совесть, и не испугавшись страха Божия, и ни во что вменив заповеди святого, пришел с другими братьями целовать святую икону. И внезапно икона поднялась вверх от него. Когда же он второй раз попытался поцеловать икону, опять икона вознеслась от него. И он понял свое согрешение, отошел, и начал горько плакать и, придя к старцу Корнилию, покаялся и исповедал ему все это. Святой же повелел ему впредь так не поступать, и простил его, и рассказал другим пользы ради. Мы же об этом подробно расспросили того самого брата Ананию, и он сказал нам также, как и святой нам поведал. Мы же это и предали писанию.
О хлебопечце
В другой раз некоему брату было преподобным повелено стать старшим над хлебниками. Как-то же подбил его враг, и не захотел он благословиться у старца Корнилия, и испек хлеб. Старец же это узнал, и решил поучить брата, чтобы и прочии страх имели: повелел он эти хлеба в сани положить и выкинуть на путь для прохожих, а было < того хлеба> два воза. И так сказал: «Да не съедят даже псы в нашей ограде неблагословенного сего хлеба». Брат же, осознав свой грех, пришел к святому, со слезами покаялся и просил прощения. Святой же упрекнул его < и велел> ему не решаться на такое впредь, и поучал его не делать так, и простил его.
О работниках
А другим двум братьям святым было поручено присматривать за работниками. И вложил им < в души> дьявол ненависть к святому, и возненавидели его, и решили его убить, святой же отец наш этого не знал. Они же изыскивали время и место, чтобы совершить задуманное. А близ монастыря был мост через реку Нурму, святой же обычно всегда посещал трудившихся на полях и часто ходил через тот мост за реку Нурму. Те же, сговорившись совершить злое свое дело, стали под мостом, ожидая святого, чтобы совершить злодеяние. И увидели преподобного, идущего на мост со множеством людей. Они же от страха спрятались, чтобы не увидел их святой; блаженный же прошел мимо них один. Они же видели, что много людей идут с ним, и пошли вслед за ним на порученное им дело, и увидели, что старец Корнилий пришел один, и удивились. И так было не раз, но три раза так поступали, и то же видели, ибо Бог хранил своего угодника молитвами Пресвятой Богородицы. Потом же напал на них ужас и сильный страх, и испугались Божьего суда, и осознали свое согрешение, и видя незлобивость святого, бросились к нему со слезами, и покаялись, и исповедали по порядку все случившееся < с ними>. Блаженный же поучил их от Святых Писаний и простил им грех, и потом утешил их, и отпустил их с любовью каждого на свою службу. Позднее же те два брата несли послушание со всяким тщанием по отношению к своему наставнику, и его молитвами были избавлены от злой ненависти. И это мы от самого нашего отца слышали и написали.
О позднем хождении святого
Имел же преподобный обыкновение глубоким вечером обходить молча кельи, слушая, кто что делает. И если слышал, как кто-либо из братии на молитве стоит, или читает книги, или учит псалмы, или плачет о своих грехах, или творит поклоны, то, благодаря за тех Бога, тихо уходил. Если же обнаруживал, что кто-то ведет беседу или разговаривает не на пользу души и празднословит, на тех негодовал и стучал в окошко, этим указывая на свой приход.
О поучении святого
Много же раз, когда поучал на соборе, напоминал им об этом, чтобы впредь так не делали, но никого по имени не называл. Каждый же знал, что он так поступает, и считал, что ради него < говорится> поучение и обличение. Говорил же им: «Дети, насколько хватит вам крепости, заботьтесь о своем спасении прежде, чем придет время, когда будем безутешно плакать, если теперь обленимся». Они же, припадая к ногам святого, просили прощения. Он же, достаточно наказав их, прощал, если же видел кого-либо ожесточившимся, тех воздерживал епитимьей. И так Божьею помощью и Пречистой Богородицы, и молитвами преподобного Корнилия братья исправлялись, и приносили достойные плоды < покаяния>, боясь, чтобы святой не стал бы их вновь ругать.
О раздаче милостыни на праздники
Как-то подошел праздник – память Антония Великого; старец же Корнилий имел обыкновение на праздники Введения Пречистой и преподобного Антония раздавать милостыню нищим – каждому по деньге, а кроме того, по просвире и хлебом их оделял. Бог же захотел испытать веру раба своего, и случилось в монастыре большое оскудение. А подошел праздник Антония Великого; множество же нищих, как обычно, собрались в навечерие праздника, у блаженного же не было ничего, чем подать им милостыню. И он благодарил и молился об этом Господу Богу и Пречистой его Матери и преподобному Антонию Великому, да не презрели бы его молитв, но послали свою милость на братию его, на нищих. Когда же наступило утро, на рассвете пришел от самодержавного государя всея Руси великого князя Василия Ивановича посланник и дал святому послание от государя с повелением молить Господа Бога и Пречистую его Матерь и великих чудотворцев о его здравии и о его великой княгине Елене, и дал милостыню: двадцать рублей и еще рубль. Блаженный же, взяв это, возблагодарил Господа Бога и Пречистую его Матерь и преподобного Антония Великого, ибо не презрели молитвы его. И помолился за государя, и наделил милостыней нищих с любовью, как посланной от Бога ради них. Мы же видели скорую Божью милость и неизменную веру святого, и прославили Бога, и об этом написали.
О голоде
Как-то был сильный голод на Вологде и в вологодских пределах. Настолько дорого стоила рожь, – по рублю четверть и более, – но и за такую великую цену едва можно было ее купить. И в то голодное время многие приходили с разных сторон в дом Пречистой, странники и нищие, и окрестные жители, мучимые этим страшным голодом. Отец же наш Корнилий не прекращал подавать всем пищу и милостыню каждый день. И многие приносили своих младенцев и бросали их под монастырскими стенами, святой же всех принимал, и посылал на двор к монастырским слугам, и там всячески обустраивал их. И в то тягостное время обитель Пречистой не беднела, но все более множилось необходимое в монастыре, молитвами Пречистой Богородицы и преподобного Антония и отца нашего Корнилия.
