Из Хронографа 1512 г.

ИЗ ХРОНОГРАФА 1512 ГОДА
ИЗ ГЛАВЫ 197
ПРИ ТОМ ЖЕ ЦАРЕ ГРЕЧЕСКОМ АНДРОНИКЕ ПАЛЕОЛОГЕ, В ГОДУ 6790 (1282), БЫЛ У СЕРБОВ ЦАРЬ МИЛУТИН. ЦАРСТВО СЕРБСКОЕ
У святого Симеона родился Стефан краль, у Стефана – Стефан же, нареченный Урошем по имени прадеда своего, это был рябой краль. Он был отцом Милутину кралю, четвертому от святого Симеона. Когда правил он сербами, родился у него Стефан, великий столп благочестия, и венец царства, и средоточие добродетелей. И был ко всем благожелателен, и доступен, и милостив. И после смерти матери Стефановой краль Милутин вступил во второй брак, взяв за себя дочь греческого царя Андроника Палеолога, и родился у нее сын Константин. Царица же, видя, что всеми любим Стефан, возненавидела его, приходит к его отцу, обливаясь слезами и со скорбным лицом, словно бы о спасении его думая, и клевещет на праведного, будто он к ней льнет и против отца замышляет злое. Князья же советовали Стефану, собрав воинов, уйти в другую землю и так избежать зла от возводимой на него клеветы. Он же не захотел и возложил всю надежду на Бога. Что же далее? О беззаконие! Превозмогло женское коварство и угасило родительскую любовь: схвачен был праведный и очей лишен. Когда же лежал праведный, тяжко страдая, близ церкви святого Николы, и немного вздремнул он, и явился ему святой Никола и сказал ему: «Не печалься, Стефан, вот очи твои на моих ладонях!» И показал < их> ему.
Потом же был сослан Стефан в заточение в Константинов град с двумя своими сыновьями – одного звали Душман, другого же Стефан Душан. Андроник же Палеолог, тесть Милутинов, повелел Стефану пребывать безотлучно в монастыре Вседержителя.
Благой же терпел со смирением, больше прежнего стремясь к добродеяниям и всем в словах и делах служа образцом, так что и до самого царя, и до патриарха дошел слух < о нем>, и они призывали к себе праведного и дивились речам его и мудрости. В то же время патриарх Афанасий дивный собор созвал против некоего Варлаама, главы акиндинской ереси, мыслящего, подобно Арию и Македонию, и утверждавшего, будто бы преображение Господне было лишь видением: и многих увлек он в свою ересь. Патриарх же со всем собором отлучил еретика Варлаама и единомышленников его от церкви и предал проклятию. Тот же не успокоился, продолжал писать и смущать церковь и многих прельстил. Был как-то, по обычаю, призван Стефан к царю и после долгой беседы сказал: «О боговенчанный царь, многих до тебя бывших превзошел ты своими добродетелями и смирением, но не пойму, почему ты именно тем пренебрегаешь, что является всему вершиной и венцом царства, во имя чего апостолы совершили подвиг свой и мученики плоти своего не пощадили – говорю я о благочестии». Царь же возразил ему: «Почему ты думаешь, что мы пренебрегаем благочестием, скажи, о достойнейший из друзей!» И Стефан отвечал: «Известно, о царь, – если пастух не оберегает стадо от набега волков и не отгоняет их, то и он такой же зверь, хотя и именуется пастухом, и тот, кто не отгонит известного злом своим, тот и сам будет осужден как злой всеми, способными размышлять. Недостойно, о царь, тебе, пребывающему в чтимом царском сане и пастырем от Христа поставленному таковому стаду, врагов его в своем стаде терпеть, но следует отогнать их подальше как волков-душегубцев и с Давидом воспеть: “Ненавидящих тебя, Господи, возненавидел и гнушаюсь врагов твоих, искренней ненавистью возненавидел их, и стали они врагами моими”, – и прикажи изгнать их из всего своего царства. Если так поступишь, то прекратишь церковные распри, и прочный мир даруешь православным, и царский скипетр возвеличишь, явишься истинным царем истинным христианам и истинным пастырем и от Владыки всех дар получишь – царство небесное». Услышав это, поразился самодержец мудрости и разумным словам того мужа, горячо поблагодарил его и похвалил, и обратился к находившимся в палате: «Превелик разумом сей муж, а еще более – внутренним зрением, все видящим, хотя телесные очи ему закрыли». И тотчас же царь приказал Варлаама связать и привести к себе. Но предупредил того кто-то из окружавших его еретиков, и он поспешно бежал в Рим. Царь же приказал единомышленников его изгнать из столицы, и изо всех городов и селений с бесчестием изгонять, из всего своего царства.
Что же после этого? Когда уже шел пятый год Стефанова заточения, как-то свершалась служба всенощная на праздник чудотворца Николы, и горело множество свечей, и кадили, и читали, как положено, житие и о чудесах святого, Стефан от всей души молился и, сильно утомленный, немного задремал и увидел очами сердечными великого Николу, и, припав в ногам его, попросил о милости. Тот же, милосердный, сказал: «Поведал тебе еще ранее, чтобы не печалился, и показал тебе очи твои в своей руке, и ныне послан я все исполнить». И поднял его, и крестным знамением осенил лицо его, концами пальцев коснулся глаз его и сказал: «Господь Иисус Христос, даровавший зрение слепому от рождения и твоим глазам дарует способность видеть, как прежде». И стал невидим тот, Стефан же, проснувшись, вострепетал – о, неизреченное милосердие твое, Христос! – ибо стал видеть, как прежде. И долго со слезами благодарил и никому о том не сказал до времени, но, как обычно платом закрыв глаза, ходил с жезлом. И в скором времени младший сын его оставил этот свет.
