Русская идея и постдемократия
Русская идея и постдемократия, или заметки о желаемом будущем России
Существует ли настоятельная необходимость в начале XXI века вновь обратиться к Русской Идее? Достойна ли Русская Идея того, чтобы о ней спорили в постиндустриальную, информационную эпоху, или Русская Идея не более чем одна из многих утопий в истории мировой философии? В состоянии ли Русская Идея стать мировоззренческой основой для миллионов людей, живущих в условиях динамично изменяющегося глобального мира? Как это ни покажется парадоксальным, ответы на эти вопросы важны не только для граждан России. На наш взгляд, единственной реальной альтернативой процессу экономической глобализации с его новым «плавильным котлом» из унификации, стандартизации, плюралистических ценностей и политкорректности является этнокультурная глобализация, пока еще не нашедшая своего концептуального выражения в каком-либо манифесте. Выявление и развитие общезначимых элементов в культурной и ментальной жизни всех народов мира – это главная цель этнокультурной глобализации.
В России начала XXI века достаточно признаков того, что принятие либеральной Конституции 1993 года и следование, по крайней мере в официальной политике, модели западной демократии не являются конечной точкой исторического пути России. Многое говорит о том, что в России продолжатся поиски более совершенной формы правления, в большей степени отвечающей историческим и культурным традициям, социальному и моральному идеалу российского общества. Демократия, безусловно, не является ни самой справедливой, ни самой эффективной системой организации общественно-политических отношений, что особенно заметно в зонах межэтнических и межкультурных конфликтов (Африка, Ближний Восток, Балканы, Кавказ, Средняя Азия). Преодоление современной формы демократии в мире – это вопрос времени. В России это будет сделано либо в рамках доминирующего ныне вектора авторитарной модернизации, либо в качестве прорыва к более справедливой политической системе, которая может быть определена как постдемократия. Но если переход от незрелой и ущербной демократии к авторитарной форме правления в России не требует ничего, кроме пассивного согласия народа, то прорыв к постдемократии возможен лишь при максимальном подъеме активности граждан. Он также потребует опоры на интеллектуальное, духовное, нравственное и культурное наследие предыдущих поколений, причем как советского периода, так и периода до 1917 года. Постдемократия в России не может не опираться на Русскую Идею. Русская Идея – это один из источников постдемократии.
Мифы о Русской Идее
Наиболее распространенными воззрениями на Русскую Идею в западной философии, социологии и культурологии являются представления о том, что Русская Идея – это в лучшем случае романтический протест против буржуазного Запада, ретроспективная социальная утопия, а в худшем – учение о русском мессианизме, обоснование российского империализма. Поэтому даже с точки зрения мыслителей, признающих мировое значение российской культуры, Русская Идея – это понятие российского консервативно-романтического или национально-религиозного мышления, которое нет необходимости вписывать в контекст мировой философии, и которому, тем более, нет места в современных изысканиях постмодерна. Представляется, что источники, порождающие данные взгляды, находятся в сфере идеологии и политики, а не в области научного анализа. Но мифы достаточно живучи, и именно по этой причине достойны упоминания.
Между тем есть основания полагать, что мифологизация Русской Идеи является следствием мифологизации российской истории. Не случайно в основе идеологического восприятия Русской Идеи часто можно найти убеждение в том, что она воплотилась в явлениях и событиях, специфичных якобы исключительно для России. Эту идею пытались найти, например, в учении о богоизбранности русского народа, симфонии церковной и светской власти, в азиатско-византийской форме правления, российском империализме, коммунистическом эксперименте. Но если даже не обсуждать вопрос о том, насколько «русскими» являются подобные феномены в истории, трудно отделаться от впечатления, что в данном случае один миф обосновывается при помощи других мифов. Ибо знание фактов побуждает отличать интерпретацию, рожденную фантазией писателя или субъективным отношением ученого, от реальных процессов, вызвавших эту идею к жизни.
Исчерпанность демократии
«Демократия должна пасть» — именно таким был призыв одного из адептов Русской Идеи Ивана Ильина. Философ Ильин в конце ХХ – начале XXI века стал одним из властителей умов российских интеллектуалов. Вместе с тем, многие его взгляды шли вразрез с доминировавшими в российском обществе 90-х гг. прошлого века идеями демократизации жизни страны: «Демократия, не умеющая выделить лучших, не оправдывает себя; она губит народ и государство и должна пасть… Демократия заслуживает внимания и поддержки лишь постольку, поскольку она осуществляет подлинную аристократию (т.е., выделить кверху лучших людей)».
Со времени написания данных слов прошли десятки лет, но многое из этого более чем актуально в наши дни. В частности Иван Ильин отмечал: «Всякие выборы должны иметь в виду единую, главную необходимую цель: выделение качественно лучших сынов народа и поручение им политического дела. Глупо и слепо прельщаться демагогами, которые, прикрывшись партийным ярлыком, яростно отстаивают интерес какого-нибудь класса, сословия, национального меньшинства, территориального округа или же попросту свой собственный… Поэтому вопрос всенародных выборов (по четырехчленной формуле — всеобщее, равное, прямое и тайное избирательное право) есть вопрос средства, а не высшей непререкаемой цели или догмы».
