Сражение при реке Ларга

СРАЖЕНИЕ ПРИ РЕКЕ ЛАРГА
(«Журнал военных действий армеи ея императорского величества»,
1770 г., печатано в Санкт-Петербурге при государственной Военной коллегии).
7 июля. В свою пору, назначенную в диспозицию, оба корпусы, как князя Репнина, так и Боура, перешли на высоты за Ларгу, а в 12 часу ночи на 7-е число его сиятельство пошел туда же и с армиею, тремя колоннами. Особенное рачение и искусство и при сем случае, к удовольству главнокомандующего, показал генерал-квартирмейстер Боур, учреждением дорог и мостов на переправе толь порядочных, что самый мрак ночи не мог ни мало помешать, ни остановить наша движение в которой либо части, но прежде зори могла подняться армия на высоту за Ларгою речкою, куда передовые корпусы уже взошли, и построить свой фронт прежде совершенного еще разсвета. Татарские пикеты, согнанные движением корпуса господина Боура, возвестили в .неприятельском лагере шествие на них наших войск, и посему сперва в их лагере показывался огонь и дым превеликой от зажиганияпороху, что они за сигнал имеют тревоги, потом начался крик и обыкновенное метанье во все стороны от сна воспрянувших второпях людей. Перьвое, к чему они прибегнули, было открытие сильной, по нас с батарей, канонады. Не давая неприятелю опомниться, тот час приказал его сиятельство генерал-порутчику и кавалеру князю Репнину и генерал-квартирмейстеру Боуру, с их впереди стоявшими корпусами, начинать атаку на неприятельский лагерь с правой его стороны, а сам между тем, построя армею в каре, поспешал также приступить к неприятельскому ретранжементу. Как уже наши корпусы, сопротивным огнем досягая неприятеля, приближились к его ретранжементу, то все татары, которых был лагерь с правого флангу, выбежали, и повели свое движение на левый фланг идущей армеи, пробираясь туда лощиною, тут случившеюся. Таково стремление тотчас учинил бесплодным его сиятельство главнокомандующий, повелев генерал-порутчику и кавалеру графу Брюсу от его третьей дивизии командировать одну бригаду пехоты в лощину, который, употребив к тому генерал-майора Римского-Корсакова с полками пехотными: Санкт-петербургским и Апшеронским и батарею большой артиллерии под командою генералмайора Внукова, первыми выстрелами отбил и обратил в бег от той стороны неприятеля.
В сие время главнокомандующий в прикрытие веденной атаки обоими корпусами, несмотря на сильную неприятельскую стрельбу по себе из пушек, приказал артиллерии генерал-майора Мелиссино с его бригадою выдвинуться вперед и бомбардировать неприятельской ретранжемент. Скоро он сие исполнил, скоро и привел в молчание неприятельскую, с сей стороны стоявшую, батарею, весьма цельными своими выстрелами, чем и споспешествовался вход нашим корпусам в неприятельский лагерь.
Лишь только наши корпусы начали пробиваться в лагерь неприятельский с правой стороны и уже пушечными выстрелами ознаменил и свой приступ на левый фланг генерал-порутчик Племянников, то его сиятельство, препоруча вести далее построенную им армею в порядок бою генерал-аншефу и кавалеру Олицу , а левую сторону предохранять генерал-порутчику графу Брюсу, сам поскакал к атакующим неприятельский лагерь корпусам. Он присутствовал, как наши гренадеры со всех сторон отверзли своею храброю рукою вход в неприятельский лагерь и овладели его ретранжементом и пушками, и потом с удовольствием видел, как неприятель ужаснувшийся, что сопротивления, им чинимые в защищение своего лагеря из артиллерии и ручного оружия, нимало не остановляли наших войск, но паче отмщение и бодрость в них вливали, – коль они не шли да бежали, не теряя при том строю, на крутую гору и в мгновение ока коснулись холмов, – бросив весь свой лагерь, устремился в наглой бег.
Генерал-порутчик и кавалер Племянников весьма благовременно подоспел с своим корпусом к левому флангу неприятельскому, где было его лагеря четвертое отделение, и укреплением превосходило все три первые, примыкающие к оному с правой стороны шанцы, батареи и глубокие рвы проход к оному заграждали, как и самая утесистая гора, на которой сии укрепления были построены. Помянутый генерал-порутчик, разделив свой корпус на два каре, из которых первому сам был предводитель, имев тут зависимых от него командиров генерал-майора Гротенгельма и бригадира ГудоБича, другой поруча в команду генерал-майору и кавалеру Замятину, преодолел все трудности и под выстрелами своих батарей, снося таковые ж на себя из лагеря неприятельского, овладел его сим лагерем, отразившим многократные неприятельские нападки на фронт при восхождении на холм и уже будучи во внутрь ретранжемента, ибо турки в сем месте толь долго противились, что еще огонь не преставал в той части, как уже с ряду, один по другом другими корпусами заняты были три первые отделенные их лагери… А затем осталось только сказать, что, начав сражение с 4-го часа поутру, свершилась полная наша победа в 12 часов пополудни. Когда уже его сиятельство, познавши, что бегущего неприятеля, по выбытии из лагеря, не было способу пехоте настигнуть, которая подвигом преследования сугубила свое утомление, что понесла, взбираясь на гору во время атаки, и маршем ночным, приказал остановиться и, подъезжая ко всякому частному командиру, благодарил ему за его усердие и храбрость, равно и всем подчиненным за их труды, споспешествовавшие сей победе. Часть кавалерии, что была при сих трех корпусах, немного дела имела, поелику она позади пехоты следовала, а покудова пехота собою очистила неприятельский лагерь, то уже убрался неприятель на разстояние, что его достигнуть оная не могла и только задних неприятельских успела перерубить, а вся тяжелая конница, от армии отделившаяся в левую сторону, гналась за татарами, туда сначала склонившимися, и поспешить не в состоянии уже была к преследованию пред пехотою бегущего неприятеля. В разеуждении сего весьма прискорбным себя казал его сиятельство главнокомандующий, когда его повеления, многократно посланные к командиру генерал-порутчику и кавалеру графу Салтыкову, чтоб он в правую сторону обратился, не дошли к нему ко времени и остались безплодны. Свершивши победу, его сиятельство возвратился в лагерь неприятельский, и прежде всего принесено всевышнему богу благодарственное моление с пушечною пальбою за его покровительство правоверному воинству российскому. Потом отправлен из самой ставки хана крымского с краткою реляциею ко двору е. и. в. о сем щасливом произшествии куриером подполковник Каулбарс.
Того же дня солдатам всех трех корпусов генералов Племянникова, князя Репнина и Боура его сиятельство главнокомандующий приказал выдать из чрезвычайной суммы на каждой по тысяче рублев в награждение, что сие воинство, проходя наполненные корыстию неприятельские лагери, не прикоснулись ни к какой вещи, но, повинуясь воле своих предводителей, старались прежде гнать неприятеля. Учинил также его сиятельство засвидетельствование своего удовольствия в отданном приказе в армию всем чинам, храбростию и усердием споспешествовавшими поражению неприятеля.
По разбитии и прогнании неприятеля в добычу получено тритцатьмедных хороших пушек с лафетами и три таковые же мортиры с артиллерийскими к ним запасами, знамен только досталось восем. ..
Урон неприятельский в убитых сочтен при погребении тел, в самом лагере до тысячи человек, кроме погибших в преследовании и бросившихся в топи в тростник, на левом берегу Прута находящейся, где так же перебиты, но их не было времени исчислить.
В плен взято двадцать три человека, поелику в первом жару не могли щадить…