Указ о наказании магометан за прелюбодеяние и о силе личных решений Муфтия
УКАЗ СЕНАТСКИЙ 14 ИЮЛЯ 1832 Г. «О ПОРЯДКЕ ПРОИЗВОДСТВА И РАССМОТРЕНИЯ ДЕЛ О НАКАЗАНИИ МАГОМЕТАН ЗА ПРЕЛЮБОДЕЯНИЕ И О СИЛЕ ЛИЧНЫХ РЕШЕНИЙ МУФТИЯ».
Правительствующий Сенат слушал дело по представлению исполняющего должность Новороссийского Генерал-Губернатора1 об ограничении решений Муфтия в духовных делах Магометан теми приговорами, которые могут быть исполнены Магометанской духовной властью. Обстоятельства дела сего следующие: исполняющий должность Новороссийского и Бессарабского Генерал-губернатора в рапорте Правительствующему Сенату от 13 марта 1831 за № 5249 изъяснял, что Таврический Муфтий2 сообщил тамошнему Губернскому Начальству для исполнения решение свое по делу об уводе жены одного татарина Аип Сефы Бухарским Аджием Кемалем и татарином Мурадасилем. В своем решении Муфтий определил наказать татарку Аип Сефу по месту жительства розгами, а Кемаля и Мурадасиля – палками с помощью полиции. Должно ли Таврическое Губернское Правительство считать личные решения Муфтия по делам духовным равными по силе судебным приговорам. Об этом оно решило испросить у высшего Начальства разрешения: в каких случаях следует исполнять решения Муфтия, и следует ли принимать оные к исполнению, когда будет налагаемо телесное наказание? Получив о сем представление Губернского Правительства, Генерал-губернатор поручил Гражданскому Губернатору соотнести изложенные обстоятельства с законами и местными сведениями и доставить ему свое заключение по вопросу Губернаторского Правительства. Вследствие чего Таврический Гражданский Губернатор3 донес исполняющему должность Генерал-губернатора, что, по его мнению, Губернское Правительство не обязано принимать к беспрекословному исполнению личные решения Муфтия по всем духовным делам без исключения. Это касается и прочих Судебных мест, особенно определяющих телесное наказание. Поскольку дело и суд – духовные, то и наказания должны быть духовными и приводимыми в исполнение посредством духовных властей. Всякое же отступление от этого было бы прикосновением к власти гражданской, которая от Муфтия должна быть весьма отдаленной. Телесное наказание лишает граждан, подвергающихся оному, доброго имени в гражданстве, следовательно, должно быть определено гражданским судом, а отнюдь не одним лицом Муфтия. Конечно, должны быть определены случаи и пределы, но вообще необходимо было бы постановить, что если Муфтию при рассмотрении дел в духовных отношениях случилось или случится усмотреть поступки, за которые виновному следует понести телесное наказание, то для определения оного и самого исполнения Муфтий должен передавать дела вместе с обвиняемыми Гражданской власти. В противном случае Муфтий будет участником суда и гражданской расправы. Исполняющий должность Новороссийского и Бессарабского Генерал-губернатора, докладывая об этом Правительствующему Сенату, испрашивал для разрешения вопроса Таврического Губернского Правительства надлежащего предписания, добавляя, что он, совершенно соглашаясь с мнением Гражданского Губернатора, полагает, что решения Таврического Муфтия по духовным делам должны заключать в себе только те приговоры, которые могут быть исполнены духовной властью Магометанской религии. О поступках же, влекущих за собой гражданское наказание, Муфтий должен сообщать в места судебные. В копии, приложенной к этому рапорту, с представления исполняющего должность Новороссийского и Бессарабского Генерал-губернатора Таврического Губернского Правительства по исполнительной Экспедиции от 1 января 1831 года за № 1 значится следующее. Таврический Муфтий Сеит Джемиль Эфендий в отношении Таврического Гражданского Губернатора изъяснил, что Симферопольский Нижний Земский Суд4 препроводил к нему дело об уводе жены татарина Симферопольского уезда деревни Актачн-кият Хакредита Аип Сефы Бухарским Аджием Кемалем и татарином Симферопольского уезда деревни Мамак жителем Мурадасилем. Обстоятельства