Повесть об Ионе, архиепископе Новгородском

МЕСЯЦА НОЯБРЯ В ПЯТЫЙ ДЕНЬ.
ВОСПОМИНАНИЕ О ЖИТИИ И ЧУДЕСАХ И О ПРЕСТАВЛЕНИИ БЛАЖЕННОГО ИОНЫ, АРХИЕПИСКОПА ВЕЛИКОГО НОВГОРОДА, КОТОРЫЙ БЫЛ ПОСЛЕ ВТОРОГО АРХИЕПИСКОПА ЕВФИМИЯ-ЧУДОТВОРЦА, ЧТО В ВЯЖИЩАХ, ОТ ГОДА 6976 (1468) ДО ГОДА 6979 (1471)
Теперь хорошо вспомнить и блаженного нашего пастыря Иону, хотя бы в кратком слове. Кстати вспомнить его здесь после преподобного архиепископа нашего Евфимия, что воссиял пред очами нашими и чью добродетель и благодеяния все мы испытали и были свидетелями им. Ведь так много потрудился он за людей своих, хорошо пася паству свою, как добрый пастырь – воистину Евфимий! Во время бедствий спокойно вел стадо свое, по Господнему слову: «Не оставляй стадо, бегая как наемник, но душу свою положи за подопечных своих».
Совсем незадолго до епископства его поднялся на новгородцев Витовт, князь виленский, подобно голодному волку нападая на людей, оружием поражая даже тех, в ком текла родная ему кровь. И со всей многочисленной литовской силой пошел он на Великий Новгород, покорить и пленить стремясь его. И город Порхов уже, словно неводом, объял множеством войск, и осаду его начал, не переставая совершать зло. И оттого весь Великий Новгород был в сильном изнеможении и военных заботах, так как незадолго до этого с немцами воевал, а также голодом был истощен и насилиями собственного князя; и вот этот свирепый волк, словно одолеваемый голодом, напал на уставших и давно измученных людей, задумав пожрать их. Беззаконно и преступно нарушил он мирный договор, за что после воздаст ему Господь через ордынских царей! Ведь ордынские цари с татарским своим войском его многочисленное литовское войско, напавшее на них в поле, словно какие-то дикие звери, выскочившие из пещер, погубили и могучего коня его, и остальных коней захватили, а сам Витовт с небольшим полком бежал, оставив польские города и большие села без застав, думая лишь о своем спасении. И опустошили их татарские руки из-за сильного гнева их царя.
В то время, когда этот Витовт наступал на город Порхов и угрожал Великому Новгороду, блаженный Евфимий с послами Великого Новгорода от архиепископа Емелиана, который потом был Евфимием назван, ходил к воителю этому говорить о мире. И много потрудился он, стараясь лукавство и затаенное в сердце коварство Витовта усердными к Богу молитвами переменить на добро и справедливость, а явную его злобу множеством серебра укрощая. И до тех пор усердствовал преподобный в молитвах к Господу и в дарах к завоевателю, покуда тот не возвратился восвояси, а он, добившись большой радости для города своего, вернулся.
Когда вскоре после этого умер честной Емелиан, Евфимий был поставлен архиепископом. Много потрудился он, когда разгневался князь на город его и дважды поднимал неприязненно оружие на свой город. Усиленно посредничал Евфимий между горожанами и князем, одного укрощая дарами и утоляя тяжестью серебра, других же утешая добрым словом, уговаривая помириться с князем своим. Еще большую доброту проявил он к плененным и блаженным, как это видно по воспоминаниям о нем и в сказании, написанном по повелению блаженного Ионы в годы его архиепископства.
Самого же приснопамятного праведника и святителя Иону следует вспомнить, вспоминая о Евфимий, ибо после Евфимия архиерейский престол церкви Великого Новгорода украшал Иона и долг пастырский исполнял достойно и праведно. Хотя и недолго пришлось ему настоятельствовать – только тридцать лет пас он стадо Христово, – но успел проявить светлость многой доброты и благих дел.