О видении святого
Когда блаженный Корнилий как-то праздновал память преподобного Антония Великого, собралось множество нищих. И как обычно, он из своих рук оделял их милостыней: < каждому> по просфире и по деньге, сверх же того < милостыню> хлебом и калачами. Некоторые же из нищих не один, но и второй раз брали, один же и пять раз взял. Святой же Корнилий не смотрел на лица, но только давал в протянутые руки. Приставленные же для надзора монастырские служители, видя бравших больше, сказали блаженному. Он же ответил: «Не трогайте их, для того пришли». И когда день склонился к вечеру, после соборного пения, поздним вечером, когда стоял святой на обычном своем правиле, присел на лавку, чтобы немного отдохнули ноги, и был сведен в тонкий сон. И видит пришедшего к нему почтенного старца, украшенного сединами, по образу похожего на Антония Великого, который взял его за руку и сказал: «Корнилий, иди за мной». И вывел его на некое ровное место, и показал ему по одну сторону просфиры, а по другую – калачи, и сказал ему: «Это твои просфиры и калачи, которые ты дал нищим, простри же одеяние свое». Он же простер. И стал класть в подол просфиры и калачи, пока не стали они высыпаться от избытка. Вздрогнул он и очнулся, и удивился чудному видению. И поведал нам это сам старец Корнилий со слезами, и заповедал нам не только при жизни своей подавать неоскудно милостыню нищим, но и по его преставлении. Мы же написали это на память, если богоугодно будет житие старца Корнилия, чтобы и это не забылось.
О монастырском уставе и братской молитве
И затем блаженный Корнилий установил, чтобы все братия, находящиеся на работах и на всех службах, не празднословили, но песнословили или молитву Исусову беспрерывно повторяли и благодарили Бога и жили в любви. Так же принимал и приходящих и наказывал жить по преданию и правилам святых отцов. И всех учил страху Божию и трудолюбию, чтобы никто не оставался праздным и своею волей ничего не делал, но все с разрешения настоятеля. И этот устав положил нерушимо не только для тех, кто пребывает в обители и трудится там, но и тем, кто вне монастыря служит: приносит ли зерно из житницы, или муку с мельницы, или иначе как-либо служит, – все это не празднословя, но с пением и с молитвою < делать>, да возблагодарится Бог, питающий и направляющий нас, и благословится дело, и освятится душа.
Сколь же увеличивалось стадо его, столь и за большие подвиги он принимался, в воздержании постоянном усердствуя и во все большем бдении и в длительном посте и, вкратце сказать, вся жизнь его была постом. Всегда же имел желание, отойдя от дел, наедине безмолвствовать, ибо < безмолвие> – мать безгрешности. И написал он пятнадцать глав о церковном благочинии, и о соборной молитве, и о благоговейности, и благочинии в трапезе, и о еде и о питии, и об одежде и обуви, и о том, чтобы не просити никому что-либо у мирских людей, и не иметь отдельного имущества, и не брать нигде ничего без благословения игумена, и не приходить не вовремя в трапезную и в служебные кельи. И когда братья соберутся вместе на дело, совершать его с молчанием и молитвой, и никуда не выходить из монастыря без благословения, и ни от кого не брать милостыни братьям себе, и чтобы никто не предавался пьянственному питию, и о прочем монастырском устройстве. И все написанное отдал братии, заповедав им, да не разорится ничто от общежительного законоположения по его написанию, много о том заботился, устроив монастырь всем необходимым для души и для тела, нужным для сохранения иноческого жительства. К тому же и большие пруды выкопал. После этого созывает всех учеников своих своего монастыря и, избрав двенадцать из них, вручает им, и с ними всей братии, монастырское строение, прося у них, чтобы отпустили его безмолвствовать наедине. Братия же с плачем умоляли блаженного, чтобы не оставил их осиротевшими, но остался с ними. Он же, утешая их, сказал: «Братья, если и телом вдали от вас буду, душою же – с вами».
Об уходе блаженного в пустынь
Блаженный Корнилий, взяв с собой некоторых из братии, отошел от монастыря примерно на 70 поприщ, к безлюдному месту, называемому Сурское озеро, в лес поблизости реки Костромы. И там начал со всяческим старанием и усердием служить в безмолвии Господу. Братия же, посовещавшись, послала нескольких из них к отцу своему Корнилию в пустынь, молить его, дабы не оставил их, осиротевших своих детей, им собранных. Святой же им отказал, и они ушли, ничего не получив. Святой же старец безмолвствовал в пустыни.
О том, как великий князь ходил в Кириллов молиться
Той же зимой решил великий князь Василий Иванович всея Руси отправиться на Белоозеро в Кириллов вместе с великой княгиней Еленой, молить Господа Бога и Пречистую Богородицу и великого чудотворца Кирилла, да даруется им чадородие, чтобы был наследник роду его, самодержца всея Руси. Проезжая мимо, заехал он и в обитель Пречистой, в Корнилиев монастырь, в то время как старца Корнилия в обители не было. Великодержавный же государь с великой княгиней долго молились Пресвятой Богородице и совершили молебен великому Антонию. Потом же спросил братьев: «Почему ушел Корнилий в пустынь, по благочестивому ли помыслу или из-за каких-то беспорядков, скажите мне». Братья же ответили: «Ради любви ко Христу». И молили самодержавного государя со слезами, дабы уговорил отца нашего не оставить нас осиротевшими, ибо не в состоянии они были оставаться без такого пастыря и учителя. Самодержец же внял их молениям и слезам и тотчас отправил своего посланца в пустынь к старцу Корнилию, и повелел ему вернуться в свой монастырь и дождаться его возвращения из Кириллова, сам же дал братии много милостыни и, угостив трапезой, отправился в Кириллов. И там совершив молебствие, князь великий вновь вернулся с Белоозера из Кириллова. Отец же наш Корнилий по повелению великого князя пришел из пустыни в свой монастырь и, взяв с собой трех братьев, встретил великодержавного государя в Вологде, и поклонился ему до земли. Князь же великий очень обрадовался приходу старца Корнилия и почтил его, и долго беседовал с ним о полезных < для души вещах>. И просил его о том, чтобы молил < Корнилий> Господа Бога и Пречистую его Матерь, чтобы даровалось бы ему чадородие и наследие роду, и отпустил его в монастырь, потом же сам отправился в путь к царствующему граду Москве. И во второй раз пришел в Корнилиев монастырь и долго молился Пресвятой Богородице, потом же велел отцу нашему Корнилию не оставлять братию, но остаться с ними в монастыре своем, «который ты многими трудами собрал», говоря < ему>. А блаженный старец Корнилий, указывая на свою старость и немощь и на то, что нет < уже> у него сил заниматься устроением монастыря, молил великого князя, да отпустит его в пустынь оплакивать свои грехи. Благочестивый же великий князь, хорошо зная добродетельное и трудолюбивое его житие, разрешил ему поступать, как захочет, так как был милостив и очень чтил его. И дал ему достаточно милостыни и отпустил его в пустынь, и повелел ему и пребывающим с ним там давать на пропитание оброчный хлеб. В монастырь же братии дал 50 рублей и повелел обить церковь Антония Великого досками. И, приняв благословение от старца Корнилия, отправился дальше в путь; тот же после этого отошел в пустынь и пребывал там, безмолвствуя, моля Господа Бога и Пречистую его Матерь и великих чудотворцев за государя самодержавного великого князя Василия Ивановича всея Руси и за великую княгиню Елену, да даруется им чадородие в наследие самодержавному роду их всея Руси, и за всех православных князей и христолюбивое воинство и за всех христиан. Во время же пребывания его в пустыни собралась к нему братия, числом шесть человек, и поставили несколько кельиц. И потом решил < святой> воздвигнуть маленькую церковку, и о сем молился Господу Богу, да устроит все, как будет угодно имени Его святому.