этого дела следующие. Бухарский Аджи Кемаль знал и прелюбодействовал с женой татарина Хакредита Аип Сефой, в чем он сам признался. Следовательно, он увел ее от мужа, дабы разлучить супружество. Жена Хакредита ушла из дому, оставив его без присмотра в отсутствие дома мужа, нарушив мужнино доверие, употребила его во зло. Между тем она посягнула и на прелюбодейство, хотя от этого и отказывается, однако верить ей в том нельзя, ибо она, оставив дом, когда мужа не было, ушла с Аджи Кемалем. Татарин Мурадасил, участвовавший с Аджи Кемалем в уводе татарки Аип Сефу, хотя и отказывается от своих намерений увести эту женщину, однако положить на него нельзя, тем более что он был приглашен Аджи Кемалем. Эти обстоятельства, согласно Магометанским законам и власти, предоставленной на решение подобных дел, должны быть соответственно наказаны. Бухарского Аджия Кемаля, поскольку он холост и, будучи гостем, покусился расстраивать семейство, а в содеянном прелюбодеянии добровольно сознался, наказать при Симферопольской городской полиции палками, дав ему девяносто девять ударов. После наказания, дабы подобных непотребных дел и смущений между супружествами Магометанского народа не производил, выслать на место его родины под караулом. Жену татарина Хакредита Аип Сефу, во вдовстве ныне находящуюся из-за смерти мужа, как жену, оставившую дом в отсутствие мужа и посягнувшую на прелюбодейство, для воздержания впредь от таких поступков, а также для предупреждения других и сохранения верности в супружестве, наказать в деревне Сарчикият при собрании общества розгами. Затем отдать ее приходскому Имаму для увещевания и принесения молитв с просьбой о прощении в содеянном преступлении до того времени, пока ее поведение не исправится. Татарина Мурадасиля, участвовавшего совместно с Аджи Кемалем в непотребных делах, не соответствующих не только вере Магометанской, но и совести каждого благомыслящего Магометанина, по уважению молодых его лет и в надежде, что он от подобных поступков воздержится, наказать при Симферопольской городской полиции палками, дав ему тридцать девять ударов. Потом оставить его по месту жительства под наблюдением местного начальства, дабы оно за поведением его присматривало.
Поскольку приведение сего в исполнение относится к Гражданскому Начальству, то представляя на рассмотрение Губернатору все вышеописанное, следует приказать, кому следует, отыскав вышеописанных лиц, исполнить над ними приговор во всей точности и о последующем уведомить исполняющего должность Новороссийского и Бессарабского Генерал-губернатора. Вследствие чего определено: хотя Губернское Правительство на основании статьи 95 Учреждения об управлении Губерний, принимая сообщаемые ему решения Судебных мест, велит приводить эти решения в исполнение, необходимо, чтобы и личные решения Таврического Муфтия по делам духовным считались равными по силе судебному приговору. Правительство не имеет в виду постановления; усматривая при этом, что наказание палками и розгами, полагаемое Муфтием за причинение прелюбодейства, не свойственно духовным законам. Для этого, приостановив исполнение требования Муфтия, следует донести ситуацию исполняющему должность Новороссийского и Бессарабского Генерал-губернатора, чтобы узнать, не угодно ли будет ему испросить у высшего Начальства разрешения: в каких случаях следует исполнять решения Муфтия, и следует ли принимать оные к исполнению, когда будет предусмотрено телесное наказание? О последующем же Правительство уведомить. Помянутый рапорт исполняющего должность Новороссийского и Бессарабского Генерал-губернатора с приложенной копией по резолюции Сената 29 апреля 1831 года был направлен при указе от 11 мая к Главноуправляющему духовными делами иностранных исповеданий для того, чтобы, рассмотрев содержащиеся в оных бумагах обстоятельства, о последующем с заключением своим донес Правительствующему Сенату, возвратив и сами бумаги. Вследствие чего Главноуправляющий духовными делами иностранных