Уже в старости пришлось ему принять помазание архиерейское, но с силой юношеской вдохновлялся он на благие дела. До архиерейства же прошел этот честной муж добродетельный путь подвижничества в Отенской пустыни архимандрита Харитона. В той Отенской пустыни постригся он и отрекся от мира, там дал и обеты Господу; тогда монастырь этот был еще очень беден. И многие годы посвятил он тут постнической и добродетельной жизни и удостоился стать игуменом этой обители, имея дар пресвитерства. Многие же горожане и честные люди немало дивились уединению той пустыни и почитали ее обитателей, а особенно сильно любили игумена их, этого Иону, ибо видели, что сияет он добрыми делами и смирением украшен, во всем рассудителен и незлобив, и живет просто, по заповедям апостольским. Поэтому они помогали ему от имения своего, а он получаемое богатство не для себя копил, но отдавал в общественное имущество всех живущих с ним, принося этим помощь обители; устраивал, что нужно для нее, и приходы выкупал, так же как и другие обители.
Когда этот блаженный Иона был еще ребенком, Бог избрал его для благого пути и предназначил ему быть святителем в Великом Новгороде. Будучи еще отроком, потерял он родителей своих, и вдова некая, по-матерински пожалев его, взяла к себе и воспитала его как родная мать. Она же и отдала его одному дьякону для изучения священных книг. К тому же к сиротству его прибавилась и бедность, поэтому телесные болезни одолевали его, а частые хвори сделали его хилым. Привык добрый отрок этот к кроткому поведению и тихому нраву, и к весело играющим детям никогда не приближался он. А когда возвращался от учителя со многими учениками по городским улицам домой, и все по-детски весело играли, то он обычно стоял в стороне, иногда только, как ребенок, взирая на них.
Однажды, когда честной Михаил, юродивый в миру, но мудрый в Боге, шел в первый раз по городу, мальчик этот стоял в укромном уголке, а множество соучеников его в это время резвились. И, увидев блаженного Михаила, который, юродствуя, проходил по улице, все дети бросили игры свои и подбежали к Михаилу, словно к некоему чуду, и, насмехаясь и издеваясь над ним, стали, по глупости своей, кидать выбрасываемый из домов мусор ему на голову и бросать камни под ноги, ибо тогда еще никто не знал его. Ведь это было до того, как Михаил поселился в Клопском монастыре, и тогда он впервые появился в городе и ходил по нему в первый день своего прихода в Великий Новгород, во время епископства блаженного Иоанна, который покрыл золотом купол Святой Софии.
И блаженный Михаил проходил по улице, не обращая никакого внимания на безумие детей, но вдруг он устремился в конец улицы, где тихо стоял этот честной отрок. И хотя уже угасал дневной свет и наступал вечер, однако Михаил все видел светлым внутренним взором. Он подошел и, взяв отрока сего за волосы и приподняв его над собой, воскликнул: «Иван! – так назвали при крещении отрока, – изучай книги прилежно, так как быть тебе архиепископом сего великого города». И, обняв его, отошел. И некогда Господь наш Иисус Христос одного отрока обнял пречистыми своими руками, поучая апостолов: «Если, – сказал, – не смиритесь, как отрок сей, не обрящете Царства Божия. А кто примет этого отрока во имя мое, – говорил Господь, – тот меня приимет». Так блаженный Михаил обнял отрока Иону, пророческим духом наказывая ему внимать учению Священного писания, и, никогда не зная прежде, назвал по имени – Иваном. Ведь духовными очами увидел как свершившееся то, что должно было произойти с Ионой через много лет, прозрев божественным откровением предназначенное тому от Бога святительство (так же и в древности Иеремии-пророку предсказано было Богом): «Знаю тебя до твоего зачатия и прежде твоего рождения святил тебя». И на том Ионе, если размыслить, было такое же Божие благословение.