О том, как святой ходил из пустыни в царствующий град Москву
Взяв же с собой одного из братий, пошел в достохвальный град Москву молить самодержца всея Руси и преосвященного митрополита, да повелят ему создать церковь в пустыни. А в то время родился у боголюбивого великого князя Василия Ивановича, всея Руси самодержца, сын, и наречен был во святом крещении князь Иван. И об этом он радовался великой радостью, воссылая благодарение Богу и Пречистой его Матери и великим чудотворцам, ибо услышал Господь молитву его и не презрел моления его, и от радости той великой пришел в Сергиев монастырь помолиться Живоначальной Троице и великому чудотворцу Сергию. Блаженный же Корнилий в то время пришел туда из пустыни и поклонился самодержавному государю до земли. Князь же великий рад был приходу старца Корнилия и почтил его всячески, и принял от него благословение, и послал его перед собой в царствующий град Москву, чтобы придя, благословил и великую княгиню, и Богом дарованного им сына, и было так. Великий же князь, после того как помолился Живоначальной Троице и великому чудотворцу Сергию и возвратился в град Москву, стал призывать блаженного Корнилия на обед к себе, и всегда и каждый день присылал ему домой все нужное в достаточном количестве. Он же < все присланное> тайно подавал нищим и немощным, долгое время одаряем и любим самодержцем. Святой же старец Корнилий молил боголюбивого великого князя, чтобы разрешил ему создать церковь в пустыни. Князь же великий вспомнил о молении и слезах братии, как молили его в монастыре заставить отца их Корнилия остаться с ними в монастыре, и потому не разрешил ему создать в пустыни церковь, но настойчиво уговаривал его, дабы он оставался в прежних своих трудах с учениками своими в монастыре своем. Отцу же нашему это было тяжело, ибо он желал безмолвствовать наедине, избегая житейского шума и славы человеческой.
О поисках святого
Скрылся блаженный и пребывал в тайном месте у некоего христолюбца. Князь же великий послал на поиски святого по всему царствующему граду. Святой же, видя, что его настойчиво ищут, удалился в пречестную обитель Живоначальной Троицы Сергиева монастыря, и там был принят игуменом и братией с любовью, и пребывал в безмолвии. Когда великий князь услышал, что Корнилий безмолвствует в Сергиеве монастыре, то прекратил поиски святого. И потом настал праздник святого Богоявления, и пришел боголюбивый великий князь в Сергиев монастырь Живоначальной Троицы помолиться, отец же наш там безмолвствовал.
О том, как святого уговаривали вернуться в свой монастырь
Однако не подобает светильнику под спудом таиться: и князь великий опять стал настойчиво уговаривать святого, чтобы он шел в свой монастырь. Старец Корнилий видел великое прилежание великого князя и положился на волю Божью, и повиновался ему. Государь же обрадовался и в тот же час послал в Корнилиев монастырь, повелел прийти старцам, чтобы молили старца Корнилия, дабы не оставил их. И спустя несколько дней пришли старцы и молили отца Корнилия со слезами не оставить их. Корнилий же с ними пошел к государю и просил отпустить его в свой монастырь, и благочестивый князь великий обрадовался этому.
О селах и деревнях и о грамоте тарханной
И князь великий сказал святому: «Слышал я, отче, что с тех пор, как создал ты монастырь, нет у тебя сел и деревень, так вот, что тебе нужно, проси, и дам тебе». Корнилий же не захотел просить ничего иного, разве что молил дать ему близ монастыря немного земли с лесом, да от пота лица своего ем, сказал, хлеб свой. Князь же великий землю и с лесом и все, что пришлось близ монастыря: деревни и починки и со всякими угодьями, дал, так говоря: «Если у них кто в тех деревнях и в починках начнет жить из священников и дьяконов и крестьян, не нужно им < платить> никакую мою великого князя дань и никакие поборщики у них ничего да не берут, и с чернью не платят никакой подати, так как я дал это в дом Введения Пречистой Богородицы старцу Корнилию с братией». И это произнеся, утвердил грамотой с красной печатью, и дал старцу Корнилию, сказав: «Если кому и дам грамоту на что иное, а на эту другой не будет». И, приняв благословение от старца Корнилия, отпустил его с миром, сказав: «Моли, отче, Бога о нашем здравии». Дал же ему боголюбец великий князь все, что требуется в пути, к тому же и достаточно милостыни.
О пришествии святого в монастырь свой
И так, хранимый Богом и благоугодно напутствуемый, пришел < святой> в обитель Пречистой, которую создал сам. Братия же вся встретила его вне монастыря и так радовалась ему, как ангелу Божию: одни целовали его руки, другие же стремились дотронуться до его ног или одежд. Отец же, видя их благоразумных, возвеселился о них и, показуя отеческую любовь свою к ним, всех обнимал и всех целовал, и всех благословлял.
О игумене Касьяне
Когда же жил отец наш Корнилий в пустыни, тогда братия по благословению старца Корнилия поставили себе игумена именем Касьяна. Когда же святой старец вернулся в обитель, игумен Касьян устыдился отца, оставил игуменство и пребывал в послушании у старца. Отец же наш Корнилий долго молился со слезами к Господу Богу и Пречистой Богоматери и принялся за прежние свои труды: рубку леса и засевание полей, чтобы не только хлеб свой есть, но и неимущих кормить.