Демократы любят цитировать знаменитую фразу Уинстона Черчилля «демократия — наихудшая форма правления, если не считать всех остальных», не подозревая, что Вольтер задолго до Черчилля заявил нечто подобное: «монархия – лучший из худших видов правления». Для демократов цитата из Черчилля не более чем форма самооправдания. Будем далее в своих рассуждениях исходить из того, что форма правления, которая на сегодняшний день сложилась в большинстве стран мира, – это демократия. В таком случае следует признать, что признаки исчерпанности демократии более чем очевидны. Современная демократия не в состоянии выделить «лучших сынов народа», не в состоянии создать справедливую и эффективную систему власти, гарантирующую высокий уровень благосостояния всем и каждому. Поэтому отказ граждан участвовать в выборах является не показателем пассивности или инертности народа, это показатель нежизнеспособности демократии в ее главном проявлении – избирательном процессе. Народ не может и не хочет участвовать в процессе формальной легитимизации неспособной ни на что власти.
Неизбежность преодоления демократии вытекает из естественного хода глобального общественно-политического процесса. Первые признаки исчерпанности демократии очевидны. Это не только тенденция по снижению явки избирателей в странах развитой демократии, но и стихийные проявления активности анти — и альтерглобалистов. Признаки отторжения демократии наблюдаются даже в странах с сильной эгалитарной традицией (например, Франция). А начавшийся после 11 сентября 2001 года процесс навязывания демократии странам Арабского мира в состоянии только усилить отторжение демократии. Пророчество Ивана Ильина о «падении демократии» применимо и к России начала XXI века. Отторжение демократии в России идёт по двум направлениям: последовательное снижение явки на выборах и реализация инициатив федеральных властей по свёртыванию системы выборов. Отмена выборов глав субъектов федерации – один из шагов российских федеральных властей в этом направлении.
Преодоление демократии в России
Демократия будет преодолена. Как и любая другая форма общественной жизни, демократия уступит свое место более жизнеспособной форме. Демократия отомрет, и это так же естественно, как смерть вековых деревьев. Заявления об отмирании демократии воспринимается ортодоксальными демократами, как покушение на нечто святое и незыблемое. Скорее всего, именно так реагировали в начале ХХ века русские монархисты на слова о том, что царское самодержавие в России скоро будет низвергнуто. Думается, не надо напоминать, какие аргументы использовали коммунисты в СССР в начале 80-х годов ХХ века в своей полемике с теми, кто говорил, что такой организации как КПСС скоро не будет существовать. Но сегодня о «всемирной роли коммунистов» изрядно подзабыли в стенах общественных факультетов на всем пространстве бывшего Советского Союза. Налицо исторически объяснимая и ярко выраженная косность мышления как обычных граждан, так и консерваторов от власти.
Преодоление демократии в России и переход страны к постдемократии, безусловно, является не только самым оптимальным путем ее исторического развития, но и единственным выходом в сложившейся общественно-политической ситуации. Не надо бояться отмирания демократии – это естественный ход общественно-политического процесса в стране со своими специфическими способами решения насущных проблем. Более того, отмирание демократии – это общепланетарная тенденция, аналогичная отмиранию монархий, которые ещё в начале ХХ века выглядели незыблемыми. Конечно, может показаться странным, что проблема преодоления демократии и перехода к более прогрессивной форме правления приобрела актуальность в России – стране, которая не может похвастаться давними демократическими традициями или зрелой демократией как характеристикой ее нынешней политической системы. Однако в этом и состоит одна из интенций Русской Идеи: стремиться из начального состояния к высшему моменту развития, минуя средний, промежуточный этап.
Нет необходимости приводить все аргументы, свидетельствующие о «снятии» демократии. Известный американский социолог Мануэль Кастельс в книге «Галактика Интернета» отмечал, что переход в информационную эпоху потребует новые институты, обеспечивающие интересы общества: «…В условиях демократии обычно это были правительства, действовавшие в интересах всего общества. И я по-прежнему считаю, что они таковыми и остались. Однако я говорю об этом с превеликим трудом, поскольку в полной мере осознаю… всю глубину кризиса легитимности и эффективности, характеризующего действующую в нашем мире государственную власть». Как это ни покажется парадоксальным, данное высказывание полностью подходит и к России. А вопрос о легитимности государственной власти в России напрямую связан с особенностями исторического пути России, наличия которых сегодня никто не может опровергнуть.
Особенности исторического пути России
Как известно, в XX веке Россия пережила две социальные революции: в 1917 и 1991 годах. Причем каждая из этих революций знаменовала собой смену социально–экономической формации. В России предпринимаются попытки представить события 1991 года как «бархатную революцию», однако данные представления находятся ниже уровня критики, поэтому нет необходимости заострять на них внимание. В 1917 и 1991 годах в России происходила смена социально-экономической формации в рамках классических представлений К. Маркса. А одна из особенностей исторического пути развития России выражается в практической реализации радикальной модели смены общественно-экономических отношений. Именно этим Россия отличается от большинства стран мира.