Преподобный Михаил, из дальней земли пришелец и уроженец иной стороны, странствуя, пришел в незнакомый ему город, хотя своим величием всему свету давно уже известен город этот и славен. Но он тогда впервые пришел в сей Великий Новгород, никогда прежде не бывав в нем, – откуда же жители его известны ему, если он их раньше никогда не видел? И сразу, словно давно знал, – как своего, принял отрока, предсказав тому его будущее, словно послан был он ко отроку Ивану. И словно пришел он ради того, чтобы дать никак не ожидаемое Божие благословение ему, чистому сердцем преподобному, словно видящий божественное по Божьему слову. «Блаженны, – сказано, – чистые сердцем, так как они Бога узрят». Потому-то не взирал он телесными очами на сиротство и убожество и нищету отрока, но, поскольку свет Господень явлен был ему, сердечным взором видел он лежащее на отроке благословение. Молил он его и повелевал прилежно изучать книги, потому что тому, кто будет епископствовать, подобает многое множество народа просвещать божественным, и как бы не оказалось на глазах у всех, что он не понимает смысла священных книг. Это многое замедлит и послужит препятствием в добрых желаниях, а не то, что сан епископский нехорош. Так тогда предсказал и заповедал Ионе, еще ребенку, чудесный Михаил.
Прошло много лет, и сам пророк почил, и к Ионе старость подошла, однако слово Божие человека не миновало, и наступила предсказанная пора. Ведь после смерти честного Евфимия избранием и волей всех людей и решением всего собора Божие предназначение архиепископства Ионе сбылось, и возвели его на епископию, радуясь и любуясь его добродетелями и добронравием. После доброго своего пастыря Евфимия, утешаясь Ионой, тотчас послали послов с ним к митрополиту, и архиепископу, и к князю, прося рукоположить желанного им пастыря.
Тогда митрополичья архиепископская власть была вручена собором русских епископов честному Ионе, епископу рязанскому, и тот преподобный архиерей Иона правил митрополией. Уже давно был наречен он митрополитом русским, и было ему дано благословение патриаршее на это, еще при жизни его предшественника митрополита. По причине частых смен ордынских царей и насилия татарского труден был путь до Царьграда; из-за этого, а также из-за бывшего когда-то лукавства Митяева общею волею русских епископов решено было давать избираемому в митрополиты благословение на митрополитство заранее и рукопологать его до поставления в Царьграде, собором епископов, пока еще жив митрополит. И когда тот умрет, то будет вместо него уже нареченный митрополит и беспрепятственно, оставаясь в сане епископа, начнет управлять митрополией. Вот почему управлялась митрополия честным Ионой, епископом рязанским, после Исидора-митрополита. А Исидор этот не честным путем, но насильственно захватил престол, так как раньше него наречен был на престол Иона. Из-за этого и сан епископа имел митрополит Иона. Он же с радостью предложил честному собору нашего Иону в архиепископы Великого Новгорода. Ведь светился тот добротой и честностью и так возвысился добрыми делами на престоле своем, что можно было сравнить его с самим Евфимием или с прежними преподобными епископами. Все, что требовалось от епископа, он стремился честно исполнять и всех на праведный путь наставлял. Сам первый стал образцом благообразной жизни и обратил очи свои на вдовых, сирот и на убогих в городе, как о том сказано Иовом: «Благословили меня уста вдовых, и был я сирым, как отец. Не молчал, чтобы смирить нечестивого, судил я нелицемерно и перед лицом сильных, по заслугам наказывал притеснителей, спасал от грешных рук смиренного, суд судил нищему». Так Иона осветил жизнь свою добротой, и люди, видевшие его добрые дела, прославляли его во имя Бога Отца, по евангельскому слову.