О том, как зажегся хворост
Как-то же преподобный отец наш Корнилий с братиею очищали срубленный лес и собирали в кучу хворост, и в то время как братия пожелала отдохнуть от трудов, блаженный начал жечь собранный хворост, и окружил его отовсюду огонь и дым, и не знал он, как выбраться из огня. И по Божьему благоволению, вскоре подул с запада сильный ветер и развеял пламя и дым, и сделал дорогу, подобно улице. Святой же вышел из огня невредимым и благодарил Бога и Пречистую его Матерь. И рассказал об этом, братия же удивлялись. Сказал им преподобный: «Любящих Бога и хранящих заповеди его, < Бог> не только от чувственного огня избавит нас, но и от будущего, который поглотит грешников».
Вопрос. Некие же братья спросили его: «Что есть любовь, отче, и о каких заповедях говоришь, что их следует хранить». Говорил же им святой: «Когда приступили к Господу законники: „Учитель, – сказали, – какая заповедь первая в законе есть”. И Господь отвечает: „Возлюби Господа Бога твоего от всего сердца твоего и от всей души твоей и от всей крепости твоей и от всей мысли твоей”. Это есть первая и великая заповедь; вторая же подобна ей: „возлюби ближнего как самого себя”. На этих двух заповедях держатся весь закон и пророки».
Поучение. И всех молил и поучал, говоря так: «Братья, подобает прежде всего постригающимся в начале не иметь своей воли, но держать послушание и смиренную мудрость и всегда ждать смертного часа, все время молясь. Также и телесно подобает трудиться чернецам, особенно же юным, никогда не быть праздным и не послаблять себе, не впадать в уныние, трудясь, также и отходя от мира сего, не думать, что что-то великое отбросили, но подобает нам помнить о том, что если ныне пребывания в мире не оставим, то потом, умирая, все равно оставим, хоть и не хотим. И потому тленное оставляем, чтобы принять Царство Небесное. Потому, подвизаясь, не впадаем в уныние, не ленимся, но все дни пребываем в воздержании. Не сравнить ведь страдания нынешнего века с той славой, которая ждет подвизавшихся».
Сам же старец Корнилий в беспрерывном пощении, в бдении и в молитве со слезами трудился. И никогда же уста его не были праздны от славословия Богу, но все время без лености молился. Хотя и состарился он, но нисколько не уменьшил количество подобающих божественных служб, и только чем более он старел, тем более увеличивалось усердие его в делании дела Божиего. И усерднее подвиги во имя Божие совершал, в несуетном безмолвии храня ум. Был он нагим одежда, печальным утешение, бедным помогая и от бед спасая, больных исцелял молитвой, должников выкупая и сам долги прощая, учитель был покаянию для грешников, и всем желал спастись, и попавших в беду от насилия злых судей только словом избавлял, иногда же и втайне от братии милостыню подавал убогим, дабы роптанием братия мзды не погубили. Сам же ризную бедность так любил, как один от убогих.
Некий брат по имени Закхей пришел к преподобному в мантии, латанной лыком, и попросил св. Корнилия, чтобы тот разрешил ему сменить ее на лучшую. Корнилий снял с себя мантию и отдал Закхею, а латанную лыком мантию того взяв, надел на себя и долго потом еще носил ее.
Заповедал же всем: никому не иметь никакого собственного имущества, не говорить никогда: «это мое, то же твое», но все иметь сообща и этим довольствоваться, также никому, кроме больных, не держать в кельях пищи и питья помимо трапезы, на трапезе же сидеть всем на своих местах молча, молясь про себя. Также и из трапезной каждому уходить в свою келию, имея на устах псалом или молитву Иисусову. Беречь же глаза от того, чтобы смотреть на неподобающее, и уши от того, чтобы слушать то, что не на пользу, язык же от празднословия, как говорит Господь: «За всяк празден глагол предстоит дать ответ Богу в день судный». Сердце же хранить, насколько хватит сил, умной молитвой от скверного помысла, как сказано: от сердца исходят злые помышления, и они оскверняют человека. Потому, братия, если кому от общего < для> всех врага придет помысел нечистый, не поленитесь помолиться к Богу прилежно, и постом, и молитвой, бдением и слезами в одиночестве, < и> вскоре избавятся от него старательно подвизающиеся. Также и руки хранить от дерзости и лихоимства: ноги же наши научим ходить верным путем по заповедям Господним, не уклоняясь ни вправо, ни влево, но царским путем шествуем, показанным в пути спасения. Затем же поучал – питье, от которого исходит пьянство, никоим образом не разрешил в монастыре держать, ибо происходит от него, сказал, всякое зло. Да не прогневаете, сказал, Бога, губя не только свои души, но и многих других соблазнив, люто испытаны будете, и проклятье, и горе найдете, ибо горе, сказано, тому человеку, через которого приходит соблазн. Так блаженный этим уставом отсек змиеву главу пьянства. Если же, сказал, кто станет нарушать что-либо из общежитийного < уклада> и чина, да изгонят такого, чтобы и прочая братия страх имела: не преступать законоположения и своей воли не иметь, но подражать житию святых отцов и пребывать в безмолвии, невозмутимо занимаясь рукоделием и молитвами и трудиться для Господа в злострадании, каждому стараясь сделать свою работу, всем вместе в мире жить, друг друга честию больше себя ставя. И если так в страхе Божием пребудете, то не лишит Господь всего благого место это, и не будет недостатка в этом святом месте. Если благочестно поживете здесь со страхом и трепетом, заботясь о своем спасении, то так, богоугодно живя, и здесь ублажены будете, и вечные блага примете.
Все это сложим, братья, в сердцах наших и постараемся сохранить, да не осудят нас словеса < эти> в день Суда. Но молю вас, братия, я, недостойный, живите в братолюбии и смирении, в кротости, каясь брат брату, и любовь имейте истинную и мир в сердце. И Бог мира да будет с вами, и Тот да сохранит вас и утвердит в любви Своей, молитвами Преславной Богородицы и преподобного и богоносного отца нашего Антония Великого и всех святых. Аминь.