исповеданий5 в рапорте Правительствующему Сенату от 18 июня 1831 г. за № 1242 изъяснял, что обстоятельства, давшие повод к сему представлению, следующие. Аджи Кемаль, сожительствуя некоторое время с женой татарина Хакредита Аип Сефою, увез ее в отсутствие мужа с помощью татарина Мурадасиля. Первый признался в сем преступлении, последние, хотя и не сознались, но уличены в оном. Таврический Муфтий, извещенный о сих обстоятельствах Симферопольским Нижним Земским Судом, основываясь на Магометанских законах и предоставленной ему в делах сего рода власти, приговорил бухарца Кемаля за прелюбодеяние к 99 ударам палками и к высылке на родину под караулом. Мурадасиля за участие в увозе Аип Сефы приговорил к 39 ударам палками. Аип Сефу приговорил к публичному наказанию розгами и к духовному покаянию, и представлял о сем Таврическому Губернскому Правительству для исполнения. Но Таврическое Губернское Правительство, не найдя закона, по которому личные решения Муфтия должны бы быть исполнены подобно Судебным приговорам, и соображая, что приговор к телесному наказанию не может быть основан на духовных постановлениях, просит у Таврического Гражданского Губернатора решения о том, обязано ли оно исполнять определения Муфтия, по которым Магометане за прелюбодеяние подвергаются телесному наказанию? Донося о сем вопросе исполняющему должность Новороссийского и Бессарабского Генерал-губернатора, Таврический Гражданский Губернатор присовокупляет свое мнение, что телесное наказание, лишающее честного имени, должно быть налагаемо Гражданским Судом, и что Муфтий в подобных случаях обязан передавать дело Гражданской власти без участия в оном. Исполняющий должность Новороссийского и Бессарабского Генерал-губернатора, полагая также, что Таврический Муфтий должен ограничивать себя только теми приговорами, которые могут быть исполнены духовной Магометанской властью, а о поступках, влекущих за собой гражданское наказание, сообщать судебным местам для решения, представляет о сем Правительствующему Сенату. Таким образом, в представлении исполняющего должность Новороссийского и Бессарабского Генерал-губернатора встречаются три вопроса, требующие объяснения и решения. Во-первых, могут ли Магометане за прелюбодеяние быть наказаны телесно по Магометанскому закону, и от кого зависит приговор в делах сего рода? Во-вторых, могут ли приговоры Магометанского духовенства вообще относиться к поступкам Магометан, влекущим за собою телесное наказание? И, в-третьих, могут ли личные решения Муфтия иметь силу судебных приговоров и быть принимаемы для исполнения? Чтобы дать мнение о сих трех вопросах, обращаясь к сведениям, хранящимся во вверенном ему Главном управлении духовных дел иностранных исповеданий, состоящий в должности Главноуправляющего находит в оных следующее:
А) Что касается первого вопроса, то в Магометанских законах позорные связи между мужчинами и женщинами не разделяются, как у нас, на прелюбодеяние и любодеяние, но в оных, однако ж, признаются разные степени сего преступления. По общим законам, рассмотрение дел о прелюбодеянии и наказание за оное принадлежит Духовному начальству; но правила Магометан по их жестокости в сем случае не согласны с законами Государства. Казанская Палата Уголовного Суда в деле о преступлении сего рода, за которое по Магометанскому закону полагается строжайшее наказание, на основании статьи 391 Учреждения о Губерниях приговорила виновного к заключению в смирительный дом на две недели. Бывший Оренбургский Муфтий6 из-за невозможности исполнения строгих Магометанских правил в России, согласно со 169 Артикулом Воинского Устава, полагал отсылать мужчин и женщин, обличенных в позорной связи, в рабочий дом на некоторое время. Согласно § 122 Устава Благочиния и статье 391 Учреждения о Губерниях, Полицейское Начальство обязано охранять народную нравственность, и само, без участия Духовного Начальства, наказывать виновных в любодеянии и обольщении женщин, живущих вне брака.