Возвращение же его в свое отечество было таково. Послал как-то самодержец греческий к зятю своему, сербскому кралю, чтобы тот направил ему воинов в помощь. Болгары южные тогда все себе покорили и со множеством воинов двинулись на восток. С послами отправил и игумена монастыря Вседержителева, в котором был заточен Стефан. Его же призвал к себе краль Милутин и наедине стал расспрашивать о сыне. Чудный же тот: «О многострадальном втором Иове спрашиваешь меня, о владыка? Не достойна вся держава твоя, если даже будут долгими годы жизни твоей, Стефановой нищеты; обитель и сам царствующий град обрели его, словно многоценное сокровище!» И рассказал ему обо всем и о выступлении его против еретиков. Услышав же это, краль исполнился милосердием отцовским, заплакал и послал к царю греческому, чтобы скорее вернули ему Стефана. Царь же с радостию отпустил его, почтив дарами многими, которые тот передал в обитель Вседержителя. Когда пришел он к отцу, тот расцеловал его со слезами и с радостью и попросил прощения за грехи свои перед ним. Христу же подражающий себя виновным нарекал, и слезы отца своего утешил, и прозрения своего не открыл ни ему, ни кому-либо другому, ни в Царьграде, но, как обычно, ходил, прикрыв глаза платом, чтобы снова, позавидовав, не угасили бы ему Богом данные очи. Потом же повелел ему отец пребывать в Диоклитийском граде. Он же более, чем прежде, стал предаваться добродеяниям.
ГЛАВА 198
ЦАРСТВО СЕРБСКОЕ СТЕФАНОВО
Некоторое время спустя скончался его отец и погребен был в обители, им созданной, – место то именовалось Банским из-за протекавших здесь теплых вод – в церкви первомученика Стефана. После смерти отца Стефан сбросил повязку с глаз, и явился перед собравшимися светел лицом и светел взором, и на достойное его царство Сербское препоясается. И все власть предержащие к нему поспешили.
Константин же, брат его от другой матери, собрав большое войско, в скором времени посылает к нему и требует уступить престол: «Неслыханно, – говорит, – от начала мира, чтобы слепец был царем». Сказал это, насмехаясь над ним. Стефан же прежде всего отправился помолиться в соборную церковь, и там архиепископ Никодим возлагает на голову его царский венец и провозглашает царем над всем иллирийским народом. И оттуда направляется Стефан на брань. И когда сошлись оба войска, Стефан, это доброе сердце, жалея брата, направляет к нему такое послание: «Стефан, милостью Божьей царь сербам и отеческому наследию, в страхе Божьем повелевающий его людьми, брату, желаннейшему Константину, радоваться! Прекрати ратоборствовать с иноязычниками против своих людей, но поспеши прийти, и увидим друг друга, и второй сан, как сын царский, получишь. Следует нам с тобой на столь обширной земле нашей жительствовать, ибо я не Каин-братоубийца, а Иосифу друг-братолюбец, его же слово тебе повторю: “Не бойся, ибо я с Богом! Вы замыслили против меня зло, Бог же пожелал мне добра, как ныне видишь”». Тот же и слышать не захотел, но двинулся в бой.
И когда началось сражение, множество пало убитыми, и побежден был пришедший беззаконствовать, и сам Константин пал в сетовании, обретя таковое из-за строптивости своей, не способный не только царством править, но и простой вещи понять – если Бог кому не благоволит, то не сможет человек исполнить своего замысла. И люди его переходят к Стефану. Стефан же, все в руках своих имея, несмотря на то, что на высоту вознеслась власть его, сам пребывал в смирении, именуя себя прахом, пеплом, червем, а не человеком, и не только слезами постель орошал, но каждый день совесть свою слезами омывал, и перед архиереями и иереями голову склонял, и чтил их как Божьих слуг, также и иноков любил безмерно, ибо отдали они себя Богу, и чтил их, и одаривал всем необходимым. Решил он и обитель для них создать и много заботы тому уделял, и в обители той < возвел> храм во имя Вседержителя и другой – < в честь> чудотворца Николы, со столпами и помостом из разноцветного мрамора, со всякими украшениями, каких не описать словом, и стену возвел вокруг каменную, и в стене кельи для монахов – все это на месте, именуемом Дечаны. Невозможно описать красоту места того. И сам он пребывал тут, пока всего не свершил. И одарил обитель всеми потребными сосудами золотыми и серебряными, и ризами бесценными, а также всем для нужд телесных полностью снабдив, всякими средствами на устройство обители и для всех, пребывающих в ней, и великому Николе воздвиг другую церковь близ обители.
ЦАРСТВО БОЛГАРСКОЕ
После иных царей был у болгар царь Михаил. Он, покорив соседние страны и собрав воинов иноплеменных, двинулся, вознамерившись Сербское государство себе подчинить. Повелел же Стефан исчесть врагов, и оказалось по тысяче противников на пять воинов Стефановых. Христианнейший же Стефан посылает с предложением мира к царю болгарскому: «Почто, – говорит, – хочешь погубить болгарский и сербский народы? Довольствуйся своим, и не перечь Богу, и не желай того, что он другим даровал. Если ты могуч, то обнажи оружие против варваров, а не против Христовых людей, которым я пастырь по его благодати. Подумай, сколько крови христианской прольется и сколько матерей лишится детей! < …> Ради них дай же нам жить в мире и к своим домам возвратиться, ибо кто жаждет чужого, тот свое погубит». Тот же, услышав слова эти, словно зверь рыкнул: «Еще не настанет, – изрек, – утро, как < Стефан> падет и непобедимой нашей державы ногу себе на шею поставит, и пошлю я, чтобы связанным привели сего < Стефана>, и после мук смерти его предам». Стефан же, узнав об этом – о блаженная надежда! – вздохнул глубоко и сказал: «Господь мне помощник, и не устрашусь! Что сделает мне человек?» Построив полки и сыну вручив их, сам вошел в шатер и стал со слезами молиться Богу. И наутро вышел из шатра с просветленным от молитвы лицом и сказал сыну: «Говорю тебе, чадо, – иди, и Господь пошлет ангела своего перед вами, пишется ведь: гордым противится Бог, а смиренным дает благодать». И когда разгорелась битва, побежден был, и пленен, и убит царь болгарский; что другим готовил, от того и сам пострадал. Болгары же, покрыв себя позором и множество в бою потеряв, Александра, племянника царского, царем поставили и возвратились восвояси.