Об отшествии святого в Кириллов монастырь
Потом же блаженный Корнилий почувствовал, что одолевает его старость и отягощает недуг, и конец его приближается. Братии же число прибывало, и нуждались они в поучении от него, и любимое им безмолвие нарушали, и молитвам и слезам мешали, и смертное поучение забывали. Святой же старец ни о чем ином не помышлял, только о смерти, и сторонился всякого человеческого общения. Оставил монастырь и все устроенное < им> и отошел в место своего пострижения, в Кириллов монастырь, и был принят там игуменом и всей братией с великой любовью, и затворился там в келии, дабы завершить течение духовного подвига. Но, хоть он и сделал так, Бог же ему лучшее предопределил, чтобы были положены его мощи в его монастыре. Ученики же его послали старейших из братии, числом пять, с великим молением ко отцу своему, дабы не оставил их сирот, как овец, не имеющих пастуха. И они молили его, чтобы он, возвратившись, безмолвствовал в своем монастыре. Он же не хотел слушать их. Увидев, что его решение непреклонно, молили они игумена и старцев пречестной той обители, да помогут им и молят старца Корнилия, чтобы возвратился в дом Пречистой, в свою ограду. Игумен же и старцы молили преподобного утешить братию, да не впадут в уныние и не разойдутся. Блаженный же не мог перечить им и сказал: «Поставьте себе игумена, и я вернусь к вам». Они же сказали: «Назови, отец, имя, кого хочешь». Он же сказал: «Лаврентий да будет игумен. Знаю хорошо, что велик он в добродетелях и рассудителен в духовных и житейских < делах> и может строить монастырь». Они же, слышав это от святого, вернулись в монастырь и поведали братии, что блаженный говорит: «Если не станет у вас игуменом Лаврентий, то не вернусь к вам».
О возвращении святого из Кириллова в свой монастырь
Братия же едва умолила Лаврентия, и поставили его игуменом. Ученик же блаженного игумен Лаврентий созвал совет с братией и пошел в Кириллов к преподобному, и долго молил его, да не оставит их, чад своих, осиротевших. Блаженный не презрел моления и слез учеников своих, особенно же игумена Лаврентия, возвратился в дом Введения Пречистой и преподобного Антония Великого, в ограду свою, где прежде Богом наставлен был и где Пречистая Богородица явила свою волю. Ученики же его приняли его с большой радостью.
О вручении монастыря игумену Лаврентию с братией и о безмолвствовании святого
Святой же, прийдя в монастырь свой, вручил монастырь и монастырское устройство игумену Лаврентию и всей братии, своим ученикам, а сам стал жить в крайнем безмолвии и любомудрии, затворился в келье и в безмолвии углубился в пост и молитвы, и не думал ни о чем земном, ни об устройстве монастырском больше не заботился, и, весь ум устремив к Богу, размышлял об избавлении от телесных уз. Хорошо же знал из Божественных Писаний о том, что страшные испытания терпят от духов воздушных во время разлучения души с телом не только ленивые, но и подвижники, а потому плакал день и ночь, беспрестанно проливая слезы. И не оставил ничего из келейного правила, и ходил всегда на богослужение.
О нашествии татар
Во время же, когда безмолвствовал святой Корнилий, из-за наших грехов и Божьим попущением приключилось нашествие безбожных татар, и захватили они многие земли, и дошли даже до вологодских пределов. И от нашествия поганых православные, не только миряне, но и все монастыри, разбежались. Братья же сказали об этом блаженному, он же ответил им: «Поступим как люди, бежим и мы, да не вменится нам гордыня, если не бежим, сидя здесь, < от беды> избавимся, то от тщеславного беса не избавимся. Это не добродетель самому стремиться навстречу напастям. Так и Христос, который мог все, от Ирода бежал телом в Египет, дабы и другие не бросались навстречу напастям». Так и сделал блаженный и отправился в белозерские пределы на Ухтому, и там молился Господу Богу и Пречистой его Матери о тишине и о умирении всего мира, и о сохранении обители его. Безбожные же татары там вокруг многие места и честные обители пожгли и множество православных взяли в плен. И по услышанному от пленных, устремились в обитель Пречистой Корнилиева монастыря. И пришли к монастырю на поле, и показалась им обитель Пречистой, словно огромная крепость, вокруг же нее < увидели они> множество воинов, вооруженных для битвы. Они же, видя это, начали убивать приведших их, говоря им, что «в крепость к людям привели нас». И испугались они очень, и отбежали, и так помощью Пречистой и молитвами святого сохранена была обитель его. Услышал же блаженный Корнилий, что отошли безбожные татары, и возвратился в свою обитель. Многие же пленные, вырвавшись от поганых татар, поведали об этом игумену Лаврентию, мы же слышали от него и записали.
О болезни святого
Корнилий же вновь безмолвствовал, и от глубокой старости и многих трудов изнемог телесно, и впал в болезнь, был объят огнем, но, крепкий душой, благодаря Бога, стойко претерпевал. И избегал всякого общения с людьми, в молитве же и внимании к Богу все время держал ум, и то, что видел, < от внешнего> очищал, и свет божественного разума собирал в сердце своем, и чистотой этого созерцал славу Господню, потому сосуд избран был для Святого Духа. И через некоторое время изнемог блаженный, и почувствовал, что отходит в последний путь. И в то время, когда уже приблизился конец, призывает к себе игумена Лаврентия и всю братию и завещает им с мольбою и призывая в свидетели Бога, да не испорчено будет ничто от законоположения общежитского, ибо сильно радел о том.
Второе и последнее поучение святого к братии
И так начал поучать их, говоря: «Блюдите, братия, и внимайте, заповеди Божии храните и мои предания, что написал вам своей рукой, соблюдайте и часто их читайте как напоминание на пользу и спасение душам. В особенности же чина церковного службу без лени совершайте, с благоговением, ибо Богу подобает страхом и трепетом служить, а не смехом и шепотом, со многим вниманием и страхом Божиим в святой церкви подобает стоять и представлять себя словно находящимся на небе, молясь Богу о своих прегрешениях и о умирении всего мира». И, долго наставляя их, добавил и это, сказав: «Да когда будете меня поминать и будут остатки братской трапезы, то подавайте их братии Христовой, нищим».