Необходимо отметить, что одной из причин, приведших к революции 1917 года, была слабость российской демократии, обусловившая скорое падение Временного правительства. Признать российскую демократию начала XXI века зрелой и развитой также значит погрешить против истины. Но из этого не следует, что Россия в наступившем столетии вновь обречена идти путем авторитарной модернизации. Конечно, в пользу выбора такого пути традиционные для российской власти способы адаптации к угрозам, порожденным историческими вызовами. В наше время многообразие внешних вызовов подтверждается наличием неисчислимого числа претензий к России, как со стороны стран, некогда входивших в Советский Союз, так и со стороны давних противников СССР по «холодной войне». Однако Россия способна проводить либеральные реформы даже в условиях «враждебного окружения», что доказывают, например, прогрессивные преобразования, которые глубоко «перепахали» российское общество в годы правления царя Александра II, получившего в наследство от своего отца страну, что снискала себе малопочетное прозвище «жандарма Европы».
Другая важная особенность исторического пути России заключается в высокой вероятности перехода к новой общественно-экономической формации, соответствующей представлениям российского народа о правде и справедливости. Известно, что любая общественно-экономическая формация перестает быть исторически оправданной, когда большинство представителей общества признает ее противоречащей справедливости. Именно такое отношение к нынешнему общественному строю России характерно для большинства российских граждан. Возрастающее разочарование «производящего класса» экономической политикой, а представителей бюджетной сферы – социальной политикой государства, наряду с падающим доверием ко всем институтам власти порождают ситуацию в обществе, похожую на ту, что была в России накануне 1917 и 1991 годов. Это побуждает задуматься о перспективах перехода к новому общественному строю. Причём новый переход должен учитывать ошибки всех русских революций XX века.
В этой связи весьма характерно, что политическая и творческая элиты России с конца 90-х годов прошлого века вновь обратились к поискам национальной идеи. Русская Идея как духовное начало, способное объединить российский народ, воспринимается в качестве идеального ориентира, задающего вектор движения общества. Дело за тем, чтобы найти новую модификацию Русской Идеи, которая была бы адекватна не только реалиям настоящего, но и контурам будущего. Так что же в начале XXI века Русская Идея может дать России и миру, и в каком формате она может реализоваться практически?
Русская Идея и политическая власть
В контексте рассуждений о демократии и постдемократии следует иметь в виду, что вопрос об отношении Русской Идеи к государственной власти и форме правления является сложным и неоднозначным. Со времен славянофилов пользуется известным влиянием теория органического характера русского государства, которое, согласно этой теории, в отличие от государств Западной Европы, утверждалось не путем насильственного завоевания и введения внешнего закона, а на основе добровольности, христианской любви и мира. Этой точке зрения противостоит другой взгляд на развитие российской государственности, в соответствии с которым государство, созданное для организации обороны от внешних врагов, легло непосильным бременем на плечи своих подданных, избыточно растрачивая их жизненные силы, что нашло выражение в метком замечании историка В.О. Ключевского «государство пухло, народ хирел».
Мы не видим достаточных оснований для убежденности наших государственников в том, что испокон веков русский народ выше всего ценит сильную государственную власть, как должное перенося все тяготы и лишения государственного служения. На наш взгляд, народному воззрению на государство более соответствует признание того, что сильное государство необходимо, но оно должно иметь оправдание — не в силе своего могущества, а в правде своего назначения. Поэтому государственная мощь не является самоценной, она — не цель, а средство, орудие для организации общественной жизни на основе правды и справедливости. Не случайно одна из самых афористичных русских поговорок гласит: «Не в силе Бог, а в правде». Конечно, в российской истории неоднократно сталкивались и, по-видимому, еще столкнутся, как писал Н.А. Бердяев, «Русь, ищущая социальной правды, царства правды, с империей, искавшей силы». Неслучайно Бердяев предостерегал от империалистического соблазна, который, по его мнению, представляет собой «теневую сторону» Русской Идеи. Но государство, утратившее с точки зрения народа верность высшей цели, теряло смысл своего существования, что делало его в исторической перспективе обреченным на гибель.
Так, Московская Русь, прельщенная величием третьего Рима и перенявшая порядки побежденной ей Золотой орды, уступила место Петербургской России. Пала трехсотлетняя монархия Романовых, ставившая самодержавие выше православия и народности и потому не ставшая ни православной, ни народной монархией. Потерпел крах Советский Союз, не сумевший воплотить в жизнь идеал социальной справедливости и не оправдавший надежд на создание общества, с которого начинается “подлинная” история человечества. Во всех этих эпохальных переменах в российской истории более всего поражает равнодушие подавляющего большинства современников к разрушению государственного строя, который был создан благодаря неустанному подвижничеству и неслыханной жертвенности предшествующих поколений. Народ безмолвствовал на похоронах своего государства, потому что он уже не считал это государство своим.
Эти примеры показывают, что стремление к сильному государству, характерное для известных периодов истории России, не является «категорическим императивом» русского народа, которому он следует во все времена. Оно представляет, на наш взгляд, не истинную цель Русской Идеи, но средство ее достижения, хотя в российской политической жизни средство нередко подменяет собой цель. Это же можно сказать и в отношении выбора формы правления. В условиях острой конкуренции между различными «проектами будущего» за чуть ли не главный аспект Русской Идеи нередко выдавалась некая идеальная организация власти, будь то «православное царство», «народная монархия», «власть Советов» или, как в последнее время, «суверенная демократия». Так, призыв к русским землям подчиниться власти московского царя освящался представлением о Москве как третьем Риме, а положение об укреплении роли КПСС оправдывалось тем, что партия коммунистов является авангардом в движении к самому справедливому обществу. Однако всегда, когда Русская Идея как будто предполагает введение определенной формы правления, последняя характеризует не сущность самой идеи, а способ ее адаптации к историческим задачам своего времени.