Стефан же возвратился с победой в землю свою, и со всеми пришел в обитель Вседержителя, любуясь там красоте ее, и слова о победе написал в честь Христа-царя. Затем созидает другую обитель невдалеке от той с многочисленными и добровидными кельями, снабдив ее одрами, и постелями, и одеждами, и всем необходимым для нужд телесных, собирает по всему царству множество страждущих, различными недугами и старостью угнетаемых, с гниющими лицами и иными частями тела – поистине трогательное зрелище для глаз милосердных и вызывающее слезы. Поставил же Стефан над всеми ими управителя из приближенных своих, мужа предостойного, и велел каждый день удовлетворять желания всякого из них пищей и питьем, вином и миррою благоуханною для ослабления жара от недугов, и лечить болезни, и во всем угождать им велел. И сам часто приходил туда в одежде воина и деньги раздавал или же открыто днем им кланялся и плоть их страждущую целовал со слезами, говоря им слова утешительные и хваля их, ибо за недолгое свое страдание царства бесконечного сподобятся; зачастую же и всю ночь с ними беседовал. И невозможно все добродетели его описать. Но поведаю о мученическом конце его.
Как-то после утренней молитвы Стефан задремал на одре, и предстал ему великий Николай и сказал: «Готовься теперь, Стефан, к близкой кончине, скоро Господу ты предстанешь». О благая весть! Проснувшись, со слезами возблагодарил он Бога, а также вестника, святого Николу, даровал много золота обеим обителям, чтобы хранили для нужд своих, остальное же сам роздал.
О СМЕРТИ СТЕФАНА
Стефан же, сын его, носивший также имя Душан, одолеваем был неутолимой жаждой царствовать, и когда не смог он угасить желания пламень, то в сопровождении большого войска и именитых вельмож вступил в Арванитскую землю и там препоясался властью на все царство и из-под власти отцовской землю эту отторг. Узнав об этом, кроткий Стефан не раз посылал к нему с просьбой отказаться от дела недостойного, и в единодушии жить, и в ближайшее время удостоиться благословения, и стать его соправителем. Но не хотела этого слышать на зло обратившаяся душа. Стефан же, предоставив все это Божьему суду, сам еще усерднее стал подвизаться в добродетелях, и терпел притеснения от сына, как Давид, и говорил, как Иов: «Если благое принял от руки Господней, то не стерпим ли злого». И не послушал он воевод, уговаривавших его послать их против сына, ибо, говорили они: «Страх в душу его вселишь, чтобы не воевал с тобой», – но ждал возвещанной ему кончины и заботился о странниках и нищих. Выбрав удобное время, сын его, а вместе с тем и недруг, явился со многими силами, пленил отца, с женой его и с детьми, и приказал отвести в другой город, в Вячен, а через несколько дней осудил на жестокую казнь – удушение.
О немилосердие того и бесчеловечность! Как не пощадил плоть отца своего? Как не облагодетельствовал старость родителей? Как не вспомнил изрекшего: «Почитай отца и мать!» Как злые слуги злого властителя посмели воззреть на священнолепное лицо того и святой его выи коснуться руками убийц! Как не отсохли у них оскверненные их руки и не ослепли глаза! Но как же стать мучеником, если не так? Един жребий мученичества, только смерть бывает различна. И так предал он Господу блаженную душу. И положен был в своем монастыре, и творил множество чудес.
И семь лет спустя явился еклесиарху, повелевая извлечь тело свое из земли. И оказалось оно нетленным и испускающим благоухание, и свершались от него чудеса – привратнику слепому вернулось зрение. И как-то воевода, которому было поручено управлять монастырем святого, принялся оскорблять игумена и мучить братию, жившую в монастыре святого мученика и царя Стефана, и расхищать сокровища монастырские. И когда он в раздражении шел в монастырь, явился святой, и с коня сверг его, и два острия вонзил в гортань ему до самой груди. И так он в тот же день умер в муках.
Потом же во времена междоусобной брани послан был царствующими на охрану святого монастыря некто по имени Юнец. Он еще больше, чем предшественник его, оскорблял и мучил игумена и братию и не давал им ничего, в чем нуждались они, но все отбирал и присваивал себе. Братья же с игуменом молили святого Стефана избавить их от постигшей беды. Когда отправился Юнец на войну, то там привиделось ему во сне, будто бы находится он в монастыре и в церкви вышел ему навстречу некий грозный муж, в царских одеяниях, вышел он оттуда, где расположена рака святого, – с длинной седой бородой – и ударил его лампадой по лицу и по груди. И от сильного удара разломилась лампада. Юнец же хотел бежать, но святой, нагнав его, остатками лампады словно копьем, ударил по пояснице, и по спине, и в правое плечо и произнес: «Вот тебе возмездие, теперь научишься не нападать на мою обитель и на людей моих!» Юнец же, рыкнув, словно зверь, и, проснувшись, вскочил и, страдая от боли, рассказал всем о случившемся и против воли своей перенесен был в монастырь, где пролежал семь недель, и сгнило тело его и кости в месте удара, так что и внутренности его стало видно, язык отвалился, и зубы выпали, и все в монастыре страдали от исходившего от него смрада. Много и других чудес творил святой во славу Божью.
ИЗ ГЛАВЫ 199
ЦАРСТВО СЕРБСКОЕ
При этих царях греческих, Андронике и при сыне его Иоанне, стал в Сербской земле деспотом Стефан Душан после беззакония, которое совершил он против отца своего, святого краля Стефана, убив его и сотворив его мучеником, а себя – отцеубийцей и мученикоубийцей, и поэтому не долго прожил на свете этом, а сын его Урош был бездетен. И в дни их было нашествие безбожных агарян, и церквей запустение, и пленение, и войны междоусобные.
ИЗ ГЛАВЫ 201
ЦАРСТВО СЕРБСКОЕ
При царе этом Иоанне Палеологе был краль в Сербии Вукашин и брат его – деспот Углеша. Этот доблестный муж, деспот Углеша, подвигнул брата своего, краля Вукашина, и греческого царя Иоанна Палеолога, убедил послать с ними греческое войско и иных многих вельмож – всего до шестидесяти одной тысячи отборных воинов. И двинулись в Македонию на изгнание безбожных турок, не подумав о том, что никто не может противиться гневу Божьему. И поэтому не изгнали, а сами турками были перебиты, и там остались лежать непогребенными кости их. И великое множество погибло на острие меча, другие же в плен уведены были, а некоторые спаслись и вернулись. И такая злолютая невзгода охватила города и страны западные, равной которой ни очи не видели, ни уши не слышали. После гибели храброго мужа деспота Углеши воспрянули измаильтяне и полетели по всей земле, словно птицы по воздуху, и одних христиан мечами закалывали, других в плен уводили, а оставшихся смерть безвременная сгубила, а смерти избежавшие от голода погибли. Такой голод был во всех странах, какого не было от создания мира, ни потом – Христос милостивый! – да не будет. А кто от голода не умер, на тех, по воле Божьей, по ночам и среди дня нападали волки и пожирали их.