О преставлении святого
И вновь отпустила его болезнь, и стал он присутствовать на службе. И по Пасхе на четвертой неделе в пятницу понял, что вскоре окончательно отойдет к Господу, и повелел вести себя в церковь к Божественной литургии. По окончании службы причастился блаженный Святых и Животворящих Тайн и вновь в субботу начал крайне изнемогать телом, душой крепкий. Пришли же к нему игумен Лаврентий и вся братия и, видя его изнемогающим и собирающимся отойти к Господу, сильно скорбели: если могли бы, умерли бы вместе с ним от великого усердия и любви, которую имели к святому. Говорили же некоторые из его учеников, рыдая: «Так как оставляешь нас, отче, и к Господу отходишь и не будет тебя с нами, многие из нас переселятся из места сего». Святой же, утешая их, говорил: «Не скорбите, братья и дети мои, мне бо пришло время почить о Господе, предаю же вас Богу и Того Пречистой Богоматери, Тот да сохранит вас от всех искушений лукавого. И ученик мой игумен Лаврентий да будет вам вместо меня, и чтите его, как меня, он ваши недостатки исправит». Это и другое многое, утешая их, говорил, и о сем молил, да не будет в них никаких раздоров и свар, об этом много пекся и когда еще был здрав. Вся же братия к нему приходила и целовала его со слезами, прося последнего у него благословения. Он же как чадолюбивый отец всех целовал, всех миловал, всем оставлял последнее благословение и сам просил у всех прощения. И молил их, говоря: «И о мне грешном, господа мои, Бога молите, да вашими молитвами получу от Христа Бога милость в день славного его пришествия». И повелел некиим из братии читать часы и канон Иисусов и Пречистой благодарственный канон акафист, и к тому еще канон великомученице Екатерине. По совершении же правила встал, взял кадильницу с фимиамом и покадил святые иконы и всю братию, туда пришедшую. И снова лег, молясь о своем исходе и нисколько не печалился, но более надеждою о будущих благах веселился. И святую и трудолюбивую душу мирно и тихо Господу предал, в то время как была молитва на устах его, и так от здесь пребывающих перешел он в вечную жизнь. Братья же, тогда на уход отца с умилением взирая, оплакивали то, что лишаются учителя, все со скорбью здесь предстояли. Было же лицо его светло, будто бы не умер святой, но спит, ибо непорочное имел житие.
Преставился же блаженный Корнилий по Пасхе в пятую неделю во время воскресной заутрени, на память святого священномученика Патрикия Прусийского. Игумен же Лаврентий со всей братией его священные мощи на одр с честью положили и внесли на своих главах в церковь, со всей подобающей честью и псалмопением отца провожали, со многими слезами, и, немного оправившись от горя, совершили воскресную службу.
Услышали же игумены в окрестных обителях о преставлении блаженного Корнилия и с утра в понедельник сошлись, и совершили Божественную литургию, и с прилучившимися игуменами со многою честью надгробное богослужение совершили, и выкопали своими руками могилу, < и положили туда гроб>, и землей покрыли многострадальное и трудолюбивое отца тело вблизи храма Введения Пречистой в честном его монастыре, который он сам создал многими трудами, 1538 года месяца мая в 19 день, хорошо упас Богом врученную ему паству и на пажити жизни наставив. Таковы подвиги и деяния, и чудотворения, и исцеления блаженного Корнилия. Было святому Корнилию сорок один год, когда пришел он на место то, и оставался он на том месте 41 год, и собрал он множество братий, было же их до 90 человек; научил он их благочестию и иноческому житию, по преданию святых и блаженных и преподобных отцов, и за год до преставления своего избрал одного из них, по имени Лаврентий, и поставил игуменом; и пожил блаженный всех лет восемьдесят и два, и в старости глубокой преставился к Богу.
О игумене Лаврентии
По смерти же блаженного Корнилия ученик его игумен Лаврентий с братией молили Господа Бога и Пречистую его Матерь и преподобного отца Корнилия на помощь призывали, говоря: «О, преблаженный отче Корнилие, если получил < милость у> Бога, не забудь нас, чад своих, которых сам собрал». Потом же игумен Лаврентий, как и заповедал ему блаженный Корнилий, когда еще был жив, старался поступать сам и дела свои совершать так, как и отец его. Пожил же во всяком благочинии и смирении, соблюдая в житии своем любомудрие, в полноте показывал видящим его пользу, и великое опасение и тщание имел, чтобы не нарушилось ничего от законоположений святых отцов и отеческого предания, воздержание же во всем имел большое и прочие благие деяния < совершил>. И врученное ему о Христе стадо хорошо упас, научив их стремиться к вышнему, и отца своего блаженного Корнилия предания соблюдал невредимыми, как и научен был от него, ничего он не нарушил. И так пребывал он в посте и в молитвах и в бдении, безмолвствуя, вдобавок же и многие книги написал своей рукой. Достаточно было видеть образ его жития, чтобы получить понятие о его добродетели, ибо был смирен во всем, предав себя полностью Божией любви, потому и все мог о Христе. Жил же тот добрый настоятель по преставлении преподобного Корнилия десять лет и отошел к Господу, которого от юности возлюбил, месяца мая в 16 день.
Многие же чудеса, при жизни бывшие блаженного Корнилия, из-за большого их числа и по прошествии многих лет не были записаны. Только это немногое написано было, чтобы не было окончательно забыто в рассказе о святом.
По смерти блаженного Корнилия в четвертое лето прославил Бог своего трудоположника чудесами, из которых мы и написали немного, чему сами свидетелями были.
Некий крестьянин монастырский, живший вблизи монастыря Корнильева, именем Михаил, по прозвищу Дубовик, имел сына по имени Андрей, 25 лет. Внезапно нашел на него дух нечистый, перестал он понимать что-либо. Отец же, увидев сына своего лишившегося ума, печалился о нем. И вскоре явился страждущему отроку блаженный старец Корнилий и сказал ему: «Что, небожий < человек>, не понимаешь, это пришло на тебя от нашествия бесов, и много страдать будешь. Иди же в дом Пречистой Богородицы в наш монастырь, < там> будет тебе от Бога посещение ради Пречистой Богородицы. Поможем тебе и мы». Отрок же тот, словно от страха, стал рассказывать отцу своему. Взял же отец отрока и привел его в монастырь Корнилиев, и умолил игумена и братию, да побудет сын его в монастыре. Игумен же повелел, чтобы побыл. Напало же на него множество бесов, и мучили его, и били, веля ему кричать. Он же сильно кричал и странные и страшные звуки испускал. Приставленные же к нему водили его в церковь и к гробу святого старца, веля ему молиться Богу и призывать в помощь старца Корнилия, часто же и били его, дабы молился Богу. Он же еще больше вопил и неподобные и хульные словеса выкрикивал. И говорил: «Что меня бьете, не послушаю вас, ибо множество людей бьют меня еще сильнее, не велят мне молиться, говоря: если не послушаешь нас, то убьем тебя. Из-за того не молюсь, чтобы еще больше не уморили меня». И оставался он в монастыре дней двадцать, сильно томим, и понемногу начал успокаиваться, и утих, и выздоровел, и ум к нему возвратился, и, побыв в монастыре несколько дней, отошел в дом отца своего, славя Бога и Пречистую его Матерь и блаженного старца Корнилия.