Политические реалии, безусловно, накладывают свою печать на исторические проявления Русской Идеи. Вместе с тем нельзя не заметить, что она «трансцендентна» по отношению к интересам, составляющим суть политической жизни. Русская Идея существует вне той сферы, где идет борьба частных лиц, корпораций и государств за обладание властными ресурсами. Она может проявлять себя в основаниях политики, выступая, например, в виде оправдания необходимости национально-государственного единства. Но политический интерес является в лучшем случае лишь возможной прагматической интерпретацией содержания Русской Идеи. Политическая жизнь представляет для нее эмпирическое поле деятельности, продукты которой имеют лишь внешнее сходство с ее творениями. Нельзя сказать, что Русская Идея находится вне политики, скорее она находится над политикой. Однако это не означает, что она не может иметь в ней своего отражения.
В сущности, главное, в чем проявляется Русская Идея в отношении к любой, в том числе и политической, организации, заключается в стремлении к добровольному объединению людей на основе принятия некой высшей Правды и соборного согласия друг с другом. Какая известная форма политической организации наиболее соответствует этому виду межличностных связей и отношений? На первый взгляд, речь в данном случае может идти лишь о развитой демократии с ее повышенным вниманием к процедуре согласования различных интересов и требованием учета и защиты интересов меньшинства. Однако, если в гражданском обществе как базисе демократии отношения строятся посредством координации рационально понятых интересов частных лиц и отдельных корпораций, то в основе «соборного общества» лежат абсолютные ценности людей, соединенных братскими чувствами друг к другу. Соборное общение предъявляет гораздо более высокие требования к сознательности и нравственности личностей, нежели гражданское общество – к индивидам, состоящим преимущественно в экономических и правовых отношениях с другими индивидами. Понятно, что более высокому уровню общественных связей между людьми должна соответствовать и более высокая форма их политической организации.
Русская Идея и социализм
Для понимания того концептуального формата, в рамках которого Русская Идея, сохраняя свои духовные основы, может проявиться в России в XXI веке, рассмотрим, что именно было заимствовано из Русской Идеи коммунистической властью в СССР. Выделим основные составляющие Русской Идеи, образующие «триединость»: правду и справедливость, соборность и всеобщее спасение. Триединость Русской Идеи является отражением особенностей восприятия Троицы отцами православной Церкви. Борис Раушенбах в работе «Логика троичности» приводит слова Св. Григория Богослова: «Я ещё не начал думать о Единице, как Троица озаряет меня Своим Сиянием. Едва я начал думать о Троице, как Единица снова охватывает меня», – поясняя: «Триединость была для того времени понятием, отсутствовавшим у классиков философии, и требовала серьёзных размышлений, чтобы постичь её суть, насколько это вообще возможно, когда говорят о принципиально непостижимом и Боге». Так каким же образом Русская Идея, одну из основ которой составляет православно-христианское начало, модифицировалась и проявилась в советское время с его официальным атеистическим мировоззрением?
Известно, что в качестве правды в советском обществе предлагалось учение Маркса – Энгельса – Ленина как содержащее абсолютную истину о том, что было, есть и будет на Земле. Не случайно ведущим идеологическим советским средством массовой информации, выполняющим роль своеобразного «камертона», по которому отстраивались все СМИ в СССР была газета «Правда». Соборность на практике выражалась в так называемых коллективных хозяйствах, в системе выборов с гарантией 99,9% за «нерушимый блок коммунистов и беспартийных», в демонстрациях трудящихся 1 мая и 7 ноября, а также «стахановском движении» и различных «починах», призванных охватить большинство граждан страны. Всеобщее спасение понималось как героический труд советского народа в построении коммунистического общества и проявление им братской заботы обо всех трудящихся и борющихся против мира капитала (социалистический интернационализм).
Следует заметить, что хотя «правда» и «справедливость» – однокоренные слова, важно понимать исторически сложившиеся в России различия в восприятии данных родственных понятий. Это, например, проявилось в особом, советском, понимании справедливости. Оно воплотилось в поддержании стандартов жизни в стране, предполагающих бесплатное образование, здравоохранение и предоставление других общественных благ. Это была уравнительная справедливость для большинства граждан, поддерживаемая административными методами. Стремление к всеобщему счастью находило свое воплощение в практически реализованной идее построения социализма в одной отдельно взятой стране. А также в постепенном расширении «социалистического лагеря», что достигалось посредством щедрой финансовой поддержки стран, борющихся с мировым империализмом, и посылкой «ограниченных воинских контингентов», призванных обеспечить безопасность и порядок в «братских странах».
Социальная революция 1991 года практически вернула Россию к рубежам 1917 года. Она разрушила старый общественный строй со всеми его очевидными недостатками и создала новый, который не обладает очевидными для всех достоинствами. Можно сказать, что революция 1991 года привела к тому, что «новые левые» 70-80-х годов прошлого века называли «отрицательной конвергенцией», т.е. к соединению пороков капитализма и социализма. К тому же Россия не обладает вековым демократическим опытом развитых стран мира, что в значительной степени затрудняет решение проблем чисто парламентским путем. Социальная ситуация осложняется и тем, что граждане России чувствуют себя обманутыми, так как ни одно из позитивных обещаний, данных обществу реформаторами в конце 80-х — начале 90-х годов прошлого века, не воплотилось в жизнь. Все это накладывается на кризис национальной идентичности российского народа, утратившего объединяющее духовное начало. Советская власть пусть формально, но опиралась на глубинные паттерны, исходящие из Русской Идеи. Нынешняя власть на них не опирается.