Б) Относительно второго вопроса следует сказать следующее. По указам 28(15) мая 1767 и 5 мая 1802 года, дела о супружестве Магометан, предоставленные суду Магометанской Духовной власти, которые подчиняются ему в отношении религиозных вопросов, подчинены также Гражданской власти в отношении встречающихся гражданских следствий. Например, это касается похищения имения, личной обиды и проч. По указу 10 февраля 1827 года (1 декабря 1826 г.), Магометанское Духовное Начальство, рассматривая лишь духовные дела Магометан, относящиеся к их духовным обязанностям, предоставляет гражданским местам решение дел, не имеющих связи с духовными обязанностями.
В) Что касается третьего вопроса, то бывший оренбургский Муфтий, основываясь на Магометанских законах о его власти, принимал на себя лично суд о супружеских и других делах Магометан. По их жалобам на его пристрастие сделано распоряжение, чтобы он рассматривал каждое дело вместе с членами Собрания и чтобы Гражданское Начальство не исполняло личных его решений. В проекте Положения о Таврическом Магометанском духовенстве и о делах, подлежащих его ведению, представленном в Государственный Совет Главноуправляющим, также принято за правило, чтобы Таврическое Магометанское Духовное Правление не приступало к решению дел, если в оном не присутствуют, по крайней мере, два члена, кроме Председательствующего. Согласно этим законам, Главноуправляющий счел необходимым начертать и представить Правительствующему Сенату правила, которые при невозможности исполнения Магометанских законов могли бы, по мнению его, служить для предупреждения подобных преступлений. Он с точностью определил порядок рассмотрения дел о прелюбодеянии и любодеянии, открывающихся между Магометанами, без ограничения власти, дарованной Магометанскому духовенству в делах духовного рода. Сии правила могут заключаться в следующем:
1. Магометанское духовенство печется об охране беспорочной жизни между мужчинами и женщинами и употребляет для сего как увещевания, так и другие средства, дозволенные в их законах, но не противоречащие общим Государственным законам.
2. Если до Магометанского духовного начальства дойдут сведения о развратной жизни кого-либо из Магометан, то оно должно объявить об этом со всеми известными ему обстоятельствами ближайшему полицейскому начальству. Примечание. Впрочем, полицейское начальство со своей стороны печется об исполнении правил, относящихся к его компетенции и имеющих своей целью охрану народной нравственности, путем предотвращения порочных связей между мужчинами и женщинами. Оно не ждет уведомлений Магометанского духовенства.
3. Полицейское начальство, получив через Магометанское духовенство или другим каким-либо образом сведения о порочных связях кого-либо из Магометан, делает нужное исследование и представляет об оном надлежащему суду.
4. Судебные места, удостоверившись в обстоятельствах вины, сообщают об оной оренбургскому Магометанскому духовному собранию или Таврическому Магометанскому духовному правлению для предварительного заключения. Собрание и Правление представляют только свое мнение о свойстве и степени вины судимых и ссылаются на Магометанские законы, определяющие наказание за сию вину, но отнюдь не приговаривают ни к телесному, ни к иному наказанию.
5. После получения обстоятельств дела с отзывом оренбургского Магометанского духовного собрания или Таврического Магометанского духовного правления, Суд определяет виновным исправительное наказание, согласно их званию. Это может быть задержание при Полиции без работы или же в смирительном доме, или в тюрьме с работой от одного до четырех месяцев.
6. Оренбургское Магометанское духовное собрание и Таврическое Магометанское духовное правление, предоставляя Полицейскому Начальству дела о любодеянии и обольщении, совершенные Магометанами, ни в каком случае не принимают на себя рассмотрение и решение оных. Что касается второго вопроса, могут ли приговоры Магометанской духовной власти быть распространены на дела Магометан и влечь за собой телесное наказание, то вышеприведенные указы 28(15) мая 1767 г., 5 мая 1802 г. и 10 февраля 1827 г. (1 декабря 1826 г.) ясно обозначают пределы Магометанской духовной власти, в которые не могут входить дела Гражданского рода.