Честной отец Иона, архиепископ наш, решил на собственные средства, а не из церковных доходов, обновить обитель архимандрита Харитона, Отенскую пустынь, в которой подвизался когда-то. И была им церковь большая перестроена, и епископы с причтом получили все необходимое, а нищие – присмотр и уход. Тогда ведь очень красиво все сделано было в большой церкви, все нанятые причетники достойно вознаграждались и нищих ничем не обошли, а монастырская казна – в целости. Отдельно поступающие к Ионе доходы он отдавал щедрою рукой на обновление Отенской пустыни. И прекрасную каменную церковь Богу поставил в ней во имя трех святителей: Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста; украсил ее многими украшениями, сделанными искусными мастерами, и поместил в ней святые иконы, которые были написаны изографом, лучше которого не было тогда и не найти в наши дни. Также и все стены церковные, и столпы, и весь алтарь знаменитыми мастерами были расписаны, а пол всюду вымостили мраморной плинфой. Особенно же много вложил он в церковь священных книг: святые Евангелия с золотыми буквами, искусно окованные золоченым серебром и украшенные драгоценными камнями. И священные сосуды из чистого серебра с лучшими камнями в церковь дал, и множество светлых священных одежд, обильно украшенных жемчугом, сделал. К тому же поставил и каменную трапезную, пристроив к ней церковь во имя святого Николы для тех, кто не мог выносить зимнего холода. Еще и во имя славного Предтечи построил он церковь впритык к паперти храма Трех святителей, возведя основание ее вплоть до закомар из камня и плинфы, верх же ее покрыл деревом, а внутри ее выкопал себе гробницу. И для того чтобы каменный свод, по какой-либо причине не удержавшись, не мог упасть внутрь и повредить гробницу его и разрушить гроб и все лежащее в нем, – Иона не камнем, но деревом перекрыл храм преславного Предтечи. Сильную веру имел он в великого и честного Предтечу, так как назван был во имя него – ведь его матери в его святой праздник случилось родить Иону. Поэтому и душа Ионы стремилась к нему, потому и тело свое хотел он в его храме положить, предавая вместе с душой и тело свое святому, свидетельствуя этим о неотторжимой вере и любви к нему. Блаженный купил для обители многие села и рыбные угодья, и во все монастыри вложил вклады серебром за обитель навечно, чтобы небогатые и оскудевающие монастыри пополнить своими приношениями и тем утешить их. Огромные и обильные средства истратил он и превратил малую обитель в большую, бывшую бедной – в богатую. А с какой любовью пекся Иона о Божьих угодниках, ведь все свое собственное имущество он истощил ради них. И вот всюду разнеслась весть о многочисленных прекрасных добрых его делах, и всеми был он любим, всем желанен, слышащим и видящим его – сладок, ибо кроток был и смиренен, ко всем безмерно доброжелателен.
Оттого-то и московские князья очень любили его и с благоговением почитали, и не раз посылали послания к нему, и от него охотно принимали ответные писания, ибо был он умен и в словах добр. Много раз случалось говорить ему пророчески. Когда же те, кого он призывал к смирению, не преклонялись к послушанию, он велел их наказывать, и его слов никогда не нарушали, а сам он кротостью на зло отвечал. Поэтому все знатные люди относились к нему с великим почтением, так как сам он был благонравен и совершал добрые дела. И занимающего столь высокое положение старца, украшенного сединами, никто не видел в гневе и гордыне, и все высоко чтили его и благоговели перед ним.