Неизбежность революции в России
В свое время Владимир Ленин, обосновывая возможность революции в России, отказался от тезиса Карла Маркса, что социальные революции, прежде всего, произойдут в наиболее развитых промышленных странах. Россия в начале XX века была, безусловно, отсталой страной, если исходить из уровня развития социально–экономических и социально–политических отношений. Россия в начале XXI века – это, по многим признакам, отсталая страна, как в аспекте развития экономики, так и в аспекте развития гражданского общества и демократии. За двенадцать лет после принятия Конституции страны российская общественно-политическая жизнь вобрала в себя худшие черты как социализма, так и капитализма. Именно это является реальной основной для будущей социальной революции.
На сегодняшний день остается открытым только один вопрос: произойдет ли социальная революция в России после «бархатной революции» или она произойдет вместо «бархатной революции». Политические изменения в Грузии, на Украине и в Киргизии продемонстрировали, что эти события нельзя назвать революциями в классическом смысле этого слова. «Цветные революции» — это не более, чем форма смены властных группировок правящих элит на постсоветском пространстве. Неразвитость демократических институтов не позволяет заменить исчерпавшую себя властную группировку на более эффективную посредством выборов. Именно незрелость демократических институтов и породила феномен «цветных революций». Но Россия, как уже отмечалось выше, обладает известными особенностями своего исторического пути.
На сегодняшний день президент Путин проводит либеральные реформы в области экономики и авторитарные реформы в сфере общественно–политических отношений. Два данных направления модернизации, реализуемые государственной властью, не поддерживаются, хотя пока лишь в пассивной форме, большинством граждан России. Проводимые ныне реформы – это еще один шаг к будущей социальной революции. Ожидание революции как важный элемент общественных настроений отмечается российским экспертным сообществом с осени 2004 года. Наглядными иллюстрациями тому являются, в частности, обилие маек с изображением Эрнесто Че Гевары на вполне респектабельных гражданах или ленточек оранжевого цвета на автомобилях в Москве. Но социальная революция предполагает смену социально-экономической формации. Возможно ли это в XXI веке? А если возможно, то что придет на смену демократии и капитализму?
Постдемократия как доверительная демократия
На смену демократии придет постдемократия. Ростки постдемократии видны в большинстве развитых стран мира, но презентация этих ростков не является темой данной работы. С точки зрения постдемократии, современная демократия – это латентная форма рабства, точнее, форма конвенциального рабства. В формате демократии происходит отчуждение политического ресурса гражданина. Как это практически реализуется в день выборов? Гражданин, обладающий политическим ресурсом, называемым голосом, в день выборов теряет свой политический ресурс. Политический ресурс гражданина становится ничтожным. И в рамках общественно-политического пространства появляется некий субъект власти, обладающий всего лишь собственным политическим ресурсом. Нынешнюю систему выборов можно назвать системой извлечения политической ренты, а власть главы государства (президента или премьер-министра), высшая политическая власть в стране – это пирамида политических рент. Такова реальность. А что будет при постдемократии?
Когда человечество сделает свой первый шаг к постдемократии, а это может произойти только тогда, когда граждане какой-либо страны мира отвоюют у государства право на неотчуждаемый политический ресурс, то тогда голосование в любом представительном и законодательном органе власти будет производиться доверительным (трастовым) мандатом, который представляет собой «соборную волю» избирателей. Партии будут также голосовать «соборными» голосами своих избирателей, и президент страны будет накладывать вето на решения парламентариев голосами своих избирателей.
Во многих странах столкнутся с парадоксом, что соборная воля депутатов в рамках человеческого измерения (один гражданин – один голос) будет значительно превосходить соборную волю главы государства, особенно если он избирается всего лишь простыми голосами депутатов высшего представительного органа страны. Неотчуждаемый властный голос – это «ключ без права передачи». Неотчуждаемый властный голос – это не только признание каждого гражданина страны властью, но и реальный инструмент политики в недалеком будущем. А преодоление отчуждения гражданина от власти повлечет за собой и формирование новой системы экономических отношений.
Постдемократия как соборная демократия
Соборность – это ключевое понятие Русской Идеи. Соборность – это живое единство общего и единичного. Философ Флоренский отмечал: «Живя, мы соборуемся сами с собой – и в пространстве и во времени, как целостный организм, собираемся воедино из отдельных взаимоисключающих – по закону тождества – элементов, частиц, клеток … Подобно мы собираемся в семью, в род, в народ и т.д., соборуясь до человечества и включая в единство человечности весь мир». Обращенность Русской мысли к соборности, в пределах от семьи до человечества, и является отправной точкой в осмыслении истоков постдемократии.
Философ Вячеслав Иванов указал, что «смысл соборности такое же задание для творческой мысли, как и осуществление соборности для творчества жизненных форм». Будущее человечества по философу Николаю Федорову – это всеединое существо, но с сохранением личности. Он писал об особых узах, связывающих людей. Перебрасывая логический «мостик» от конца XIX в начало XXI века, можно утверждать, что будущее человечества будет связано воедино доверием. Но не в том неосязаемом формате, о котором писал Ф. Фукуяма в своей книге «Доверие», а в формате постдемократии.