Хотя в правилах о прелюбодеянии Магометан, представленных Главноуправляющим Сенату, Магометанскому духовенству предоставлено право высказывать свое мнение о степени и свойстве преступлений сего рода по их закону, которые влекут за собой телесное наказание, но сие правило не изменяет общего порядка, ибо именно Гражданские суды будут решать дела о прелюбодеянии. После предварительного заключения Духовных Начальств дело будет судиться не по Магометанским, а по общим законам, а вместо телесного наказания будет назначено исправительное наказание, как это указано в пункте 5. Третий вопрос о силе, которую должны иметь личные приговоры Муфтия в делах Магометан, уже решен по приводимым выше сведениям. От Правительствующего Сената зависит только, присовокупить правило о сем в указе, в котором после рассмотрения и утверждения правил, представляемых им, они будут объявлены, или ожидать, пока проект общего Положения о Таврическом Магометанском духовенстве и о делах оного получит силу закона. Главноуправляющий духовными делами иностранных исповеданий, донося о сем, возвратил полученное им при указе Правительствующего Сената подлинное представление исполняющего должность Бессарабского и Новороссийского Генерал-губернатора. Правительствующий Сенат после того, как выслушал рапорт Главноуправляющего духовными делами иностранных исповеданий и возвращенные при оном бумаги, резолюцией от 28 июля 1831 года в журнале заключил, что поскольку Главноуправляющий духовными делами иностранных исповеданий представил в Государственный Совет проект общего Положения о Таврическом Магометанском духовенстве и о делах оного, то, не утверждая изъясненных в настоящем рапорте правил, не следует ожидать, пока упомянутый проект получит силу закона, и настоящий рапорт доложить Присутствию Сената для разрешения заключающегося в оном обстоятельства.
После получения в Правительствующем Сенате Высочайше утвержденного 23 декабря 1831 года Положения о Таврическом Магометанском духовенстве и делах, подлежащих его ведению, вышеозначенный рапорт Главноуправляющего духовными делами иностранных исповеданий со всем производством был доложен Правительствующему Сенату, который определением от 27 января сего года постановил следующее. Дело сие препроводить к Главноуправляющему, чтобы он, сверив заключающиеся в нем обстоятельства с означенным Положением о Таврическом духовенстве, донес Правительствующему Сенату о своем мнении, о чем и был послан указ от 6 февраля. Вследствие этого Министр внутренних дел в рапорте Правительствующему Сенату от 16 марта 1832 г. за № 687 изъяснял, что исполняющий должность Новороссийского и Бессарабского Генерал-губернатора доложил Правительствующему Сенату об ограничении решений Таврического Муфтия в духовных делах Магометан приговорами, которые могут быть исполнены Магометанской духовной властью. Правительствующий Сенат в указе от 11 мая 1831 года предписал Министру внутренних дел, чтобы он дал свое мнение о сем предмете. По сему поводу Министром внутренних дел в донесении от 18 июня 1831 года за № 1242 Правительствующему Сенату было представлено мнение о трех вопросах, требовавших объяснения и решения. Во-первых, могут ли Магометане по Магометанскому закону за прелюбодеяние быть наказаны телесно, и от кого зависит приговор в делах сего рода? Во-вторых, могут ли приговоры Магометанского духовенства вообще относиться к поступкам Магометан и приводить к телесному наказанию? В-третьих, могут ли личные решения Муфтия иметь силу судебных приговоров? После соотнесения сих вопросов с законами и с Магометанскими правилами, Министр внутренних дел доложил Правительствующему Сенату, что Магометанское духовное начальство:
1) не должно приговаривать Магометан ни к телесному, ни к иному наказанию;
2) не может принимать на себя рассмотрение дел гражданского рода;
3) личные решения Муфтия не могут иметь силы судебных приговоров.
Изложив сие мнение в особых правилах, определяющих наказание, которому Магометане могут быть подвергнуты за прелюбодеяние, и порядок рассмотрения дел сего рода, Министр внутренних дел присовокуплял, что от Правительствующего Сената будет зависеть, утвердить эти правила или ожидать утверждения проекта общего Положения о Таврическом Магометанском духовенстве, представленного им в Государственный Совет. Правительствующий Сенат постановил ожидать утверждения сего проекта. После утверждения и обнародования Положения о Таврическом Магометанском духовенстве, Правительствующий Сенат возвращает Министру внутренних дел при указе от 6 февраля 1832 г. за № 10708 для соотнесения с оным его донесение от 18 июня 1831 года. В Положении о Таврическом Магометанском Духовенстве сказано:
В § 1: Таврическое Магометанское Духовенство рассматривает и решит по своему закону всякие духовного рода дела Магометан.