Увы! Печальное было зрелище: осталась земля без всех благ своих, и без людей, и без скота, и без всяких плодов. Не было ни князя, ни вождя, ни наставника людям, ни избавителя, ни спасителя, но все исполнились страха перед агарянами, и сердца храбрые доблестных мужей уподобились слабым женским сердцам. В то время прекратился и род сербских государей, насчитывавший семь поколений. Тогда завидовали живые умершим. Случилось же все это в году 6879 (1371), на двадцатом году царствования греческого царя Иоанна Палеолога. Потом собрались люди, и смилостивился Господь в ответ на вздохи и слезы их, и воздвиг в Сербии великого князя Лазаря, благочестивого и добродетельного, жена же ему была Милица, дочь князя Братка, из рода великого князя Вукана, сына святого Симеона, от нее же родились ему великий князь Стефан, Вук и Добровой. Стефан же впоследствии, за добродетели свои и мужество, удостоился у греческих царей деспотского сана.
ГЛАВА 202
О ВЕЛИКОМ КНЯЖЕНИИ В СЕРБИИ И О ТУРКАХ
При этом же царе греческом Иоанне Палеологе великий князь Лазарь возродил государство Сербское, пострадавшее от измаилтян, и стал строить церкви, и монастыри, и города. И вот внезапно из Персии в западные страны сербские переселились измаилтяне. Поведаю же о них, что известно, – откуда ведет начало их государство.
Был некий царь, по имени Хиридан, христианин верою, обладавший странами, расположенными между Персией и Арменией, ныне же эта страна именуется Ачамия. Случилось же, когда пресекся род царей греческих, что оказался выходец из стран этих в царствующем граде, и, воцарившись, обрел он греческий скипетр, а брат его воцарился в отечестве своем, в Ачамии, в персидских пределах, и был он христианином. Люди некие убедили греческого царя пойти войной на отечество свое и на брата своего, и он двинулся со всеми силами. Услышав же об этом, царь ачамийский постригся в монахи и пешим встретил брата своего. Узнал царь греческий, кто перед ним, тотчас же сошел с коня и сердечно приветствовал брата. И спросил его, зачем тот так поступил. Он же отвечал царю: «Какая мне выгода и польза, если явлюсь я виною кровопролития? Отец наш умер поцарствовав, и дед, и прародители все. Знай, что и я умру, сын же мой единственный с юных лет не стремится к власти, но так как по молодости своей еще не может он стать монахом, то ты отдай ему по завещанию монастыри, которые предки наши создали в стране нашей, чтобы они вскормили его, остальное же раздай, кому хочешь».
Умилился царь и все исполнил по его желанию. С той поры сын царя ачамийского и дети сына его обладали землями своими, служа греческому скипетру. Когда же усилились измаилтяне и захватили восточные страны, обратили земли те и самих правителей стран тех в нечистую свою веру, с ними и весь народ принудили отступить от христианства, увы! Правнук же царя того, который облек себя в монашескую рясу, пребывал в той нечистой вере агарянской, имя ему было Орхан, а старший сын его был – Сулейман. Сулейман этот, получив от отца власть, направился в западные земли, еще при жизни отца своего Орхана, в Галлиполии море перешел, проложив путь и остальным, при царе греческом Андронике, когда тот воевал с братом своим. Когда же умерли Орхан и сын его Сулейман, выдвинулся младший сын Орхана, по имени Мурад, покорил он множество народов на востоке и на западе и Турецкую землю, и поэтому турецким царем именовался. А затем пошел войной и на благочестивого великого князя сербского Лазаря. Тот же не смог дальше ждать, как Христовых овец будут мечами рассекать и в плен вести, но, словно ревностный пастух, устремился на волков, чтобы или избавить порученное ему Христом стадо, или самому, душу за него положив, вместе с ним погибнуть в муках.
Когда же сошлись в бою оба войска на месте, именуемом Косово, то некто, благороден и верен великому князю Лазарю, по имени Милош, оклеветанный завистниками, будто бы он нечестно служит князю, выбрал удобный момент показать преданность свою и мужество, устремился к предводителю агарян Мураду, объявив себя перебежчиком от великого князя Лазаря, агаряне же, расступившись, дали ему дорогу. Он же, оказавшись возле гордого предводителя агарян Мурада, бросился на него и, вонзив меч ему в сердце, убил, но и сам тут же был убит турками, дивный слуга Лазаря. И поэтому на первых порах стали одолевать соратники Лазаря, но сын того царя Мурада, Баязид, переломил ход боя и победил в этом сражении, по воле Божьей, так что блаженный великий князь Лазарь удостоился мученического венца, также и соратники его. Приказал беззаконный мечом убить того, исповедующего веру в Христа, соратники же его просили, чтобы их умертвили раньше, чем Лазаря, чтобы не видели они его кончины. Была же та битва в год 6897 (1389) 15 июня. Принял Лазарь мученическую смерть и поныне, словно живой, лежит в великой обители, им самим созданной, называемой Равница.
Тот же, льву подобный, которого Громом называют на родном ему языке, сын Мурада, по имени Баязид, поспешил возвратиться на восток, сесть на престоле отцовском, укрепить границы царства и подчинить себе восточные земли и Турецкую страну. Поэтому и именуется он царь турецкий.
О СЕРБСКОМ ВЕЛИКОМ КНЯЖЕНИИ И О БАЯЗИДЕ
Старший сын великого князя Лазаря, князь великий Стефан, остался еще малолетним с матерью своею и с братом своим Вуком. И не только измаилтяне, но и соседи его единоверные пошли на него войной. Потом же присылает гордый тот царь Баязид, сын Мурадов, в Сербскую землю, требуя покорности и служения себе, ибо многие страны завоевал и подчинил себе Срацимира, царя болгарского, и властителей албанского и боснийского. Захватил же и Солунь и другие города греческие. Затем попросил у великой княгини сербской младшую дочь ее Оливеру себе в жены, и за это пообещал сына ее, великого князя Стефана, считать своим сыном и землю их не разорять, а беречь. Она же, посоветовавшись с патриархом, и со всем священным клиром, и со всеми вельможами, отдала ее в жены великому эмиру Баязиду, чтобы было спасено христоименитое стадо от волков, его губящих. И с той поры оказалась Сербская земля в подчинении у измаилского царя Баязида и ежегодно сам Стефан с братом своим Вуком и со всеми подданными приходил к нему на службу.