И вот пришел в Великий Новгород московский князь Василий, сын Василия, с миром, чтобы посетить архиепископа и дани свои забрать, а с ним его сыновья Георгий и Андрей. Раньше, при блаженном Евфимии, дважды приходил он с войной, а теперь с миром пришел, и часто беседовал с архиепископом, и все просьбы его исполнял князь, зная о его глубокой добродетели и о непогрешимости слов, исходящих из его уст. И, крепко возлюбя, князь почитал его, словно отца, и слушался его во всем. Тогда же и великое чудо преподобного Варлаама свершилось над княжеским постельничим Григорием, который был сыном рязанских бояр: тогда ведь Варлаам из мертвых вернул его к жизни и от тяжелой неисцелимой болезни быстро вылечил. Очевидцами этого чуда было множество горожан, и все москвичи, случившиеся тогда в городе, и архиепископ, и сам князь, и сыновья его, и бывшие при нем бояре и воеводы. И задумал архиепископ Иона записать это для вечной памяти, чтобы знали об этом следующие поколения, что и было сделано. Тогда жил при нем поп Пахомий, серб, пришелец из Святой горы, мастер книжных сочинений. Ему-то и повелел он описать это чудо преподобного Варлаама, одарив Пахомия множеством серебра и наградив его щедро кунами и соболями. Повелел он составить и житие с похвальным словом, и канон преподобному Варлааму, а также и великому Онуфрию – службу по чину, поскольку в Отенской пустыни стоял его храм, ктитором которого был сам блаженный. Повелел Иона составить житие и каноны блаженной княгине Ольге, первой христианке в Русской земле, нареченной в святом крещении Еленой, и житие преподобного Саввы, основавшего монастырь на Вишере-реке, и житие бывшего до него архиепископом блаженного Евфимия. Не пожалел он многие богатства истратить ради светлой памяти Божьих угодников, которым предан был, любил их за добродетели и весьма чтил их.
И вот архиепископ митрополии Иона и князья Василий и Иван позвали блаженного архиепископа нашего Иону прийти к ним в Москву. И хотя архиепископу нашему Ионе из-за старости тяжко было это столь долгое путешествие, однако забота о людях своих понудила его пуститься в этот нелегкий путь. Знал ведь он, что строятся из зависти злые козни против людей его и города, поэтому-то с присущей ему простотой и смирением пришел он на помощь городу и людям, воистину – добрый пастырь, готовый душу свою положить за овец своих! Когда же он находился в шестидесяти поприщах от Москвы, то вспомнил преподобного Сергия, что в Маковце. И из любви, которую давно питал к нему, тут и дал обет возвести храм в честь преподобного наравне с другими избранными святыми, потому что нигде еще не было храма во имя преподобного Сергия.
Когда же блаженный подошел к городу Москве на расстояние трех поприщ, то по повелению князя и митрополита встретили его здесь княжеские бояре и досточтимые игумены. А когда вошел в город, то любезно и с большими почестями был принят блаженным Ионою-митрополитом. И когда пришел к князю, также любезно и с большой честью принят был им: вне княжеского двора и внутри него радостно встречали его бояре, на ступенях княжеские сыновья, каждый соответственно своему титулу, встретили Иону, ведя его под руки, а в дверях уже сам князь вышел навстречу архиепископу и, поддерживая его за правую руку, вместе с ним вошел в свои княжеские палаты. И с радостью принял князь все многие дары, что принес с собой архиепископ. Во все время пребывания Ионы в Москве много почестей было ему оказано князем, и митрополитом, и собиравшимися на церковные службы. Князь медлил отпускать архиепископа нашего Иону в город его, ибо имел он обиду на этот город, потому и Иону всячески задерживал. Не раз оказывал князь милость архиепископу через бояр своих, но негодовал на жителей его города за то, что те не воздают ему подобающих почестей, и грозился поднять руку на город свой.