Постдемократия прорастает из демократии, отбрасывая отжившие формы общественных отношений. Демократия – это система последовательного и все более завуалированного отчуждения политического ресурса от гражданина. Например, после выборов в любой представительный орган политический ресурс гражданина становится ничтожным, а избранник принимает решения от имени своих избирателей, но использует лишь свой политический ресурс, свой голос. Так, упрощенно, можно представить систему отчуждения политического ресурса от гражданина в формате демократии. При постдемократии новые законы будут рождаться в рамках договоров равных между собой граждан, а не в рамках договора между государством и гражданами. Эти договоры, в том числе и о неотчуждаемых властных голосах, и о порядке использования политических ресурсов, составят в будущем основу соборной демократии.
Неотчуждаемый властный голос гражданина – это сердцевина постдемократии. Основываясь на неотчуждаемом властном голосе гражданина, и может осуществляться соборность для творчества жизненных форм по Вячеславу Иванову. Только полноправные политические лица могут вступать в действительно добровольное объединение друг с другом на основе признания высших ценностей. Только такие самодостаточные граждане, способные активно влиять как на свою жизнь, так и на жизнь всего социума, в состоянии воспринять любого члена своего сообщества не просто в качестве субъекта права, то есть средства, но и как нравственную личность, то есть цель. Наконец, только среди таких развитых личностей могут стать нормой отношения, при которых каждый готов к добровольным жертвам ради других и к сознательным уступкам с их стороны. Тогда, возможно, все убедятся в правоте слов великого русского писателя Ф.М. Достоевского, что «сильно развитая личность, вполне уверенная в своем праве быть личностью, уже не имеющая за себя никакого страха, ничего не может и сделать другого из своей личности, то есть никакого более употребления, как отдать ее всю всем, чтоб и другие все были точно такими же самоправными и счастливыми личностями». Вот какие социально-нравственные последствия может в конце концов вызвать утверждение постдемократии как соборной демократии. Но к каким политическим последствиям приведет неотчуждаемый властный голос гражданина?
Можно представить, как изменится, например, ситуация в высшем представительном (законодательном) органе какой-либо страны. Каждый депутат будет голосовать не своим голосом, а голосами, переданными ему в трастовое управление гражданами этой страны. Не является большим секретом, что за одного депутата могут проголосовать значительно больше избирателей, чем за другого. То же самое характерно и для партий. Постдемократия – это отказ от отжившей свой век пропорциональной системы Милля.
Политический ресурс отдельного человека сегодня не участвует в реальной политической жизни. Граждан России, как и граждан всех стран мира, искусственно вывели из этого процесса. Можно представить, как изменилась бы ситуация, если бы депутат высшего представительного органа выходил на трибуну и говорил, что он не может проголосовать голосами своих избирателей за тот или иной закон, поскольку этим он нанесет ущерб избравшим его гражданам. Пусть даже, на первом этапе, народные избранники не во всех случаях станут учитывать мнение тех, кто передал им властный ресурс, но та невидимая миру связь между выборными лицами и гражданами, передавшими избранникам свой политический ресурс в доверительное управление, со временем будет крепнуть. Только тогда, когда депутат любого уровня власти будет голосовать неотчужденными голосами своих избирателей, между ним и гражданами возникнет невидимая связь, которая позволит превратить страну в единый, живой взаимосвязанный и взаимозависимый организм.
Безусловно, при постдемократии все органы власти поделятся на доверительные и подконтрольные. Подконтрольные органы – это те органы, которые не формируются гражданами, но призваны выполнять для общества функции, необходимые для его благополучия. Доверительные органы – это те органы, которые непосредственно выбираются гражданами и существуют для того, чтобы выразить и реализовать общую волю. Процесс живого преобразования органов власти и дает необходимый импульс к желаемому всеединству. Философ С. Франк утверждал, что «общественная жизнь есть совместная, соборная жизнь человека». Замена демократических выборов на введение неотчуждаемого властного голоса гражданина и делегирование полномочий доверительным органам власти – настоятельная необходимость, вызванная перспективой выживания страны и народа в эпоху глобализации. Это шаг к соборной демократии, который Россия может сделать первой в мире.
Разумеется, для этого необходимо, чтобы граждане России возжелали и добились высшей политической власти, основанной на неотчуждаемом властном голосе. Каждый представитель общества способен осознать себя не убогой тварью, а венцом творенья и принять участие в создании новой системы политических отношений в стране. В рамках этой системы государственные институты пользуются доверием граждан страны, и все институты работают на рост благосостояния каждого гражданина и страны в целом. Как нам представляется, данная перспектива возможна лишь в формате становления постдемократии.
Демократия неизбежно будет развиваться в сторону постдемократии. Соборная демократия, с единением граждан в рамках активного политического процесса, основанного на доверии, устанавливает связь не только от рассудка к рассудку, но и от сердца к сердцу. Международные органы, созданные в рамках доверительной, соборной демократии – это и будет форма соборования до человечества. Другого пути просто нет. А современность, с ее международными комитетами и трибуналами, останется в предыстории человечества.