А вот иное чудо. Другого человека из монастырских крестьян привели в монастырь, именем Прокопия, по прозвищу Шестак, мучимого нечистым духом. И не молился Богу, и не говорил ничего, но только страшно терзал себя и нападал на водивших его. И привели его в церковь, когда игумен же со священником и с дьяконом о нем пели молебен, велели и ему молиться. Он же никак не молился, не говорил. Водившие же его сильно били его, он же запихнул себе пальцы в рот и грыз их, едва довели его из церкви в келью. И вот ночью видит он пришедшего к нему старца Корнилия с крестом, и осенил тот его крестом и сказал ему: «Прокопий, молись Господу Богу и не будет тебе зла от вражьего духа, и не велю бить тебя». Очнулся же тот больной от видения и поведал водящим его, они же возрадовались и на утреню привели его в трапезу, была же зима. И пришел игумен навестить болящего, изнемог бо тот от многого томления от бесов и неядения, и биения, едва сидел. И, увидев игумена, вскочил и начал говорить: «Молю тебя, господине, не вели меня бити, уже бо молюсь Богу, и Корнилий не велел меня бити». И рассказал игумену, как явился к нему старец Корнилий и осенил его крестом. По заутрени же игумен со всей братией соборно совершил молебен, человек же тот здрав был и совершен умом и отошел в дом свой, радуясь, славя Бога и Пречистую Богородицу и блаженного старца Корнилия.
Другой же человек Тарасий, крестьянин угольских князей, привел сына своего, именем Ефрем, больного, в монастырь блаженного старца Корнилия, и не понимал тот ничего, и пугался. Игумен же пел в церкви молебен и повелел вести его ко гробу преподобного отца Корнилия помолиться. Пробыл же отрок тот в монастыре три дня, молясь в церкви и у гроба Корнильева. И выздоровел, и стал цел умом, отошел в дом к отцу своему, славя Бога и Пречистую его Матерь и святого Корнилия.
Другой крестьянин именем Самсон, живший близ Корнильева монастыря, лежал, больной огневицей, и сошел с ума, стал безумствовать и юродствовать в доме своем, мучимый многими бесами, как потом сам нам поведал, говоря: пришли к нему многие бесы и начали его пугать и говорить: «Прийдут из монастыря многие люди застрелить тебя». Он же начал выносить из клетей своих вещи и бросать посреди двора и потом пошел и бросился в колодец, желая утопиться. И по Божию смотрению увидела жена его, с плачем закричала, и сбежались его братья и другие люди и едва извлекли его из колодца. И посадили его на скотину, и привезли в монастырь Пречистой, честного ее Введения. И привели его в церковь и ко гробу преподобного Корнилия, и силой заставили его молиться, он же плохо молился. И, пробыв несколько дней в монастыре, в субботу перед неделей всех святых, сведен был в тонкий сон. Явился ему блаженный старец Корнилий, держа крест, и, осенив его честным крестом, повелел ему встать и молить Христа Бога и Пречистую его Матерь призывать на помощь. Он же пробудился и сразу в то время вернулся ему разум, и стал все понимать, и начал узнавать всех, прежде же никого не узнавал, и рассказал разумно, что видел. Слышавшие же все прославили Бога и Пречистую его Матерь и преподобного отца нашего Корнилия. Человек же тот немного ногами болел, оставался несколько дней в монастыре и стал здоров, как и прежде, и отошел в дом свой, радуясь.
Другое чудо. Инок по имени Корнилий, два года страдавший зубной болезнью, пришел из Владимира в обитель Пречистой Корнилиев монастырь. И, когда пришел он в обитель, начал его < недуг> еще сильнее мучить, так что он не мог много дней ни есть, ни пить, ни спать. Лицо же его и голова так отекли, что все смотрящие на него ужасались. И многих он спрашивал, не знают ли какое средство для лечения такой болезни, но никто не мог помочь ему. И пришло ему на ум, так как слышал от многих, что у гроба блаженного старца Корнилия многие больные молитвами его исцелились. И уверовал в это и, утаившись после нефимона, глубоким вечером пришел он к гробу блаженного старца Корнилия и там долгое время молился, говоря: «Преподобный отче Корнилий, имееши дерзновение к Богу, молитвами твоими избави меня от этой болезни». И так с болезненной душой и сокрушенным сердцем много молившись и приложившись к гробу святого старца, вернулся в свою келью, сильно томим болезнью, и кричал всю ночь, так что и брат, живущий с ним, не смог вытерпеть криков его и вышел из кельи. Немощный же брат, сильно томимый болезнью, сидел на лавке. И внезапно в тот час напал на него ужас, и явился в келье его яркий свет, и увидел он старца Корнилия с жезлом, который молвил ему: «Ляг на постель твою, помилует тебя Бог». Немощный же брат отказывался, ибо из-за болезни не мог он прилечь. Святой же старец во второй раз сказал ему то же: «Ляг и отдохни немного, помилует тебя Бог». Он же ответил с горечью блаженному старцу: «О, отче, взгляни на лицо и главу мою, каков отек. Как могу я прилечь на постель?» Святой же третий раз сказал ему: «Помилует тебя Бог, ляг». И перстом указал ему место. Немощный же брат с трудом повиновался преподобному старцу Корнилию и опустил голову свою на постель, и тотчас же объял его сон, и он уснул. По немногом же времени начали звонить к заутрене, и пришел к нему брат, живший с ним, начал его будить, ругая его и говоря: «Всю ночь не дал мне спать, и ныне к заутрене звонят, а ты спишь». Больной же услышал поношения брата и встал с ложа своего, и начал щупать руками свое лицо и зубы, и голову, и не ощутил никакой болезни. И пошел в церковь на службу, радуясь. И от того времени не донимала его зубная болезнь больше. И, услышав это от него, прославили все Бога и угодника его святого старца Корнилия.
Не следует умолчать и о таком чуде. Некий христианин, по имени Мокий, жил вблизи монастыря, и отнялась у него нога, и много дней не мог он встать с постели и из-за боли ночью не спал. И начал молиться, говоря: «Святой Корнилий, молитвами твоими избави меня от этого недуга и даруй мне здравие ногам, да пойду поклонюсь гробу твоему и принесу тебе дар по силе своей». И так долгое время молился с верой от всей души и той же ночью выздоровел. И, утром встав, пришел в обитель Пречистой, и поклонился гробу преподобного старца Корнилия, и принес дар, который обещал. И сие нам рассказал, и мы, услышав < об этом> от него, прославили Бога и угодника его преподобного старца Корнилия.