Как-то, когда собрались вместе князь Василий с сыном своим, князем Иваном, и преподобные архиепископы Иона-митрополит и владыка наш Иона, поведал князь святителям о своей глубокой обиде на Великий Новгород за то, что не почитает тот его, имеющего власть великого княжения над русскими, и потому решился он поднять руку на Великий Новгород. Иона же владыка отвечал за свой город и сказал князю в утешение много успокоительных слов. И так как князь был полон неостывающей обидой и великим гневом, то старец собрался с духом, и беря в свидетели митрополита, а скорее словно самого духа священства видя, сказал, что если не отведет князь от города его яростного ока, не сменит гнев на милость, и пренебрежет его мольбой о городе, и обрушит руку на послушных ему людей, и несправедливо будет судить ничем не обидевших его, тогда – вдумаемся в это – увидит и в детях его зависть, а вскоре за тем и раздоры. «Ныне же услышь мою просьбу, – говорил Иона, – и увещевания мои прими, как благочестивый князь и превосходящий других князей во многих добрых делах. Из-за какой-либо нечестивой клеветы не накажи невиновных, спокойно взирай на повинных и не отдавай в рабство свободных людей. Ведь для тебя самого приближаются дни, когда твой сын Иван возьмет в свои руки русские знамена, и об этом стремлюсь я вместе со всеми своими людьми усердно возносить молитвы к всесильному Богу. А больше всего прошу у Бога освобождения твоему сыну от ордынских царей за свободу моего города, а для тебя еще прошу, чтобы возвысил Господь десницу сына твоего надо всеми, и покорил он всех своих врагов, и чтобы прославился он больше предков своих, и чтобы княжеская власть укрепилась в его руках, и распространилась далеко, и чтобы сильные государства подчинились ему, если только будет жить он благочестиво и на подданных смотреть милостивым оком».
Этим пророчеством святителя старца усладился князь и обрадовался очень предсказанию освобождения сына его от власти ордынских царей, зная пророческую силу слов Ионы. И, с радостью восприняв слова о детях любимых, обещал архиепископу при митрополите охранять его людей и, уняв весь свой гнев, утвердив мир, его Великому Новгороду даровал. И просил князь у святителя твердого исполнения обещания Ионы сыну его. Помогал в этом и блаженный митрополит, и так они уповали на обещания Господа, ибо в святом Евангелии сказано: «Если двое вместе захотят просить о чем-либо, то чего бы ни попросили – даст вам Отец мой Небесный», и «когда стоите на молитве, прощайте, если что имеете на кого». Так и князь обиду и гнев на город оставил. А оба тезоименитых святителя стали молиться о прошении князя, чтобы получил он свободу от мучений татар и ордынских царей и чтобы утвердились в его руках русские знамена. А когда все замолчали, прослезился пресвятой старец и заплакал. Князь и митрополит очень удивились этому, желая узнать от него причину плача его. Он же сказал: «Никто не обидит такое множество людей моих, никто не смирит величия города моего, если только не раздерут их усобицы, не погубят их раздоры, не разведет их коварный обман, не развеет их зависть и хитрость. Однако при моей жизни да пошлет Господь мир и тишину и благословение людям моим». Тогда же архиепископ Иона просил обоих князей дать право своему монастырю самому решать свои дела, чтобы оградить монастырь от всякого притеснения и от самих княжеских наместников и чтобы всех крестьян и работников монастырских не судили. Ибо видел он в душе, что его люди не смогут из-за лжи и насилия удержать свободным до конца город свой, и просил для Отенской пустыни независимости навсегда. И вот князья с радостью исполняют эту просьбу, составив о том грамоту архиепископу и скрепив ее двойной позолоченной печатью с изображением обоих князей. Тогда же и сам князь Василий, поверив в обещанное ему от святителя, духовную грамоту составил, указав своим сыновьям и жене города во владение и то, какую им дань давать будущему великому князю, старшему сыну Ивану. А если же ордынские цари будут подстрекать их, чтобы не давали дани великому князю, тогда прогонит их Господь от лица русских князей.
И так с большими почестями и благоговением отпустили князья архиепископа нашего Иону. Князь с сыновьями и их бояре устроили торжественные проводы преподобному. И блаженный Иона-митрополит глубокую любовь к нему питал, также и князья были полны любви, видя в смирении Ионы мудрость и кротость, благодушный нрав добродетельного старца. И столь глубокая благодать была дарована ему от Бога перед всеми видящими и слышащими его, что никто не оспоривал его, но еще сильнее преклонялись перед ним, устыдясь его добродетелей, и все боялись непогрешимых слов уст его.