«Всесветское единение» и фонды благосостояния граждан
От 24 до 36 миллионов граждан России проживают ниже черты бедности, а в целом по стране 85 % граждан способны, при стечении определенных обстоятельств, «упасть на общественное дно» — такова наша реальность. Переход к постдемократии и достижение высокого уровня благосостояния для граждан России, кроме преступников и добровольных изгоев, возможен лишь при условии постепенного и последовательного изменения Конституции страны. Это потребует введения в Основной Закон страны через общенародный референдум трёх понятий – «неотчуждаемый властный голос гражданина», «гражданская собственность» и «фонд благосостояния граждан».
Спросите сегодня любого гражданина России, как изменится его личное благосостояние, если бюджет страны будет в 2 раза или в 4 раза больше, а ежегодный рост ВВП будет превышать 10%? Большинство граждан ответит, что их личное благосостояние от этого не изменится, и они будет правы. В массовом сознании господствует убеждение, что «бюджет – это деньги чиновников», которые они расходуют по неким, понятным только им правилам. Изменить сложившееся мнение можно, если российские граждане заключат новый Общественный Договор, в рамках которого бюджет страны будет называться Фонд Благосостояния Граждан России. Соответственно, бюджет любого субъекта Федерации будет называться Фонд Благосостояния Граждан, проживающих на данной территории. А бюджет любого города или населенного пункта в рамках местного самоуправления будет называться Фондом Благосостояния Граждан этого муниципального образования.
Что изменится, если граждане договорятся между собой называть бюджет страны Фондом Благосостояния Граждан России? От этого реальность не станет иной. Но для всех граждан страны будет очевидной абсурдность ситуации, когда финансовые средства Фонда Благосостояния Граждан, собираемые со всех предприятий и со всего трудоспособного населения, распределяются и расходуются узкой группой лиц. Осознание этого приведёт к поэтапной трансформации бюджета страны в реальный Фонд Благосостояния Граждан России. На первом этапе фонды благосостояния граждан можно условно назвать «горизонтальным бюджетом». На всех уровнях власти: на федеральном, на уровне субъектов федерации и на местном уровне, – депутаты представительных органов власти будут предлагать гражданам один раз в год проголосовать на референдуме за один из трех вариантов бюджета. По итогам референдума станет формироваться структура бюджета, исполнение которого и будут контролировать депутаты представительных органов власти. Профессионализм депутатов не позволит выносить на референдум крайне популистские варианты бюджета, ущемляющие интересы какой-либо группы граждан, а итоги референдума позволят обществу найти оптимальный вариант распоряжения фондом благосостояния граждан. Возможно, такие фонды благосостояния граждан и станут материальной основой того «всесветского единения», о котором писал первооткрыватель Русской Идеи Ф.М. Достоевский.
Необходимость замены государственной собственности на гражданскую является очевидной. Государственная собственность воспринимается сегодня в России как собственность сословия бюрократов, гражданская собственность – это собственность всех граждан России. Современный уровень развития вычислительной техники и компьютеризации страны позволяет вести все 144 миллиона накопительных расчетных счетов граждан России. Гражданская собственность – это коллективно-долевая собственность, причём доли всех граждан равны. Вопросам гражданской собственности посвящены работы В.С. Нерсесянца, вопросам эффективного распределения ресурсной ренты – работы Д.С. Львова и С.Ю. Глазьева. Эффективность коллективно–долевой собственности доказана в России практической деятельностью «Союза собственников – совладельцев» Шукты Магомеда Чартаева. Экономические отношения в «Союзе собственников – совладельцев» Чартаева, хорошо зарекомендовавшие себя в Дагестане, во многом напоминают систему взаимоотношений в сети предприятий, известных в Испании под названием «Мондрагон», но значительно отличаются в аспекте эффективности использования ресурсов.
На всероссийском референдуме необходимо принять историческое решение о том, что государственная собственность преобразуется в гражданскую собственность в рамках действия естественного, нравственного императива: то, что не произведено руками людей, не может находиться в частной собственности. Земля и недра – это гражданская собственность, то есть коллективно-долевая собственность всех граждан России. Социологические опросы, проведённые в России в 2005 году, подтверждают, что более 90% граждан страны против того, чтобы в частной собственности были леса, недра и земля, кроме небольших участков. А задачей лучших российских ученых и специалистов будет создание эффективной системы сбора ресурсной ренты и пополнения Фонда Благосостояния Граждан страны. Нет необходимости останавливаться на том аспекте, как будут относиться граждане страны к казнокрадству из Фонда Благосостояния Граждан. Сохранение нынешней бюджетной системы и государственно-бюрократической собственности в России – это путь в никуда. А переход к фондам благосостояния граждан – это освобождение «от явных общественных неправд», о чём писал один из творцов Русской Идеи философ В.С. Соловьёв.
Постдемократия и этнокультурная глобализация
Построение постдемократии – это российский ответ процессу глобализации, который, в случае его удачного завершения, может быть взят на вооружение всеми народами. Только при постдемократии возможны реализация этнокультурной глобализации и сохранение самобытности всех народов, что требует признания неотъемлемого политического ресурса каждого гражданина планеты Земля. И здесь, как это уже бывало в истории, Россия способна выступить первопроходцем, который возьмет на себя весь риск за реализацию проекта планетарного масштаба. Неслучайно философ Н.А. Бердяев утверждал, что «миссия русского народа сознаётся как осуществление социальной правды в человеческом обществе, не только для России, но и во всём мире». Русская Идея не может быть реализована в масштабах одной России. Об этом неустанно писали все мыслители, внёсшие существенный вклад в развитие Русской Идеи.