В § 77: к рассмотрению Таврического Магометанского духовного правления принадлежат возникающие в приходах дела о порядке богослужения, об обрядах и осуществлении духовных потребностей, а также дела о заключении и расторжении браков, о неповиновении детей родителям, о спорах по завещаниям или о спорах при разделе наследства по Магометанским законам и другие сего рода дела, которые решаются на основании прав, дарованных Таврическим Магометанам. К ним также относятся дела о назначении депутатов для межевания Вакуфских земель.
В § 78: из всех оных дел Таврическое Магометанское духовное правление рассматривает лишь те, которые не подлежат ведению Гражданских начальств, и только по представлению местных Хатыпов, Имамов, Мулл или же по просьбам и жалобам от обществ, предварительно рассмотренным Уездными Кадиями.
В § 80: когда случаются дела, касающиеся и Духовной, и Гражданской части, то Магометанское духовное правление рассматривает оные лишь в первом части, а рассмотрение прочего предоставляет Губернскому начальству.
В § 83: Таврическое Магометанское духовное правление соотносится в делах своих с общим порядком, для Присутственных мест – с предписанными законами.
В § 86: в делах, по которым нужна Фетва Муфтия, он выдает ее не ранее, чем после рассмотрения и решения дел, на основании предписываемого сим положением порядка.
Министр внутренних дел, соотнеся представленное им в Правительствующий Сенат мнение о наказании Магометан за прелюбодеяние, о порядке рассмотрения дел сего рода и о силе личных решений Муфтия с сими параграфами из Положения о Таврическом Магометанском духовенстве, не находит причины в чем-либо изменять прежнее его мнение как совершенно с оным согласное. Министр внутренних дел, донеся об этом, возвратил Правительствующему Сенату подлинное, полученное им при указе от 6 февраля дело. Приказали: означенное мнение Министра внутренних дел касательно наказания Магометан за прелюбодеяние, порядка рассмотрения дел сего рода и силы личных решений Муфтия утвердить на основании Высочайше ратифицированного 23 декабря 1831 года Положения о Таврическом Магометанском духовенстве и подлежащих его ведению делах. Об исполнении сего Положения предписать исполняющему должность Новороссийского и Бессарабского Генерал-губернатора указом. Этим же указом уведомить и Министра внутренних дел.
Печатается по изданию «Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. 1832». – СПб, 1833, Т. 7, с. 498-505 (№5500).
1. Воронцов Михаил Семенович (1782-1856) – граф, князь, русский государственный и военный деятель, генерал-фельдмаршал. Участник войн с Ираном, Турцией, Францией. В 1823-1844 гг. – новороссийский и бессарабский генерал-губернатор. В 1844-1854 гг. – наместник Кавказа и главнокомандующий русскими войсками на Кавказе.
2. Сеит Джемил Эфенди – таврический муфтий в 1831-1832 гг.
3. Казначеев Александр Иванович действительный статский советник, в 1831-1832гг. – таврический гражданский губернатор.
4. По «Уложению для управления губерний» 1775 г. нижний земский суд состоял из земского исправника или капитана и 2-3 заседателей, которые избирались уездным дворянством. Нижний земский суд исполнял распоряжения вышестоящих властей, проводил предварительное следствие по уголовным делам. На него возлагалась основная полицейская функция – сохранять в уезде «благочиние, добронравие и порядок».
5. Известный бюрократический казус данного дела заключался в том, что Д.Н. Блудов выступал в нем в двух ипостасях – вначале как руководитель Главного управления духовных дел иностранных исповеданий (в июле 1831 г.), а затем как министр внутренних дел (с 2 февраля 1832 г.). Тогда же, 2 февраля 1832 г., Главное управление духовных дел иностранных исповеданий было преобразовано в департамент в системе МВД, оставаясь, таким образом, под общим руководством Блудова как нового главы данного министерства.
6. Имеется в виду первый оренбургский муфтий Мухаметджан Хусейнов (1788-1824).