Вернувшись из Москвы, он тотчас исполнил обет, данный чудотворцу отцу Сергию: построил в епископии каменный храм в честь его имени. Храм он всячески украсил и поставил его образ в нем, ибо очень любил преподобного и, часто приходя в храм, молился. Вскоре же быстроходный посол от митрополита Ионы прибыл к архиепископу Ионе с грамотами, в которых сообщалось о болезни святителя и об ожидании им блаженной кончины. Поэтому тот умолял Иону, чтобы он доставил ему радость увидеться с ним и успокоиться тем, что он укажет на епископа, достойного занять высокое место митрополита, да будет этим предупреждено возможное коварство и недостойный не займет этого места. Просил он, чтобы Иона сам, пречистыми своими руками, предал его земле и рукоположил епископа митрополии. Архиепископ прочел это послание митрополита и, горько заплакав, сказал: «Большой благодати лишается ныне Москва и с нею вся Русская земля, хороня такую доброту мира». Тотчас же архиепископ Иона написал митрополиту Ионе послание, поведав о том, что сам он объят старостью, к тому же и ноги больные. И обещал Иона, что порадуется встрече с ним после смерти, в день всеобщего воскресения святых: «Еще больше я порадуюсь с ним, получая награду от начальника пастырей». О поставлении же епископа на митрополию писал, что, кого Иона в душе изберет и благословит, того и он готов принять.
После смерти преподобного святителя, митрополита Ионы, архиепископ Иона просил упомянутого попа Пахомия, монаха из Святой горы, составить «память» и канон службы священному Ионе-митрополиту, зная о его добродетелях, и память о нем он почтил канонами, наравне со святыми. Много уговаривал Пахомия Иона, соблазняя его золотом и соболями, чтобы написал он для него еще и канон преподобному Сергию, дабы сохранилась память о нем в храме его. Пахомий же не очень внимал архиепископу, готовясь сам идти в московские пределы. Но пришлось ему составить канон блаженному митрополиту Ионе, а в нем указать в конце тропарей, что по повелению архиепископа Ионы написал он каноны митрополиту Ионе. Но не смог Иона заставить его написать ни жития, ни канона Михаилу Клопскому и никому другому, ни одному из тех святых, чью память хотел бы отметить архиепископ, Иона ведь очень заботился о Божьих угодниках, как уже говорилось прежде.
После смерти великого князя Василия сын его Иван принял княжеское знамя и сразу же отослал послов к блаженному Ионе-архиепископу в Великий Новгород, прося молиться за него всесильному Богу, как обещал раньше, чтобы утвердить его княжескую власть, и покорились бы враги под его руку, и все бы удавалось ему. Еще просил он молиться об освобождении от мучительств ордынских царей и татар. Архиепископ же Иона наказал ему, – чтобы не обмануться в надежде, – помнить, как твердо обещал его отец и в духовной своей записал и завещал: не мучить данью братию свою и после уничтожения Орды. И так как Господь Бог не оставит без ответа слезы скорбящих и моления многих, то как вершащий судьбами мира изведет он Орду, только сам князь пусть живет честно и спокойно правит своей вотчиной. И пусть в будущем также помнит князь о монастыре своем – об Отенской пустыни, и дарует ей грамоту свободную, и суд свой установит по грамоте, данной монастырю его отцом, и печатью скрепит. Услышав такое наказание от архиепископа и вняв с радостью его просьбе о монастыре, князь Иван исполняет ее, даруя и собственную грамоту монастырю вслед за грамотой отца. Утвердил он свободу и суд свой монастырю, как и прежде в грамоте отца его, князя Василия, было. И скрепили грамоту позолоченною печатью с изображением князя, дабы повеление его было непоколебимо.