О БИТВЕ ВАЛАХОВ И УГРОВ С БАЯЗИДОМ
После этого гордый царь Баязид, а с ним, по принуждению, и великий князь сербский Стефан двинулись в поход и перешли реку Дунай, ибо задумал он войну с уграми и валахами. И во время битвы с самодержавным великим воеводой валашским Иоанном Мирчем пролилось несказанно великое множество крови, тогда краль Марко и Константин погибли. Говорят же, что блаженный Марко сказал Константину: «Я молю Бога, чтобы явиться защитником христиан и первым пасть в этой битве». Потом же царь Баязид заключил с ними мир и ушел восвояси. И многие страны царь Баязид завоевал, подошел он и под стены царствующего града. Узнав об этом, король угорский, который и немецким именуется, и сарматским, и германским, и британским, и угорским, со множеством воинов перешел Дунай и занял Никополь. Услышав это, царь Баязид снял осаду царствующего града и с яростью устремился на того. И в разгоревшейся битве сначала король обратил вспять агарян, но потом царь Баязид обошел всех военачальников своих, укрепляя дух их просьбами и наставлениями: «Если, – говорил, – нас победят, будем и мы, и дети наши на острие меча. Лучше нам сейчас единожды умереть или, победив, великие блага приобрести». Они же от этих слов воспрянули духом и одолели бесчисленное королевское войско: одни были изрублены, другие утонули в Дунае, иные бежали в царствующий град. Баязид же двинулся на угров, и большой полон взял, и многие города захватил.
ГЛАВА 203
ЦАРСТВО ГРЕЧЕСКОЕ
В 6899 (1391) году после Иоанна Палеолога начал царствовать в Царьграде сын его Мануил и царствовал тридцать три года. Так как государство греческое притесняли агаряне – упомянутый турецкий царь Баязид, царь Мануил оставил в Царьграде благочестивого царя Иоанна, племянника своего, а сам отправился в Рим, чтобы восстановить единство церкви и всем вместе выступить против агарян, ибо многие беды обрушились на царствующий град, и все пути в него были заняты агарянами, и город подвергался неожиданным набегам. Благочестивый же народ из-за длительной осады города страдал от голода, и неимущие по ночам перебегали к агарянам. В то время, когда Мануил, царь греческий, из-за всех бед этих находился в Риме, пришел персидский царь Тимур, словно лев, распаленный яростью, и, победив, взял в плен царя Баязида, похвалявшегося, что разорит царствующий град.
О ТИМУРЕ, ПОБЕДИВШЕМ ЦАРЯ БАЯЗИДА. ПОВЕДАЮ,
ОТКУДА ПРОИЗОШЕЛ ЭТОТ ТИМУР
Есть страна некая к северо-востоку от Индии, называемая Арарь, именуется же она и Междуречье, ибо две реки обтекают ее. В той стране и явился Тимур, сын старейшины некоего селения, жестокий нравом; он, напав по-разбойничьи, перебил некиих пастухов и забрал овец их, и тогда ранили его стрелой в ногу, и от этого остался он хромым и получил прозвище Аксак. С той поры, разбогатев, собрал он тысячу мужей и с ними неожиданно напал на наместника, по имени Камарадин, командовавшего десятью тысячами воинов. Победив его, Тимур захватил страну ту, и с теми десятью тысячами напал, также внезапно, на самого властителя персов, и, вступив в Персию, пленил того властителя, и всеми персами стал повелевать, и было у него воинов сто и пятьдесят тысяч. После этого покорил он все окрестные страны, и захватил несметные богатства, и, все страны восточные разгромив, едва ли не всю Элладу обошел, и хвастался, что покорит Запад. Царь же Баязид, покоряя себе восточные и западные земли, похвалялся захватить и царствующий город. Посылает к нему Тимур, дани и покорности от него требуя. Пришел в ярость царь Баязид и стал готовиться к войне. Ожесточил Бог его, как фараона, и советников своих не послушал, хотя наперсник его и говорил ему: «Послушай меня, господин, что требует – отдай, скоро он в иную страну уйдет». Но тот сказал: «По мне лучше так – или все приобрести, или мужественно умереть». Возразил ему советник его: «А что, если, господин мой, ни того ни другого не достигнешь?» Баязид же не послушал его. И разъярился персиянин, и по всем полям и горам двинулись его войска. Баязид же собрал воинов с востока и с запада, и сербского князя Стефана к себе призвал, и двинулся на Тимура. И одолел Тимур в битве, и был схвачен турецкий царь Баязид, и Тимур стал возить его с собою в железной клетке. Пришел советник Баязида туда, где находился пленный, и сказал ему: «Видишь, господин, разве не сбылись мои слова?» И горько оплакал тот свое упрямство. Случилась же битва эта в 6911 (1403) году.
Тимур же двинулся на юг, в сторону Египта, и едва не всю Элладу обошел, а когда и стены Дамаска сокрушил, то собрался пойти на Иерусалим. Но сказали ему, что с давних пор всякий, кто зло причинит Иерусалиму, Богом наказан бывает, и поэтому не решился он идти к Иерусалиму, а снова двинулся на восточные страны. И сколько зла претерпели от него жители тех стран, которые не покорились ему: приказывал закапывать их во рвах вместе с женами и детьми, отдавал на растерзание зверям и на иные муки. Повсюду было много детей осиротевших и молящих о пощаде, безбожный же Тимур, толпы детей увидев, приказал растоптать их конскими копытами: «Этим, – говорил, – освободил я их от горя и бед мира сего». И многое совершал тому подобное.