На другого человека, крестьянина угольских князей по имени Семен, напал нечистый дух, и был он мучим им долгое время. И близкие его связали его веревками, и били его, а дух нечистый еще больше нападал на него. И потом привели его в дом Пречистой, и у гроба преподобного Корнилия пели молебен, и водою того освятили, и он сразу же выздоровел. Близкие же пошли с ним к себе домой, радуясь. И, когда отошли они еще недалеко, снова напал на него нечистый дух, и начал мучать его сильнее, чем раньше, и родные вновь возвратились с ним в монастырь, и велели ему молиться у гроба блаженного Господу Богу и Пречистой его Матери, и призывать святого на помощь, и держали его связанным несколько дней. И едва пришел он в чувство, стал молить, чтобы остаться ему в монастыре безысходно и принять иноческий образ. И с того времени выздоровел. И молил игумена и братию той обители, и возложили на него иноческий образ, и нарекли ему имя Серапион. И с того времени не досаждал ему более нечистый дух, и был он инок искусный, и подвизался во всех службах монастырских, моля Господа Бога и Пречистую его Матерь и преподобного отца нашего Корнилия.
Некто из белозерских детей боярских шел на царя и великого князя службу в Казань и по пути повредился умом, и привезли его в обитель Пречистой, и у гроба преподобного отца нашего Корнилия помолился он Господу Богу и Пречистой его Матери, и призвал на помощь святого. И в тот же час выздоровел, и ум к нему вернулся, и остался в монастыре на тот день и на ночь. И утром вновь совершил молебен и молился Богу, призывая отца нашего Корнилия на помощь. И, взяв благословение у игумена, отправился в путь свой, радуясь. Некие же братия из обители той это помнили, но отчества же и имени его не ведали из-за того, что прошло много лет.
Близ обители Пречистой – весь, называемая Комела, которой был пожалован от самодержца всея Руси князь Семен Иванович Гагарин. Заболел он и велел вести себя в Корнилиев монастырь, в обитель Пречистой. И помолился он Господу Богу и Пречистой его Матери и, призвав блаженного Корнилия на помощь, приложился к гробу его. И выздоровел, и с того времени сильно уверовал, и положил на гроб блаженного Корнилия камчатый покров, и свечу местную у гроба поставил. Игумен же повелел ту свечу зажигать у гроба святого по воскресениям Христовым и на господские праздники, и на памяти великих святых. И делали так в течение многого времени, а потом не стало в обители воска, и оставили ту свечу у гроба святого незажженной. И по преставлении преподобного отца нашего Корнилия в восемнадцатое лето, сентября в восьмой день, на Рождество Пресвятой Богородицы, в день воскресный, свеча та у гроба святого зажглась сама по себе. Шел же мимо казначей по имени Иов в первый час дня. И увидел у гроба блаженного Корнилия горящую свечу, которая до того многое время не зажигалась, и охватил его страх, и, пойдя, рассказал о том игумену и братии. Игумен же не поверил тому, подумал, что кто-то зажег, и повелел узнавать у всех братьев, кто зажег свечу. И никто не нашелся, кто зажег. Келарь же и казначей и некоторые братья пришли быстро ко гробу святого и, увидав горящую свечу, сотворили < все по чину>, и совершили молитву, и помолились со слезами. И свеча перед ними сама по себе погасла во второй час дня. Они же пошли и рассказали игумену о том, что видели, игумен же велел звонить. И сошлась ко гробу святого вся братия, и пели молебен, и святили воду, и долгое время молились, воссылая славу Отцу и Сыну и Святому Духу, Богу единому, славимому в Троице, творящему такие чудеса через своих угодников. И потом, прошло того же года восемь месяцев, по Пасхе в девятую пятницу, 5 июня во время вечерни та же свеча у гроба Корнильева зажглась сама по себе во второй раз. И сошлись все братья, и дознавались у всех, кто зажег свечу, и никого не нашли. И помолились долго, и пели соборно панихиду над гробом преподобного отца Корнилия. И с того времени на названные праздники начали свечу ту зажигать.
Эти, при жизни преподобного отца нашего Корнилия случившиеся чудеса, потом поведали нам о себе сами те < люди>, с кем они произошли, потому и написали мы их после
Брату по имени Иов кто-то укусил палец на руке, и начал он сильно болеть. И много лечили его, и ничего не смогли сделать. И потом пришел он к преподобному Корнилию, тот же стоял на обычном своем правиле, и показал ему руку свою, сильно болевшую. Корнилий же взглянул на язву и помолился о нем, и тотчас отступила боль и выздоровела его рука молитвами святого.
Человек монастырский по имени Василий послан был святым на некое дело, и там кто-то ранил его ножом. И принесли его в монастырь еле живого, при смерти, и сказали о нем Корнилию. Святой же повелел священнику его поновить. И потом пришел сам Корнилий посетить больного, и увидел он раны на нем, и коснулся раны пальцем, и ушел; больной же вскрикнул, и содрогнулся, и выздоровел. И вновь пришел священник навестить больного, и обнаружил его здоровым. И на вопрос < больной> ответил: «Корнилий меня исцелил». И наутро с прочими вышел на работу, благодаря Бога и блаженного Корнилия.
Нужно же и об этом рассказать: об устройстве монастыря учеником блаженного по имени Геннадий.
Был он юн возрастом, когда пришел к блаженному отцу в монастырь, и был пострижен им и многие лета находился в совершенном послушании у него, и был украшен всяческими добродетелями. Оттогои святой его очень любил, из-за доброго его произволения и превосходных его добродетелей, и молил о нем Бога отец, чтобы как следует совершил он свой путь. И через много лет одолело этого Геннадиястремление наедине безмолвствовать. Святой же перед отшествием своим к Господу впал в болезнь и повелел названному Геннадию служить у себя. Тот же улучил время и открыл свой замысел, и молилпреподобного, говоря: «Святой отче, давно желает моя душа безмолвствовать наедине. Благослови же меня после твоей кончины остаться в твоей пустыни». Старец же ответил ему: «Не можешь местато обустраивать, ты ведь неграмотен». Он же со слезами начал говорить: «Честной отец, я не хочу строить, но оплакивать грехи свои, благослови меня, отец». Увидел же святой, что с верою просит, иблагословил его, сказав: «Господь Бог и Спас наш Исус Христос с тобой, и Пречистая Богородица помощницей тебе да будет. И место то застроится, и многие узнают о тебе». И по смерти святого и поблагословению игумена отошел Геннадий в пустынь и милостью Всемилостивого Спаса и помощью Пречистой, и молитвами старца Корнилия создал чудный монастырь.