И не только московские великие князья питали сильную любовь к этому преподобному, но и тверские, и литовские, и смоленские, и полоцкие, и немецкие, и другие все, и все соседние земли во все время его епископства крепко любили его, и в мире жили с Великим Новгородом и со всеми его пределами. А земля Новгородская пребывала в полной тишине, и не слышно было войн во все дни архиепископства его.
И новгородцы по наставлению Ионы жили в любви между собой, никогда не затевали междоусобных распрей друг с другом. А земля плодоносила больше, чем в другие годы, и во всех новгородских и псковских пределах было изобилие всяких плодов.
Таково было благословение, дарованное Господом Богом городу нашему по его молитвам, и все наслаждались многочисленными благами, веселье и радость настали всюду, и не было ни вражды, ни мятежа, но тишина, мир и любовь – во все годы епископства его.
Однажды при нем охватила город моровая язва. Он же утешал людей словами Златоуста: «Потому наказывает нас Бог, что согрешили против него, не покаялись в грехах своих. В мире и покое, насытившись всем, согрешили мы, как люди, забывшие за весельем о страхе Божием, и за это Бог навел на город наш смертоносную язву. Но и так много милости и человеколюбия оказывает он, не пустив за грехи наши другие народы и страны пленить и разорить нас. Если кто и заболел, то ведь в доме своем, и все родные ухаживают за ним. Если же кто и умрет, то руками своих близких, с молитвами священника будет погребен и поминают его во время церковной службы, и с покаянием получает он милость от Бога. И теперь, к покаянию прибегнув, умилостивите Господа Бога, делайте свои дела лучше и, выздоровев, получите спасение свое». Тогда все начали молиться и поставили храм во имя святого Симеона в Зверинцах. Так утихла смертоносная язва, и снова была дарована людям Божья милость. И снова радовались люди Божьим дарам, без тревог и печалей жили, веселясь.
Блаженный же архиепископ Иона состарился, тяжко заболели ноги его, и, предвидя блаженную кончину, своей рукой он составил завещание о монастыре своем, чтобы не притесняли его, а охранять братию свою поручил он архиепископам, что будут после него, и, словно Иаков, вытянул ноги на ложе своем и скончался блаженной смертью преподобных.
Сотворили подобающее пение над ним, положили честное тело его в устроенный для этого дубовый ковчег, покрыли доскою в ковчеге, а на ней отметили год, месяц и день кончины его. Поставили этот ковчег в гробнице, в церкви преславного Предтечи и крестителя Иоанна, которую Иона сам построил. Землею его не засыпали сорок дней, пока совершались панихиды. А поскольку тело его и после сорока дней не издавало запаха, то решили и тогда не засыпать его гробницу, но верх гроба его покрыли деревянными досками на высоту в локоть, так как верили в его добрую жизнь, надеялись, что не будет смрада от тела его, как бывает с другими мертвецами. И вот уже прошел второй год после успения его, а до сих пор никто в этой церкви не почувствовал запаха тления на его гробнице. В церкви этой всегда стояли поющие над гробом его, а место мокрое, и водное, и летом теплое, однако тело преподобного святителя не издает запаха до сих пор. И от тела святого отца совершалось и до сих пор совершается много исцелений людей, страдающих каким-либо недугом и с верой приходящих сюда.
Все это вспомнилось мне о приснопамятном этом архиепископе Ионе, малое, потому что другие о нем не писали, писавшие большие воспоминания, и поскольку те пренебрегли им как чем-то малым и ничего не сказали о нем в прочих своих писаниях, мы постарались вспомнить после блаженного Евфимия о святом Ионе. Да подаст же Господь и ныне по молитвам его благословение – как и при жизни его: земле обилие, и любовь и тишину странам, и мир городу и людям его. Богу нашему слава ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.