Было некое царство на берегу моря, недоступное из-за окружавших его высоких гор, и вела к нему единственная дорога, и на дороге той была построена для ее охраны крепкая башня с железными воротами. Пришли к Тимуру послы от царя той страны. Тимур же выпил много крови. И когда явились послы, притворился перед ними тяжело больным, будто находится при смерти и готов сделать все по воле их, и во время беседы с ними начал кровью той блевать, словно бы уже умирает. Через некоторое время приказал послов тех отпустить, велев сказать им, что умер Тимур. Они пошли радостные и рассказали об этом своему царю. Тимур же, поднявшись ночью, напал на них и застал ту башню неготовой к обороне и захватил ее. Наутро же достиг и страны той, и ее разорил, и властителя ее полонил.
И так поступая, все страны словно на крыльях облетал, и нигде не оставлял властителей и царей, но всех убивал и истреблял, и говорил, похваляясь: «Александр Македонский себе на посмешище всю землю обошел: мало даров ему несли и мало почестей оказывали, он сам больше одаривал». И еще Тимур говорил: «Северными странами следует на запад пройти, Индию же, и западные страны, и амазонок, и все концы земные нужно покорить и там свершить то же, что и везде», – не ведая, что покинет его душа и возвратится в землю свою, и в тот же день рухнут все замыслы его. Вернулся Тимур в Персию, завоевав Ассирию, и Вавилонское царство, и Себастию, и Армению, и все Орды пленил, завоевал Синюю Орду, расположенную близ Индии, и Сарай Великий, и Чегатай, Тевриз, и Гурзустан, и Абхазию, и Гурзов, и оттуда пошел в Охтой, захватил и Шамахию, и Китай, и Крым и, ополчившись, двинулся к Великой Орде. И сеял просо на шесть месяцев, чтобы прокормить такое множество воинов в пустынях, простирающихся до края мира, было же воинов у него более четырехсот тысяч.
И пришел Тимур в Великую Орду и царя Тохтамыша, победив, прогнал. И там загорелся, окаянный, желанием пойти на Русь. И царя турецкого Баязида в железной клетке с собою возил. И пришел к пределам земли Рязанской в дни благочестивого великого князя Василия Дмитриевича, и захватил город Елец, и князя елецкого полонил. Охватил страх всю землю Русскую. Князь же великий Василий Дмитриевич стал на берегу реки Оки и послал во Владимир за иконой Пречистой Богородицы, которую, говорят, написал Лука-евангелист. Привезли ту икону с Пирогощею в одном корабле из Царьграда. Князь же Андрей Боголюбский перенес ее из Киева во Владимир и оковал ее золотом более чем на тридцать гривен наших русских и камнями драгоценными и жемчугом ее украсил. И когда прибыл образ Пречистой, встретили его священники со всем народом, молясь со слезами. Тимур же простоял пятнадцать дней на одном месте, и когда прибыл образ пречистой Богородицы, то напал на него страх и трепет, и отступил он, гоним Божьим гневом. Великий же князь и все люди устроили праздник светлый, и церковь воздвигли, и заповедовали праздновать чудо пречистой Богородицы.
Тимур же в отечество свое возвратился, Арарь именуемое. Затем снова отправился в путь со всем своим войском, пришел в Охтой и задумал снова пойти в земли Орды и на Русь, а пока остался зимовать в этой стране, и от лютых морозов погибло множество его воинов. Поведали ему, что сто восемнадцать шатров осталось пустыми, он же, двадцать шуб на себя напялив, пошел сам, чтобы в этом убедиться. Но из-за мороза не смог всего увидеть и возвратился в свой стан. И от такого холода повредились внутренности его. Собрал он врачей, и они дали ему мед вареный, но когда выпил он его, то разорвало ему утробу. И пролежал он шесть дней, и потом кровь пошла у него горлом и задним проходом, и три дня спустя он умер. Воины же его разошлись каждый в свою землю. Сын же этого Тимура остался править персами, внук же его, по имени Шарух, и доныне обладает персами.
О СУЛЕЙМАНЕ
Когда попал в плен турецкий царь Баязид, сыновья его удержали за собой земли восточные: старший сын его Сулейман остался в западных землях, второй – Муса бежал в Турцию, третий – Асбег поселился в Анатолии, пока не был убит Сулейманом, четвертый – Мехмед-султан – в горной стране, он после всех стал царствовать.
ЦАРСТВО ГРЕЧЕСКОЕ
После той брани пришлось греческому царю Мануилу прибыть из Рима в Галлиполи, куда с востока пришел царь Сулейман, старший сын царя Баязида, и тут царь греческий Мануил договорился жить с ним в дружбе и любви, как отец с сыном. Тогда Сулейман и Солунь возвратил грекам. Сулейман тот во всем был благоразумен, только к вину был пристрастен, из-за чего в скором времени и погубил жизнь свою и царство. Прибыл царь греческий Мануил в Царьград, и ему, словно отцу, повиновался царь Иоанн, племянник его, хотя и подстрекали его некие, но не захотел поднять он руки на блаженного Мануила и уехал в Солунь, которую тот дал ему в управление. Распространились тогда греческие владения даже до Визы и выше по берегу Черного моря, на окрестности Силимврии, на Ахайю и Солунь. Царь же Мануил сел на престоле своем, благодаря Бога, проводящего сквозь огонь и воду.
Потом же царь Мануил послал к великому князю Василию Дмитриевичу, прося у него за себя дочь его Анну, которую тот отпустил с великой честью. И устроен был царем Мануилом многодневный брачный пир, любочестный и всенародный, в царствующем граде и для своих и для приехавших – пиршество великое, и обильные трапезы, и обед пышный. И послов отпустил с большими дарами и с подарками. Царствовал же Мануил тридцать три года, и родила ему Анна-царица шесть сыновей: Калуяна, Андроника, Федора, Константина, Димитрия и Фому. …
ГЛАВА 204
ВЕЛИКОЕ КНЯЖЕНИЕ СЕРБСКОЕ
После Анкарской битвы, в которой Тимур победил, и пленил, и увел с собою царя Баязида, и все принадлежащее ему захватил, и сестру Стефанову, великого князя сербского, бывшую за Баязидом. Князь же великий Стефан посылает к Тимуру послов и выводит ее из плена, сам же с братом своим Буком приходит в царствующий град и там от царя Мануила – еще был он в живых – удостаивается сана деспота, и многие почести воздал ему царь и отпустил его.