Нынешний элитарный планетарный проект с ООН как мировым сенатом и Советом Безопасности как мировым правительством практически исчерпан. И запланированная трансформация ООН не в состоянии отодвинуть на длительный срок неизбежное отмирание этой организации. Постдемократия – это тот интеллектуальный продукт, который Россия может предложить не только странам Запада, но и Арабскому миру, и странам Африки и Латинской Америки, гражданам всей планеты Земля. Постдемократия — это эгалитарный ответ элитарной экономической и политической глобализации. А для России постдемократия – это желаемое и выстраданное будущее (см. http://www.polit.nnov.ru/2004/07/08/demokracy/). В Русской Идее заключено историческое призвание русского человека и России. И в этом, конечно, просматриваются вызовы для внешнего мира.
Постдемократия как система новых вызовов
Постдемократия представляет собой систему вызовов. Распространение постдемократии – это вызов всем «левым» партиям во всех странах мира. Переход к неотчуждаемому властному голосу гражданина и к доверительному (трастовому) мандату избранника, безусловно, является более высоким уровнем равенства по сравнению с тем, что предоставляет гражданину демократия. Перед лидерами левых партий встанет проблема: принимать основные положения постдемократии или игнорировать существование более эгалитарной системы политических взглядов. Надо признать, что оба возможных решения являются для них опасными. Оставаться на традиционных позициях будет означать скатывание в болото консервативных взглядов, причем левые партии, с точки зрения носителей постдемократии, будут ничем не отличаться от правых партий, так как и те, и другие одинаково отчуждают политические ресурсы граждан своих стран. А формирование новых левых партий на базе идей постдемократии может привести к созданию ситуации, когда традиционные левые партии будут вынуждены бесследно исчезнуть с политической арены.
Постдемократия – это и вызов демократии в целом. И сложность борьбы демократии с постдемократией заключается в том, что вторая произрастает из первой, преодолевая, но не отвергая ее. Более того, распространители идей постдемократии будут действовать в формате «завещания Макса Вебера». Макс Вебер говорил, что «непосредственная обязанность профессиональных «мыслителей» состоит в том, чтобы сохранить трезвость перед лицом господствующих идеалов, какими бы величественными они не казались, сохранять способность «плыть против течения», если в этом окажется необходимость». А демократия на сегодняшний день, безусловно, является системой господствующих идеалов, за которыми нам предлагается безропотно «плыть по течению».
Постдемократия – это вызов антиглобалистам. Сегодня многие антиглобалисты предпочитают называть себя альтерглобалистами, не предъявляя при этом интеллектуальному сообществу реальной альтернативы доминирующей системе общественно-политических отношений. Приставка «анти» означает не более чем отрицание многих проявлений процесса глобализации, но отрицание само по себе не является позитивным действием. Поэтому отсутствие креативных идей, которые могут быть поддержаны ныне существующими политическими институтами, и приводит к демонстрациям протеста, символическим выражением которых являются голые зады антиглобалистов.
Существует высокая вероятность того, что постдемократия победит именно в России как отнюдь не самой развитой капиталистической и далеко не самой демократической стране мира. И это может стать вызовом для элит всех стран, ранее входивших в состав Советского Союза. Трансформация политической системы в России с делением всех органов власти на доверительные и подконтрольные, эффективным сочетанием системы выборов и референдумов, а главное, с реальным наполнением накопительных расчетных счетов граждан России на трех уровнях (на федеральном – за счет недр, на субфедеральном – за счет гражданской собственности, на местном уровне – за счет эффективного использования земли и всех местных ресурсов) может привести к ситуации, когда Россия станет «Большой Норвегией». И каждый российский гражданин будет получать доход от каждого кубометра проданного газа и от каждого барреля проданной нефти. А это, по самым скромным подсчётам, составит не менее 2 000$ в год. Безусловно, финансовые средства с накопительных счетов граждан России на первом этапе не могут быть пущены в реальную экономику. Но возможность потратить эти средства на образование детей, на собственное здоровье, а также на оплату коммунальных услуг, в рамках замкнутого цикла взаимозачетов в муниципальных образованиях, – всё это создаст систему давления на элиты стран, ранее входивших в Советский Союз.
Прочитав вышеизложенное, многие скептически усмехнутся и скажут, что Россия никогда не будет «Большой Норвегией», и что победа постдемократии как соборной демократии, духовно основанной на Русской Идее, – это утопия. Но Россия тем и отличается от других стран мира, что утопии воплощаются в ней в жизнь с упорством, порой достойным лучшего применения. Все, кому знакома история, наверно, согласятся с тем, что иллюзии, мечты, верования людей, а тем более народов, часто играют в жизни более важную роль, чем вполне реальные явления. Известно, какую великую роль в истории США играет «американское кредо», Американская мечта. Не подлежит сомнению, что Русская Идея выполняет не менее великую миссию в истории России. Надо лишь уметь различать национальную идею и национальный миф. Ибо там, где нация не желает познавать свою идею, которая определяет ее назначение среди человечества, она рано или поздно даст ослепить себя мифу, который противопоставит ее человечеству.