Пришел же Стефан с братом своим в город свой Новоброд, город серебряный, а по правде сказать – золотой. После убийства царя Баязида освободилась Сербская земля от ярма и подчинения басурманам, и с той поры деспот Стефан стал милостью Божьей самодержавным господином всей земли Сербской. И, обойдя землю отечества своего, иных смирил, иных себе подчинил, а те города и селения, которые в прежние времена были отторгнуты от Сербской земли, себе возвратил. Приступив, возвратил и Белград, который прежде отторгли угры, и с миром получил его от Угорской земли. Этот Белград, хотя и лежит в пределах сербских, но словно бы на сердце и на плечах земли Угорской. Также и остальные города свои вернул, которые были дерзко захвачены турками.
И стал подолгу жить в Белграде, ибо место, где стоит тот город, очень красиво, и морем, и реками, и пристанями украшено, и отовсюду к нему корабли со множеством благ всяких словно на крыльях летят. Украсил Стефан город этот крепостными стенами и палатами царскими, а кроме того, и церковью соборной, и архиепископию создал, и всем необходимым ее снабдил, и в ней жилище инокам устроил. Архиепископ же тот белградский был экзархом всей Сербской земли. Построил же Стефан и церковь во имя чудотворца Николы, и, как монастырь, обстроил ее красивыми зданиями и постройками, и всем необходимым обеспечил. И собрал при ней множество больных и прокаженных, и насадил вокруг множество деревьев для прохлады. Потом обрел место красивое, пустынное и пригодное для пребывания в молчании, и создал там храм во имя живоначальной Троицы, и всем лучшим его украсил и живописью, и стену вокруг возвел, а в стене – кельи. Собрал же множество иноков, любезных Богу, и поселил их тут, и всем потребным обеспечил, и изо дня в день привозил сюда сокровища. Соорудил же здесь и гробницу себе, в которой в скором времени и был положен. Даровал сюда и иконы, украшенные золотом и жемчугом и множество книг, и сосуды, и ризы, крупным жемчугом и золотом украшенные, каких не было и в великой Лавре Святой Горы, и светильники золотые. Призывает же и патриарха Кирилла со всеми святителями Сербской земли и освящает храм в день святой Пятницы. Начал же строить обитель в 6915 (1407) году. Собралось сюда множество нищих, которым он раздал щедрую милостыню. И постоянно сам ходил по ночам по улицам города и раздавал нищим одежду и золотые монеты. И один из них несколько раз подходил и получал милостыню и вновь подошел просить. Он же, дав ему, сказал: «Возьми, вор и хищник!» Тот же ответил ему: «Не я, а ты вор и хищник: владея здешним царством, и будущее крадешь и похищаешь».
СУЛЕЙМАНЕ
После этого царь Сулейман, старший сын царя Баязида, прислал к деспоту Стефану, желая заключить с ним договор о мире, что и сделал. Сам же Сулейман двинулся на восток, добиваясь земель отцовских, и брата своего Асбега, преследуя, убил, и земли восточные завоевал и Турецкую страну. Сербская же земля после заключения мира с Сулейманом жила в покое. Но не мог стерпеть того лукавый: побудил брата Стефанова, Бука, и тот, взяв у царя Сулеймана много воинов, сказал: «Пусть отдаст мне брат мой, деспот Стефан, половину отчины, и с ней я буду служить тебе, если же не даст, я завоюю ее и опустошу». Деспот же Стефан не хотел стадо благочестивое, которому Господь даровал свободу, снова отдать в турецкое рабство. Вук же и агаряне прошли, словно дикие звери, по всей земле, в полон забирая и предавая все огню и мечу, потом и вторично пришел Вук с еще большим войском. Стефан же не выступил против них, чтобы не быть виновным в пролитии крови брата, а также опасаясь наветов своих же сподвижников, ибо Вук, посылая послания к приближенным деспота, всех их переманил к себе то обещанием даров, то угрозами. Деспот же, держа в руках его послания, плакал во дворце своем в Белграде перед образом Спасовым: «Видишь, Христос, – говорил, – как несправедливо на меня ополчаются, и отроки мои меня предают, как некогда ученик твой Иуда, и сохрани до конца хоть малое число людей, оставшихся со мною». Вук же с агарянами всю землю опустошил. Видя это, разделил Стефан страну. Вук же стал служить Сулейману вместе с племянниками своими, то есть с сестричами, и все они отеческую землю держали, а Стефан жил в оставшейся у него части.
О МУСЕ
После этого Мусу, брата Сулейманова, призвал к себе властитель угров и валахов, пребывавший на северо-востоке, и вручил ему воинов в помощь, чтобы пошел тот войной на брата своего Сулеймана и отомстил за него. Посылает Муса и к деспоту Стефану, и к брату его Вуку, чтобы и они, и племянники Вуковы пошли с ним. А Сулейман заключил союз с греческим царем Мануилом и с фрягами. Узнал же Муса о намерении Вука бежать к Сулейману и решил его убить, но выручил того деспот, а Вук той же ночью бежал. Разгорелась жестокая битва, и победил Сулейман Мусу. Муса настиг Вука в Филиппове-граде и приказал убить его и племянника его Лазаря. А затем, словно разбойник, выследив своего брата, настиг его, вином упившегося, в Адрианове-граде и приказал его удушить.
И стал Муса обладать всеми скипетрами и заключил мир с деспотом Стефаном, а Стефан снова остался единственным самодержцем земли Сербской. Царь Муса, подчинив себе многие страны, напал затем и на деспота Стефана, чтобы вконец разорить Сербскую землю. Заранее пообещал все города вельможам своим и, напав, в 6921 (1413) году захватил много городов: Больвин, и Липовец, и Сталак, и Коприян. Видя это, посылает деспот Стефан к восточному султану Мехмеду, сыну Баязидову, младшему брату Мусы, и заключает с ним союз. И пришел Мехмед-султан с востока, деспот же с запада, а с ним угорские воеводы и боснийские властелины. Муса же отступил в горы, задумав устроить там засаду, чтобы не смог уйти никто из воинов султана и деспота. А деспот отправил с войском Георгия, племянника своего. И в завязавшейся битве побежден был Муса и побежал, и утопили его в реке.
О МЕХМЕДЕ
Воцарился Мехмед над востоком и западом и над всеми турками, и был он добродетелен и кроток. Пришел к Стефану и господин Георгий, и оказал почести ему деспот Стефан, и одарил богато, и Бога восславил за все случившееся. И настала тишина великая. Стефан же, как всегда, был щедр на милостыню, кормил странников и прокаженных, а если слышал, что пребывает кто-либо из иноков в молчании, то щедро одарял его всем необходимым. Установил же и чин, как следует прислуживать ему: одни во внутренних покоях ему предстояли, с ними советовался он об устроении своего царства, и беседовал о том, что прочел или услышал, и призывал подражать достойно царствовавшим и благочестиво власть державшим, а злых сторониться, ибо, говорил: «Путь нечестивых ведет к гибели». Другой чин пребывал во внешних покоях, они от находившихся во внутренних покоях получали распоряжения его. Третий же чин пребывал вне покоев, и их посылал средний чин исполнить повеления деспота. Полностью отрекся он от звуков тимпанов и от всякой музыки: «Это, – говорил, – прилично лишь во время боя». Ко всем, кто служил ему, был он по-отцовски щедр, а тех, кто был наказан за свое ослушание и от власти отстранен, или изменой своей себя погубил, или дурной службой, или иным каким-либо образом обнищал, тех не лишал он отеческого, и дедовского, и прадедовского владений: «Ибо, – говорил, – не казнит Бог дважды за одно прегрешение», – и провинившегося, подражая Соломону, благодетельствовал как нищего. Все же бывшие при дворе его относились друг к другу с благоговением, особенно приближенные его, и не слышно было среди них ни крика, ни ругани, ни смеха, и не видно неряшливости в одежде. К тому же воздерживались они от того, чтобы всуе смотреть на все, и никто даже из великих не мог видеть их. Что же было всего удивительнее, что и любовью к женщинам не был он побежден.
Умер племянник его Болша, властитель албанский, и пошел деспот Стефан в ту страну и принял под власть свою албанцев. Когда он еще находился в стране той, пришел в Белград из Венгрии Константин, сын Срацимира, царя болгарского, и тут же в Белграде и умер в году 6930 (1422).
О МЕХМЕДЕ
Султан же Мехмед, младший сын царя Баязида, жил в мире со всеми, с кем до того заключил союз, и умер в Адрианове-граде. Многие из единоплеменников побуждали деспота Стефана пойти войной и захватить земли Мехмеда, но он отвечал: «Поклялся я султану, что детям его буду добро творить». Сыновья же Мехмеда-султана были Мурад и младший – Мустафа, который с помощью греческого царя захватил ряд земель на востоке. Мурад же двинул против него войско. Вышел Мустафа на битву из Никейского града и был тут убит. И стал Мурад царем над востоком, и западом, и над турками, и с греками враждовал за то, что брату его помогали, а с деспотом Стефаном был в большой дружбе.
В то время стал деспот болеть ногами. И призвал племянника своего Георгия, и поставил его деспотом всей Сербской земли. Вскоре покинул он этот свет, в году 6935 (1427) 19 июня. Была в тот день в Белграде страшная гроза, какой никогда не бывало, и тьма распростерлась над всей нашей страной, так что казалось, будто бы наступила ночь, и лишь при заходе солнца немного посветлело. Оплакав горько, положили деспота возле Белграда в монастыре живоначальной Троицы, в гробнице, которую он сам создал. < …>
ГЛАВА 206
О ЦАРСТВЕ СЕРБСКОМ И О ЗАПУСТЕНИИ ЕГО
При этом же Калуяне, царе греческом, наследовал в Сербии Стефану деспот Георгий, племянник его. Царь же турецкий Мурад, узнав о преставлении Стефанове, пришел войной и захватил город Крушевец, и другие города подчинились ему, сдался ему и город Голубец. Пришел же и к Новоброду, серебряному городу, где серебро ковали, но не достиг ничего, и когда наступила зима, снял Мурад осаду. Послал к нему деспот и просит мира для оставшихся в живых. Тот же, заключив мир, некоторые города возвратил деспоту.
И не только от турок пришло разорение и беды на Сербскую землю, но и западный венгерский король подступил к царскому городу – так говорю я о прекрасном и великом Белграде, и отдал его с миром сам деспот Георгий, опасаясь турок. Когда свершилось это, подобает нам воскликнуть вместе с пророком Захарией, как некогда о Иерусалиме: «Раствори, Белград, врата свои, и пожрет огонь кедры твои – вельмож твоих и исконных жителей!» И дальше оплачем здесь вместе с пророком Иеремией запустение Белграда, нового Сиона: «Куда же въяве внезапно исчезло все светлое и все прекрасное, что было внутри и вне? Где лица веселые? Где переполненные церкви, торжества и молитвы и где исхожения (на крестные ходы)? Внезапно все опустело, все исполнилось печали, храмы разорены и сожжены, люди изгнаны».
Было же и иное знамение, возвещавшее беды, ожидающие город. Поздним вечером, когда мы еще не спали, внезапно послышался с другой стороны реки словно бы звук трубы, и постепенно нарастал он, пока не усилился настолько, будто бы раздается он уже в посаде, и перед самыми стенами и уже по всему городу, и так продолжалось часа три, и думали, что какое-то войско подступило к городу, и все вышли с огнем посмотреть, что же случилось. Было же и другое знамение: вознеслись в городе в воздух божественные иконы из великого храма. Случилось же все это, как подобает при втором пришествии: Царица и Владычица, и Иоанн Предтеча с обеих сторон образа Спасова, и двенадцать апостолов, по шести с обеих сторон, которых чтили как славу и защиту города, а теперь это – знак того, что оставлен он ими, увы! Еще ранее того осыпал воздух город искрами, которые возгорались и снова гасли; а перед этим вихрь сорвал крыши с церквей и сбросил на землю, и дома многие разрушил, и дом сестры деспота Стефана. А затем пришел некто из страны Мисикии, юродивым представляясь, но поступки его выдавали в нем тайного раба Божьего, и расхаживал он по городу день и ночь с горьким плачем, «о горе» и «увы!» восклицая, пока не стало известно о нем деспоту Георгию. Он же милостыней того одаривал, а тот, по обыкновению своему, нищим ее раздавал. Это явилось знамением не одному только Белграду, но и предвещало грядущее разорение всей земли Сербской, на которое обрекли ее безбожные турки с царем своим Мурадом, захватившим и разорившим множество сербских городов; а Бог допустил до этого за грехи наши.